– Хорошо, – ответил Саня. – Конец связи.
– А Боков и Ефименко не в Светлом разве должны быть? – спросил я у Раисы.
– Должны были сегодня ночью вернуться. Вернулись, значит.
Я опять взялся за бинокль. Дольф умудрился построить бойцов и раздаёт команды. Толпа нехилая получается. Большая часть всё ещё в трусах. Некоторые спешно одеваются. Гиены с жертвами на загривках видны хорошо. Особенно две, что бегут к нам. Минут пять-семь и добегут. Больше не петляют. Хорошо лапами перебирают. Стрелять по ним никто не пытается.
На борьбу с гиенами Дольф решил отправить Хамви с пулемётами. Отобрал девять успевших хорошо экипироваться бойцов, что-то быстро сказал им, и они бросились к машинам. Меньше минуты, и грозные Хамви рванули охотиться. Можно считать, что гиены отбегались. Пулемёты им шансов точно не оставят.
– Я сейчас в уме прикинула, – начала быстро говорить Раиса. – Две гиены, бегущие к нам, будут на расстоянии точного выстрела минут через пять, если не сменят траекторию. Уйдут левее или правее хотя бы метров на двести и не достану. Побегут прямо на нас и сниму легко. Но стрелять в них я не стану. Лучше дождусь, когда их нагонит Хамви и расстреляет из пулемёта. Догонит он их минут через три-пять, в зависимости оттого, как водила будет жать на газ. Если Хамви подъедет на расстояние выстрела, я буду стрелять.
– Нехило тараторишь, – удивился я и спросил: – Хочешь захватить машину?
– Да, – кивнула Раиса, поглядывая то на поле, то на меня. – Захватим и двинем к своим. Поймут, что случилось, амеры не сразу, и это даст нам приличную фору. Всей толпой догонять точно не станут. Пустят вслед пару-тройку Хамви – отобьёмся такой-то толпой. Пусть нервничают амеры. Им это полезно.
– Понял тебя, – сухо ответил я. – Сразу не стреляй. Стреляй только, если Хамви в зоне точного выстрела окажется. Нужно понять, бронированный он или нет. Если пулемётчик нас заметит, то мы даже моргнуть не успеем. Изрешетит и кусты, и нас заодно…
Одна из гиен начала отставать. Чёрный, как головёшка, негр, вдобавок ко всему усыпанный татуировками от головы до макушки, весит явно больше сотни. Сама гиена имеет не многим больший вес. Ноша тяготит, и животное всё же устаёт. Вторая гиена тащит на загривке белого лысого мужика в ярко- оранжевых трусах. Веса в мужике от силы килограммов шестьдесят-шестьдесят пять. На порядок легче негра будет. Отстающая гиена скоро погибнет, а вот у вырвавшейся вперёд шанс добежать до нас имеется.
– Не более двухсот метров до отстающей, – сказал я, прикинув скорость Хамви. – Скоро стрелять начнёт.
– Подъедет почти вплотную и тогда будет стрелять, – сказала Раиса. – С расстояния не захочет. Точнее, не захотят. Их ведь трое.
Раиса не угадала. Пулемёт M2A1 загрохотал, когда до гиены осталось метров сто пятьдесят. Стрелок промахнулся метров на пятнадцать левее. Гиена снова запетляла. Стрелок выпустил ещё пару коротких очередей и бросил попытку достать гиену на расстоянии.
– Хамви тяжело идёт, – сообщил я. – Бронирован он. На крыше пулемёт M2A1 с бронелистом, прикрывающим стрелка. Сможешь попасть точно в голову?
– Я не буду стрелять, – резко ответила Раиса. – Броню мне не пробить. Захват транспорта врага отменяется.
– Как скажешь… – пробормотал я. Не сильно и хотелось.
Гиена, которая ушла в отрыв, скоро прибежит точно к нам. Метров триста ей до нас осталось. В бинокль её теперь хорошо видно. Опасная зверюга. До второй гиены почти в два раза дальше. Хамви ее почти догнал и совсем скоро сможет давить.
– Сейчас выстрелит, – сказала Раиса, и пулемёт загрохотал. Крупнокалиберная очередь начала разрывать зверя на части. Я увидел, как пуля оторвала заднюю ногу, а затем разнесла голову мёртвого негра. Хамви сбросил скорость и остановился в двадцати метрах от поверженного зверя. Пулемётчик продолжал стрелять, превращая труп негра и гиену в кучу фарша.
– Идиоты… – прошипел я.
Пулемёт наконец-то замолк. Пассажир быстро выскочил из Хамви на улицу и жестом показал водителю в направлении второй гиены. Негр-водитель кивнул, и машина тяжело тронулась. Пассажир – белый здоровяк в песчаном камуфляже – бодрым шагом направился к поверженной гиене.
– Снимешь его, если понадобится? – поинтересовался я.
– Сдурел? – удивлённо ответила Раиса. – Шесть сотен метров до него как минимум. С Винтореза не возьму.
Живая гиена всё-таки ушла левее нас. Метров на сто, не меньше. Вряд ли заметит. А если заметит или почувствует, то не обратит внимания. Сейчас у неё другие цели в жизни. Выжить пытается. И добычу сохранить. Первое всё-таки важнее. Жаль, что она этого не понимает.
– Сейчас самая короткая дистанция от нас до гиены, – сказала Раиса и начала готовить винтовку к стрельбе. – Я перебью ей ногу. Рискованно, но иначе никак. Всё-таки шанс захватить транспорт врага имеется. Главное, чтобы они вышли из машины.
Я решил промолчать. Смысл что-то говорить и тем более отговаривать? И к тому же мне интересно, что из этого всего выйдет. Повезёт и уедем к своим на Хамви с погоней на хвосте. Не повезёт, значит, не повезёт. Значит, никуда не уйдём и не уедем.
Раиса целилась достаточно долго. Я смотрел и ждал. Прошло секунд пятнадцать и Винторез «псыкнул». Вблизи он не такой тихий, но всё же. Уши не страдают.
Попасть в ногу не получилось. Пуля ушла выше и остановилась где-то в задней части спины гиены. Почти у самого таза. Животное споткнулось, выпустило добычу, пробежало несколько метров на передних ногах по инерции, завалилось набок и принялось крутиться волчком.
– Ты ей позвоночник перебила, – сказал я. – Ноги задние отстегнулись.
– Я промахнулась, – с досадой ответила Раиса. – Нас могут засечь. Видишь кровь на траве?
– Нет, – ответил я. – Только трепыхания гиены вижу. Видимость не очень.
Если на большом расстоянии всё просматривалось отлично, то теперь, когда оно сократилось до ста пятидесяти метров, видимость ухудшилась. Местность на таком коротком промежутке не понижается. Мало что видно. Хамви видно отлично. Он продолжает ехать к гиене. Нас вроде бы не заметили.
Пулемётчик открыл огонь со ста метров. В дёргающуюся в траве гиену попасть несложно, и он попал. Не единожды, причём. Зверюга умерла от первого попадания. Последующие просто не имеют смысла.
– Других-то гиен уже завалили, – сообщила Раиса. – Погляди.
Я быстро отыскал два других Хамви. До одного километра два с половиной. Другого почти не видно. Далеко уехал. Оба стоят на месте. Бойцы ошиваются неподалёку. Трофеи рассматривают и, кажется, фоткаются на их фоне.
– Фотографы недоделанные, – сказала Раиса. – С таким подходом к делу они точно в этом мире долго не протянут.
Фотографируются возле убитых зверюг все, кому не лень. От лагеря в их направлении едут ещё два Хамви и, скорее всего, с той же целью. Всем нужны фото. Боец, оставшийся возле гиены в шести сотнях метров от нас, тоже достал смартфон и делает селфи на фоне фарша.
Последний Хамви подъехал к гиене, подстреленной Раисой, почти вплотную и остановился. Водила-негр заглушил мотор и вышел на улицу. Пулемётчик остался за пулемётом. Только головой крутит. Мексиканец, судя по роже. Молодой, лет двадцать всего.
– Держу водилу в прицеле, – прошептала Раиса. – Сможешь пулемётчика снять?
– Нет, – тихо и быстро ответил я. – Могу промахнуться. Лучше ты… А лучше давай подождём. Вдруг он тоже выйти решиться.
– Ждём, – согласилась Раиса.
Водила-негр разглядывал гиену секунды три, а затем начал подозрительно смотреть по сторонам. Повернувшись, посмотрел прямо на нас.
– На нас он смотрит! – испуганно, но тихо воскликнул я. – Стреляй!
Раиса выстрелила, и водила упал. Пуля попала в голову и легко пробила её навылет. Следом раздался второй выстрел. Раиса попала в пулемётчика, но точно не в голову. В шею или плечо. Не успел я увидеть. Увидел только чёрную макушку, пропавшую в люке Хамви.
– Зацепила слегка, – испуганно сказала Раиса. – Точно не убила!
Я думал мгновение, а затем перешёл к действию. Вскочил и побежал прямо к Хамви. Побежал так, как не бегал ни разу в жизни. Даже от сколопендры бежал не так быстро. Ведь именно от моей скорости сейчас зависит, выживем мы или нет. Если пулемётчик сядет за руль и поедет, то достать мы его точно не сможем. А вот нас достанут в скором времени.
Первые сто метров пробежал секунд за одиннадцать и мог с лёгкостью получить первый разряд по бегу. И это с автоматом! И это после всего, что со мной было! Мастера спорта можно давать!
Оставшиеся пятьдесят метров бежал не так резво, но с прежним остервенением. Когда до Хамви остались считанные метры, он завёлся и мягко тронулся. Меня это не остановило. Сам не понял, как успел запрыгнуть на задний бампер и быстро взобраться на крышу броневика. Вот он пулемёт, вот он люк, через который легко попасть в салон. На люке кровь. Много крови. В салоне тоже кровь. Хамви не разгоняется. Он медленно останавливается.
Я осторожно заглянул в люк и увидел мексиканца. Уткнулся головой в руль и зажимает шею двумя руками. Крови жуть сколько! Всё-таки Раиса стреляет метко. В шею попала. Крепок мексиканец, раз с перебитой артерией смог до руля добраться. Вот только уехать крепости не хватило. Я бы так не смог.
Я выбрался через пассажирскую дверь на улицу и вытащил мексиканца из водительского кресла. Говорить с ним не имеет смысла. Помрёт вот-вот.
Раиса дошла до Хамви совершенно спокойно и с таким же спокойствием села на пассажирское кресло.
– Запачкал своей кровью тут всё, – недовольно сказала она. – Живучий, гад… – она брезгливо показала на руль и попросила: – Сними что-нибудь с убитого и вытри кровь. Нас всё равно пока не замечают. Тот дурак всё ещё фоткается с фаршем.
Дурак и правда продолжает делать селфи с фаршем, но теперь еще и курит. В лагере всё по-прежнему. Фоткаются и у других убитых гиен. Фотки одиночные и групповые. Не до нас им.
Снимать одежду с трупов я не стал. На заднем сиденье нашлась мокрая и грязная футболка. Как смог, так и оттёр кровь. Стало лучше. Негр-водитель вышел на улицу с оружием. Новенькую штурмовую винтовку G36 оставлять в поле я не решился. Стоит она немало. Жаль, что принадлежит Раисе. Добрый трофей. Еще в салоне лежит штурмовая винтовка Galil, и она, скорее всего, принадлежала мексиканцу, а теперь тоже принадлежит Раисе.
За руль Хамви я сел не впервые. С машиной знаком еще с Сирии. Отбили боевики у американцев один Хамви. А затем его у боевиков отбили мы. Был он старый, с открытым верхом и слишком шумно работающим мотором. Поездив на нём и успокоив русскую душу, мы за символическую сумму продали его сирийцам. Через пару дней сирийцев накрыли боевики, и Хамви снова оказался у них. А ещё через неделю боевиков накрыли американцы, и Хамви вернулся к законным владельцам. Весёлый круговорот Хамви на войне получился… Этот Хамви от того отличается кардинально. Новенький, бронированный и более комфортный. Поинтереснее будет, как ни крути.
– Ездил на Хамви? – поинтересовалась Раиса.
Направление мы взяли в сторону лагеря американцев. Нам нужно забрать языка. Фоткаться он перестал. Сидит на траве, курит и любуется природой. Скоро удивится.
– Ездил на старом трофейном, – ответил я. – Разницы никакой. На том даже сложнее было. Но мотор на том был порезвее. Этот всё-таки бронированный.
Обсуждая плюсы и минусы американского транспорта, мы доехали до нужного места. Белый здоровяк в песчаном камуфляже сидит к нам спиной и продолжает пускать дым. Явно не первую курит.
Удивлению не было предела, когда он увидел нас. Лишился дара речи, но рот открыл широко. Я по-английски сказал:
– Оружие бросай, а сам ложись лицом в траву. Выполняй.
Здоровяк думал недолго, а затем снял с плеча висящую на плече неизвестную мне штурмовую винтовку и отбросил её на добрых два метра в сторону. Продолжая удивляться, быстро лёг на траву лицом вниз и сложил руки за головой. Началась процедура упаковки. Верёвки сразу не нашлось, поэтому пришлось вырубить.
***
– Шура, как настроение? – позвала Раиса в эфир.
Захваченный язык лежит в багажнике, связанный по рукам и ногам верёвкой, которая нашлась там же, в багажнике. Едем мы не быстро, потому что ехать не слишком далеко. Штатную рацию выключили от греха подальше. Нам своей, портативной, хватает.
– Шура слышит хорошо, – отозвался Бодров. – Что за гул у вас? Вы что, в поезде?
– В бронепоезде, – ответила Раиса. – Тут здоровенный колпак в салоне, под которым дизельный мотор и трансмиссия автоматическая. Едет бронепоезд вполне достойно. Над шумоизоляцией немного поработать только надо.
– Так, стоять! – взволнованно крикнул в эфир Саня. – Я наблюдаю Хамви, который едет к нам. Это вы?
– Мы, Саша, кто же ещё, – с улыбкой ответила Раиса. – Захватили один случайно. И ещё язык в придачу достался. Гиены помогли.
– Какие гиены? – с недоумением спросил Бодров. – И какой язык? Вы что, в лагерь вылазку совершили?
– Расскажем, как приедем, Саш. Вы там с Булатом на месте не стойте. Поезжайте навстречу нашим и думайте, как нам остановить погоню. К нашему приезду должны придумать. Погоня будет на таких же, как у нас, Хамви, но, скорее всего, оборудованных мелкокалиберными пушками и крупнокалиберными пулемётами. Задачу дала – выполняйте. Конец связи.
– Конец связи… – пробормотал Бодров.
Еду я размеренно. Держу спидометр почти на сорока милях. Спидометр у Хамви дублированный, и километры там имеются. Скорость ровно шестьдесят километров в час. Больше ехать нет смысла. Наличие брони даёт прибавку в весе, а она, в свою очередь, плавность хода. Не прыгает Хамви.
– А на Тигре ты ездил? – поинтересовалась Раиса.
Я кивнул. Сидеть за рулём Тигра мне довелось поболее, чем за рулём Хамви. Всё там же, на войне.
– И как он? Если сравнивать Тигр и Хамви, то кто выиграет?
– А Боков и Ефименко не в Светлом разве должны быть? – спросил я у Раисы.
– Должны были сегодня ночью вернуться. Вернулись, значит.
Я опять взялся за бинокль. Дольф умудрился построить бойцов и раздаёт команды. Толпа нехилая получается. Большая часть всё ещё в трусах. Некоторые спешно одеваются. Гиены с жертвами на загривках видны хорошо. Особенно две, что бегут к нам. Минут пять-семь и добегут. Больше не петляют. Хорошо лапами перебирают. Стрелять по ним никто не пытается.
На борьбу с гиенами Дольф решил отправить Хамви с пулемётами. Отобрал девять успевших хорошо экипироваться бойцов, что-то быстро сказал им, и они бросились к машинам. Меньше минуты, и грозные Хамви рванули охотиться. Можно считать, что гиены отбегались. Пулемёты им шансов точно не оставят.
– Я сейчас в уме прикинула, – начала быстро говорить Раиса. – Две гиены, бегущие к нам, будут на расстоянии точного выстрела минут через пять, если не сменят траекторию. Уйдут левее или правее хотя бы метров на двести и не достану. Побегут прямо на нас и сниму легко. Но стрелять в них я не стану. Лучше дождусь, когда их нагонит Хамви и расстреляет из пулемёта. Догонит он их минут через три-пять, в зависимости оттого, как водила будет жать на газ. Если Хамви подъедет на расстояние выстрела, я буду стрелять.
– Нехило тараторишь, – удивился я и спросил: – Хочешь захватить машину?
– Да, – кивнула Раиса, поглядывая то на поле, то на меня. – Захватим и двинем к своим. Поймут, что случилось, амеры не сразу, и это даст нам приличную фору. Всей толпой догонять точно не станут. Пустят вслед пару-тройку Хамви – отобьёмся такой-то толпой. Пусть нервничают амеры. Им это полезно.
– Понял тебя, – сухо ответил я. – Сразу не стреляй. Стреляй только, если Хамви в зоне точного выстрела окажется. Нужно понять, бронированный он или нет. Если пулемётчик нас заметит, то мы даже моргнуть не успеем. Изрешетит и кусты, и нас заодно…
Одна из гиен начала отставать. Чёрный, как головёшка, негр, вдобавок ко всему усыпанный татуировками от головы до макушки, весит явно больше сотни. Сама гиена имеет не многим больший вес. Ноша тяготит, и животное всё же устаёт. Вторая гиена тащит на загривке белого лысого мужика в ярко- оранжевых трусах. Веса в мужике от силы килограммов шестьдесят-шестьдесят пять. На порядок легче негра будет. Отстающая гиена скоро погибнет, а вот у вырвавшейся вперёд шанс добежать до нас имеется.
– Не более двухсот метров до отстающей, – сказал я, прикинув скорость Хамви. – Скоро стрелять начнёт.
– Подъедет почти вплотную и тогда будет стрелять, – сказала Раиса. – С расстояния не захочет. Точнее, не захотят. Их ведь трое.
Раиса не угадала. Пулемёт M2A1 загрохотал, когда до гиены осталось метров сто пятьдесят. Стрелок промахнулся метров на пятнадцать левее. Гиена снова запетляла. Стрелок выпустил ещё пару коротких очередей и бросил попытку достать гиену на расстоянии.
– Хамви тяжело идёт, – сообщил я. – Бронирован он. На крыше пулемёт M2A1 с бронелистом, прикрывающим стрелка. Сможешь попасть точно в голову?
– Я не буду стрелять, – резко ответила Раиса. – Броню мне не пробить. Захват транспорта врага отменяется.
– Как скажешь… – пробормотал я. Не сильно и хотелось.
Гиена, которая ушла в отрыв, скоро прибежит точно к нам. Метров триста ей до нас осталось. В бинокль её теперь хорошо видно. Опасная зверюга. До второй гиены почти в два раза дальше. Хамви ее почти догнал и совсем скоро сможет давить.
– Сейчас выстрелит, – сказала Раиса, и пулемёт загрохотал. Крупнокалиберная очередь начала разрывать зверя на части. Я увидел, как пуля оторвала заднюю ногу, а затем разнесла голову мёртвого негра. Хамви сбросил скорость и остановился в двадцати метрах от поверженного зверя. Пулемётчик продолжал стрелять, превращая труп негра и гиену в кучу фарша.
– Идиоты… – прошипел я.
Пулемёт наконец-то замолк. Пассажир быстро выскочил из Хамви на улицу и жестом показал водителю в направлении второй гиены. Негр-водитель кивнул, и машина тяжело тронулась. Пассажир – белый здоровяк в песчаном камуфляже – бодрым шагом направился к поверженной гиене.
– Снимешь его, если понадобится? – поинтересовался я.
– Сдурел? – удивлённо ответила Раиса. – Шесть сотен метров до него как минимум. С Винтореза не возьму.
Живая гиена всё-таки ушла левее нас. Метров на сто, не меньше. Вряд ли заметит. А если заметит или почувствует, то не обратит внимания. Сейчас у неё другие цели в жизни. Выжить пытается. И добычу сохранить. Первое всё-таки важнее. Жаль, что она этого не понимает.
– Сейчас самая короткая дистанция от нас до гиены, – сказала Раиса и начала готовить винтовку к стрельбе. – Я перебью ей ногу. Рискованно, но иначе никак. Всё-таки шанс захватить транспорт врага имеется. Главное, чтобы они вышли из машины.
Я решил промолчать. Смысл что-то говорить и тем более отговаривать? И к тому же мне интересно, что из этого всего выйдет. Повезёт и уедем к своим на Хамви с погоней на хвосте. Не повезёт, значит, не повезёт. Значит, никуда не уйдём и не уедем.
Раиса целилась достаточно долго. Я смотрел и ждал. Прошло секунд пятнадцать и Винторез «псыкнул». Вблизи он не такой тихий, но всё же. Уши не страдают.
Попасть в ногу не получилось. Пуля ушла выше и остановилась где-то в задней части спины гиены. Почти у самого таза. Животное споткнулось, выпустило добычу, пробежало несколько метров на передних ногах по инерции, завалилось набок и принялось крутиться волчком.
– Ты ей позвоночник перебила, – сказал я. – Ноги задние отстегнулись.
– Я промахнулась, – с досадой ответила Раиса. – Нас могут засечь. Видишь кровь на траве?
– Нет, – ответил я. – Только трепыхания гиены вижу. Видимость не очень.
Если на большом расстоянии всё просматривалось отлично, то теперь, когда оно сократилось до ста пятидесяти метров, видимость ухудшилась. Местность на таком коротком промежутке не понижается. Мало что видно. Хамви видно отлично. Он продолжает ехать к гиене. Нас вроде бы не заметили.
Пулемётчик открыл огонь со ста метров. В дёргающуюся в траве гиену попасть несложно, и он попал. Не единожды, причём. Зверюга умерла от первого попадания. Последующие просто не имеют смысла.
– Других-то гиен уже завалили, – сообщила Раиса. – Погляди.
Я быстро отыскал два других Хамви. До одного километра два с половиной. Другого почти не видно. Далеко уехал. Оба стоят на месте. Бойцы ошиваются неподалёку. Трофеи рассматривают и, кажется, фоткаются на их фоне.
– Фотографы недоделанные, – сказала Раиса. – С таким подходом к делу они точно в этом мире долго не протянут.
Фотографируются возле убитых зверюг все, кому не лень. От лагеря в их направлении едут ещё два Хамви и, скорее всего, с той же целью. Всем нужны фото. Боец, оставшийся возле гиены в шести сотнях метров от нас, тоже достал смартфон и делает селфи на фоне фарша.
Последний Хамви подъехал к гиене, подстреленной Раисой, почти вплотную и остановился. Водила-негр заглушил мотор и вышел на улицу. Пулемётчик остался за пулемётом. Только головой крутит. Мексиканец, судя по роже. Молодой, лет двадцать всего.
– Держу водилу в прицеле, – прошептала Раиса. – Сможешь пулемётчика снять?
– Нет, – тихо и быстро ответил я. – Могу промахнуться. Лучше ты… А лучше давай подождём. Вдруг он тоже выйти решиться.
– Ждём, – согласилась Раиса.
Водила-негр разглядывал гиену секунды три, а затем начал подозрительно смотреть по сторонам. Повернувшись, посмотрел прямо на нас.
– На нас он смотрит! – испуганно, но тихо воскликнул я. – Стреляй!
Раиса выстрелила, и водила упал. Пуля попала в голову и легко пробила её навылет. Следом раздался второй выстрел. Раиса попала в пулемётчика, но точно не в голову. В шею или плечо. Не успел я увидеть. Увидел только чёрную макушку, пропавшую в люке Хамви.
– Зацепила слегка, – испуганно сказала Раиса. – Точно не убила!
Я думал мгновение, а затем перешёл к действию. Вскочил и побежал прямо к Хамви. Побежал так, как не бегал ни разу в жизни. Даже от сколопендры бежал не так быстро. Ведь именно от моей скорости сейчас зависит, выживем мы или нет. Если пулемётчик сядет за руль и поедет, то достать мы его точно не сможем. А вот нас достанут в скором времени.
Первые сто метров пробежал секунд за одиннадцать и мог с лёгкостью получить первый разряд по бегу. И это с автоматом! И это после всего, что со мной было! Мастера спорта можно давать!
Оставшиеся пятьдесят метров бежал не так резво, но с прежним остервенением. Когда до Хамви остались считанные метры, он завёлся и мягко тронулся. Меня это не остановило. Сам не понял, как успел запрыгнуть на задний бампер и быстро взобраться на крышу броневика. Вот он пулемёт, вот он люк, через который легко попасть в салон. На люке кровь. Много крови. В салоне тоже кровь. Хамви не разгоняется. Он медленно останавливается.
Я осторожно заглянул в люк и увидел мексиканца. Уткнулся головой в руль и зажимает шею двумя руками. Крови жуть сколько! Всё-таки Раиса стреляет метко. В шею попала. Крепок мексиканец, раз с перебитой артерией смог до руля добраться. Вот только уехать крепости не хватило. Я бы так не смог.
Я выбрался через пассажирскую дверь на улицу и вытащил мексиканца из водительского кресла. Говорить с ним не имеет смысла. Помрёт вот-вот.
Раиса дошла до Хамви совершенно спокойно и с таким же спокойствием села на пассажирское кресло.
– Запачкал своей кровью тут всё, – недовольно сказала она. – Живучий, гад… – она брезгливо показала на руль и попросила: – Сними что-нибудь с убитого и вытри кровь. Нас всё равно пока не замечают. Тот дурак всё ещё фоткается с фаршем.
Дурак и правда продолжает делать селфи с фаршем, но теперь еще и курит. В лагере всё по-прежнему. Фоткаются и у других убитых гиен. Фотки одиночные и групповые. Не до нас им.
Снимать одежду с трупов я не стал. На заднем сиденье нашлась мокрая и грязная футболка. Как смог, так и оттёр кровь. Стало лучше. Негр-водитель вышел на улицу с оружием. Новенькую штурмовую винтовку G36 оставлять в поле я не решился. Стоит она немало. Жаль, что принадлежит Раисе. Добрый трофей. Еще в салоне лежит штурмовая винтовка Galil, и она, скорее всего, принадлежала мексиканцу, а теперь тоже принадлежит Раисе.
За руль Хамви я сел не впервые. С машиной знаком еще с Сирии. Отбили боевики у американцев один Хамви. А затем его у боевиков отбили мы. Был он старый, с открытым верхом и слишком шумно работающим мотором. Поездив на нём и успокоив русскую душу, мы за символическую сумму продали его сирийцам. Через пару дней сирийцев накрыли боевики, и Хамви снова оказался у них. А ещё через неделю боевиков накрыли американцы, и Хамви вернулся к законным владельцам. Весёлый круговорот Хамви на войне получился… Этот Хамви от того отличается кардинально. Новенький, бронированный и более комфортный. Поинтереснее будет, как ни крути.
– Ездил на Хамви? – поинтересовалась Раиса.
Направление мы взяли в сторону лагеря американцев. Нам нужно забрать языка. Фоткаться он перестал. Сидит на траве, курит и любуется природой. Скоро удивится.
– Ездил на старом трофейном, – ответил я. – Разницы никакой. На том даже сложнее было. Но мотор на том был порезвее. Этот всё-таки бронированный.
Обсуждая плюсы и минусы американского транспорта, мы доехали до нужного места. Белый здоровяк в песчаном камуфляже сидит к нам спиной и продолжает пускать дым. Явно не первую курит.
Удивлению не было предела, когда он увидел нас. Лишился дара речи, но рот открыл широко. Я по-английски сказал:
– Оружие бросай, а сам ложись лицом в траву. Выполняй.
Здоровяк думал недолго, а затем снял с плеча висящую на плече неизвестную мне штурмовую винтовку и отбросил её на добрых два метра в сторону. Продолжая удивляться, быстро лёг на траву лицом вниз и сложил руки за головой. Началась процедура упаковки. Верёвки сразу не нашлось, поэтому пришлось вырубить.
***
– Шура, как настроение? – позвала Раиса в эфир.
Захваченный язык лежит в багажнике, связанный по рукам и ногам верёвкой, которая нашлась там же, в багажнике. Едем мы не быстро, потому что ехать не слишком далеко. Штатную рацию выключили от греха подальше. Нам своей, портативной, хватает.
– Шура слышит хорошо, – отозвался Бодров. – Что за гул у вас? Вы что, в поезде?
– В бронепоезде, – ответила Раиса. – Тут здоровенный колпак в салоне, под которым дизельный мотор и трансмиссия автоматическая. Едет бронепоезд вполне достойно. Над шумоизоляцией немного поработать только надо.
– Так, стоять! – взволнованно крикнул в эфир Саня. – Я наблюдаю Хамви, который едет к нам. Это вы?
– Мы, Саша, кто же ещё, – с улыбкой ответила Раиса. – Захватили один случайно. И ещё язык в придачу достался. Гиены помогли.
– Какие гиены? – с недоумением спросил Бодров. – И какой язык? Вы что, в лагерь вылазку совершили?
– Расскажем, как приедем, Саш. Вы там с Булатом на месте не стойте. Поезжайте навстречу нашим и думайте, как нам остановить погоню. К нашему приезду должны придумать. Погоня будет на таких же, как у нас, Хамви, но, скорее всего, оборудованных мелкокалиберными пушками и крупнокалиберными пулемётами. Задачу дала – выполняйте. Конец связи.
– Конец связи… – пробормотал Бодров.
Еду я размеренно. Держу спидометр почти на сорока милях. Спидометр у Хамви дублированный, и километры там имеются. Скорость ровно шестьдесят километров в час. Больше ехать нет смысла. Наличие брони даёт прибавку в весе, а она, в свою очередь, плавность хода. Не прыгает Хамви.
– А на Тигре ты ездил? – поинтересовалась Раиса.
Я кивнул. Сидеть за рулём Тигра мне довелось поболее, чем за рулём Хамви. Всё там же, на войне.
– И как он? Если сравнивать Тигр и Хамви, то кто выиграет?