Он двинулся позади меня. Мы поднялись на четвертый этаж.

– Знаешь, я уже видел тебя раньше.

У меня перехватило дыхание, и только милостью богов я не споткнулась опять.

– Видел на нижних балконах. – Открыв дверь, он жестом пригласил меня войти. – Ты смотрела, как я тренируюсь.

У меня зарделись щеки. Я ожидала, что он скажет другое.

– Я смотрела не на тебя. Я…

– Вышла подышать свежим воздухом? Ждала свою камеристку, которая не камеристка? – Хоук схватил меня за руку, когда я проходила мимо него, и задержал. Нагнув голову так, что его губы почти касались моего скрытого вуалью уха, он прошептал: – Наверное, я ошибся, и это была не ты.

У меня опять перехватило дыхание от исходящего от него насыщенного древесного аромата. Мы стояли не так близко, как в ту ночь в «Красной жемчужине», но если я совсем чуть-чуть поверну голову налево, то его губы коснутся моих. Бурление внутри вернулось, на сей раз угнездившись чуть ниже живота.

– Ты ошибся.

Он отпустил мою руку, и, подняв голову, я увидела, что он вздернул уголок губ. Сердце в груди выделывало странные вещи. С учащенным пульсом я ступила в просторный коридор.

Перед личными покоями герцога и герцогини стояли два королевских гвардейца. На этом этаже было несколько комнат, где принимали придворных. У герцога и герцогини были собственные покои, соединенные спальнями, но судя по тому, где стоят гвардейцы, герцог сейчас в главном кабинете.

Ненадолго я перестала думать о том, зачем меня могли позвать, но теперь тревога вернулась и заструилась по венам.

– Пенеллаф? – позвал сзади Хоук.

Только тогда я осознала две вещи. Во-первых, я застыла столбом посреди коридора, и это наверняка кажется ему странным. И во-вторых, он уже второй раз назвал меня по имени, а не Девой. Он не Виктер. Он не Тони. Только они обращались ко мне по имени, если мы были одни.

Я знала, что должна его поправить, но не могла. Я не хотела, и это пугало не меньше, чем то, что ждет меня в кабинете герцога.

Сделав глубокий вдох, я сцепила руки в замок, расправила плечи и шагнула вперед.

Королевские гвардейцы поклонились при нашем приближении, избегая смотреть нам в глаза. Один из них, темнокожий, отступил в сторону и начал открывать дверь.

Я зачем-то оглянулась на Хоука. Понятия не имею почему.

– Я подожду здесь, – заверил он.

Я кивнула и опять повернулась вперед, заставляя себя переставлять ноги и твердя себе, что переживаю по пустякам.

Войдя в кабинет, первым делом я заметила, что шторы задернуты. Приглушенный свет нескольких масляных ламп будто бы поглощался темными деревянными панелями и мебелью красного дерева, накрытой алым бархатом. Мой взгляд упал на большой письменный стол и на комод за ним, где стояли хрустальные бутылки разных размеров с янтарной жидкостью.

Затем я увидела его.

Герцог сидел на кушетке, закинув ногу в сапоге на столик и держа бокал с выпивкой. Когда он уставился на меня глазами такими темными, что почти нельзя различить зрачок, у меня по спине пробежал холодок.

Эта его особенность навела меня на мысль, что у Йена глаза тоже больше не зеленые, как у меня. А такие, как у герцога. Черные как смоль. Бездонные. Но будут ли они вызывать такой же холод?

Вдруг я поняла, что герцог не один.

Напротив него, бесцеремонно развалившись, сидел лорд Мэзин. У него в руках не было бокала, он бездумно постукивал пальцами по согнутому колену. На его красиво очерченных губах гуляла самодовольная усмешка. Все мои инстинкты кричали, что я должна бежать, поскольку бороться не смогу.

Дверь со щелчком захлопнулась за моей спиной, отчего я слегка подскочила. Я терпеть не могла такую реакцию и надеялась, что герцог ее не заметил, но, увидев его ухмылку, поняла, что мой испуг от него не укрылся.

Текучим движением, словно был без костей, Тирман поднялся с кушетки.

– Пенеллаф, ты так сильно меня расстроила.





Глава 13




Похолодев до кончиков пальцев и стараясь дышать размеренно, я смотрела, как он пьет из бокала. Я знала, что должна тщательно подбирать слова. Наказания это не отменит, но может смягчить.

– Простите, что расстроила вас. Я…

– А ты вообще знаешь, чем меня расстроила?

У меня одеревенели мышцы на плечах, и я метнула взгляд от молчаливого лорда в угол кабинета, где у книжного шкафа стояли несколько тонких красновато-коричневых прутов. Их выломали из дерева, выросшего в Кровавом лесу. Я перевела взгляд обратно на лорда Мэзина. Он улыбался. Я начала думать, что он нажаловался герцогу, но если я ошибаюсь в своих предположениях, то только добавлю себе проблем.


И лорд Мэзин знал это. Он смотрел на меня, не выдавая ни малейшего намека на свою роль в происходящем, даже если это всего лишь роль зрителя. Он редко говорил, когда присутствовал на таких уроках. Хотя обычно я радовалась его молчанию, сейчас оно только усилило мою тревогу.

Я заставила себя вымолвить следующие слова, хотя они и прозвучали неискренне.

– Нет, но что бы это ни было, я виновата. Вы никогда не расстраиваетесь без причины.

Что было неправдой.

Случалось, что герцога расстраивала моя походка или то, как я режу еду за ужином. Я уверена, его может оскорбить даже количество моих вдохов в минуту.

– Ты права. Я не расстраиваюсь без причины, – согласился он. – Но на этот раз меня потрясло то, что мне сказали.

У меня перевернулся желудок, а на лбу выступил пот. Боги милостивые, неужели он узнал о «Красной жемчужине»?

Я боялась, что Хоук что-то скажет, была одержима и подавлена этой идеей, хотя в глубине души мне не хотелось в это верить. Предательство имело вкус испорченной еды. Скорее всего, Хоук понятия не имел, зачем ведет меня в этот кабинет, но он должен был знать, что будут последствия. Разве нет? Наверное, он решил, что меня ждет всего лишь суровый выговор. Я же не кто-нибудь, а Дева. Избранная.

И просто получу нагоняй.

Сомневаюсь, что Хоук подозревает, насколько… ненормальны уроки герцога.

Тирман шагнул ко мне, и все мои мышцы напряглись.

– Сними вуаль, Пенеллаф.

Я колебалась всего несколько мгновений, хотя не было ничего необычного в том, что герцог или герцогиня просили об этом. Им не нравилось разговаривать с половиной лица. Я не винила их. Но герцог обычно не заставлял меня открывать лицо в присутствии лорда Мэзина.

– Не испытывай мое терпение. – Он крепче сжал бокал.

– Простите, но мы… мы не одни, а боги запрещают мне показывать лицо, – сказала я, прекрасно зная, что делала это раньше, но в совершенно иных ситуациях.

– Сегодня боги не найдут в этом вины, – оборвал герцог.

Ну конечно нет.

Я подняла руки, стараясь, чтобы они не дрожали, и расстегнула изящные застежки возле ушей. Потупив глаза, как нравилось герцогу, я сняла вуаль. Мои волосы были собраны в простой узел на затылке; открытые щеки и лоб покалывало. Тирман забрал у меня вуаль и отбросил в сторону. Я сложила руки и стала ждать. Я терпеть это не могла.

Но ждала.

– Подними глаза, – негромко потребовал герцог.

Я подчинилась. Его черные как смоль глаза ощупывали мое лицо, дюйм за дюймом, не упуская ничего, даже медного локона, который щекотал мне висок. Это изучение длилось целую вечность.

– С каждым разом, как я тебя вижу, ты становишься все красивее.

– Спасибо, ваша милость, – пробормотала я, стараясь не выдать отвращения. Я знала, что будет дальше.

Кончики его пальцев прижались к коже под моим подбородком. Он повернул мою голову налево, а потом направо, и цокнул языком.

– Как жаль.

В самом деле жаль.

Я ничего не ответила и сосредоточилась на большой картине маслом, изображающей храмы и коленопреклоненных женщин в вуалях перед существом настолько ярким, что оно соперничало с луной.

– Что ты думаешь, Бран? – спросил герцог лорда.

– Как ты и сказал, очень жаль.

Мне было плевать, что думает этот засранец лорд Мэзин.

– Другие шрамы легко спрятать, но эти? – Герцог вздохнул почти сочувственно. – Наступит время, когда не будет вуали, чтобы спрятать эти достойные сожаления изъяны.

Я сглотнула, подавляя желание отшатнуться, когда он убрал пальцы с подбородка и провел ими по двум рваным шрамам, которые тянулись вниз от левого виска, едва не задевали глаз и заканчивались около носа.

– Знаешь, что сказал ее новый телохранитель?

Лорд не ответил, но я решила, что он отрицательно качает головой.

– Он назвал ее прекрасной, – ответил герцог. – Половина ее лица в самом деле изумительна. – Он сделал паузу. – Ты так похожа на свою мать.

Я потрясенно уставилась на него. Он знал мою мать? Раньше он никогда об этом не говорил.

– Вы ее знали?

Он встретился со мной взглядом. Так трудно смотреть в эту бездонную черноту.