Скажу сразу: вряд ли мы столкнулись с военными. Военные так глупо не работают. Позиция для лагеря выбрана не с точки зрения безопасности, а с точки зрения «остановились, и пусть оно так и будет». Лагерь просто отлично просматривается со всех сторон. Повторюсь: военные так не работают. Смею принять во внимание факт превосходства и чувства абсолютной защищённости столь большого отряда, но даже это не объясняет столь глупого подхода к выбору места для лагеря и ещё более глупых мер по его охране. Я пока не понял, с кем имеем дело, но попытаюсь досконально разобраться. Одно могу сказать смело: колонна ехала, получила от главного команду остановиться и встала. Технику немного подвигали, разбили палаточный лагерь и легли спать. Не все, конечно. Часовых поставить додумались.
Расстановкой техники занимались как попало. Три автобуса поставили вплотную друг к другу. Спереди их заперли бронированными грузовиками, которых также три. Один грузовик имеет на крыше крупнокалиберный пулемёт. С боков и сзади автобусы окружили грозными Хамви. Не Хаммерами, а именно Хамви. Новенькими, последнего поколения. Их в наличии восемь. Три с малокалиберными автоматическими пушками. Четыре с пулемётами. Один с ракетной установкой. ПТУР – серьёзное оружие. На войну они, что ли, собрались?
Построение завершает M1126 Infantry Carrier Vehicle, он же американский БТР Страйкер. Из вооружения на бронетранспортёре только пулемёт M2 «Браунинг». Только! Давно этот пулемёт служит человечеству. Сто лет скоро будет, а всё на покой не отправят. Модифицирован и сейчас называется M2A1. Модифицирован почему? Да хорош потому что! Вот и весь ответ.
Палаточный лагерь разбили справа от техники. Всего насчитал тринадцать палаток. Небольших. Самые малые – двухместные. Самая большая – восьмиместная. Костры горят между палатками на слишком малом расстоянии. В качестве топлива для костров использованы топливные брикеты, сложенные в стопки рядом с кострами. Часовых насчиталось девять. Шестеро охраняют транспорт. Оставшиеся трое слоняются по палаточному лагерю. С виду всё тихо и спокойно. Рожи часовых разглядел. Половина белых, половина негров. Афроамериканцев, если быть толерантным. К черту толерантность!
– Закончил? – поинтересовалась Раиса. Из оружия она взяла с собой пистолет и Винторез. Значит, стрелять мы не будем. В багажнике Ауди остался увесистый чёрный кейс, в котором вряд ли хранится СВД. Думаю, что там что-то серьёзное. Надеюсь узнать об этом в скором времени.
– Закончил, – кивнул я.
– Сколько насчитал?
– Многовато, – ответил я и начал перечислять: – Первое – автобусы. Девушек и детей не считаем. В каждом автобусе имеется водила и минимум один охранник. Считаем минимум. Итого шесть. Автобусы, кстати, называются Thomas Built Buses. Распространён в Америке. Популярен как школьный. Эти доработаны. Немного бронированные и полноприводные… Далее три грузовика, и тут сложнее. Называются они MRAP. Он же Кугуар. Кстати, наши Тайфуны намного позже появились и были спроектированы на основе ошибок США. Впрочем, у наших ошибок навалом осталось. Вернусь к Кугуарам. Экипаж два человека. Десантный отсек ещё восемь. Итого десять умножаем на три. Есть вероятность, что вместо людей там что-то загружено. Не факт. Общая сумма – тридцать шесть бойцов… Теперь о Хамви, и с ними всё просто. В каждом по четыре человека максимум. Итого во всех тридцать два… Последний Страйкер. Два человека – экипаж, девять – десантный отсек. Одиннадцать. Считаем общую сумму и получаем число семьдесят девять. Не ошибся?
– В любом случае ошибся, – ответила Раиса. – Но то, как ты разбираешься в технике, меня радует. Считаем, что бойцов восемьдесят. Рота, Никита.
– Да, – кивнул я. – Получается почти целая рота. Профессиональными военными я их назвать не могу. Сброд, и не более. Хорошо оснащённый сброд. Не тянут они на военных. Позиция не очень. Охрана стрёмная. Часовые бухают.
– Видела всё это, Никита, – тихо сказала Раиса. – Тоже согласна, что не военные. И не наёмники. Будем думать и ждать своих. Тягаться с ними мы не способны. Слишком сильны.
– Тягаться не способны, – согласился я. – Поэтому нужно выдумать чертовски сильный план и с минимальными потерями перебить всю эту шайку-лейку. При этом нам надо сохранить всю технику в рабочем состоянии. Это, по-другому не назовёшь, сокровище. Один Страйкер чего стоит! Про Хамви и Кугуары не говорю, потому что сама всё понимаешь. Автобусы тоже пригодятся. Будет смысл заняться перевозками людей. На крайняк в аренду сдадим. Добрые трофеи. Нужно только сделать их трофеями.
Прошёл час, и стало совершенно светло. Лёгкий ветерок разогнал тучи, и солнце быстро испарило влагу незначительного ночного дождя. Бодров и Мусин на связь не выходят. Ждут Бокова. В лагере американцев постепенно начинается движуха. Кто-то просыпается, а кто-то, наоборот, ложится спать. Понять, кто главный, пока не удаётся. Похоже, что он всё ещё спит. Автобусы не трогают, и это радует. Продолжаем наблюдать и ждать.
***
– Как у вас дела? – позвал в эфир Бодров.
– Всё нормально, – ответил я. – Лежим, глядим, отдыхаем. Думаю, вздремнуть. Пендосы тоже отдыхают. Суеты среди них не замечено. Кажется, что они чего-то ждут.
– Может, и ждут, – отозвался Бодров. – Кто их знает. Вы хоть расскажите нам, сколько их, что из себя представляют.
Я за несколько минут рассказал всё, что удалось увидеть, понять и предположить.
– Весёленькое кино получается, – хмуро сказал Саня. – Даже если Боков соберёт всех наших, то одолеть мы их не сможем. Варианты есть?
– Диверсия – как вариант, – ответил я. – Наблюдаем и никак себя не показываем. Грядущей ночью можем устроить налёт и немного потрепать пендосам нервы. Если захватим языка, то вообще сказка.
– Мы всё поняли и ждём. Тут рядом с нами стайка местных гиен ошивается. Булат сейчас выстрелит, а вы послушайте.
Прошло секунд тридцать, и Саня снова заговорил:
– Два раза стреляли. Дозвуковыми и с глушителем. Слыхали чего?
– Нет, – ответил я.
– Значит, мы будем стрелять, – с радостью в голосе сказал Саня. – Конец связи.
– Не теряйтесь там, – напоследок сказал я и положил рацию рядом с автоматом.
– Суетятся чего-то… – прошептала Раиса. – Собираются куда-то вроде.
Я снова взял бинокль. Трое человек в шортах и футболках о чём-то беседуют с сидящем на Хамви часовым. Часовой вооружён автоматом М4А1. Автомат у него адски тяжёл, потому что до ужаса обвешан. Имеется глушитель, подствольный гранатомёт, ЛЦУ и фонарь в одном лице, оптический прицел и следом за ним тепловизор. Разгрузка часового набита запасными магазинами. На поясе подсумки с ручными гранатами и подствольными. В набедренной кобуре пистолет. Хорошо обвешался часовой. Всё, что перечислено, мне рассказала Раиса.
– Ещё раз убеждаюсь, что у тебя орлиное зрение, – сказал я и продолжил наблюдать.
Троица в шортах начала привязываться к часовому. Он, не думая, спрыгнул и вплотную приблизился к рослому негру. Схватив его за футболку, замахнулся, но бить не стал. Двое других, белых, сделали шаг к часовому. Началась словесная перепалка. Часовой оттолкнул негра и, гордо выпятив грудь, начал что-то вещать. Негр рванул на часового, получил резкий тычок кулаком в лицо и мешком завалился на траву.
– Что-то назревает… – пробормотал я. – Похоже, что часовой всё-таки вояка.
– Есть предположение, что в группе двоякий контингент, – заговорила Раиса. – Процентов тридцать военные или наёмники, а остальные, скорее всего, из бывших заключённых. Светлое Будущее часто использует подобную схему. Зекам нужны девки, и в этом нет сомнений. Часовой, вояка-наёмник, противится. У него задание. Не хочет, чтобы товар попортили.
– Схема имеет право на жизнь, – ответил я.
Белые не стали рыпаться на часового и, подхватив негра, поволокли того в сторону палаток. Часовой спокойно забрался на капот Хамви, достал сигарету и начал пускать дым. Другие часовые, менее вооружённые, внимания на перепалку не обратили. В лагере её тоже словно не заметили.
– Заметь, Никита, часовые отличаются, – сказала Раиса. – Трое, что охраняют лагерь, точно не вояки. Один вообще еле на ногах стоит. А вот те, что технику сторожат, посерьёзнее. По крайней мере, четверо. Двое тоже на вояк не похожи.
– Ближе подойти не мешает, – ответил я. – Тогда будет ясно.
– Смотри! – неожиданно воскликнула Раиса. – Полкилометра справа от лагеря. Хорошо сливаются с травой, но увидеть можно. Семь гиен. Ищи, Никита.
Я занялся поиском гиен. Найду – узнаю, как они выглядят. Надеюсь, что не слишком злобные зверушки.
Нашлись гиены не слишком легко. Зеленоватые они, отлично сливающиеся с травой. Маскировка на уровне. Не удивлюсь, что могут менять цвет и подстраиваться под окружающую среду. Любит местное зверьё мимикрировать. Молодец, Раиса. Заметила!
Выглядят гиены точно так же, как и земные собратья. Раскрас только отличается, а вот форма тела та же. Размером покрупнее будут. Раза в полтора больше. Опасные хищники. Впрочем, для пулемётов не опасны ничуть.
– Вижу и наблюдаю, – сказал я. – Крупные гиены в этом мире. Но сравниться со сколопендрой, желавшей сожрать меня, не могут. Сколопендра жуть какая ужасная! А эти… так, собачки безобидные.
– Ну не скажи, – отозвалась Раиса. – Лучше одну сколопендру встретить, чем семь хамелеоновых гиен. Я их заметила случайно. Если не заметят часовые в лагере, мало им не покажется.
До лагеря гиенам осталось бежать метров двести, и их пока не заметили. Когда расстояние сократилось до сотни метров, гиен по-прежнему не замечали. Они сбросили скорость, немного разошлись в стороны и, пригибаясь, продолжили наступление.
– Эти хамелеоновые гиены – агрессивные хищники? – поинтересовался я.
– Да, агрессивные, – ответила Раиса. – Нападают только стаями. На людей всегда. На мелкую живность тоже. Жрут много и постоянно. Как убитый тобой бругар. Тот, правда, посерьёзнее будет. Впрочем, говорят, что стая гиен численностью от десяти особей может взять измором даже бругара. У местного зверья есть одна нерушимая особенность: оно жрёт всё и вся. Даже травоядные такими зовутся только условно. Мяском они не брезгуют.
Гиены дошли до палаток и легли. Это действие сделало их полностью незаметными. Посмотрел на лагерь и больше не смог их найти. Плохие зверушки. Очень плохие зверушки! Радует, что дело они могут сделать хорошее.
– Атакуют лагерь? – с долей удивления спросил я.
– Вряд ли, – ответила Раиса. – Скорее всего, пару палаток. Каждая тварь схватит себе жертву и даст дёру. Они не глупые. Знают, что люди тоже хищники и умеют убивать на расстоянии.
Я задумался и решил спросить:
– Мы вот тут лежим, отдыхаем… Что мешает таким же гиенам подойти к нам и сожрать нас?
– Собственно, ничего, – с холодным спокойствием отозвалась Раиса. – Нас могут сожрать, и мы не сможем ничего сделать. Без транспорта так далеко от посёлков находиться опасно. Даже рядом с посёлками опасно. Тварей хватает.
– Это днём… – пробормотал я. – А ночью? Мы шли ночью по этим полям. Такое вообще кто-нибудь делает?
– Конченые психи, как мы, делают, – ответила Раиса. – Но обычно они живут недолго. Мы другое дело. Ситуация вынуждает.
Да уж, перспектива быть сожранным меня не радует. Воображение мгновенно нарисовало сколопендру, нападающую со спины. Машинально обернулся, но кроме кустов там ничего нет. Кусты плотные, и пробраться по ним бесшумно не сможет даже кролик. Можно не бояться. Условно, конечно. Главное – не думать о сколопендре.
Гиены лежали неподвижно минут десять, а затем ринулись в атаку. Целью они выбрали две палатки. Разорвать ткань и проникнуть внутрь для них не составило труда. Первая, шестиместная палатка, упала, когда в неё влезла вторая гиена. Упала и начала вздыматься и трястись. Внутри неё борьба. Две другие гиены решили не лезть внутрь, а просто схватились за ткань палатки и разорвали её в стороны. Вторая палатка, четырёхместная, упала почти следом за первой, но внутрь неё забралась только одна гиена, а две другие начали рвать снаружи.
Лагерь взорвался. Не в прямом смысле, конечно. Паника прошлась по нему от места нападения волной. Другие палатки тоже западали. Испуганный человек – дурной человек. Совсем не соображает. Часовые, охраняющие транспорт, повскакивали на капоты Хамви и принялись выискивать цели. Часовые в лагере рванули в сторону транспорта. Следом за ними рванули сумевшие выбраться из палаток люди. Жаль, что ничего не слышно. Ор, наверное, стоит страшенный.
Гиены на суматоху не обратили внимания. Все, кто был внутри палаток, благополучно скончались. Это видно по окрасившейся красным ткани палаток. Каждая гиена схватила в зубы по человеку, не выпуская из захвата, умелым движением забросила жертву себе на хребет и бросилась наутёк. Секунд двадцать прошло с момента атаки, а семь гиен уже бегут восвояси, каждая с завтраком на загривке. Нехило так!
– Святые негодники… – пробормотал я, а затем воскликнул: – Вот тебе и охота! Вот тебе и падальщики! Семерых на тот свет как здрасьте сказать! А может, и не семерых! Может, их там больше было!
– Может, угодники? – спросила Раиса.
– Нет, – ответил я. – Эти на угодников не тянут. Негодники они. И к тому же далеко не святые.
К моменту, когда в лагере поняли, кто их атаковал и в кого нужно стрелять, гиены успели отбежать метров на сто пятьдесят и начали разделяться. Две взяли направление в нашу сторону, две побежали в противоположную от нас, а три продолжили бежать прямо. Стрельбу открыли только двое часовых. Один из пулемёта M249. Второй – тот самый часовой с автоматом М4А1, до ужаса обвешанным всякой «ерундой». Гиены, услышав звук выстрелов, как по заказу начали рыскать из стороны в сторону, стараясь сбить прицел.
– Умные твари! – воскликнул я. – Сложно по ним попасть будет.
Еще минимум десять стрелков подключились к отстрелу улепётывающих гиен в течение последующих двадцати секунд, но попасть никому не удалось. Расстояние стремительно увеличивается, и пули просто уходят в пустоту.
– Зря патроны тратят, – сказала Раиса. – Не достать им их. Только догонять.
Я наконец-то увидел главного. Похож он на хорошо известного актёра Дольфа Лундгрена, когда тому было лет сорок. Такой же высокий блондин, с такой же причёской и таким же грубым лицом. Подробно не разглядишь, но даже через бинокль угадывается нордическая внешность. Викинг современности, не иначе.
– Главного видишь? – спросила Раиса. – На Лундгрена один в один похож. Сперва подумала, что он, да молод слишком. Тому-то за шестьдесят уже.
– Похож, – улыбнулся я. – Тебе лучше моего видно. Будем звать его Дольфом в кавычках.
– Отдыхающие, как слышите? – спросила рация искажённым голосом Бодрова.
– Слышим хорошо, – отозвался я. – Лежим и продолжаем отдыхать. Дольфа Лундгрена разглядываем.
– Кого? – удивился Саня.
– Потом расскажем, – ответил я. – Новости есть? Боков на связь не выходил?
– Вышел, потому и вызвал вас. Минут двадцать-тридцать, и они возле нас будут. Ждём.
– Сколько их, Саш?
– Шесть машин. Всего двадцать один человек. Зубарь и его парни с ним. Ну и наши: Осипов, Кузнецов, Баркова, Ефименко… Ну ты понял.
– Мало, Саш. Подъедут, тогда вызывай. Будем думать. Мы пока наблюдать продолжим.
Расстановкой техники занимались как попало. Три автобуса поставили вплотную друг к другу. Спереди их заперли бронированными грузовиками, которых также три. Один грузовик имеет на крыше крупнокалиберный пулемёт. С боков и сзади автобусы окружили грозными Хамви. Не Хаммерами, а именно Хамви. Новенькими, последнего поколения. Их в наличии восемь. Три с малокалиберными автоматическими пушками. Четыре с пулемётами. Один с ракетной установкой. ПТУР – серьёзное оружие. На войну они, что ли, собрались?
Построение завершает M1126 Infantry Carrier Vehicle, он же американский БТР Страйкер. Из вооружения на бронетранспортёре только пулемёт M2 «Браунинг». Только! Давно этот пулемёт служит человечеству. Сто лет скоро будет, а всё на покой не отправят. Модифицирован и сейчас называется M2A1. Модифицирован почему? Да хорош потому что! Вот и весь ответ.
Палаточный лагерь разбили справа от техники. Всего насчитал тринадцать палаток. Небольших. Самые малые – двухместные. Самая большая – восьмиместная. Костры горят между палатками на слишком малом расстоянии. В качестве топлива для костров использованы топливные брикеты, сложенные в стопки рядом с кострами. Часовых насчиталось девять. Шестеро охраняют транспорт. Оставшиеся трое слоняются по палаточному лагерю. С виду всё тихо и спокойно. Рожи часовых разглядел. Половина белых, половина негров. Афроамериканцев, если быть толерантным. К черту толерантность!
– Закончил? – поинтересовалась Раиса. Из оружия она взяла с собой пистолет и Винторез. Значит, стрелять мы не будем. В багажнике Ауди остался увесистый чёрный кейс, в котором вряд ли хранится СВД. Думаю, что там что-то серьёзное. Надеюсь узнать об этом в скором времени.
– Закончил, – кивнул я.
– Сколько насчитал?
– Многовато, – ответил я и начал перечислять: – Первое – автобусы. Девушек и детей не считаем. В каждом автобусе имеется водила и минимум один охранник. Считаем минимум. Итого шесть. Автобусы, кстати, называются Thomas Built Buses. Распространён в Америке. Популярен как школьный. Эти доработаны. Немного бронированные и полноприводные… Далее три грузовика, и тут сложнее. Называются они MRAP. Он же Кугуар. Кстати, наши Тайфуны намного позже появились и были спроектированы на основе ошибок США. Впрочем, у наших ошибок навалом осталось. Вернусь к Кугуарам. Экипаж два человека. Десантный отсек ещё восемь. Итого десять умножаем на три. Есть вероятность, что вместо людей там что-то загружено. Не факт. Общая сумма – тридцать шесть бойцов… Теперь о Хамви, и с ними всё просто. В каждом по четыре человека максимум. Итого во всех тридцать два… Последний Страйкер. Два человека – экипаж, девять – десантный отсек. Одиннадцать. Считаем общую сумму и получаем число семьдесят девять. Не ошибся?
– В любом случае ошибся, – ответила Раиса. – Но то, как ты разбираешься в технике, меня радует. Считаем, что бойцов восемьдесят. Рота, Никита.
– Да, – кивнул я. – Получается почти целая рота. Профессиональными военными я их назвать не могу. Сброд, и не более. Хорошо оснащённый сброд. Не тянут они на военных. Позиция не очень. Охрана стрёмная. Часовые бухают.
– Видела всё это, Никита, – тихо сказала Раиса. – Тоже согласна, что не военные. И не наёмники. Будем думать и ждать своих. Тягаться с ними мы не способны. Слишком сильны.
– Тягаться не способны, – согласился я. – Поэтому нужно выдумать чертовски сильный план и с минимальными потерями перебить всю эту шайку-лейку. При этом нам надо сохранить всю технику в рабочем состоянии. Это, по-другому не назовёшь, сокровище. Один Страйкер чего стоит! Про Хамви и Кугуары не говорю, потому что сама всё понимаешь. Автобусы тоже пригодятся. Будет смысл заняться перевозками людей. На крайняк в аренду сдадим. Добрые трофеи. Нужно только сделать их трофеями.
Прошёл час, и стало совершенно светло. Лёгкий ветерок разогнал тучи, и солнце быстро испарило влагу незначительного ночного дождя. Бодров и Мусин на связь не выходят. Ждут Бокова. В лагере американцев постепенно начинается движуха. Кто-то просыпается, а кто-то, наоборот, ложится спать. Понять, кто главный, пока не удаётся. Похоже, что он всё ещё спит. Автобусы не трогают, и это радует. Продолжаем наблюдать и ждать.
***
– Как у вас дела? – позвал в эфир Бодров.
– Всё нормально, – ответил я. – Лежим, глядим, отдыхаем. Думаю, вздремнуть. Пендосы тоже отдыхают. Суеты среди них не замечено. Кажется, что они чего-то ждут.
– Может, и ждут, – отозвался Бодров. – Кто их знает. Вы хоть расскажите нам, сколько их, что из себя представляют.
Я за несколько минут рассказал всё, что удалось увидеть, понять и предположить.
– Весёленькое кино получается, – хмуро сказал Саня. – Даже если Боков соберёт всех наших, то одолеть мы их не сможем. Варианты есть?
– Диверсия – как вариант, – ответил я. – Наблюдаем и никак себя не показываем. Грядущей ночью можем устроить налёт и немного потрепать пендосам нервы. Если захватим языка, то вообще сказка.
– Мы всё поняли и ждём. Тут рядом с нами стайка местных гиен ошивается. Булат сейчас выстрелит, а вы послушайте.
Прошло секунд тридцать, и Саня снова заговорил:
– Два раза стреляли. Дозвуковыми и с глушителем. Слыхали чего?
– Нет, – ответил я.
– Значит, мы будем стрелять, – с радостью в голосе сказал Саня. – Конец связи.
– Не теряйтесь там, – напоследок сказал я и положил рацию рядом с автоматом.
– Суетятся чего-то… – прошептала Раиса. – Собираются куда-то вроде.
Я снова взял бинокль. Трое человек в шортах и футболках о чём-то беседуют с сидящем на Хамви часовым. Часовой вооружён автоматом М4А1. Автомат у него адски тяжёл, потому что до ужаса обвешан. Имеется глушитель, подствольный гранатомёт, ЛЦУ и фонарь в одном лице, оптический прицел и следом за ним тепловизор. Разгрузка часового набита запасными магазинами. На поясе подсумки с ручными гранатами и подствольными. В набедренной кобуре пистолет. Хорошо обвешался часовой. Всё, что перечислено, мне рассказала Раиса.
– Ещё раз убеждаюсь, что у тебя орлиное зрение, – сказал я и продолжил наблюдать.
Троица в шортах начала привязываться к часовому. Он, не думая, спрыгнул и вплотную приблизился к рослому негру. Схватив его за футболку, замахнулся, но бить не стал. Двое других, белых, сделали шаг к часовому. Началась словесная перепалка. Часовой оттолкнул негра и, гордо выпятив грудь, начал что-то вещать. Негр рванул на часового, получил резкий тычок кулаком в лицо и мешком завалился на траву.
– Что-то назревает… – пробормотал я. – Похоже, что часовой всё-таки вояка.
– Есть предположение, что в группе двоякий контингент, – заговорила Раиса. – Процентов тридцать военные или наёмники, а остальные, скорее всего, из бывших заключённых. Светлое Будущее часто использует подобную схему. Зекам нужны девки, и в этом нет сомнений. Часовой, вояка-наёмник, противится. У него задание. Не хочет, чтобы товар попортили.
– Схема имеет право на жизнь, – ответил я.
Белые не стали рыпаться на часового и, подхватив негра, поволокли того в сторону палаток. Часовой спокойно забрался на капот Хамви, достал сигарету и начал пускать дым. Другие часовые, менее вооружённые, внимания на перепалку не обратили. В лагере её тоже словно не заметили.
– Заметь, Никита, часовые отличаются, – сказала Раиса. – Трое, что охраняют лагерь, точно не вояки. Один вообще еле на ногах стоит. А вот те, что технику сторожат, посерьёзнее. По крайней мере, четверо. Двое тоже на вояк не похожи.
– Ближе подойти не мешает, – ответил я. – Тогда будет ясно.
– Смотри! – неожиданно воскликнула Раиса. – Полкилометра справа от лагеря. Хорошо сливаются с травой, но увидеть можно. Семь гиен. Ищи, Никита.
Я занялся поиском гиен. Найду – узнаю, как они выглядят. Надеюсь, что не слишком злобные зверушки.
Нашлись гиены не слишком легко. Зеленоватые они, отлично сливающиеся с травой. Маскировка на уровне. Не удивлюсь, что могут менять цвет и подстраиваться под окружающую среду. Любит местное зверьё мимикрировать. Молодец, Раиса. Заметила!
Выглядят гиены точно так же, как и земные собратья. Раскрас только отличается, а вот форма тела та же. Размером покрупнее будут. Раза в полтора больше. Опасные хищники. Впрочем, для пулемётов не опасны ничуть.
– Вижу и наблюдаю, – сказал я. – Крупные гиены в этом мире. Но сравниться со сколопендрой, желавшей сожрать меня, не могут. Сколопендра жуть какая ужасная! А эти… так, собачки безобидные.
– Ну не скажи, – отозвалась Раиса. – Лучше одну сколопендру встретить, чем семь хамелеоновых гиен. Я их заметила случайно. Если не заметят часовые в лагере, мало им не покажется.
До лагеря гиенам осталось бежать метров двести, и их пока не заметили. Когда расстояние сократилось до сотни метров, гиен по-прежнему не замечали. Они сбросили скорость, немного разошлись в стороны и, пригибаясь, продолжили наступление.
– Эти хамелеоновые гиены – агрессивные хищники? – поинтересовался я.
– Да, агрессивные, – ответила Раиса. – Нападают только стаями. На людей всегда. На мелкую живность тоже. Жрут много и постоянно. Как убитый тобой бругар. Тот, правда, посерьёзнее будет. Впрочем, говорят, что стая гиен численностью от десяти особей может взять измором даже бругара. У местного зверья есть одна нерушимая особенность: оно жрёт всё и вся. Даже травоядные такими зовутся только условно. Мяском они не брезгуют.
Гиены дошли до палаток и легли. Это действие сделало их полностью незаметными. Посмотрел на лагерь и больше не смог их найти. Плохие зверушки. Очень плохие зверушки! Радует, что дело они могут сделать хорошее.
– Атакуют лагерь? – с долей удивления спросил я.
– Вряд ли, – ответила Раиса. – Скорее всего, пару палаток. Каждая тварь схватит себе жертву и даст дёру. Они не глупые. Знают, что люди тоже хищники и умеют убивать на расстоянии.
Я задумался и решил спросить:
– Мы вот тут лежим, отдыхаем… Что мешает таким же гиенам подойти к нам и сожрать нас?
– Собственно, ничего, – с холодным спокойствием отозвалась Раиса. – Нас могут сожрать, и мы не сможем ничего сделать. Без транспорта так далеко от посёлков находиться опасно. Даже рядом с посёлками опасно. Тварей хватает.
– Это днём… – пробормотал я. – А ночью? Мы шли ночью по этим полям. Такое вообще кто-нибудь делает?
– Конченые психи, как мы, делают, – ответила Раиса. – Но обычно они живут недолго. Мы другое дело. Ситуация вынуждает.
Да уж, перспектива быть сожранным меня не радует. Воображение мгновенно нарисовало сколопендру, нападающую со спины. Машинально обернулся, но кроме кустов там ничего нет. Кусты плотные, и пробраться по ним бесшумно не сможет даже кролик. Можно не бояться. Условно, конечно. Главное – не думать о сколопендре.
Гиены лежали неподвижно минут десять, а затем ринулись в атаку. Целью они выбрали две палатки. Разорвать ткань и проникнуть внутрь для них не составило труда. Первая, шестиместная палатка, упала, когда в неё влезла вторая гиена. Упала и начала вздыматься и трястись. Внутри неё борьба. Две другие гиены решили не лезть внутрь, а просто схватились за ткань палатки и разорвали её в стороны. Вторая палатка, четырёхместная, упала почти следом за первой, но внутрь неё забралась только одна гиена, а две другие начали рвать снаружи.
Лагерь взорвался. Не в прямом смысле, конечно. Паника прошлась по нему от места нападения волной. Другие палатки тоже западали. Испуганный человек – дурной человек. Совсем не соображает. Часовые, охраняющие транспорт, повскакивали на капоты Хамви и принялись выискивать цели. Часовые в лагере рванули в сторону транспорта. Следом за ними рванули сумевшие выбраться из палаток люди. Жаль, что ничего не слышно. Ор, наверное, стоит страшенный.
Гиены на суматоху не обратили внимания. Все, кто был внутри палаток, благополучно скончались. Это видно по окрасившейся красным ткани палаток. Каждая гиена схватила в зубы по человеку, не выпуская из захвата, умелым движением забросила жертву себе на хребет и бросилась наутёк. Секунд двадцать прошло с момента атаки, а семь гиен уже бегут восвояси, каждая с завтраком на загривке. Нехило так!
– Святые негодники… – пробормотал я, а затем воскликнул: – Вот тебе и охота! Вот тебе и падальщики! Семерых на тот свет как здрасьте сказать! А может, и не семерых! Может, их там больше было!
– Может, угодники? – спросила Раиса.
– Нет, – ответил я. – Эти на угодников не тянут. Негодники они. И к тому же далеко не святые.
К моменту, когда в лагере поняли, кто их атаковал и в кого нужно стрелять, гиены успели отбежать метров на сто пятьдесят и начали разделяться. Две взяли направление в нашу сторону, две побежали в противоположную от нас, а три продолжили бежать прямо. Стрельбу открыли только двое часовых. Один из пулемёта M249. Второй – тот самый часовой с автоматом М4А1, до ужаса обвешанным всякой «ерундой». Гиены, услышав звук выстрелов, как по заказу начали рыскать из стороны в сторону, стараясь сбить прицел.
– Умные твари! – воскликнул я. – Сложно по ним попасть будет.
Еще минимум десять стрелков подключились к отстрелу улепётывающих гиен в течение последующих двадцати секунд, но попасть никому не удалось. Расстояние стремительно увеличивается, и пули просто уходят в пустоту.
– Зря патроны тратят, – сказала Раиса. – Не достать им их. Только догонять.
Я наконец-то увидел главного. Похож он на хорошо известного актёра Дольфа Лундгрена, когда тому было лет сорок. Такой же высокий блондин, с такой же причёской и таким же грубым лицом. Подробно не разглядишь, но даже через бинокль угадывается нордическая внешность. Викинг современности, не иначе.
– Главного видишь? – спросила Раиса. – На Лундгрена один в один похож. Сперва подумала, что он, да молод слишком. Тому-то за шестьдесят уже.
– Похож, – улыбнулся я. – Тебе лучше моего видно. Будем звать его Дольфом в кавычках.
– Отдыхающие, как слышите? – спросила рация искажённым голосом Бодрова.
– Слышим хорошо, – отозвался я. – Лежим и продолжаем отдыхать. Дольфа Лундгрена разглядываем.
– Кого? – удивился Саня.
– Потом расскажем, – ответил я. – Новости есть? Боков на связь не выходил?
– Вышел, потому и вызвал вас. Минут двадцать-тридцать, и они возле нас будут. Ждём.
– Сколько их, Саш?
– Шесть машин. Всего двадцать один человек. Зубарь и его парни с ним. Ну и наши: Осипов, Кузнецов, Баркова, Ефименко… Ну ты понял.
– Мало, Саш. Подъедут, тогда вызывай. Будем думать. Мы пока наблюдать продолжим.