– Нет, он в отключке. Пошли выходи из машины, – Рафаэль толкает меня к двери.
Что-то яркое проносится перед глазами и на пару секунд ослепляет. Моё сердце стучит где-то в горле. Меня трясёт от ужаса. Сама, не понимая, что делаю, я хватаю Рафаэля за руку и тащу за собой из машины. Глухой грохот, и заднее стекло разбивается как раз в тот момент, когда Рафаэль падает на меня, а я на землю. Он слезает с меня, когда машину ещё покачивает, и снова раздаётся выстрел. Это именно он. Пуля попадает в землю рядом с колёсами.
– Они здесь… – хриплю я.
– Успокойся, Мира. Всё хорошо. Паника тебе помешает. Смотри на меня, – Рафаэль обхватывает ладонями моё лицо, а я ужасом бегаю взглядом по его.
– Сиди здесь, поняла? Я выйду один.
– Эль, ну хватит. Это уже надоело. Есть два варианта…
– Это он, – шепчу я.
– Да, он.
– Ты выходишь сам или я убиваю её. Сначала по ногам…
– Мы в ловушке, Мира. Помни о том, что я тебе сказал.
– Эль, мой милый мальчик, ты потерял хватку, – этот жуткий голос приближается.
– Не верить.
– Да. И не показывай им, что ты чего-то боишься. Помни, они будут манипулировать тобой, угрожая расправой надо мной.
Они снова стреляют, но теперь слышу автоматную очередь, отчего мой пульс зашкаливает. Я хватаюсь за руки Рафаэля, и вся сжимаюсь.
– Не пали, придурок! Заденешь! – Кричит Рафаэль.
– Ты готова? – Шепчет он, проводя пальцами по моему лицу.
– Нет, ни капли. Но выдержу, – дрожащими губами отвечаю ему.
Рафаэль делает глубокий вдох и встаёт на ноги. Поднимает руки над головой, и его освещают фары точно не одной машины.
– О, какой красавец, появился перед нами. А где подружка?
Рафаэль опускает руку, и я цепляюсь за неё.
Мне сложно встать на ноги. Я трушу. Это так стыдно, но я всё же делаю над собой усилие. Не бояться. Ради Рафаэля. Ради нас. Выжить. Это лишь очередное препятствие.
Выпрямляюсь во весь рост, и по глазам бьёт яркий свет. Меня ослепляет. Я ничего не вижу, только силуэты. Их много. Очень много. Они вокруг нас.
– Что ты хочешь, Скар? Дай нам уйти, отпусти нас. Тебе не нужны проблемы, – произносит Рафаэль.
– Чёрт, ты хреново выглядишь, да и подружка твоя не лучше. Проблема моя это – вы оба. И я люблю приключения. Так вы пойдёте сами или мне вас заставить? – Ехидный голос, по которому я опознаю Оскара, раздаётся впереди.
– У меня есть деньги. Я дам тебе денег, сколько хочешь, – я пытаюсь сказать всё так, чтобы мой голос не дрожал. Я надеюсь, мне это удаётся.
– Это мило. Какая у тебя добрая и щедрая подружка, Эль. Милочка, ты, конечно, зришь в корень, но не в тот, в который нужно. С тобой будет много шума, а у меня уже голова разболелась от вас, так что…
– Не подходи к ней, – Рафаэль толкает меня за свою спину.
– Эль, лучше по-хорошему. Я не причиню вам боли, если мы сможем договориться, но делать это здесь некомфортно. Другое дело в родных пенатах. И чтобы доказать тебе, что я не желаю вам ничего плохого, я предлагаю тебе самому заткнуть эту девчонку, чтобы она не помешала нашему разговору и не создала именно тебе проблем. Ты же мой племянник, как-никак. Я хочу тебе только добра, – к нам приближается мужчина в маске. Он держит нас на мушке. Мои пальцы деревенеют, сжимая ткань пальто Рафаэля.
Жмурюсь и прячусь за ним. Какая-то вонь… она очень близко.
– Я сам, – могильный голос Рафаэля пронзает мой слух, вынуждая открыть глаза.
Я не понимаю, что происходит. Он дёргает спиной, сбрасывая мои руки с себя, и поворачивается лицом ко мне. В его руках бинт, смоченный чем-то похожим на хлороформ, но это не он. У него сладковатый запах, я знаю его, а этот горький. Самодельный.
– Не бойся. Я не дам им причинить тебе боль, – шепчет он, поднимая руку с бинтом.
– А ты? Они причинят её тебе. Они заберут тебя снова. Он может это сделать, – в моё горло словно насыпали песка, и так сложно говорить. У меня голова кружится от этой вони, разлетающейся вокруг меня. Я едва могу мыслить. Я хочу бежать. Пусть стреляют. Пусть убьют, но нельзя сдаваться. Но по глазам Рафаэля я вижу, что это уже бесполезно. Нас окружили, и он никогда не позволит мне погибнуть вот так глупо.
– Нет, мне больно, если тебе больно. Всё будет хорошо. Они тебя не тронут. Я вернусь, или ты найдёшь меня. Я буду ждать своё кольцо обратно каждую секунду своей жизни. Прости, что тебе придётся увидеть того, кем я был раньше. Прости меня, любимая моя, я сделаю всё осторожно, – по его щеке скатывается слеза, и это разрывает моё сердце.
Свобода была так близко. Любовь была такой прекрасной в этой жизни.
Я улыбаюсь. Улыбаюсь так, как будто сейчас происходит самое лучшее на планете. Я хочу, чтобы Рафаэль видел меня вот такой и запомнил меня не плачущей, не разбитой, не напуганной, а сильной.
– Прощаю. За всё прощаю сразу. Я люблю тебя, кем бы ты ни был и кем бы ты ни стал в будущем.
Рафаэль кивает мне и подносит бинт к моему лицу. Его ладонь проходит по моей талии, и он прижимает меня к себе.
– Вдохни. Чем сильнее ты это сделаешь, тем быстрее заснёшь, – подсказывает Рафаэль.
Делаю глубокий вдох. Мои лёгкие моментально отравляются горечью. Они забиваются печалью и раскаянием. Перед глазами всё плывёт, но я делаю ещё один вдох, медленно погружаясь в темноту.
Я не чувствую ног и рук. Всё обмякает, но я вижу размытые очертания лица Рафаэля и то, как он бережно опускает меня куда-то вниз.
Последний вдох, и настоящий ад начинается.
Глава 37
Мира
Сквозь неприятную тяжёлую пелену прорываются чьи-то голоса. Они далеко. Очень далеко. Они смеются. Какой-то грохот раздаётся, а затем всё прекращается. Наступает тишина, в которой я слышу лишь своё прерывистое сухое дыхание и пульсацию в висках.
Пальцами ощущаю нежную и гладкую материю под собой. Мягко. Постель или матрас. Точно не земля. Но воняет жутко. Алкоголем. Спиртом. Сигаретами. Развратом. Гнилью. Последнее очень близко. Слишком близко ко мне.
– Мисс Эмира Райз, как я рад, что вы, наконец-то, проснулись, – резко распахиваю глаза, по которым бьёт мутный свет, перекрываемый чьим-то силуэтом, и снова их закрываю. Всё тело слабое, словно в желе превратилось. Я не могу полностью чувствовать его.
– Не волнуйся, милочка, скоро будет легче. Элю пришлось постоянно прикладывать тебе марлю к носу, чтобы ты своими воплями не помешала вам оказаться без проблем у меня в гостях, – меня похлопывают по щеке, и я пытаюсь дёрнуться, но не получается. Моё тело словно парализовано.
– Я дам тебе ещё немного времени. Прояви должное уважение к тому, кто о тебе даже немного позаботился, – голос удаляется, как и запах вони.
Дверь закрывается. Замок щёлкает.
– Мон шер… Рафаэль, – одними губами произношу я и снова открываю глаза.
Мои глаза медленно привыкают к плохому освещению. Надо мной потрескавшийся потолок. На нём разводы от воды… или от дождя. Где-то горит свет, но не рядом со мной. Мне бы голову повернуть. А я не могу. Тихо. Очень тихо.
Это был Оскар. Дядя Рафаэля. Ему принадлежит этот голос со странным и неприятным акцентом, как и сам тембр очень прокурен, неприятен, что уж говорить о вони, которая от него исходит.
В гостях…
Мы до сих пор во Франции или уже где-то в другом месте?
Где Рафаэль?
Я помню, как мы бежали от них. Помню, как попали в ловушку, и я в панике оттого, что нас поймают, убила шофёра. Затем выстрелы, и Рафаэль, прикладывающий к моему носу бинты.
Оскар говорил что-то про дом… Дом. Лондон. Это его дом. Но как мы могли пересечь границу, и никто нас не остановил, когда я была без сознания? Это же должен был кто-нибудь заметить и понять, что творится нечто ненормальное? Или же людям просто всё равно на других. Они прикрывают только свои задницы, как обычно.
– Рафаэль, ты здесь? – Шепчу я и шевелю пальцами. Да, ткань нежная и новая. От неё пахнет ещё магазином.
Ответа нет.
Значит, я одна здесь. Куда они утащили Рафаэля? Вряд ли бы он по собственному желанию отпустил меня. Выходит, они его избили и разделили нас. Он жив… я знаю, что он жив и где-то рядом. Но не так близко, как бы мне хотелось.
Закрываю глаза, прислушиваясь к себе и своему телу. Мне нельзя быть слабой. Я должна сейчас взять себя в руки и заставить себя двигаться, хотя бы встать и оценить обстановку. Я заложница. Подобные сцены Грог часто разыгрывал со мной, когда я была маленькой. Он показывал мне разные ситуации и учил, что я должна сделать сначала и как обезопасить себя. Он учил меня, как облегчать узлы верёвок на руках, как передвигаться и как искать выход. Он запирал меня в комнате и выключал свет. Я помню, как я кричала и плакала, чтобы он выпустил меня, но Грог всегда говорил, что паника самый худший советчик в такой ситуации, и я обязана успокоиться, чтобы начать думать головой и понимать, что от меня хотят. А хотеть все будут только одного – денег. Вести себя сдержанно, слушать всё, что говорят за моей спиной, отмечать реакцию на мои слова и улавливать слабости. Осматривать место, где нахожусь и видеть то, что не видят другие.
Открываю глаза и собираю всю силу внутри себя. Мои руки уже двигаются свободнее, как и ноги. Я не связана. Не прикована наручниками. Не ограничена в действиях. Только желудок болит от голода. Значит, прошло не менее двух дней, иначе бы я не чувствовала рези в животе. И сухость. Ужасная сухость во рту. Рывком сажусь на постели. Голова кружится, и я чаще дышу.
Небольшая комната. Только стул, кровать, тумбочка и торшер, от которого и исходит жуткий жёлтый свет. Нет окон. Точнее, есть окно, но оно забито изнутри и, предполагаю, снаружи. Одна дверь напротив кровати.
Поднимаю голову на потолок. Ищу камеры. Ни одной. Конечно, это довольно дорогое удовольствие.
Отрывать балки от окна бессмысленно. Я не справлюсь с этим физически.
Вода. На тумбочке стоит маленькая бутылка воды. Она запечатана. Меня пока хотят оставить в живых.
Придвигаюсь ближе к тумбочке и открываю бутылку. Делаю из неё несколько маленьких глотков и отставляю.
Поднимаясь на ноги, пружинящие с каждым движением, пытаюсь сделать пару шагов. Я в той же одежде, в какой была в ночь побега. Только куртки нет и денег. Они лежали в заднем кармане джинсов. Приличная сумма. Кулоны на месте. Я дотрагиваюсь до них, спрятанных под тканью свитера, и облегчённо вздыхаю. Хотя бы это оставили, уже спасибо.
Моя ладонь ложится на стену рядом с окном. Холодно. Подхожу к другой стене. Теплее. И проверяю другие. Это не угловая комната. К двери я даже не пытаюсь приближаться. Если её заперли, то вряд ли я открою замок. Я не умею этого. Надо было лучше слушать Грога и смотреть, когда он показывал мне, как подручными средствами взламывать замки, но в тот момент вернулся отец, и я уже ни о чём не думала. Я бежала к нему, а он даже не заметил меня, обсуждая какие-то вопросы по телефону.
Возвращаюсь к постели и сажусь на неё. Сейчас единственный вопрос понять, что от меня хотят, и где находится Рафаэль. Затем, предложить деньги, выкупить жизнь Рафаэля и не верить ни одному обещанию никого из этого сброда. Сбежать снова. И это всё я должна теперь организовать сама. Я уверена, что, кроме травмы колена, у Рафаэля уже появились несколько новых синяков, и не только. Он будет не в состоянии идти или бежать сам, но у него есть я. И я полностью готова бороться дальше. Одного человека я уже убила, того шофёра, когда, как безумная, лупила его кулаком по голове, отчего теперь болит рука, и что-то худшее я вряд ли могла бы сделать. Я тоже преступница, и дороги назад у меня нет.
Я так и сижу, ожидая, когда ко мне придут снова. Немного пью воду и жду.
Что-то яркое проносится перед глазами и на пару секунд ослепляет. Моё сердце стучит где-то в горле. Меня трясёт от ужаса. Сама, не понимая, что делаю, я хватаю Рафаэля за руку и тащу за собой из машины. Глухой грохот, и заднее стекло разбивается как раз в тот момент, когда Рафаэль падает на меня, а я на землю. Он слезает с меня, когда машину ещё покачивает, и снова раздаётся выстрел. Это именно он. Пуля попадает в землю рядом с колёсами.
– Они здесь… – хриплю я.
– Успокойся, Мира. Всё хорошо. Паника тебе помешает. Смотри на меня, – Рафаэль обхватывает ладонями моё лицо, а я ужасом бегаю взглядом по его.
– Сиди здесь, поняла? Я выйду один.
– Эль, ну хватит. Это уже надоело. Есть два варианта…
– Это он, – шепчу я.
– Да, он.
– Ты выходишь сам или я убиваю её. Сначала по ногам…
– Мы в ловушке, Мира. Помни о том, что я тебе сказал.
– Эль, мой милый мальчик, ты потерял хватку, – этот жуткий голос приближается.
– Не верить.
– Да. И не показывай им, что ты чего-то боишься. Помни, они будут манипулировать тобой, угрожая расправой надо мной.
Они снова стреляют, но теперь слышу автоматную очередь, отчего мой пульс зашкаливает. Я хватаюсь за руки Рафаэля, и вся сжимаюсь.
– Не пали, придурок! Заденешь! – Кричит Рафаэль.
– Ты готова? – Шепчет он, проводя пальцами по моему лицу.
– Нет, ни капли. Но выдержу, – дрожащими губами отвечаю ему.
Рафаэль делает глубокий вдох и встаёт на ноги. Поднимает руки над головой, и его освещают фары точно не одной машины.
– О, какой красавец, появился перед нами. А где подружка?
Рафаэль опускает руку, и я цепляюсь за неё.
Мне сложно встать на ноги. Я трушу. Это так стыдно, но я всё же делаю над собой усилие. Не бояться. Ради Рафаэля. Ради нас. Выжить. Это лишь очередное препятствие.
Выпрямляюсь во весь рост, и по глазам бьёт яркий свет. Меня ослепляет. Я ничего не вижу, только силуэты. Их много. Очень много. Они вокруг нас.
– Что ты хочешь, Скар? Дай нам уйти, отпусти нас. Тебе не нужны проблемы, – произносит Рафаэль.
– Чёрт, ты хреново выглядишь, да и подружка твоя не лучше. Проблема моя это – вы оба. И я люблю приключения. Так вы пойдёте сами или мне вас заставить? – Ехидный голос, по которому я опознаю Оскара, раздаётся впереди.
– У меня есть деньги. Я дам тебе денег, сколько хочешь, – я пытаюсь сказать всё так, чтобы мой голос не дрожал. Я надеюсь, мне это удаётся.
– Это мило. Какая у тебя добрая и щедрая подружка, Эль. Милочка, ты, конечно, зришь в корень, но не в тот, в который нужно. С тобой будет много шума, а у меня уже голова разболелась от вас, так что…
– Не подходи к ней, – Рафаэль толкает меня за свою спину.
– Эль, лучше по-хорошему. Я не причиню вам боли, если мы сможем договориться, но делать это здесь некомфортно. Другое дело в родных пенатах. И чтобы доказать тебе, что я не желаю вам ничего плохого, я предлагаю тебе самому заткнуть эту девчонку, чтобы она не помешала нашему разговору и не создала именно тебе проблем. Ты же мой племянник, как-никак. Я хочу тебе только добра, – к нам приближается мужчина в маске. Он держит нас на мушке. Мои пальцы деревенеют, сжимая ткань пальто Рафаэля.
Жмурюсь и прячусь за ним. Какая-то вонь… она очень близко.
– Я сам, – могильный голос Рафаэля пронзает мой слух, вынуждая открыть глаза.
Я не понимаю, что происходит. Он дёргает спиной, сбрасывая мои руки с себя, и поворачивается лицом ко мне. В его руках бинт, смоченный чем-то похожим на хлороформ, но это не он. У него сладковатый запах, я знаю его, а этот горький. Самодельный.
– Не бойся. Я не дам им причинить тебе боль, – шепчет он, поднимая руку с бинтом.
– А ты? Они причинят её тебе. Они заберут тебя снова. Он может это сделать, – в моё горло словно насыпали песка, и так сложно говорить. У меня голова кружится от этой вони, разлетающейся вокруг меня. Я едва могу мыслить. Я хочу бежать. Пусть стреляют. Пусть убьют, но нельзя сдаваться. Но по глазам Рафаэля я вижу, что это уже бесполезно. Нас окружили, и он никогда не позволит мне погибнуть вот так глупо.
– Нет, мне больно, если тебе больно. Всё будет хорошо. Они тебя не тронут. Я вернусь, или ты найдёшь меня. Я буду ждать своё кольцо обратно каждую секунду своей жизни. Прости, что тебе придётся увидеть того, кем я был раньше. Прости меня, любимая моя, я сделаю всё осторожно, – по его щеке скатывается слеза, и это разрывает моё сердце.
Свобода была так близко. Любовь была такой прекрасной в этой жизни.
Я улыбаюсь. Улыбаюсь так, как будто сейчас происходит самое лучшее на планете. Я хочу, чтобы Рафаэль видел меня вот такой и запомнил меня не плачущей, не разбитой, не напуганной, а сильной.
– Прощаю. За всё прощаю сразу. Я люблю тебя, кем бы ты ни был и кем бы ты ни стал в будущем.
Рафаэль кивает мне и подносит бинт к моему лицу. Его ладонь проходит по моей талии, и он прижимает меня к себе.
– Вдохни. Чем сильнее ты это сделаешь, тем быстрее заснёшь, – подсказывает Рафаэль.
Делаю глубокий вдох. Мои лёгкие моментально отравляются горечью. Они забиваются печалью и раскаянием. Перед глазами всё плывёт, но я делаю ещё один вдох, медленно погружаясь в темноту.
Я не чувствую ног и рук. Всё обмякает, но я вижу размытые очертания лица Рафаэля и то, как он бережно опускает меня куда-то вниз.
Последний вдох, и настоящий ад начинается.
Глава 37
Мира
Сквозь неприятную тяжёлую пелену прорываются чьи-то голоса. Они далеко. Очень далеко. Они смеются. Какой-то грохот раздаётся, а затем всё прекращается. Наступает тишина, в которой я слышу лишь своё прерывистое сухое дыхание и пульсацию в висках.
Пальцами ощущаю нежную и гладкую материю под собой. Мягко. Постель или матрас. Точно не земля. Но воняет жутко. Алкоголем. Спиртом. Сигаретами. Развратом. Гнилью. Последнее очень близко. Слишком близко ко мне.
– Мисс Эмира Райз, как я рад, что вы, наконец-то, проснулись, – резко распахиваю глаза, по которым бьёт мутный свет, перекрываемый чьим-то силуэтом, и снова их закрываю. Всё тело слабое, словно в желе превратилось. Я не могу полностью чувствовать его.
– Не волнуйся, милочка, скоро будет легче. Элю пришлось постоянно прикладывать тебе марлю к носу, чтобы ты своими воплями не помешала вам оказаться без проблем у меня в гостях, – меня похлопывают по щеке, и я пытаюсь дёрнуться, но не получается. Моё тело словно парализовано.
– Я дам тебе ещё немного времени. Прояви должное уважение к тому, кто о тебе даже немного позаботился, – голос удаляется, как и запах вони.
Дверь закрывается. Замок щёлкает.
– Мон шер… Рафаэль, – одними губами произношу я и снова открываю глаза.
Мои глаза медленно привыкают к плохому освещению. Надо мной потрескавшийся потолок. На нём разводы от воды… или от дождя. Где-то горит свет, но не рядом со мной. Мне бы голову повернуть. А я не могу. Тихо. Очень тихо.
Это был Оскар. Дядя Рафаэля. Ему принадлежит этот голос со странным и неприятным акцентом, как и сам тембр очень прокурен, неприятен, что уж говорить о вони, которая от него исходит.
В гостях…
Мы до сих пор во Франции или уже где-то в другом месте?
Где Рафаэль?
Я помню, как мы бежали от них. Помню, как попали в ловушку, и я в панике оттого, что нас поймают, убила шофёра. Затем выстрелы, и Рафаэль, прикладывающий к моему носу бинты.
Оскар говорил что-то про дом… Дом. Лондон. Это его дом. Но как мы могли пересечь границу, и никто нас не остановил, когда я была без сознания? Это же должен был кто-нибудь заметить и понять, что творится нечто ненормальное? Или же людям просто всё равно на других. Они прикрывают только свои задницы, как обычно.
– Рафаэль, ты здесь? – Шепчу я и шевелю пальцами. Да, ткань нежная и новая. От неё пахнет ещё магазином.
Ответа нет.
Значит, я одна здесь. Куда они утащили Рафаэля? Вряд ли бы он по собственному желанию отпустил меня. Выходит, они его избили и разделили нас. Он жив… я знаю, что он жив и где-то рядом. Но не так близко, как бы мне хотелось.
Закрываю глаза, прислушиваясь к себе и своему телу. Мне нельзя быть слабой. Я должна сейчас взять себя в руки и заставить себя двигаться, хотя бы встать и оценить обстановку. Я заложница. Подобные сцены Грог часто разыгрывал со мной, когда я была маленькой. Он показывал мне разные ситуации и учил, что я должна сделать сначала и как обезопасить себя. Он учил меня, как облегчать узлы верёвок на руках, как передвигаться и как искать выход. Он запирал меня в комнате и выключал свет. Я помню, как я кричала и плакала, чтобы он выпустил меня, но Грог всегда говорил, что паника самый худший советчик в такой ситуации, и я обязана успокоиться, чтобы начать думать головой и понимать, что от меня хотят. А хотеть все будут только одного – денег. Вести себя сдержанно, слушать всё, что говорят за моей спиной, отмечать реакцию на мои слова и улавливать слабости. Осматривать место, где нахожусь и видеть то, что не видят другие.
Открываю глаза и собираю всю силу внутри себя. Мои руки уже двигаются свободнее, как и ноги. Я не связана. Не прикована наручниками. Не ограничена в действиях. Только желудок болит от голода. Значит, прошло не менее двух дней, иначе бы я не чувствовала рези в животе. И сухость. Ужасная сухость во рту. Рывком сажусь на постели. Голова кружится, и я чаще дышу.
Небольшая комната. Только стул, кровать, тумбочка и торшер, от которого и исходит жуткий жёлтый свет. Нет окон. Точнее, есть окно, но оно забито изнутри и, предполагаю, снаружи. Одна дверь напротив кровати.
Поднимаю голову на потолок. Ищу камеры. Ни одной. Конечно, это довольно дорогое удовольствие.
Отрывать балки от окна бессмысленно. Я не справлюсь с этим физически.
Вода. На тумбочке стоит маленькая бутылка воды. Она запечатана. Меня пока хотят оставить в живых.
Придвигаюсь ближе к тумбочке и открываю бутылку. Делаю из неё несколько маленьких глотков и отставляю.
Поднимаясь на ноги, пружинящие с каждым движением, пытаюсь сделать пару шагов. Я в той же одежде, в какой была в ночь побега. Только куртки нет и денег. Они лежали в заднем кармане джинсов. Приличная сумма. Кулоны на месте. Я дотрагиваюсь до них, спрятанных под тканью свитера, и облегчённо вздыхаю. Хотя бы это оставили, уже спасибо.
Моя ладонь ложится на стену рядом с окном. Холодно. Подхожу к другой стене. Теплее. И проверяю другие. Это не угловая комната. К двери я даже не пытаюсь приближаться. Если её заперли, то вряд ли я открою замок. Я не умею этого. Надо было лучше слушать Грога и смотреть, когда он показывал мне, как подручными средствами взламывать замки, но в тот момент вернулся отец, и я уже ни о чём не думала. Я бежала к нему, а он даже не заметил меня, обсуждая какие-то вопросы по телефону.
Возвращаюсь к постели и сажусь на неё. Сейчас единственный вопрос понять, что от меня хотят, и где находится Рафаэль. Затем, предложить деньги, выкупить жизнь Рафаэля и не верить ни одному обещанию никого из этого сброда. Сбежать снова. И это всё я должна теперь организовать сама. Я уверена, что, кроме травмы колена, у Рафаэля уже появились несколько новых синяков, и не только. Он будет не в состоянии идти или бежать сам, но у него есть я. И я полностью готова бороться дальше. Одного человека я уже убила, того шофёра, когда, как безумная, лупила его кулаком по голове, отчего теперь болит рука, и что-то худшее я вряд ли могла бы сделать. Я тоже преступница, и дороги назад у меня нет.
Я так и сижу, ожидая, когда ко мне придут снова. Немного пью воду и жду.