- Мы говорили об интересах Империи.

Великая Княгиня утвердительно склонила голову:

- Я рада, что ты помнишь предмет нашего разговора. Итак, мы все согласились с тем, что августейшее замужество Ольги и Татьяны полностью отвечает интересам России, твоих дочерей и твоей семьи в целом. Так?

Он мог, конечно, напомнить о том, что сама Ольга его только что обвиняла в насильной выдаче замуж и об адских годах супружеской жизни, но Николай промолчал. Хотя бы потому, что Оленька и Танечка не возражали особо против этих браков, и, даже более того, вполне себе охотно общались со своими будущими избранниками, писали друг другу письма, периодически встречались в Константинополе, да и вообще, как-то не было похоже, что их выдают замуж насильно.

- Так.

- Значит, мы должны сделать все, чтобы ваше добровольное затворничество… - Местоблюстительница послала брату светскую улыбку, - самым естественным образом завершилось.

Николай не стал придираться к слову «добровольное», в конце концов, ограничения касались лишь его лично, Аликс и Алексея, да и то, они были ограничены лишь в возможности переехать обратно в Россию. В Ромее же они были предоставлены самим себе. Нет, за ними, конечно, велся негласный надзор, но особых вмешательств в их жизнь не было. Дочери же Николая могли ездить куда угодно, и замужества в Румынию и Сербию были тому доказательством.

- И как ты это видишь?

- Я думаю, что нужно устроить светский прием в честь помолвки. Причем, прием здесь, в твоем дворце.

- Прием???

- Да. Ты, твое семейство, в качестве хозяев приема. Это необходимо сделать для того, чтобы снять по крайней мере вопросы об опале и конфликте с Государем. Твои дочери должны предстать в самом наилучшем виде, а я позабочусь о том, чтобы каждому было ясно, что за Ольгой и Татьяной вся мощь и богатство Единства. Что это самые завидные невесты Империи.

Николай хмуро прошелся по кабинету.

- Не знаю. Как-то это… Словно мы на рабском базаре.

Местоблюстительница Ромеи молча ждала пока хождение закончится, и брат вновь займет место у окна. Наконец, это произошло, и она спокойно спросила:

- Ники, в чем проблема? Ты хочешь выдать Великих Княжон за дворника и извозчика? Разочарую тебя, ибо у Империи на твоих дочерей совсем иные планы. Империи нужна Румыния и Сербия. И что-то я не помню твоих терзаний, когда ты выдавал меня за это ничтожество. А я – твоя родная сестра, между прочим.

Бывший Царь поморщился:

- Причем тут это, помилуй!

- В общем, брат, - Ольга подчеркнула слово «брат», - оставим пустые терзания и поиск смысла бытия. Над нами висит угроза срыва намечающихся браков. Как тебе известно, Мишкин не остановился даже перед государственным переворотом в Болгарии и сменой там царя. И, уж, тем более, он не остановится сейчас в Румынии и Сербии. Мы сделаем все, чтобы удержать эти страны в нашей сфере влияния. И брак твоих дочерей наилучшим образом обеспечит лояльность этих держав к России. Как я уже сказала, ситуация в Белграде и Бухаресте отнюдь не в нашу пользу. При этом обе эти державы мечтают вцепиться в горло распадающейся Австро-Венгрии, что неизбежно выльется в войну, в которую мы, точно так же неизбежно, окажемся втянуты. Эти браки помогут нам укрепить свое влияние на Балканах и удержать союзников от необдуманных поступков.

Николай хмыкнул.

- Это еще как посмотреть. Тот же Фердинанд Румынский, зная его недалекую натуру, вполне может посчитать такой брак своего сына, как гарантию того, что Россия обязательно заступится, а значит, можно смело двигать румынские войска в Трансильванию.

Ольга кивнула.

- Может. Но это второй вопрос. Нам же нужно обеспечить следование той же Румынии в фарватере политики России. За твоими дочерями будет весь авторитет и вся мощь Единства. Это не какие-то там принцессы карликовых государств. И для того, чтобы их авторитет был наиболее весомым, а эти свадьбы состоялись, нам, повторюсь, необходим роскошный прием у тебя во дворце. И, главное, побеспокойся о том, чтобы помимо твоих дочерей, в зале, в качестве хозяйки, была Аликс. В качестве приветливой хозяйки. Я знаю, что она меня ненавидит. Я к ней отношусь с тем же пламенным чувством. Но на этом балу обещаю ей улыбаться и быть максимально приветливой. Обещай мне обеспечить разумное поведение с ее стороны. Объясни ей, что если она хочет иметь хотя призрачную возможность осуществить свои мечты, то для этого ей нужны эти браки. Так что я надеюсь увидеть на этом приеме приветливую хозяйку.

Ники вновь прошелся по кабинету.

- Хорошо, допустим. Но к нам никто не ходит! Где взять гостей?

- Это наиболее простой вопрос. Конечно, обойдемся без шумного бала, времена пандемические, но очень приличное общество мы можем организовать. Государя и Государыню, как ты понимаешь, обещать я не могу, но свое присутствие гарантирую. Глава Канцелярии Императрицы графиня Менгден, Первый министр Ромеи барон Плеве, граф и графиня Емец-Авлонские…





Глава 4. Утро нового дня





ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ АВЛОНИЯ. ВЫСОЧАЙШЕ ПОЖАЛОВАННОЕ ИМЕНИЕ ГРАФА ЕМЦА-АВЛОНСКОГО. 5 октября 1918 года.

Рассвет. Утро. Постель.

Двое в постели обнявшись.

В открытое окно влетает легкий ветер.

Нынче в Мраморном море выдался очень теплый октябрь.

Даже ночью температура воздуха не опускается ниже двадцати двух градусов по Цельсию, а море, так просто словно парное молоко.

Хорошо здесь. Хорошо им.


Медовый месяц. Что может быть лучше?

Обыкновенная ситуация. Обыкновенный медовый месяц. Обыкновенная свадьба. Сам Государь Император был на их венчании.

Двое в постели обнявшись.

Что с того, что он Егермейстер Императора, а она Гофмейстерина Ее Величества? Что это меняет между людьми, если они любят друг друга?

Обыкновенная семья. Молодожены.

Подумаешь, придворные. Что с того, что он шефствует над Императорской охотой, над зверинцами и зоопарками, а она главная над фрейлинами и связями с общественностью?

Двое в постели обнявшись.

Как шелестит ветер страницами забытой на подоконнике книги!

Как много историй она могла бы рассказать миру.

Если бы те, кто сейчас в постели, сочли возможным раскрыть на ее страницах свои страшные тайны…



* * *



ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 5 октября 1918 года.

Я потянулся и сладко зевнул. Встал, подбросил в пламя камина пару поленьев. Стоял и грел у костра руки, задумчиво глядя на пляшущие языки.

В дверь тихонько постучали. Усмехаюсь:

- Входи, раз уж пришел.

В дверях появился Евстафий с подносом, на котором красовался кофейник, чашка и тарелка с бутербродами.

- Не изволите ли испить кофе, Государь?

- Ты чего не спишь?

Тот удивленно на меня воззрился:

- Так вы же не изволили ложиться!

Сказано было с легким укором, но, с глазу на глаз я позволял ему некоторые вольности. Не раз и не два мой камердинер спасал мой трон и мою задницу, на этом троне сидящую.

- Ну, поставь на столик.

Мой шеф секретной службы аккуратно водрузил на низкий столик поднос и быстро сервировал принесенное.

- Будут ли еще повеления, Государь?

- Спать иди.

- Как прикажете, Государь.

И не пойдет ведь. Будет сидеть и ждать. Когда он только успевает все делать? Огромное же у него хозяйство. По всему миру хозяйство. Вот же семижильный человек, а так и не скажешь по виду.

Уже на выходе окликаю:

- Евстафий!

Тот поворачивается и склоняет голову.

- Слушаю ваших повелений, Государь.

Смотрю на него и киваю.

- Спасибо, Евстафий.

Он молча склоняет голову и тихо уходит.

За окном сумрак рассвета. Начало нового дня. Мрак и туман. Холодно нынче в Подмосковье. Надеюсь в Мраморном море сейчас тепло. Хорошо, что мое солнышко не мерзнет сейчас, как я здесь.

Открываю буфет и достаю бутылку коньяка. Щедро плеснув чашку с кофе, ставлю бутылку на место. Подумав, беру коньячный бокал и наливаю себе грамм пятьдесят.