Управляющий «Виллы Петролеа» после того, как понял, кого просит принять на постой драгунский ротмистр, долго по-рыбьи беззвучно открывал рот, пучил глаза, краснел, бледнел и потел так, что Ратиев уже начал опасаться за здоровье ответственного администратора Нобелей. К счастью, всё обошлось, до обморока дело не дошло.

И после по-восточному долгого извержения всеподданнейших чувств стороны перешли к конструктивному диалогу, в ходе которого управляющий узнал, что император настаивает на минимуме официоза, категорически просит никого никуда даже временно не отселять, дать возможность сутки отдохнуть, ибо ещё не совсем восстановился после болезни, после чего хотел бы увидеться с присутствующими в городе предпринимателями, согласно прилагаемому списку.

Ещё ранее главноначальствующему Кавказской администрации князю Голицыну было отправлено письмо, подслащённое высочайшей просьбой не обижаться и с обещанием обязательно заглянуть «на огонёк», как только будет покончено с неотложными делами, с настойчивой просьбой не беспокоить и не беспокоиться.

Первым и главным неотложным делом было озвучено совещание с участием жандармских чинов, уже прибывающих в Баку по распоряжению Ширинкина. Но не менее важной и тоже безотлагательной была встреча с купеческим сословием, а точнее – с нефтепромышленниками, которая должна была состояться уже этим вечером.

Важных поручений хватало и у ротмистра, успевшего посетить местный театр и о чём-то посекретничать с его директором. Князь теперь спешил обратно, нещадно трясясь в открытой коляске.

– Ваше высокоблагородие! – козырнул дежурный вахмистр на въезде на территорию посёлка. – Тут к вам проситель! Говорит, что по важному делу.

Ратиев коротко оглядел стоящую на обочине у шлагбаума фигуру в бурке и папахе, из-за которой виднелись только щёлочки глаз над иссиня-чёрными бородой и усами, кивнул постовым и неожиданно предложил «этому дикарю» место в своей пролётке.

– Вот видишь! – назидательно приподняв палец, довольно обратился к своему напарнику вахмистр, когда пролётка скрылась за поворотом. – Я же тебе говорил, что не простой человек, пусть стоит себе, ждёт, а ты: «В шею, в шею!» А как он тоже на службе, может быть, даже на тайной? Вот тогда бы нам обоим шею намылили…





* * *


Попетляв по хитросплетениям улочек «царства Нобелей», пролётка остановилась у служебного входа главной резиденции, охраняемой морским караулом.

– Со мной, – коротко скомандовал постовым Ратиев, пропуская вперёд пассажира.

Ещё немного ступеней, коридор, несколько томительных секунд, пока ротмистр торопливо отпирал дверь в свои апартаменты, имеющие отдельный анфиладный проход в покои государя.

– Николай Александрович! Вы меня с ума сведёте! – с упрёком прошептал он, глядя на довольного, как пряник, императора, скидывающего с себя одежду бродячего горца. – Почти сутки никаких известий! Неужели нельзя было никому поручить? Я вас одного больше никуда не отпущу!

– Иван Дмитриевич! Дорогой! – как можно мягче возражал император, стирая платком примитивный грим. – Есть дела, которые нельзя никому поручить, и есть места, где уж точно нельзя появляться с эскортом. Ну, вот представьте, что в деле замешана дама. А я тут с эскадроном казаков! Не комильфо, знаете ли. Вы лучше скажите, в театре всё получилось?

– Так точно! Сослался на Рождество, на готовящийся сюрприз, на домашний спектакль. Одним словом, вот полный набор, – говоря это, Ратиев водрузил на стол объёмистый саквояж с аккуратно упакованными накладными бородами, усами, париками и прочими театральными аксессуарами, необходимыми для перевоплощения на сцене и маскировки – за её пределами.

– Прекрасно, Иван Дмитриевич, просто прекрасно! – прищёлкнул пальцами император. – Обещаю вам в нашем театре исключительно главные роли. Кстати, знайте, что у вас уже появились поклонники. Регулярно в посёлок будут прибегать и спрашивать вас местные мальчишки. Вы уж привечайте их, не брезгуйте. Информация, которую они принесут, стоит донесений всего жандармского управления[20].



Декабрь. 1900-го.

Бакинское отделение Императорского

Русского технического общества

Бакинское отделение Императорского Русского технического общества, привыкшее к академическим докладам и диспутам на научно-технические темы, никогда за всё время своего существования не видело такого скопления помпезных экипажей и такой концентрации капитала на один квадратный метр. Впрочем, хватало и тех, кто никаким боком не относился ни к науке, ни к технике, но всё равно рвался послушать доклад, анонсированный крайне скупым объявлением в именных приглашениях: «Нефть в ХХ веке. Проблемы и решения». Докладчик – «Божиею поспешествующею милостию, Самодержец Всероссийский…»

Привычно набивая трубку, император не спеша оглядывал собирающихся магнатов.

«Бакинское нефтяное общество», «Московско-Кавказское общество», «Товарищество на вере Мирзоева», «Торговый дом Асадуллаева». Кланы Лианозовых и Гукасовых, за которыми стоял практически весь серьёзный промышленный и банковский капитал. Председателем правления товарищества «Г. В. Лианозов и сыновья», например, был российский «финансовый гений» Алексей Путилов. Павел Гукасов занимал руководящие должности в тринадцати российских компаниях и банках.

Но главным творцом нефтепромыслов было, конечно, могучее и непримиримое трио – Нобели, Ротшильды, Манташевы. Особенно колоритно выглядел среди них Александр Иванович Манташев – тифлисский армянин, потомственный купец первой гильдии и голова городской думы, как и положено в его положении – отчаянный филантроп и строитель множества храмов как в России, так и за рубежом.

Император знал его до этого дня с совершенно некоммерческой стороны. Семейным учителем у этого нувориша работал Степан Шаумян – революционер-подпольщик, будущий бакинский комиссар, который не раз и не два использовал своего работодателя для печати и распространения революционной литературы, на что Манташев откровенно закрывал глаза, явно симпатизируя молодому социал-демократу.

Год назад Манташев от имени съезда нефтепромышленников передал в департамент неокладных сборов Министерства финансов Российской империи докладную записку, изложив в ней перечень мер, благодаря которым Россия может доминировать на мировом рынке нефти. Как и полагалось в Российской империи, предложения какого-то купца были проигнорированы и чиновниками, и царём. Сегодня император решил исправить эту досадную оплошность.

Как всё-таки по-разному смотрят на самодержца министры и промышленники. И те, и другие – зубры подковёрной борьбы. И те, и другие не краснеют от слова «мздоимство». И все они – циники до мозга костей… Но взгляд чиновника – это всегда взгляд собаки. Породистой или беспородной, паркетной или цепной. А у предпринимателя-миллионщика глаза дикого зверя. Волка, медведя, лисицы, барсука, но именно лесного жителя. Маркс, Ленин, а потом и сам Сталин писали, что этих людей ничего не волнует и ничего не может волновать, кроме прибыли. Весь смысл их существования – это деньги – товар – деньги… Но что же тогда заставляет этих «хозяев джунглей» строить бессчётное количество храмов и неустанно жертвовать на благотворительность? Страх? Непохоже… Совесть? Не смешите меня…

Император исподволь, но очень внимательно вглядывался в лица собирающихся заводчиков и с прискорбием признавался себе, что не знает и не понимает этих загадочных людей, полностью стёртых с лица Отечества в 1917 году, причём не всегда как классово чуждых. Огромное их количество было уничтожено или изгнано по заказу «наших западных партнёров» потому, что представляли собой угрозу как конкуренты.

Уже в тридцатые годы, когда был вскрыт забытый сейф Яши Свердлова, на стол Сталина лёг список подлежащих ликвидации организаторов производства, изобретателей, учёных, инженеров, большая часть которого была аккуратно обозначена траурным крестом – «заказ выполнен». Среди многих неизвестных в глаза тогда бросилась фамилия купца Второва, прозванного за деловую хватку «русским Морганом», решившего во время Первой мировой войны проблему снарядного голода и построившего в чистом поле город Электросталь… «Нашим западным партнёрам», наживающим миллионы на военных поставках «проклятому царизму», это импортозамещение очень не понравилось, и Второва приговорили, а подручные Яши Свердлова исполнили. Как же не хватало таких Второвых во время индустриализации!..

– У меня для вас две новости. Одна хорошая, а другая плохая… – медленно начал свою речь император, заметив, что все собрались и уже устали играть в гляделки. – Хорошая: Баку на пороге двадцатого века превратился в мировую нефтяную столицу. Плохая новость, к сожалению, звучит точно так же…

«Два шага в сторону. Внимательно посмотреть на реакцию… Да-а-а-а, на этих зубров такие дешёвые приёмчики не действуют, даже не моргнули. Хорошо, кавалерийский наскок не удался, переходим к планомерной осаде».

– В целом по России в этом году добыча нефти достигла семисот миллионов пудов и составила больше половины всей мировой добычи. США пока за нами не угнаться, там добыто пятьсот пятьдесят пять миллионов пудов. Заглядывая вперёд, сразу предположу, что это далеко не предел.

Потребление нефти обязательно будет расти, а вместе с ним и прибыли. Инвестиции в отрасли окупаются стремительно. Я тут специально подготовил справочку…

Император вроде как замешкался, перекладывая листки в своей папке, внимательно сканируя атмосферу аудитории. О! Цифры пошли – заинтересовались. Да и видно, что слегка удивлены. Самодержец, использующий статистику, – это для них ново и непривычно. Ну, что ж, тогда так и продолжим.


– Вот, к примеру, британские предприниматели Мур – Джонсон – Вернер сумели выкупить за пять миллионов рублей принадлежавшие компании Тагиева нефтепромыслы, заводы по производству керосинового масла и серной кислоты, нефтяной трубопровод, нефтетранспортный флот, парк железнодорожных цистерн, а также нефте-керосиновые склады. В полном согласии, с участием и с соизволения британского двора в Лондоне было создано «Общество добычи жидкого нефтяного топлива в России» – «Олеум». Только за первые четыре месяца работы «Олеум» принёс своим учредителям чистую прибыль на сумму свыше трёх миллионов рублей. А менее чем за год англичане получили уже семь миллионов чистогана. Знаете, что это значит? Давайте я зачитаю слова другого англичанина – публициста Томаса Джозефа Даннинга: «Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение. При 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы!»

«О! Маска бесстрастности пробита. Да, царь, бросающий цитаты из Даннинга вслед за Марксом, причём такие скандально известные, – это необычно. А как вам, господа-промышленники, вот такая провокация?»

– Баку – прекрасный город. Бакинские промыслы – это бриллиант в короне империи. Неудивительно, что на это сокровище обратил внимание такой капитал, рядом с которым состояния подданных Российской империи, как бы велики они здесь ни казались, смотрятся крайне скромно… – император скользнул взглядом по аудитории и добавил вполголоса, сделав вид, будто нечаянно вырвалось: – Как чаевые в трактире…

Поднявшийся шум в зале император приглушил поднятой рукой, не отрывая глаз от человека с забавной прической на прямой пробор, карими, почти чёрными глазами над орлиным носом и несуразно всклокоченной бородой, смотрящейся крайне нелепо на ухоженном лице. Человек заметил взгляд императора и опустил голову, покусывая губу и скрывая улыбку. Всем своим видом барон Эдмон Джеймс Ротшильд показал, что оценил шутку императора и прекрасно понял, что последние слова были адресованы именно ему.

– Это совсем не стыдно и не должно быть обидно, – продолжил император, прекратив гипнотизировать взглядом барона. – Но это факт, который надо признавать и с которым надо считаться. Образно говоря, вековым трудом нашего народа в России построена красивая, прочная повозка. «Птица-тройка» – как сказал великий Гоголь. И вот теперь навстречу нашей тройке на полном ходу летит грохочущий паровоз. Что будет при лобовом столкновении, кому-то надо объяснять?

Купцы, привыкшие к сложным расчётам, и не только финансовым, обладали достаточным воображением, чтобы представить себе в красках результат встречи гужевого транспорта с грубой машиной. Шум затих. На императоратора уставилось множество вопросительных взглядов, не понимающих, зачем он рассказывает им эти страсти.

– Я пригласил вас не для того, чтобы пугать, – коротко махнул рукой император с зажатой в ней трубкой. – Я прекрасно знаю, что все вы не из робкого десятка и можете за себя постоять. И, уж точно, я не стал бы вас собирать, чтобы стращать присутствующим здесь бароном Ротшильдом. Я пригласил вас, чтобы поговорить о том, как выжить самому и помочь выжить другим. Как это сделать вместе?

Проблема в том, что нефть из инструмента обогащения стремительно превращается в инструмент политики, и её роль в этом качестве будет только возрастать. Конечно, если сейчас прогуляться по отечественным полям и весям, это утверждение покажется слишком смелым. Даже здесь, в Баку, нефть является не главным источником тягловой силы. Но это только сегодня. Изменения нарастают стремительно. Что будет завтра, хорошо видно тем, кто побывал в наиболее технически передовой стране мира – в Северной Америке.

Уже сейчас всё чаще и чаще нефтепродукты используются в качестве топлива, демонстрируя своё неоспоримое преимущество перед традиционным углём и дровами.

Вот отчёт морского ведомства. Расход нефтяного топлива в два раза меньше, чем английского угля кардиф самого высокого качества. Для закачки в трюмы судна насосами двухсот тысяч пудов нефти требуется всего час, тогда как для загрузки такого же количества угля – двенадцать часов. С одинаковым запасом топлива судно на нефти может покрывать расстояние вдвое большее, чем на угле. Тепловой эффект при сгорании нефтяного топлива в полтора раза выше, чем угля. Процесс подачи нефти почти исключает ручной труд, а это означает сокращение численности команды машинного отделения и снижение уровня грязи и пыли.

А теперь посчитайте, сколько потребуется нефти для перевода на неё только одного военного флота. А ведь есть ещё флот гражданский. Нефть обозначает свою победную поступь не только на море, но и на суше. И я говорю не про осветительный керосин. Двигатель внутреннего сгорания уже сейчас по всем параметрам превосходит паровой и гарантированно вытеснит его в ближайшие двадцать-тридцать лет. Самобеглые коляски, не сомневаюсь, скоро полностью заменят конную тягу. Американцы Харт и Парр разработали двухцилиндровый бензиновый двигатель для трактора, а значит, крестьянскую лошадку тоже придётся отправлять на пенсию. И всё это нефть, нефть и ещё раз нефть. Она стремительно превращается в кровь экономики ХХ века…

«А теперь можно выдохнуть, сделать паузу, достать трубку, не спеша раскурить… Загудели. Громко и басовито. Такое впечатление, что по залу носится огромный шмель. Надо закрепить полученный эффект и перевести, наконец, разговор в практическую плоскость».

– Наверно, это даже интересно – чувствовать, что твоя работа влияет на политику, – вслух продолжил император, лукаво склонив голову и обводя глазами купеческое собрание. – Но есть одна неприятность – политика тоже заинтересовалась вашей работой и будет влиять на неё всеми имеющимися средствами. Этого не надо бояться. Это просто надо учитывать как один из факторов риска.

Недружественное поглощение, соблазнительные кредиты с внезапным требованием срочного погашения, биржевые скандалы – все эти привычные для вас способы конкурентной борьбы политики дополнят свежими и непривычными: бунтами и стачками, диверсиями и вредительством, арестами грузов и людей, и, наконец, войнами, которые тоже есть продолжение политики, только другими средствами.

Но, в первую очередь, нас будут направленно и настойчиво ссорить. Работников и работодателей, предпринимателей и власть, христиан и мусульман, евреев и русских, татар и армян… Причём тут не надо много стараться. Мы и так друг друга не очень любим, не так ли? Но одно дело – тихо не любить. А нас будут пытаться заставить друг друга убивать. И всё ради того, чтобы занять ваше место на рынке и ваши промыслы на земле, а может, и вместе с землёй.

Я сразу хочу предупредить, что схватки за нефть не избежать. И как на любой войне, тут будут свои безвозвратные потери. Так что желающие мирной жизни ещё могут поменять род деятельности на что-то более спокойное. Ну, а всем остальным я хотел бы предложить договориться о совместных действиях, которые, надеюсь, позволят выжить в агрессивной среде. Готовы выслушать?

Зал, превратившийся в одно большое ухо, был готов. Очнулись даже те, кто накануне «нарушал безобразия и пьянствовал водку».

– Несмотря на торжество нефти в будущем, следующие три года будет не до смеха. Начавшееся в 1900 году падение цен продолжится, объёмы заказов будут падать. Я предлагаю заместить выпадающие заказы казёнными закупками, причём готов законтрактовать вашу добычу сразу на длительный срок. Но у меня есть встречные условия. Меня не устраивает качество работы и глубина переработки нефти, из-за чего потенциальная прибыль выливается в море. Я не буду учить вас, как добывать и перерабатывать нефть. Всё должны делать специалисты. А специалистов надо учить. Поэтому я предлагаю учредить университет нефти и газа, где будут готовиться и повышать свою квалификацию инженеры нефтехимической индустрии, вестись научные исследования, формироваться братство единомышленников, имеющих общие цели и одинаковый образовательный тезаурус… Честно говоря, я бы тоже с удовольствием в таком учреждении поучился, чтобы не чувствовать себя полным дилетантом в вашем окружении.

Шевеление. Короткие смешки. Благодарные взгляды. Грубая лесть действует безотказно. Это хорошо. Тогда продолжим.

– Но одного университета мало. Поэтому я предлагаю под эгидой учебного заведения создать целую сеть средних учреждений для подготовки техников и мастеров, которые непосредственно руководят работами на промыслах и в цехах… Назовём их техникумы. Однако и техникумов тоже недостаточно. Низкая квалификация и неграмотность рядовых рабочих не даст внедрить ни новые технологии, ни новое оборудование. Поэтому необходимы ремесленные школы.

Есть мнение, что трёхуровневая система подготовки специалистов, работающая по единым стандартам, по единым методикам, сможет насытить нефтяную промышленность грамотными специалистами, которым будут по плечу самые смелые проекты. Таких людей будет труднее рассорить и подкупить. Они будут знать себе цену, но её придётся учитывать и вам, и нам.

Вы вывели Россию на первое место в мире по добыче нефти. Я считаю своей обязанностью, пользуясь сложившимися обстоятельствами, поднять на первое место академическую науку и образование, без которых сохранить лидерство не представляется возможным… Сейчас за счёт императорской помощи содержится целая сеть театров… Думаю, будет правильным перенаправить эти средства на организацию и содержание образовательных учреждений. Но один я все равно не справлюсь и прошу… Нет, я даже настаиваю, чтобы ведущие компании по добыче и переработке нефти приняли самое активное участие в формировании передовой системы образования, где не будет никаких сословных привилегий и никаких других глупых ограничений для желающих его получить.

У вас тут много товариществ. Я предлагаю вам организовать вместе со мной ещё одно, которое будет заниматься всем вышесказанным… И не только этим… Чтобы помочь руководителям предприятий, я хочу предложить освобождать от налогов и податей те средства, которые идут на новые технологии и новое оборудование, но при условии, что всё это должно быть отечественным…

Как видите, я готов потесниться сам и потеснить бюджет ради развития нужной всем промышленности. Прошу и вас сделать то же самое. Предлагаю пересмотреть ваши личные планы по финансированию разнообразных культовых сооружений и изящных искусств в пользу развития отечественной промышленности и науки…

Император краем глаза заметил, как бешено строчат что-то в своих блокнотах присутствующие инженеры с повадками журналистов, окинул взглядом округлившиеся глаза большей части гостей, вздохнул, покачал головой и продолжил:

– Вторая проблема – качество жизни. И это не менее важно. Мы гостим в прекрасной «Вилле Петролеа», где созданы изумительные условия для работников. Сердце радуется, когда видишь эти аккуратные домики, искусственные зелёные оранжереи. Я прекрасно знаю, что вся эта красота и все удобства имеют чёткое экономическое обоснование. Хороший инженер не поедет работать туда, где не создано ничего для жизни и отдыха. А остальные? Или вам не нужны высококвалифицированные специалисты? Или вы считаете, что сможете конкурировать на равных, не создавая благоприятную среду обитания?

«А вот этого они от царя точно не ожидали, – подумал император, глядя на реакцию присутствующих. – Ну, что ж, сейчас предоставим им понятное для них пояснение».

– В другое время я бы ограничился удивлением, но, как уже было сказано выше, ваша работа и деятельность предприятий сегодня – это вопрос политический. И именно исходя из интересов всей империи я крайне заинтересован в распространении передового опыта товарищества Нобелей на всю отрасль. Вы скажете, что вы умеете считать деньги и этот опыт приведёт к дополнительным затратам. Согласен! Это действительно дополнительные затраты. Однако…

Ещё одна пауза…

«Пусть зреют. Да, вижу в глазах целый список причин, почему это делать не надо… Сейчас-сейчас… Сначала выскажу свои аргументы…» – пришпорил свои мысли император.

– Однако я тоже умею считать деньги, и мне гораздо дешевле… – он специально выделил последнее слово, – государству гораздо дешевле создать нормальные условия для рабочих сегодня, чем подавлять их бунты и стачки завтра. Если кто-то захочет заняться подсчётами, чтобы опровергнуть моё мнение, прошу в безвозвратные потери от конфликтов с рабочими включить репутационные потери всего государства и мои лично.

«Так, поникли. Понимают, что в ущерб репутации монарха можно вписать практически любую цифру. Снова потянуло холодком. Ладно, сейчас отогреем».

– Предлагая вам заниматься повышением качества жизни ваших работников, я ни в коем случае не хочу оставлять вас наедине с этой проблемой. Она общая для каждого отдельного предприятия и государства в целом. Скажу даже больше – уверен, что только частными силами глобальную проблему повышения качества жизни населения не решить. Поэтому мы прямо здесь и сейчас учредим специальный фонд и назовём его Фонд народного благосостояния, чтобы он координировал и софинансировал социальные проекты, а в будущем – полностью выкупил у вас жилой фонд и объекты социального обеспечения, чтобы не нагружать предприятия не свойственными им функциями. Чтобы не плодить лишнюю бюрократию, я сам займусь формированием этого фонда и сам буду его курировать. Надеюсь, возражений не будет?

Возражений не было. Был полный слом шаблонов и масса вопросов. Высшая власть, которую предприниматели воспринимали в лучшем случае как один из инструментов в конкурентной борьбе, причём не самый дешёвый и не самый поворотливый, ассоциировалась исключительно с затратами, всевозможными благообразными пожеланиями и духоподъёмными декларациями, которыми положено было восхищаться, но им абсолютно не обязательно было следовать.

Тёртые калачи, для которых мздоимство было не пороком и не грехом, а просто одной из статей накладных расходов, прекрасно чувствующие разницу между намерениями и делами, испытывали естественное недоверие к каждому произнесённому императором слову и неестественное любопытство к такому оригинальному общению монарха с не самыми знатными подданными.

– Ваше императорское величество, – первым пришёл в себя и решил воспользоваться случаем словоохотливый Александр Манташев. – Думаю, я выражу общее мнение, если скажу, что все присутствующие здесь честные промышленники-миллионеры согласятся поддержать ваши предложения…

– Это очень хорошо, уважаемый Александр Иванович, – остановившись напротив коммерсанта, удивил присутствующих император знанием его отчества, – что вы не боитесь открыто заявлять свою позицию, хотя на вашем лице написана изрядная доля недоверия… Это неплохо. Здоровый скепсис не мешает делу… Среди определённых кругов, например, есть мнение, – император наклонил голову, и взгляд его стал иронично-лукавым, – что промышленники сначала становятся миллионерами, а только потом – честными. Но мы же не будем в своих делах руководствоваться сплетнями и слухами, не так ли? Давайте встретимся тет-а-тет и подискутируем на эту тему…

– Уважаемые господа! – повысив голос, обратился уже ко всем присутствующим император. – Мне было очень приятно познакомиться с вашим обществом. Но столь краткое знакомство считаю абсолютно недостаточным. Пользуясь случаем, прошу разрешения посетить ваши предприятия… и, на сколько хватит сил, пообщаться поподробнее с каждым из вас. Сообщите, пожалуйста, Ивану Дмитриевичу наиболее удобное для вас время, когда сможете принять меня. А сейчас – давайте поблагодарим хозяев Бакинского отделения Русского технического общества, предоставивших такое уютное место для сегодняшней встречи…