Вопрос застал Пола врасплох.

— Нет. Не мое это, — ответил он и даже передернул плечами. — У меня от Трента Резнора голову схватывает. Я его еще могу слушать, когда он подпевает Тори Амосу, и то недолго. А тебе они нравятся?

— Совсем нет. Просто спросила.

Пол сунул руку в портфель и достал футляр с CD-диском.

— Мне нравится вот такая музыка. Под нее я могу писать диссертацию.

— «Хем»?[9] — Джулия вертела в руках футляр. — Впервые слышу о них.

— Думаю, одна из их песен тебе понравится. Это «Half Acre». Возможно, ты даже ее слышала. Она звучит фоном рекламы какой-то страховой компании. Приятная мелодия. Никто из исполнителей не кричит, не вопит и не требует, чтобы ты тра… — Пол осекся и покраснел. Находясь рядом с Джулией, он усердно старался следить за своим лексиконом, что удавалось далеко не всегда.

Джулия вернула ему футляр. Пол покачал головой:

— Ты не поняла. Я купил это для тебя. «Rabbit Songs».[10] Как раз для Крольчихи.

— Спасибо, но я не могу взять.

Ее отказ явно задел Пола. Даже обидел.

— Почему не можешь?

— Не могу, и все. Но я благодарна тебе за заботу.

Взгляд Пола упал на новенькую кожаную сумку, стоявшую справа от Джулии. Даже при своем недостатке проницательности он быстро сообразил, что это чей-то подарок.

— Смотрю, тебе подарили симпатичную сумку. Удобная штука. Ранний рождественский подарок от бойфренда?

— У меня нет бойфренда, — нехотя призналась Джулия. — Эта сумка — подарок моей лучшей подруги в память о ее матери. Эта женщина не так давно умерла.

— Извини, Крольчиха. Я не знал.

Пол коснулся ее руки. Диск он не убрал, а положил на диванчик между ними. Джулия запустила другую руку в сумку и вытащила профессорский диск. Пальцы правой руки так и покоились в лапище Пола.

— Ну как мне убедить тебя взять мой подарок? — растерянно спросил Пол, пряча диск с «Реквиемом» к себе в портфель.

— Наверное, никак. Я получила слишком много подарков. Боюсь избаловаться.

— И все-таки я попробую тебя убедить. Смотри, какие у тебя маленькие ладошки. Совсем как дождевые капельки.

Ладошка Джулии, лежащая на его широкой ладони, и впрямь казалась крошечной.

— Какое интересное сравнение. Ладошки как дождевые капельки. Ты сам придумал такое сравнение?

Пол поднес ее ладонь к свету и стал внимательно изучать линии, водя по ним большим пальцем. Джулия молила богов хиромантии, чтобы Пола не потянуло гадать ей по руке.

— Что? Сам? Нет. Мне бы мозгов не хватило. Я немножко изменил строчку из стихотворения Каммингса. Оно называется «там куда я никогда не странствовал». Чудной был поэт. Не признавал заглавных букв, правил пунктуации, вечно конфликтовал с грамматикой. Ты читала его стихи?

— Нет. Каммингса я не читала, но с удовольствием бы прочла, — сказала Джулия, устыдившись, сколько всего она не знает.

— Тогда я тебе обязательно почитаю, — пообещал Пол, радуясь такой возможности.

— Буду ждать.

— Это, конечно, не Данте, но тоже красивые стихи. — Его большой палец медленно скользил вдоль линии жизни на ладони Джулии. — Знаешь, это стихотворение чем-то похоже на тебя. Ты — это земля, куда я никогда не странствовал. Нежная такая земля с очень маленькими ручками.

Джулия наклонилась, чтобы он не видел зардевшихся щек, и отхлебнула кофе. Но свою руку она по-прежнему не убирала. Тем временем ее древний пурпурный свитер, подчиняясь движению тела, слегка сполз с плеча, обнажив пару дюймов лямки белого хлопчатобумажного лифчика на фоне алебастрово-белой кожи.

Зрелище было весьма соблазнительным, однако Пол и здесь проявил свою приверженность старомодным традициям. Избегая глядеть на обнажившееся плечо, он подтянул ей свитер, вернув тому пристойный вид.

— Так лучше, — пробормотал он и почти сразу же снова взял ее ладошку в свою.

Джулия, затаив дыхание, следила за его действиями. Это было похоже на замедленную съемку. Простой дружеский жест тронул ее до глубины души. Жест был интимным, но очень целомудренным. Пол… прикрыл ее наготу. Если не так возвышенно — прикрыл совсем невинную часть ее тела. Однако ему не хотелось, чтобы чьи-то глаза сладострастно скользили по ее обнаженному плечу. Этот жест такта и уважения стоил десятков и сотен красивых слов о такте и уважении. Вергилий чтил ее.

Но Пол был вознагражден за свой рыцарский жест. Это открыло ему путь к ее сердцу. Не весь путь, пока лишь Преддверие, если выражаться поэтическим языком. Простое движение, а как много оно рассказало Джулии о душе этого парня. Узнав, что она девственница, Пол не позволил бы себе даже легкой усмешки. Наоборот, отнесся бы к этому с должным уважением. Возможно, стал бы еще бережнее ее опекать.

Этот парень с вермонтской фермы не только не позволил бы себе смеяться над ее девственностью. Он бы никому не сказал ни слова. Он бы счел, что ему доверена тайна, которую надо хранить. Естественно, Пола воротило от песни «Найн инч нейлз», призывавшей трахаться, как животные, и не особо церемониться друг с другом. Теоретически Джулия знала о существовании группового секса. В фильмах ей иногда встречались фразы вроде: «Эй, одолжи мне свою телку на ночь». Джулия не завидовала тем, кто решился бы обратиться с подобной просьбой к Полу.

Неожиданно для себя она наклонилась и поцеловала Пола. Поцеловала стыдливо и целомудренно. От этого поцелуя кровь не застучала в висках, а по телу не разлился огонь. Его губы были мягкими, а поцелуй — робким. Ей даже показалось, что этот порыв его испугал. Джулия тут же пожалела о содеянном.

А еще она пожалела, что целовала не губы Габриеля и что этот ее поцелуй совсем не был похож на те, в старом яблоневом саду.


Восторг от рыцарского жеста Пола сменился невыразимой грустью и досадой на саму себя. Зачем шесть лет назад ей было позволено вкусить то, чем она уже никогда более не сможет насладиться? Ей показали кусочек рая и этим ее разрушили. Большое красное яблоко было не просто яблоком со старой яблони. Теперь-то она понимала, чем оно было. Плодом с Древа познания.

Джулия тут же отстранилась от Пола, удивляясь своей дерзости и боясь, что испортила впечатление о себе. «Что он обо мне подумает? Неужели я оттолкнула единственного друга во всем Торонто?»

— Маленькая Крольчиха, — с нежностью в голосе произнес Пол и слегка погладил ее по щеке.

Его прикосновение не посылало электрические разряды. Оно было легким, успокаивающим. У этого парня доброта исходила даже от кожи.

Пол осторожно притянул ее к себе, чтобы гладить по волосам и шее и шептать ободряющие слова. Он увидел, как она испугалась собственного порыва, и теперь торопился ей сказать, что все это очень здорово…

Идиллию нарушило появление большекрылой гарпии в человеческом обличье. Вместо когтистых задних лап на ней были туфли с каблуками в четыре дюйма. Ярко-красные губы кривились в ехидной усмешке. Когтистые передние лапы, сверкая таким же ярко-красным маникюром, сжимали два бумажных стаканчика с кофе.

— Как здесь уютно.

Холодный, металлический голос был похож на свист ледяного ветра, который вдруг ворвался в сказочный сад, губя цветы и сминая травы. Джулия подняла голову. На нее смотрели злые карие глаза Кристы Петерсон.

Джулия тут же выпрямилась и попыталась отодвинуться от Пола, но тот ее не отпускал.

— А-а, это ты, Криста, — поморщился он.

— Любезничаем с аспирантками магистратуры? Как демократично с твоей стороны, — усмехнулась Криста, делая вид, будто Джулия ей не знакома.

— Полегче, Криста, — спокойно, но предостерегающе произнес Пол. — Побереги силы для занятий. Смотрю, ты собралась обосноваться здесь надолго. — Он кивнул на бумажные чашки. — Желаю тебе успешных научных бдений.

— Какие у тебя примитивные фантазии, — жеманно поморщилась Криста. — Одна для меня, а вторая — для Габриеля… Прости, Джулианна, не заметила тебя. Думаю, для тебя он все еще профессор Эмерсон. — Смех Кристы напомнил Джулии кудахтанье старой курицы.

Джулию так и подмывало стереть улыбку с лица этой гарпии. Но Джулия была леди. И потом, рука Пола так приятно лежала у нее на плече. Наконец, кто такая эта Криста, чтобы вторгаться в их пространство?

— Знаешь, Криста, за глаза даже школьных учителей называют по именам. А ты попробуй назвать его Габриелем на очередном семинаре, при всех. Или это тебе слабо? — засмеялся Пол.

Она полоснула его сердитым взглядом, но тут же снова изобразила улыбку.

— Ты никак вздумал подловить меня на слабо? Очень смешно. Это что, вермонтская забава? Наверное, у вас так говорят фермеры, когда выгребают навоз. К твоему сведению: мы с Габриелем договорились здесь встретиться. А потом мы, скорей всего, отправимся в «Лобби». Он любит ходить туда после работы. Уверена, сегодня вечером он будет рад сменить не только имя. — Она высунула кончик языка и томно облизала нижнюю губу.

Джулия опасалась, как бы выпитый ею кофе не выплеснулся обратно.

— И ты думаешь, он поведет тебя в «Лобби»? — недоверчиво спросил Пол.

— Обязательно поведет. Можешь не сомневаться.

Джулия зажала ладонью рот и проглотила слюну, успокаивая рвотные позывы. От одной мысли, что Габриель проведет вечер в обществе… «эмерсоновской шлюхи», у нее внутри все бурлило. Конечно же, не от ревности и не от зависти. Даже тамошняя официантка — эта крашеная блондинка Алисия — была бы более достойной спутницей для Габриеля, чем Криста.

— Ты не в его вкусе, — пробормотала Джулия.

— Ты что-то сказала?

Джулия увидела сощуренные, настороженные глаза Кристы и сочла за благо проявить осторожность. Ведь Кристе очень хотелось вывести ее из равновесия.

— Я сказала, что «Лобби» — просто антураж. А в остальном — обычный мартини-бар.

Криста наградила ее ледяной улыбкой:

— Можно подумать, ты там когда-то была. «Лобби» — элитарное место. Таких, как ты, туда не пускают.

Сказав это, Криста смерила Джулию взглядом и поморщилась. Должно быть, так смотрят на собак, которые недотягивают до участия даже на средней выставке. Так смотрят на старых полуслепых пони, доживающих свой век при зоопарке. Джулия вдруг почувствовала себя маленькой и ничтожной. Откуда-то появились слезы, и она закусила губу.

Пол не впервые наблюдал повадки Кристы, это «оттачивание коготков» на тех, кто не имел сил ей ответить. Ему очень не хотелось снимать руку с плеча Джулии, словно это оставляло ее без защиты. Но Криста явно забыла, что есть границы, которые нельзя переступать даже «эмерсоновской шлюхе».

Он расправил плечи и подался вперед.

«Если ты, сучка, вынудишь меня встать, то потом очень пожалеешь».

— А с чего ты взяла, что Джулию не пустят в этот элитарник? — насмешливо спросил он. — Или туда теперь пускают только работающих девушек? — Он сделал упор на слове «работающих».

Криста вдруг покраснела.

— Тебе ли, Пол, рассуждать об этом? Ты же у нас монах! Кстати, монахам это тоже нравится, и они готовы щедро за это платить. — Она выразительно посмотрела на новую сумку Джулии.

— Вот что, Криста, или ты сейчас немедленно закроешь рот, или я встану. Но джентльменского обращения от меня не жди.

Полу хотелось дать ей хорошую затрещину, но он тут же напомнил себе, что не смеет поднимать руку на женщину. Даже на такую, как Криста. Хотя она больше походила на отощавшую свинью в период течки. Пол ни за что бы не сравнил ее с коровой, поскольку коров он считал более благородными созданиями, особенно коров голштинской породы.

— Ты чего заводишься по пустякам? — ухмыльнулась Криста. — Или я попала в точку? Кстати, «Лобби» — не для особ с пониженным коэффициентом интеллекта. Габриель говорил, Джулианна, что у тебя ай-кью оставляет желать лучшего.

Видя, как Джулия мгновенно съежилась, втянув голову в плечи, Криста торжествующе улыбнулась. «Теперь пеняй на себя, сучка!» Пол уже был готов вскочить и… И что? Да хотя бы просто схватить за руку и вышвырнуть на улицу. Иначе он действительно влепит ей затрещину.