– Ну ведь похоже на него, согласись, – сказал он брату. – Снова загадка, на этот раз последняя.

По тону Джеймсона было слышно, что он очень хочет услышать от Грэйсона «да». Хочет, чтобы брат с ним согласился – а может, даже и похвалил. Возможно, в глубине души он хотел бы расследовать это дело с Грэйсоном. На миг мне даже показалось, что в его глазах вспыхнуло какое-то чувство, но эти искры так быстро погасли, что я невольно задумалась, уж не игра ли света это все – а то и вовсе моего воображения.

– Сказать по правде, Джейми, я удивлен, что ты по-прежнему считаешь, будто знал старика.

– Да я вообще полон сюрпризов, – парировал Джеймсон. Наверное, он поймал себя на том, что и впрямь чего-то хочет от Грэйсона, потому что и в его глазах тут же потух свет. – Как только захочется, можешь сразу уйти, Грэй.

– Вряд ли это случится, – отозвался старший брат, – согласись. Власть развращает. А безмерная власть развращает без меры.

Я перевела взгляд на Джеймсона. Тот мгновенно помрачнел и замер.

– Так, значит, он оставил тебе точно такое же послание, – наконец заключил Джеймсон, захлопнув дверь, и пересек комнату. – С той же подсказкой.

– Никакая это не подсказка, – возразил Грэйсон, – а прямейшее указание на то, что у него были не все дома.

Джеймсон резко развернулся к брату.

– Ты ведь в это не веришь, – заметил он, окинув взглядом его лицо и позу, в которой тот стоял. – А вот судья может и поверить, – добавил Джеймсон и покосился на меня. – Он использует это письмо против тебя, если будет такая возможность.

Возможно, письмо уже попало в руки Заре и Константину, подумала я. Но, если верить словам Алисы, всерьез опасаться этого не стоило.

– До этого завещания было еще одно, – сказала я, переведя взгляд с одного брата на другого. – И по нему ваш дедушка оставил семье еще меньше, чем сейчас. Он лишил вас наследства не из-за меня, – уточнила я, заглянув в глаза Грэйсону. – Всему семейству Хоторнов было отказано в деньгах еще до вашего рождения – сразу же после смерти вашего дяди.

Джеймсон, нервно расхаживающий по библиотеке, остановился и вытянулся в струнку.

– Лжешь, – процедил он.

– Нет, это правда, – заверил его Грэйсон, не сводя с меня глаз.

Если бы я заранее попыталась спрогнозировать, как пройдет этот разговор, я предположила бы, что Джеймсон мне поверит, а вот Грэйсон отнесется к моим словам скептически. Однако теперь оба потрясенно смотрели на меня.

Первым глаза отвел Грэйсон.

– Может, теперь расскажешь, что значит это треклятое письмо, а, Джейми?

– С какой стати я тебе должен давать подсказки? – процедил тот.

Они привыкли соперничать, мчаться к финишной черте наперегонки. Я никак не могла избавиться от чувства, что я тут лишняя.

– Ты же понимаешь, Джейми, что я вполне могу сидеть тут с вами, сколько мне заблагорассудится? – спросил Грэйсон. – И как только пойму, что это вы замышляете, сразу во всем разберусь. Недаром меня с пеленок учили разгадывать тайны – как, впрочем, и тебя.

Джеймсон уставился на брата, а потом его губы тронула улыбка.

– Пускай самозванка с сомнительными намерениями нас и рассудит, – сказал он, и улыбка стала дерзкой.

Он думает, что я отправлю Грэйсона восвояси. Наверное, так и надо было поступить, но не исключено, что мы тут и впрямь понапрасну тратим время, а если так, не имею ничего против того, чтобы и Грэйсон даром его потратил.

– Пускай остается.

В комнате повисло такое густое и тяжелое напряжение, что его, пожалуй, можно было резать ножом.

– Что ж, Наследница, – одарив меня очередной дикой улыбкой, проговорил Джеймсон. – Будь по-твоему.





Глава 33




Как я и рассчитывала, с новой парой рабочих рук дело у нас пошло быстрее, но я и представить себе не могла, каково мне будет оказаться в замкнутом пространстве сразу с двумя Хоторнами – а особенно с этими. Пока мы перебирали книги – Грэйсон за моей спиной, а Джеймсон сверху, – я гадала, всегда ли они были такими разными, точно огонь и вода. Если Грэйсон всю дорогу относился к себе чересчур серьезно, то Джеймсон, казалось, вообще никогда серьезным не был. Мне даже подумалось, что если первого с малых лет готовили к роли наследника, то второго, видимо, берегли ему на замену, как это часто бывало в королевских семьях, учитывая, что Нэш во всеуслышанье «отрекся» от престола Хоторнов.

Интересно, а ладили ли они до гибели Эмили?

– Ничего не нашел, – констатировал Грэйсон, вернув на место очередную книгу – пожалуй, чересчур громко.

– Оно и неудивительно, учитывая, что тебя сюда вообще не звали, – съязвил Джеймсон со второго этажа.

– Раз она тут, и я останусь.

– Эйвери не кусается. – Удивительно, но Джеймсон снова назвал меня моим настоящим именем. – Хотя, честно сказать, теперь, когда мы точно знаем, что кровного родства между нами нет, я бы не стал сопротивляться.


От возмущения я чуть не захлебнулась слюной и всерьез задумалась о том, чтобы придушить его. Он подначивал Грэйсона, вот только с моей помощью!

– Джейми, закрой рот и ищи дальше, – невозмутимо – пожалуй, даже слишком – произнес Грэйсон.

Я последовала этому совету. Снимала книги, проверяла содержимое, закрывала их, возвращала на место. Часы шли. Мы с Грэйсоном приближались друг к другу. Когда он оказался уже до того близко, что я заметила его боковым зрением, он проговорил, понизив голос так, что я едва его слышала – а Джеймсон услышать никак не мог.

– Мой брат очень скорбит по дедушке. Вы наверняка можете его понять.

Могла и понимала. Я ничего на это не ответила.

– Он большой охотник до чувств. Боль. Страх. Радость. Не важно, – добавил Грэйсон. Теперь все мое внимание переключилось на него, и он явно чувствовал это. – Он ранит других, а еще и дня не может прожить без азарта. Ему важно, чтобы все это имело какой-нибудь смысл.

Все это – это что? Письмо его дедушки? Завещание? Я?

– А вы в этом сомневаетесь? – спросила я, тоже понизив голос. Грэйсон не считал меня особенной, не видел во мне тайну, которая стоит того, чтобы ее разгадали.

– Не думаю, что вам в этой истории непременно надо быть злодейкой – вы и без того серьезная угроза для семьи.

Не познакомься я с Нэшем до этого, я непременно решила бы, что старший из братьев – Грэйсон.

– Вы все время говорите об остальных родственниках, – заметила я. – Но ведь дело не только в них. Я и для вас угроза.

Я унаследовала его состояние. Я поселилась в его доме. Его дедушка предпочел меня.

Теперь Грэйсон был совсем рядом.

– Особой угрозы не чувствую, – произнес он. Вид у него был спокойный. На моей памяти он еще ни разу не выходил из себя настолько, чтобы причинить физический ущерб. Но почему-то стоило ему приблизиться, и все мое тело сковали тревога и напряжение.

– Наследница?

Я вздрогнула, услышав голос Джеймсона. И рефлекторно отскочила от его брата.

– А?

– Кажется, я кое-что нашел.

Я скользнула мимо Грэйсона к лестнице. Джеймсон что-то нашел! Наверняка книгу, к которой не подходит обложка. Это было только предположение, но стоило мне взойти на второй этаж и увидеть улыбку на губах Джеймсона Хоторна, я поняла, что все именно так.

Он показал мне книгу в твердой обложке.

– «Уплывай прочь», – прочла я надпись на обложке.

– А внутри у нас вот что… – Джеймсон в душе был тем еще артистом. Широким и вместе с тем элегантным жестом он раскрыл томик и протянул его мне. Трагическая история доктора Фауста.

– Фауст, – проговорила я.

– Черт знакомый, – парировал Джеймсон, – или незнакомый.

Возможно, это просто совпадение. Может, мы напрасно углядели смысл там, где его не было, точно те, кто смотрит на облака и пытается предсказать по ним будущее. Но по телу моему все равно заскользил холодок. А сердце тревожно забилось.

В Доме Хоторнов ничего не происходит просто так.

Эта мысль пульсировала в мозгу, пока я открывала книгу. К обложке изнутри был приклеен полупрозрачный красный квадратик.

– Джеймсон, – я подняла глаза, – тут что-то есть.

Возможно, Грэйсон, так и оставшийся внизу, нас подслушивал, но виду не подал. Джеймсон тут же подскочил ко мне. Коснулся красного квадрата. Он был тонкий, вырезанный из какой-то пластиковой пленки, дюйма четыре в длину и ширину.

– Что это такое? – спросила я.

Джеймсон осторожно забрал книгу у меня из рук, осторожно отклеил квадратик и поднял его на свет.

– Фильтр, – пояснил голос снизу. Грэйсон стоял посреди библиотеки и смотрел на нас. – Красная ацетатная пленка. Дедушка очень ее любил, особенно когда речь заходила о проявлении тайных посланий. В книге небось красного текста нет?

Я открыла первую страницу.

– Чернила черные, – сообщила я и продолжила листать. Цвет букв не менялся, но спустя несколько страниц я увидела слово, обведенное карандашом. В жилах тут же забурлил адреналин.

– А ваш дедушка вообще любил делать пометки в книгах? – спросила я.

– Пометки? В первом издании «Фауста»? – усмехнувшись, переспросил Джеймсон. Я понятия не имела, сколько может стоить такая книга и насколько ее ценность уменьшает один маленький карандашный кружочек на странице, – но чутье подсказывало, что мы напали на верный след.

– «Где», – прочла я вслух обведенное слово. Ни один из братьев никак его не прокомментировал, и я продолжила листать книгу. Спустя только полсотни страниц, если не больше, мне попался еще один кружочек. – «Есть», – прочла я и продолжила искать новые слова. Теперь они появлялись чаще, иногда даже по два. «Есть там…»

Джеймсон схватил ручку, лежавшую на ближайшей полке. Бумаги у него при себе не было, так что он начал записывать слова на левой ладони.