– Как вообще эти двое… Впрочем, неважно. Выкладывай.
Гайда кивнула и устроилась напротив, тоже готовясь слушать увлекательный рассказ из жизни актеров. К концу моего повествования орки казались изрядно озадаченными.
– Как-то странно все закручивается, – покачал головой мой агент. – Кажется, это уже не твоя паранойя вовсе, а правда какая-то мутная история.
Хорошо, когда с агентом отношения сложились и тебе верят. Бывает совсем иначе, уж мне ли не знать. Но ларо Анейрин в итоге подобрал мне в няньки агента действительно хорошего, и не только в профессиональном смысле. Вот только, выбирая между моими интересами и интересами ларо Анейрина э Аранрода, Мик наверняка предпочтет обеспеченного благодетеля. На это даже обижаться не выходило. Жизнь – она такая жизнь.
– А я о чем?
Вздох вышел, пожалуй, слишком уж мелодраматичный, наигранный даже, можно сказать, но по-другому почему-то не получилось. Не зря меня, наверное, за глаза называют королевой драмы, и это уж точно не о моих способностях в плане драматической игры.
– Но ларо Анейрин к тебе действительно хорошо относится.
В последнем я даже и не сомневалась, вот только у него не имелось для этого в достаточной мере веских причин.
– Вот это, пожалуй, и смущает больше всего. Раньше повода задуматься не было, а вот теперь ума не приложу.
Загадка не то чтоб совсем сильно пугала, но все-таки изрядно нервировала.
– Ну ты же эльф на четверть.
Я закатила глаза.
– Мик, ты прямо как маленький. Эльфы даже полукровками своими обычно брезгуют, предпочитают делать вид, что ничего и не было. А я вообще квартеронка. У меня даже уши круглые, не то что у матушки. Скорее уж четверть эльфийской крови в венах для ларо Анейрина – повод обходить меня десятой дорогой.
Орк как будто призадумался. Ну да, у его народа дети от смешанных союзов не считались чем-то позорным, их принимали на равных с чистокровными. Перворожденные таким либерализмом не отличались вовсе.
– Может, ларо Анейрин из твоей остроухой родни и у них что-то там такое проснулось? Ну, голос крови или еще что?
Я начала нервно смеяться.
– Да чего ради? И даже если вдруг случилось нечто подобное, то с чего бы начинать с меня, а не с моей мамочки, которая полукровка и на эльфа очень похожа? Честное слово, ее даже иногда на полном серьезе принимают за одну из перворожденных. В общем…
Гайда хмыкнула.
– Остроухим иногда хочется оторвать эти их уши. Как можно вот так взять – и оставить без поддержки собственного ребенка? Ну и что, если незаконнорожденный? Не древность, в конце концов, когда за прелюбодеяние камнями побивали.
Я только рукой махнула.
– Да мелочи, честное слово. Мать моя как-то выжила и даже неплохо устроилась без своего папаши. У меня вон тоже все хорошо и даже немного лучше. Вот кахэ куда хуже. Милад уже достал меня со своей высокоморальностью. Его послушать, так я в киноиндустрию пришла не из модельного бизнеса, а с панели.
Гайда и Мик мне искренне посочувствовали и в два голоса принялись убеждать, что Динес Милад – просто заносчивый самовлюбленный сноб и редкостный ханжа. Самое смешное, что приличная орчанка и не подумала бы раздеваться перед камерой, а опять-таки приличный орк не стал бы жениться на ком-то, кто так откровенно демонстрировал свое тело на потребу публике. Но предъявлять свои культурные стандарты ко мне никто, разумеется, и не собирался. Особенно в свете того, что на мне Мик, собственно говоря, деньги зарабатывает.
Карима и Джуман вернулись как раз к тому моменту, когда Гайда по пятому кругу проклинала кахэ, и полностью поддержали ее негодование.
И все-таки, почему я стала такой уж ценной для ларо Анейрина э Аранрода? Непонятно.
На следующий день я предвкушала сцены с Миладом и перебранку с ним же. Без ругани мы наверняка никак не обойдемся, тут и сомнений быть не могло.
– Ларэ, давайте в этот раз без стула, хорошо? – почти жалобно попросила Сафира, оглядываясь по сторонам.
Дойти до гримерки удалось без столкновения с Динесом Миладом. Наверное, он Марте Харт мозг сжирает, рассказывая, как именно должна вести себя приличная молодая женщина. Вот пусть так и дальше продолжается. А мне его морали до беса.
– Как получится, Сафира, как получится. Порой такую рожу видишь, что только стулом по ней и бить.
Орчанка неопределенно хмыкнула, словно моя теория ей не совсем по душе.
Милад в конечном итоге ко мне все-таки вломился, причем едва не в обнимку с изрядно озадаченным Николсоном. Судя по перекошенной далеко не счастьем физиономии последнего, наши две главные звезды не успели подружиться, как можно было предположить из их совместного визита, просто южанину зачем-то понадобился еще один свидетель разговора. Может, думал, при Николсоне я со стульями наперевес драться постесняюсь. Если так, то зря надеется, публика при скандале меня никогда особо и не смущала даже в малости, скорее уж азарта добавляла.
– Как ваше здоровье, Уиллер? – с едва проскользнувшей в голосе издевкой поинтересовался южанин и встал чуть в стороне, причем так, чтобы в случае нападения на линии удара оказался Николсон.
– Здорова как стадо быков. Не вашими молитвами, разумеется, – сухо отозвалась я, позволяя наносить на себя грим. Один из самых приятных моментов в подготовке к съемкам, как по мне. Когда наносят грим, я становлюсь не собой, кем-то другим, а теперь так еще и персоной куда более значимой, чем Лэйси Уиллер может когда-нибудь стать.
Николсон едва слышно хмыкнул, отдав должное моей колкой остроте, зато Динес Милад сохранил совершеннейшую невозмутимость. Вполне в его духе, стоит сказать. Хотя чему удивляться? Он ведь ляпнул очередную гадость не потому, что действительно потянуло поязвить, я спинным мозгом чуяла: у кахэ сейчас имелась какая-то другая причина для хамства. Быть может, у него и раньше она имелась?
Интуиция моя – так себе дар, то орет как неисправная сирена, то молчит как убитая. Сейчас была как раз первая стадия.
– Ну, почему же вдруг не моими? Я ведь так сильно беспокоюсь о вашем здоровье, можно сказать, молюсь денно и нощно. Кто же станет украшать наш сериал, если с вами что-то случится?
Это уже была целенаправленная атака на больное место: я начинала беситься, когда в контексте именно этого проекта говорили про красоту, и об этом знали, наверное, даже тараканы в кафетерии. И пусть не завирают, что их там нет.
Я уже хотела повернуться и наговорить приставшему, как банный лист к заднице, коллеге все нехорошее, что о нем думаю… Но стоило открыть рот – как кто-то заорал. Громко так, надрывно.
Милад коротко выругался и вылетел из моей гримерки. Следом за ним ломанулся со всех ног и Николсон, уж не знаю зачем.
– Хоть бы на этот раз Мортон, – пробормотала я.
Гримерша и Сафира одновременно возмущенно охнули и уставились на меня со всем возможным осуждением.
– Ну, чего смотрите? Все равно же кого-то на тот свет спровадили, а с Мортоном хотя бы все сцены уже отсняты, замену не придется искать.
Ну, что поделать, если я не столько добра, сколько практична? А Грегу я, тем более, не симпатизирую ни капли.
– Что… – начала вопрос гримерша, но я махнула рукой.
– Просто закончите со мной – и пойдемте посмотрим. Вся эта круговерть с убийствами стала такой повседневной, что не удивлюсь, если Сэм не прервет съемки из-за очередного покойника.
Вышла наружу уже в дознавательской мантии старинного образца и в полном гриме, призванном сделать из меня Риннэлис Тьен. Так воспринимать происходящее оказалось куда как проще. Это не Лэйси Уиллер шла по коридору в скоплении людей, вовсе нет. Это шла она, Риннэлис Тьен, ее не мутило от вида крови, она не паниковала из-за трупов, воплощенная холодность и сдержанность. Начало казаться, что даже сердце вдруг стало биться в другом ритме, спокойном и размеренным как стук метронома.
– Что случилось? – спросила я у торчащего чуть поодаль от основной толпы Николсона. Лесли был бледен, как покойник, и смотрел как будто внутрь себя.
– Что?.. – растерянно спросил он, уставившись на меня. Потом кивнул как будто бы своим мыслям. – А… Там Мортон. Грег Мортон с перерезанным горлом. Это уже совсем не весело. Совсем. Я уволиться хочу.
Уволится он, как же. Подозреваю, что и для него неустойка будет неподъемной ношей, пусть гонорары у Николсона обычно не чета моим. Хотя за эту роль я получила гонорар равноценный тому, что получил и мой более именитый коллега.
– Попробуйте, – пожала я плечами и начала пробираться к телу.
Зачем? Самой хотелось бы знать. Просто почему-то мне нужно было подойти и увидеть все собственными глазами.
Толпа передо мной неохотно, но все же расступалась, и добраться до тела удалось без особого труда.
Мортон обнаружился в нише. Так себе схрон, найдут при первой же уборке. Вот и нашли, собственно говоря. Значит, задачи спрятать и не было. Просто способ немного выиграть время, чтобы никто не связал убийцу и преступление. На самом деле Мортона оставили едва ли не на виду. Еще одна демонстрация не пойми чего.
К телу я подошла вплотную и присела на корточки, автоматически подобрав полы мантии. Удобная на самом деле одежда, если уметь носить, пусть сейчас так и не считают.
Лицо покойника искажала гримаса ужаса и непонимания. На руках были ссадины, а под ногти словно что-то забилось. Можно понадеяться, что это кожа убийцы… Но ведь маловероятно. Если бы преступник был идиотом – его бы уже давно взяли эти два горе-дознавателя. Кстати, где их вообще бесы носят?
К телу уже никто не лез, трогать ничего вокруг не пытались, словом, научился народ, как вести себя на месте преступления. Да и вообще вплотную подбираться к трупу никто не пытался: это уже и не новость, на самом деле, все, кому нужно было, на мертвецов насмотрелись во всех ракурсах.
– Кто-нибудь стражу вызвал? – деловым тоном спросила я, оглядев внимательно всех собравшихся.
– А чего их вызывать, все равно где-то здесь шляются, – пробормотал кто-то позади меня.
Лично меня такое положение вещей совершенно не устраивало. Следовало как можно скорее озаботиться сохранностью места преступления… хотя какое это место преступления, в самом деле? Просто место обнаружения тела, не более того. Слишком мало крови, а у Мортона должно было из горла буквально хлестать, повреждена как минимум сонная артерия. Точнее позже эксперты скажут.
– Уиллер, а ну прочь от трупа! – воскликнул кто-то.
Только когда меня за плечо оттащили в сторону от покойника, сообразила, что говорил Милад и мне притом. Как-то фамилия Уиллер…
– Я ни к чему не прикасалась, положение тела не меняла, – процедила я, выворачиваясь из захвата.
Кахэ смотрел на меня пристально, не мигая, совершенно по-змеиному. Я уставилась на него ровно также.
– Почему вы на меня так уставились? – осведомилась я с подозрением. – Лицо испачкала?
Милад покачал головой.
– Если и испачкали, разве что гримом. Кстати, сегодня он у вас особенно удачно лег, органично. Жаль, если съемок сегодня так и не будет.
Я хмыкнула и пожала плечами. На самом деле, я наверняка расстроюсь, если сегодня не удастся поработать, но говорить что-то подобное вслух – верный повод попасть на первые строчки списка подозреваемых или, как минимум, прослыть психопаткой. Ни то, ни другое мне было совершенно не нужно.
– Грим можно будет повторить, – отозвалась я прохладно. – А смерть нужно уважать. Вам ли не знать?
Убить кахэ хотелось все сильней и сильней, но почему-то злость ощущалась чем-то холодным, почти веселым. Милад так упорно пытался вывести меня из себя. Зачем? Не ради удовольствия же? Он вел себя действительно странно.
– Намекаете на мой… титул? – фыркнул южанин, чуть наклонив голову на бок. Словно диковинную зверушку разглядывает, честное слово. – Каэ Неро проболтался, не иначе. У него язык всегда был без костей.
Я посмотрела на кахэ совершенно бесстрастно.
– Как знать.
Стражники набежали как тараканы изо всех щелей. Суетились, метались из угла в угол, принялись протоколировать все подряд, собирать улики. Конечно, это очень полезно изображать бурную деятельность, когда столько всего проспали.
Гайда кивнула и устроилась напротив, тоже готовясь слушать увлекательный рассказ из жизни актеров. К концу моего повествования орки казались изрядно озадаченными.
– Как-то странно все закручивается, – покачал головой мой агент. – Кажется, это уже не твоя паранойя вовсе, а правда какая-то мутная история.
Хорошо, когда с агентом отношения сложились и тебе верят. Бывает совсем иначе, уж мне ли не знать. Но ларо Анейрин в итоге подобрал мне в няньки агента действительно хорошего, и не только в профессиональном смысле. Вот только, выбирая между моими интересами и интересами ларо Анейрина э Аранрода, Мик наверняка предпочтет обеспеченного благодетеля. На это даже обижаться не выходило. Жизнь – она такая жизнь.
– А я о чем?
Вздох вышел, пожалуй, слишком уж мелодраматичный, наигранный даже, можно сказать, но по-другому почему-то не получилось. Не зря меня, наверное, за глаза называют королевой драмы, и это уж точно не о моих способностях в плане драматической игры.
– Но ларо Анейрин к тебе действительно хорошо относится.
В последнем я даже и не сомневалась, вот только у него не имелось для этого в достаточной мере веских причин.
– Вот это, пожалуй, и смущает больше всего. Раньше повода задуматься не было, а вот теперь ума не приложу.
Загадка не то чтоб совсем сильно пугала, но все-таки изрядно нервировала.
– Ну ты же эльф на четверть.
Я закатила глаза.
– Мик, ты прямо как маленький. Эльфы даже полукровками своими обычно брезгуют, предпочитают делать вид, что ничего и не было. А я вообще квартеронка. У меня даже уши круглые, не то что у матушки. Скорее уж четверть эльфийской крови в венах для ларо Анейрина – повод обходить меня десятой дорогой.
Орк как будто призадумался. Ну да, у его народа дети от смешанных союзов не считались чем-то позорным, их принимали на равных с чистокровными. Перворожденные таким либерализмом не отличались вовсе.
– Может, ларо Анейрин из твоей остроухой родни и у них что-то там такое проснулось? Ну, голос крови или еще что?
Я начала нервно смеяться.
– Да чего ради? И даже если вдруг случилось нечто подобное, то с чего бы начинать с меня, а не с моей мамочки, которая полукровка и на эльфа очень похожа? Честное слово, ее даже иногда на полном серьезе принимают за одну из перворожденных. В общем…
Гайда хмыкнула.
– Остроухим иногда хочется оторвать эти их уши. Как можно вот так взять – и оставить без поддержки собственного ребенка? Ну и что, если незаконнорожденный? Не древность, в конце концов, когда за прелюбодеяние камнями побивали.
Я только рукой махнула.
– Да мелочи, честное слово. Мать моя как-то выжила и даже неплохо устроилась без своего папаши. У меня вон тоже все хорошо и даже немного лучше. Вот кахэ куда хуже. Милад уже достал меня со своей высокоморальностью. Его послушать, так я в киноиндустрию пришла не из модельного бизнеса, а с панели.
Гайда и Мик мне искренне посочувствовали и в два голоса принялись убеждать, что Динес Милад – просто заносчивый самовлюбленный сноб и редкостный ханжа. Самое смешное, что приличная орчанка и не подумала бы раздеваться перед камерой, а опять-таки приличный орк не стал бы жениться на ком-то, кто так откровенно демонстрировал свое тело на потребу публике. Но предъявлять свои культурные стандарты ко мне никто, разумеется, и не собирался. Особенно в свете того, что на мне Мик, собственно говоря, деньги зарабатывает.
Карима и Джуман вернулись как раз к тому моменту, когда Гайда по пятому кругу проклинала кахэ, и полностью поддержали ее негодование.
И все-таки, почему я стала такой уж ценной для ларо Анейрина э Аранрода? Непонятно.
На следующий день я предвкушала сцены с Миладом и перебранку с ним же. Без ругани мы наверняка никак не обойдемся, тут и сомнений быть не могло.
– Ларэ, давайте в этот раз без стула, хорошо? – почти жалобно попросила Сафира, оглядываясь по сторонам.
Дойти до гримерки удалось без столкновения с Динесом Миладом. Наверное, он Марте Харт мозг сжирает, рассказывая, как именно должна вести себя приличная молодая женщина. Вот пусть так и дальше продолжается. А мне его морали до беса.
– Как получится, Сафира, как получится. Порой такую рожу видишь, что только стулом по ней и бить.
Орчанка неопределенно хмыкнула, словно моя теория ей не совсем по душе.
Милад в конечном итоге ко мне все-таки вломился, причем едва не в обнимку с изрядно озадаченным Николсоном. Судя по перекошенной далеко не счастьем физиономии последнего, наши две главные звезды не успели подружиться, как можно было предположить из их совместного визита, просто южанину зачем-то понадобился еще один свидетель разговора. Может, думал, при Николсоне я со стульями наперевес драться постесняюсь. Если так, то зря надеется, публика при скандале меня никогда особо и не смущала даже в малости, скорее уж азарта добавляла.
– Как ваше здоровье, Уиллер? – с едва проскользнувшей в голосе издевкой поинтересовался южанин и встал чуть в стороне, причем так, чтобы в случае нападения на линии удара оказался Николсон.
– Здорова как стадо быков. Не вашими молитвами, разумеется, – сухо отозвалась я, позволяя наносить на себя грим. Один из самых приятных моментов в подготовке к съемкам, как по мне. Когда наносят грим, я становлюсь не собой, кем-то другим, а теперь так еще и персоной куда более значимой, чем Лэйси Уиллер может когда-нибудь стать.
Николсон едва слышно хмыкнул, отдав должное моей колкой остроте, зато Динес Милад сохранил совершеннейшую невозмутимость. Вполне в его духе, стоит сказать. Хотя чему удивляться? Он ведь ляпнул очередную гадость не потому, что действительно потянуло поязвить, я спинным мозгом чуяла: у кахэ сейчас имелась какая-то другая причина для хамства. Быть может, у него и раньше она имелась?
Интуиция моя – так себе дар, то орет как неисправная сирена, то молчит как убитая. Сейчас была как раз первая стадия.
– Ну, почему же вдруг не моими? Я ведь так сильно беспокоюсь о вашем здоровье, можно сказать, молюсь денно и нощно. Кто же станет украшать наш сериал, если с вами что-то случится?
Это уже была целенаправленная атака на больное место: я начинала беситься, когда в контексте именно этого проекта говорили про красоту, и об этом знали, наверное, даже тараканы в кафетерии. И пусть не завирают, что их там нет.
Я уже хотела повернуться и наговорить приставшему, как банный лист к заднице, коллеге все нехорошее, что о нем думаю… Но стоило открыть рот – как кто-то заорал. Громко так, надрывно.
Милад коротко выругался и вылетел из моей гримерки. Следом за ним ломанулся со всех ног и Николсон, уж не знаю зачем.
– Хоть бы на этот раз Мортон, – пробормотала я.
Гримерша и Сафира одновременно возмущенно охнули и уставились на меня со всем возможным осуждением.
– Ну, чего смотрите? Все равно же кого-то на тот свет спровадили, а с Мортоном хотя бы все сцены уже отсняты, замену не придется искать.
Ну, что поделать, если я не столько добра, сколько практична? А Грегу я, тем более, не симпатизирую ни капли.
– Что… – начала вопрос гримерша, но я махнула рукой.
– Просто закончите со мной – и пойдемте посмотрим. Вся эта круговерть с убийствами стала такой повседневной, что не удивлюсь, если Сэм не прервет съемки из-за очередного покойника.
Вышла наружу уже в дознавательской мантии старинного образца и в полном гриме, призванном сделать из меня Риннэлис Тьен. Так воспринимать происходящее оказалось куда как проще. Это не Лэйси Уиллер шла по коридору в скоплении людей, вовсе нет. Это шла она, Риннэлис Тьен, ее не мутило от вида крови, она не паниковала из-за трупов, воплощенная холодность и сдержанность. Начало казаться, что даже сердце вдруг стало биться в другом ритме, спокойном и размеренным как стук метронома.
– Что случилось? – спросила я у торчащего чуть поодаль от основной толпы Николсона. Лесли был бледен, как покойник, и смотрел как будто внутрь себя.
– Что?.. – растерянно спросил он, уставившись на меня. Потом кивнул как будто бы своим мыслям. – А… Там Мортон. Грег Мортон с перерезанным горлом. Это уже совсем не весело. Совсем. Я уволиться хочу.
Уволится он, как же. Подозреваю, что и для него неустойка будет неподъемной ношей, пусть гонорары у Николсона обычно не чета моим. Хотя за эту роль я получила гонорар равноценный тому, что получил и мой более именитый коллега.
– Попробуйте, – пожала я плечами и начала пробираться к телу.
Зачем? Самой хотелось бы знать. Просто почему-то мне нужно было подойти и увидеть все собственными глазами.
Толпа передо мной неохотно, но все же расступалась, и добраться до тела удалось без особого труда.
Мортон обнаружился в нише. Так себе схрон, найдут при первой же уборке. Вот и нашли, собственно говоря. Значит, задачи спрятать и не было. Просто способ немного выиграть время, чтобы никто не связал убийцу и преступление. На самом деле Мортона оставили едва ли не на виду. Еще одна демонстрация не пойми чего.
К телу я подошла вплотную и присела на корточки, автоматически подобрав полы мантии. Удобная на самом деле одежда, если уметь носить, пусть сейчас так и не считают.
Лицо покойника искажала гримаса ужаса и непонимания. На руках были ссадины, а под ногти словно что-то забилось. Можно понадеяться, что это кожа убийцы… Но ведь маловероятно. Если бы преступник был идиотом – его бы уже давно взяли эти два горе-дознавателя. Кстати, где их вообще бесы носят?
К телу уже никто не лез, трогать ничего вокруг не пытались, словом, научился народ, как вести себя на месте преступления. Да и вообще вплотную подбираться к трупу никто не пытался: это уже и не новость, на самом деле, все, кому нужно было, на мертвецов насмотрелись во всех ракурсах.
– Кто-нибудь стражу вызвал? – деловым тоном спросила я, оглядев внимательно всех собравшихся.
– А чего их вызывать, все равно где-то здесь шляются, – пробормотал кто-то позади меня.
Лично меня такое положение вещей совершенно не устраивало. Следовало как можно скорее озаботиться сохранностью места преступления… хотя какое это место преступления, в самом деле? Просто место обнаружения тела, не более того. Слишком мало крови, а у Мортона должно было из горла буквально хлестать, повреждена как минимум сонная артерия. Точнее позже эксперты скажут.
– Уиллер, а ну прочь от трупа! – воскликнул кто-то.
Только когда меня за плечо оттащили в сторону от покойника, сообразила, что говорил Милад и мне притом. Как-то фамилия Уиллер…
– Я ни к чему не прикасалась, положение тела не меняла, – процедила я, выворачиваясь из захвата.
Кахэ смотрел на меня пристально, не мигая, совершенно по-змеиному. Я уставилась на него ровно также.
– Почему вы на меня так уставились? – осведомилась я с подозрением. – Лицо испачкала?
Милад покачал головой.
– Если и испачкали, разве что гримом. Кстати, сегодня он у вас особенно удачно лег, органично. Жаль, если съемок сегодня так и не будет.
Я хмыкнула и пожала плечами. На самом деле, я наверняка расстроюсь, если сегодня не удастся поработать, но говорить что-то подобное вслух – верный повод попасть на первые строчки списка подозреваемых или, как минимум, прослыть психопаткой. Ни то, ни другое мне было совершенно не нужно.
– Грим можно будет повторить, – отозвалась я прохладно. – А смерть нужно уважать. Вам ли не знать?
Убить кахэ хотелось все сильней и сильней, но почему-то злость ощущалась чем-то холодным, почти веселым. Милад так упорно пытался вывести меня из себя. Зачем? Не ради удовольствия же? Он вел себя действительно странно.
– Намекаете на мой… титул? – фыркнул южанин, чуть наклонив голову на бок. Словно диковинную зверушку разглядывает, честное слово. – Каэ Неро проболтался, не иначе. У него язык всегда был без костей.
Я посмотрела на кахэ совершенно бесстрастно.
– Как знать.
Стражники набежали как тараканы изо всех щелей. Суетились, метались из угла в угол, принялись протоколировать все подряд, собирать улики. Конечно, это очень полезно изображать бурную деятельность, когда столько всего проспали.