Стеллаж за стеллажом осматривала кабинет, а часы неумолимо отсчитывали секунды и минуты. Сколько уже времени она здесь? Настя посмотрела на черные от пыли пальцы. Да уж, граф не слишком заботился о том, чтобы стряхивать пыль времен со своих вещей.

— Ты, случайно, не это ищешь?

От неожиданности она подскочила и развернулась: граф стоял у входа в кабинет с темным ларцом в руках.

— Отдайте! — Она сама не поняла, как подскочила к нему и схватилась за шкатулку.

Но граф Виттури удержал ларец в руках, покачав головой.

— Разве тебе не говорили, смертная, что красть у демона нельзя? Что, если возьмешь у него хоть что-нибудь без спроса, станешь его рабой? И твоя душа будет принадлежать ему? — На лице его было столько ненависти, презрения, даже отвращения, что Настя отступила.

— Как ты узнал, что я здесь?

— Я связан с тобой, забыла? Так в чем дело? Почему ты пытаешься украсть то, что по праву принадлежит мне?

— Я не для себя…

Он хищно прищурил глаза, почерневшие, клубившиеся тьмой.

— Мне все равно. На колени.

— Что? — Настя отступила от него и оглянулась, словно надеялась, что это сказано не ей.

— Я два раза не повторяю.

— Граф, умоляю, выслушайте, я все объясню!

— Объяснишь, когда выполнишь мой приказ. Ну же. Я жду.

Он не шутил и был опасен. Чувствуя себя полной идиоткой, Настя опустилась перед ним на колени.

— Я знаю, все это выглядит немного странно, — начала объяснять, но он снова перебил:

— Будешь говорить, когда дам тебе слово.

Она хотела было подняться, обозлившись на него. Но почувствовала, что не может двигать ногами. Ужас обрушился на нее, как ледяная вода. А когда открыла рот, чтобы возмутиться, поняла, что онемела.

«Это просто дурной сон! — испуганно думала Настя, давясь застрявшими в горле словами. — Дурной сон!»

Но проснуться не могла.

— У меня был тяжелый день. — Граф поставил шкатулку на стол прямо перед ней, зная, что ей не дотянуться. — Локи вырвался из-под контроля, чуть не убил Итсаску и Цезаря, растерзал Риту, свалил куда-то с раненым Диего. Я еле успел сдать обескровленного Сержа врачам, стал искать Диего, а ты просто исчезла из агентства и решила меня ограбить? Кто тебя надоумил взять именно это? — Он пальцем постучал по крышке шкатулки. — Уж не ошибся ли я и Кали все-таки овладела твоим разумом? Еще немного, и ты бы навсегда стала моей, но такая ты мне на фиг не нужна! — Граф Виттури презрительно смотрел на нее, присев на письменный стол. — Хотя не могу не признать, что на коленях ты выглядишь очень соблазнительно.

Он махнул рукой, и Настя почувствовала, как железная хватка на горле исчезла.

— Вы просто… чертов демон, напыщенный и мерзкий! — выпалила она совсем не то, что собиралась. — Вы так уверены в себе, что даже не допускаете мысли, что я могла прийти сюда, потому что хочу спасти Диего. Эта шкатулка — залог его свободы. Он ранен! И пока вы тут рассуждаете, он, может быть, умирает. Я не знала, что, забирая шкатулку, лишаюсь свободы. Но клянусь, мне все равно, я должна ее забрать. И заберу, даже если придется с вами драться.

Настя сжала кулаки.

Тьма в глазах демона схлынула, насмешка блеснула в зрачках серебристой рыбкой. Настя только сейчас осознала, что в кабинете стало душно от его гнева, воздух искрился, мог вспыхнуть в любой момент и обратить ее в пепел. Дрожь пробежала по спине.

— Стоя на коленях, драться неудобно, милочка!

И она смогла встать.

— Вот как… Значит, ради Диего ты готова была украсть шкатулку у демона?

Настя кивнула. Ей уже стало безразлично, что он сделает с ней. Но он мог помочь Диего. А то, что он ее накажет, это точно. Она же его оскорбляла.

— Он держит его на Тибидабо, на смотровой площадке собора. Я должна туда вернуться на закате.

— Конечно, на закате. Именно тогда силы тьмы становятся сильнее. — Граф смотрел на нее с некоторым любопытством. — И что? Ты готова потерять свободу ради жизни друга?

— Да, если ты так этого хочешь.

— Не хочу. — Он рассмеялся, запустил пальцы в волосы и покачал головой. — Эх ты, дитя человеческое… Неужели думаешь, что я брошу тебя и Диего? Так и быть. Я одолжу тебе шкатулку. А теперь подойди, я перенесу тебя на Тибидабо. Час заката близится.



Над Тибидабо собирались грозовые облака, дул сильный ветер. Настя крепче прижала к себе шкатулку и, сопротивляясь ветру, пошла к собору. Лифт открылся перед ней, как и несколько часов назад, и она поехала наверх, гадая, куда исчез граф Виттури. Он только что обнял ее, прижал к себе и исчез, а она осталась стоять на горе лицом к Барселоне.

Секундная близость оставила отпечаток свинцовой усталости. Ее снова безмерно потянуло к демону. Чтобы отвлечься, она разглядывала шкатулку, пытаясь угадать, что скрывается под ее полупрозрачным стеклом. Граф запретил открывать ее, и Настя благоразумно решила его послушать.


Адский шут развлекал себя тем, что, сидя по-турецки напротив Диего, бросал в него теннисный мяч.

Настя загородила собой друга.

— О! Вернулась! — Гримаса исказила черты монстра. — И шкатулочка при тебе!

— Да. Так что теперь я забираю Диего.

— Не так быстро, милая! — Шут в одно мгновение оказался рядом с Настей и попытался схватить своими костлявыми пальцами шкатулку. Но Настя не дала. Тогда злой огонь вспыхнул в глазных впадинах черепушки, на лбу нахмурились костяные пластины, и он рванул у нее из рук шкатулку, да так, что Настя в кровь расцарапала ладони, пытаясь удержать ее.

— Вор! — закричала она.

— Я-то украл у тебя! А ты украла у демона! Теперь ты будешь расплачиваться за это вечно! — Он захохотал и развернулся, чтобы убежать.

— Не так быстро, Локи! — У выхода с площадки стояли плечом к плечу ангел и демон. Лика держала Локи под прицелом своего лука, а демон просто стоял, скрестив руки на груди.

Локи захохотал. Так злобно и так страшно, что у Насти мурашки поползли по спине от ужаса. Костяной палец шута указал на нее.

— Вот она, воришка! С ней и разбирайся. Она руки ободрала в кровь, пусть кровью и платит!

— Настя имела право держать шкатулку в руках. А ты — нет. И она кровью защитила мое имущество. К ней у меня претензий нет. А вот ты…

Граф Виттури в одну секунду оказался рядом шутом и схватил его за концы костяной треуголки. Адский паяц заверещал, как собачонка.

Настя с оцепенением наблюдала, как наполнились тьмой глаза графа, а сам он стал выше. Это было жуткое зрелище, и в голове мелькнула мысль: как он сдерживался в кабинете, ругая ее за кражу? Теперь же он дал волю своему черному гневу, и тот собирался вокруг чернильной тучей и закручивался воронкой над его головой. Когда граф вновь заговорил, это был не человеческий голос, не звериный рык, не стон ветра, а рокот сверхмощного существа, глас гнева, который сотрясал всю площадку так, что та дрожала под Настиными ногами.

— Ты украл эту шкатулку, теперь ты мой навеки! — И демон разорвал вопящего клоуна надвое.

Настя вскрикнула от неожиданности: в правой руке граф держал за волосы Джонни, который был без сознания, а в левой крутился и пытался вырваться из его хватки уменьшившийся вдвое шут, который еще больше стал походить на марионетку. Шкатулка упала посередине на каменные плиты площадки, но не разбилась.

— И не Локи мой раб, а ты, мелкая тварь, прислужник тьмы!

Не зная, как обратиться к тому гневному существу, в которое превратился граф, Настя крикнула, преодолевая вой ветра:

— У него сердце Риты!

— Я все отдам! — захныкал плут, отчаянно дергаясь в руках демона. — Я все верну!

Он полез в карман и протянул Насте завернутое в бархатный платок сердце.

Насте даже стало его жаль.

Когда сверток лег на ладони, она почувствовала, как бьется теплое сердце в ее руках.

— Отпусти меня, сжалься! — жалобно вопил плут, пытаясь вырваться.

На темном от гнева лице демона вспыхнула злобная усмешка.

— Отпущу, — заверил он шута. — Только сначала покажу тебе одну вещицу.

Когда раздалось поскрипывание колес, у Насти волосы на голове встали дыбом. Из-за угла медленно выехало высокое зеркало, покрытое черным покрывалом.

Девушка в ужасе отступила. Демон встал перед зеркалом, сдернул с него покрывало и, выставив вперед руку с болтавшимся в ней шутом, приказал:

— Смотри!

На поверхности стекла ничего не отражалось, и Настя не знала, что увидел в его глубине костяной шут, только вопль и визг ужаса, который он издал, был таким отчаянным, что Настя невольно прижала к себе сердце Риты, словно пытаясь уберечь его от происходящего. Паяц так кричал, что его челюсть опускалась все ниже и вдруг отвалилась, а сам он осыпался прахом на землю. Ветер задул оставшийся пепел в черное стекло.

Демон накинул покрывало на зеркало и повернулся к ней. Сердце Насти билось часто и испуганно, а сердце Риты в ее руках — медленно и спокойно.

Не говоря ни слова, он протянул руку, и Настя отдала ему бархатный узелок. Граф исчез так внезапно, что она заморгала. Потом обернулась и бросилась к Диего. Лика уже склонилась над ним.

— Как ты?

Парень часто и поверхностно дышал. Лика начала водить ладонью по его телу, и он слабо улыбнулся.

— Заживет, как на кошке. Девочки… как же хорошо, что вы есть!

Настя заплакала, крепко сжимая его руку.

— Ты молодчина, Настя. И настоящий друг! — Диего задышал спокойнее. Боль уходила.

— Эй, почему столько нежностей без моего участия?

Ребята обернулись. Джонни, скрестив руки на груди, смотрел на них, ухмыляясь в бороду.