— Это была проверка? Это он тебя послал?
— Кто?
Глаза Шеннона широко распахнулись, слезы потекли по щекам, капая с подбородка.
— Дьявол, — произнес он заговорщически.
— А, ясно. — Джоджо вздохнул. — Не думаю, что в этой хибаре сыщется самогон…
Шеннон утер нос и покачал головой.
— Я не стану лить в себя дьявольское зелье. Не позволю украсть мой разум, демон!
— Вот и славненько, — подытожил Джоджо.
Дернувшись, Джейк взвился в воздух и застыл в нескольких футах над землей. Его лицо перекосилось, точно голову сжали неведомые тиски. Он зажмурился и закричал через стиснутые зубы. Его руки были разведены по сторонам, натянутые невидимой силой, и что-то вдруг громко треснуло, точно выстрел грянул. Марджи вскрикнула, Чарльз пробормотал почти беззвучную молитву. Человек в воздухе испустил глубокий печальный стон, когда темные пятна, в лунном свете казавшиеся черными, расползлись по его недавно белому халату. Его тело яростно содрогнулось, высунувшись далеко за манжеты рукавов; с каждой секундой он кричал все громче и ужаснее. Мгновение спустя порвалась кожа у плеч, и руки, будто оторванные мощным, но совершенно беззвучным взрывом, полетели в стороны — две нелепые белые палки. Джейк рухнул обратно на тротуар — лицом прямо в стремительно растущую лужу собственной крови.
— Господи! — простонал Чарльз. — Джейк, дружище!..
— Забудь, — бросила Теодора жестко. — Это все равно был уже не он.
Остальные собрались вокруг расчлененного тела, лежащего на щебенке, образовав бесформенный полукруг безмозглых скорбящих. Один за другим они начали дрожать, их плечи тряслись, а руки дико дергались. Теодора посмотрела вниз, на выпотрошенную куклу у ног: знакомые внутренности из сухих специй и кусочки белой кости. Словно прочитав ее мысли, Рас резко повернул голову и пристально посмотрел на нее своими черными глазами. Он раскрыл рот так широко, как только позволяла челюсть, и издал долгий хриплый стон. Красная пена выступила на губах, когда стон задержался чересчур надолго, запас воздуха в легких к тому моменту наверняка подошел к концу. Акробатка Филлис Гейтс выпрямилась и посмотрела в том же направлении, что и Рас, и разразилась таким же жутким звуком. За считаные минуты, для перепуганной троицы длившиеся часы, каждый в толпе обратил к ним лицо и влился в хор глубоких утробных стенаний, исходивших, казалось, из мест гораздо более глубоких, чем грудные клетки.
Марджи сжала руку Теодоры так крепко, что на ней остались синяки, и пропищала:
— Бежим, миссис Кевинью. Нам надо бежать. Сейчас же!
— Не уверена, что мы далеко убежим, — угрюмо ответила Теодора. — Кукол больше нет.
— Побежим быстро! — предложил Чарльз.
— И что, думаешь, не нагонят, если захотят?
На самом деле они уже снова наступали, пусть и медленно. Их ужасные стоны тянулись без перерывов и пауз, чтобы перевести дух. Кем бы они ни были, что бы с ними ни случилось или что бы с ними ни сделали, Теодора пребывала в полной уверенности, что звать и считать их людьми отныне как минимум опрометчиво.
Значит, теперь я — вдова, подумала она, и Рассел Кевинью мертв.
— Просто стоять здесь бессмысленно, — строго сказал Чарльз, заставив ее снова вытянуться по стойке смирно. Теодора кивнула, тяжело дыша, точно готовясь к долгому забегу.
— Хорошо, — согласилась она. — Бежим.
Марджи, не теряя времени, рванула первой. Чарльз и Теодора — следом. Рас сердито взревел, махнул руками и помчался за ними. Остальные члены ужасной свиты последовали его примеру, оставив Джейка в луже собственной крови.
Не успев убежать далеко, Теодора ощутила тошнотворную тяжесть в груди и жжение в легких. Не требовалось оглядываться, чтобы понять — толпа настигает. Боль в лодыжке охватила всю ступню, всползла вверх по икре, как яд, медленно вливающийся в кровоток. Она прикусила нижнюю губу и изо всех сил постаралась не обращать на это внимания. Тот воздух, что удавалось втянуть за короткие отчаянные вдохи, был ледяным и жалил легкие крошечными иглами; он же обжигал глаза и холодил щеки. Позади нее Рас стенал и рычал, быстро сокращая расстояние между ними. Она понимала: теперь у нее совсем немного времени, считаные секунды. Раскачивая руки как поршни, Теодора гнала себя вперед, тратя последнюю энергию. Она даже не услышала ни визга шин, ни рева мотора из-за стучавшей в ушах крови.
Но, на ее счастье, услышал и успел среагировать Чарльз.
— Осторожно! — крикнул он, завидев фары. Автомобиль рванулся к ним, и, когда оказался достаточно близко, настолько, что стала видна выпуклая линза фонаря на крыше, бывший коридорный «Литчфилд-Вэлли» раскинул руки и сгреб Марджи и Теодору, убирая с пути несущейся машины. Полицейский экипаж дернулся вправо, когда вся троица покатилась по растущей на обочине траве, и целеустремленно протаранил наступающую толпу. Тела бились о решетку, перекатывались через капот и ветровое стекло, взлетали в воздух с обмякшими руками и ногами. Кровь залила фары, полыхавшие теперь гневным красным светом.
Половина орды осталась вповалку лежать на тротуаре, сломанная и искореженная, а полицейский автомобиль с ревом пронесся по улице и резко развернулся, явно примеряясь на повторный заход. Поднявшись с земли, Теодора увидела, как Рас разъяренной макакой выплясывает на дороге перед мчащейся на него машиной. Он похрюкивал, визжал и вопил:
— Ты не сможешь это остановить! Не сможешь ЕГО остановить!
Менее чем через секунду машина, наверняка сошедшая с конвейера где-нибудь в Детройте, налетела на него на полном ходу, опрокинула и раздавила грудину передними колесами. И лишь потом со скрежетом остановилась, оставив за собой широкий кровавый след.
Марджи разразилась рыданиями, и Теодора стиснула ее в объятиях так, словно была матерью девочки. Машина остановилась на холостом ходу, дверца со стороны водителя открылась. Несколько человек из толпы все еще маячили поблизости, в их числе — толстяк из аптеки и Филлис Гейтс. Первым делом из салона показался ствол дробовика десятого калибра, а за ним последовал и шериф Эрни Рич собственной персоной; видок у него был довольно безумный. Он направил оружие на тучного мужчину, и тот поспешно попер на него.
— Стой на месте, Финн, — крикнул Рич. — Если у тебя остались хоть какие-то мозги, то послушай меня, здоровяк. Не хочу тебе угрожать, но, если не встанешь, сделаю то, что от меня требуется, слышишь?
Финн продолжал приближаться. На нем все еще был длинный белый фартук, теперь сплошь забрызганный кровью мертвых сограждан. Запрокинув голову и завопив на разные голоса, он попер в два раза быстрее, гребя воздух руками на манер пловца.
Эрни Рич сдержал свое слово. Покачав головой и нахмурив брови, он прицелился в Финна и проделал в груди хозяина аптеки дыру, достаточно большую, чтобы просунуть в нее говяжий окорок. Не успел Финн грохнуться на мостовую, как встряхнулась Филлис и бешеными скачками помчала к шерифу, плюясь, визжа и скребя мостовую ногтями. Рич снес ей левую часть головы — ужасный черно-алый фейерверк расцвел посреди улицы. Он не стал дожидаться, пока остальные возьмут ноги в руки, и отправился в убийственный рейд, с мрачной решимостью сыпля стреляными гильзами, перезаряжая, шагая прямо по мертвым и умирающим. Вот его зовут Хершал, думал он, нажимая на спусковой крючок и заставляя цель крутануться вокруг своей оси. Его звали Хершал, он продал башмаки, что сейчас на мне.
Последним из орды был пожилой цветной мужчина с абсолютно седыми волосами и сутулыми плечами. Он стоял, весь испачканный кровью и внутренностями Раса Кевинью, и печально глядел на приближающегося шерифа. И этого Рич знал: когда-то был фермером-арендатором, еще до того, как Симс Дейли продал свою землю и повесился на чердаке. Он поднял дрожащие руки и вцепился в растрепанные волосы, собрав их в снопы по бокам головы.
— Ты не сможешь его остановить, — белозубо улыбаясь, заявил бывший фермер. — Мы кое-что увидели. Мы меняемся.
Целясь в старика, Рич силился вспомнить его имя. Возможно, ему и удалось бы вразумить хотя бы этого, обратившись к нему по имени. Но нужные сведения никак не приходили на ум — слишком много лет прошло с тех пор, как они в последний раз пересекались.
— Ты тоже собрался буянить? — вместо этого спросил Рич.
— Совсем необязательно, — ответил старик, все еще держась за пучки собственных волос. — И ты можешь измениться, если захочешь. Все, что нужно, — увидеть. Ты же хочешь увидеть все, как есть, шериф?
— У тебя нет ничего такого, что я хотел бы увидеть, приятель. Почему бы тебе просто не показать мне свои ладони и не успокоиться, а?
— Но он хочет показать тебе кое-что, шериф. Он хочет, чтобы ты увидел.
Руки Рича, несмотря на холод, были скользкими от пота, но он крепко держал свой дробовик.
— Просто делай, как я говорю, приятель. Ладошки кверху.
Старик открыл рот, растянув губы до предела, и развел руками. Пучки белых волос, выдранных им с корнем, разлетелись по сторонам.
— Ладно, — сказал Рич, — вот как мы поступим…
Но он не успел договорить: его заткнул пронзительный визг, вырвавшийся изо рта мужчины. Звук ужасал своей невозможностью и полным отсутствием человеческого — ни одни легкие не потянули бы такую мощь сирены. Рич вздрогнул от неожиданности, когда старик сжал руки в кулаки и, спотыкаясь, кинулся бежать.
— Стой! — завопил шериф.
Старик не остановился. Рич стиснул зубы и выстрелил. Голова бывшего фермера на расстоянии шести футов впереди лопнула, точно перезревшая дыня. Рич отвернулся. Изо всех сил зажмурился. Дрожь прошла по телу, но не от холода.
Когда он снова открыл глаза, увидел еще людей, в траве у дороги. Развернувшись, он направил на них дробовик. Его бросило в холодный пот при мысли, что остался один заряд, вероятно, он даже не успеет перезарядить, если на него бросятся с двух сторон. Вместо этого обе фигуры вскинули руки, и мужской голос закричал:
— Не стреляйте!
— Кто вы? — закричал шериф. — Прошу назваться, четко и громко!
— Ч-Чарльз Дэй, сэр! Меня зовут Чарльз Дэй! А это Теодора Кевинью, жена Рассела Кевинью!
— Рассела Кевинью я только что сбил насмерть! — крикнул он в ответ. — Убил, Богом клянусь, как бешеную псину! Миссис Кевинью, вы собираетесь буянить по этому поводу?
— Нет, — ответила Теодора. — Шериф, вы, похоже, спасли нам жизнь. Те люди… они, я думаю, хотели нас убить.
Постепенно Эрни Рич опустил ствол дробовика, и тот не поравнялся с его ногой. Он прищурился в темноте и сказал:
— Сколько вас там?
— Я, Чарльз и Марджи Шеннон, — сказала Теодора.
— Дочь преподобного Шеннона?
— Да, — откликнулась Марджи, вставая.
— Я думаю, мне нужно поговорить с вашим папой, мисс Шеннон, — сказал ей Рич.
Марджи тяжело вздохнула.
— Я полагаю, мы все так думаем, — ответила она.
Джоджо передал потрясенному мужчине кружку кофе. Преподобный кивком выразил благодарность.
— Прошу меня извинить, — торжественно произнес он, когда Джоджо уселся за стол напротив него. — В мои намерения не входило оскорблять вас. На меня будто… помрачение нашло.
Джоджо отхлебнул из своей чашки и скорчил недовольную гримасу, которая, как он надеялся, на этот раз была спрятана за густой шерстью, покрывшей лицо.
— Всё в порядке, — сказал он. — Я понимаю, как это выглядит. Обычно бреюсь два-три раза в день, но сегодня рутина пошла псу под хвост.
— Не то слово, — согласился Шеннон. Глотнув кислого кофе, он даже не поморщился.
— Не возражаете, если закурю? — спросил Джоджо.
— Так вы уже, — вздохнул преподобный, указав на тлеющую в руке Джоджо сигарету.
— А, точно. — Джоджо приподнял густую бровь и глубоко затянулся. — Думаю, нам следует начать с самого начала, преподобный.
Джим Шеннон допил кофе и громко выдохнул. Он побарабанил пальцами по столу и через некоторое время пробормотал:
— Это все я виноват.
— Как же так вышло?
— Я потерял веру. Думаю, таково мне наказание свыше. Похоже, всех покарали за мой персональный грех.
— Сдается мне, вы перегибаете палку, преподобный. Дело даже не в том, что я на это не куплюсь, потому что неверующий, а в том, что, следуя вашей логике, с тем же успехом это может быть и моя вина.
— Кто?
Глаза Шеннона широко распахнулись, слезы потекли по щекам, капая с подбородка.
— Дьявол, — произнес он заговорщически.
— А, ясно. — Джоджо вздохнул. — Не думаю, что в этой хибаре сыщется самогон…
Шеннон утер нос и покачал головой.
— Я не стану лить в себя дьявольское зелье. Не позволю украсть мой разум, демон!
— Вот и славненько, — подытожил Джоджо.
Дернувшись, Джейк взвился в воздух и застыл в нескольких футах над землей. Его лицо перекосилось, точно голову сжали неведомые тиски. Он зажмурился и закричал через стиснутые зубы. Его руки были разведены по сторонам, натянутые невидимой силой, и что-то вдруг громко треснуло, точно выстрел грянул. Марджи вскрикнула, Чарльз пробормотал почти беззвучную молитву. Человек в воздухе испустил глубокий печальный стон, когда темные пятна, в лунном свете казавшиеся черными, расползлись по его недавно белому халату. Его тело яростно содрогнулось, высунувшись далеко за манжеты рукавов; с каждой секундой он кричал все громче и ужаснее. Мгновение спустя порвалась кожа у плеч, и руки, будто оторванные мощным, но совершенно беззвучным взрывом, полетели в стороны — две нелепые белые палки. Джейк рухнул обратно на тротуар — лицом прямо в стремительно растущую лужу собственной крови.
— Господи! — простонал Чарльз. — Джейк, дружище!..
— Забудь, — бросила Теодора жестко. — Это все равно был уже не он.
Остальные собрались вокруг расчлененного тела, лежащего на щебенке, образовав бесформенный полукруг безмозглых скорбящих. Один за другим они начали дрожать, их плечи тряслись, а руки дико дергались. Теодора посмотрела вниз, на выпотрошенную куклу у ног: знакомые внутренности из сухих специй и кусочки белой кости. Словно прочитав ее мысли, Рас резко повернул голову и пристально посмотрел на нее своими черными глазами. Он раскрыл рот так широко, как только позволяла челюсть, и издал долгий хриплый стон. Красная пена выступила на губах, когда стон задержался чересчур надолго, запас воздуха в легких к тому моменту наверняка подошел к концу. Акробатка Филлис Гейтс выпрямилась и посмотрела в том же направлении, что и Рас, и разразилась таким же жутким звуком. За считаные минуты, для перепуганной троицы длившиеся часы, каждый в толпе обратил к ним лицо и влился в хор глубоких утробных стенаний, исходивших, казалось, из мест гораздо более глубоких, чем грудные клетки.
Марджи сжала руку Теодоры так крепко, что на ней остались синяки, и пропищала:
— Бежим, миссис Кевинью. Нам надо бежать. Сейчас же!
— Не уверена, что мы далеко убежим, — угрюмо ответила Теодора. — Кукол больше нет.
— Побежим быстро! — предложил Чарльз.
— И что, думаешь, не нагонят, если захотят?
На самом деле они уже снова наступали, пусть и медленно. Их ужасные стоны тянулись без перерывов и пауз, чтобы перевести дух. Кем бы они ни были, что бы с ними ни случилось или что бы с ними ни сделали, Теодора пребывала в полной уверенности, что звать и считать их людьми отныне как минимум опрометчиво.
Значит, теперь я — вдова, подумала она, и Рассел Кевинью мертв.
— Просто стоять здесь бессмысленно, — строго сказал Чарльз, заставив ее снова вытянуться по стойке смирно. Теодора кивнула, тяжело дыша, точно готовясь к долгому забегу.
— Хорошо, — согласилась она. — Бежим.
Марджи, не теряя времени, рванула первой. Чарльз и Теодора — следом. Рас сердито взревел, махнул руками и помчался за ними. Остальные члены ужасной свиты последовали его примеру, оставив Джейка в луже собственной крови.
Не успев убежать далеко, Теодора ощутила тошнотворную тяжесть в груди и жжение в легких. Не требовалось оглядываться, чтобы понять — толпа настигает. Боль в лодыжке охватила всю ступню, всползла вверх по икре, как яд, медленно вливающийся в кровоток. Она прикусила нижнюю губу и изо всех сил постаралась не обращать на это внимания. Тот воздух, что удавалось втянуть за короткие отчаянные вдохи, был ледяным и жалил легкие крошечными иглами; он же обжигал глаза и холодил щеки. Позади нее Рас стенал и рычал, быстро сокращая расстояние между ними. Она понимала: теперь у нее совсем немного времени, считаные секунды. Раскачивая руки как поршни, Теодора гнала себя вперед, тратя последнюю энергию. Она даже не услышала ни визга шин, ни рева мотора из-за стучавшей в ушах крови.
Но, на ее счастье, услышал и успел среагировать Чарльз.
— Осторожно! — крикнул он, завидев фары. Автомобиль рванулся к ним, и, когда оказался достаточно близко, настолько, что стала видна выпуклая линза фонаря на крыше, бывший коридорный «Литчфилд-Вэлли» раскинул руки и сгреб Марджи и Теодору, убирая с пути несущейся машины. Полицейский экипаж дернулся вправо, когда вся троица покатилась по растущей на обочине траве, и целеустремленно протаранил наступающую толпу. Тела бились о решетку, перекатывались через капот и ветровое стекло, взлетали в воздух с обмякшими руками и ногами. Кровь залила фары, полыхавшие теперь гневным красным светом.
Половина орды осталась вповалку лежать на тротуаре, сломанная и искореженная, а полицейский автомобиль с ревом пронесся по улице и резко развернулся, явно примеряясь на повторный заход. Поднявшись с земли, Теодора увидела, как Рас разъяренной макакой выплясывает на дороге перед мчащейся на него машиной. Он похрюкивал, визжал и вопил:
— Ты не сможешь это остановить! Не сможешь ЕГО остановить!
Менее чем через секунду машина, наверняка сошедшая с конвейера где-нибудь в Детройте, налетела на него на полном ходу, опрокинула и раздавила грудину передними колесами. И лишь потом со скрежетом остановилась, оставив за собой широкий кровавый след.
Марджи разразилась рыданиями, и Теодора стиснула ее в объятиях так, словно была матерью девочки. Машина остановилась на холостом ходу, дверца со стороны водителя открылась. Несколько человек из толпы все еще маячили поблизости, в их числе — толстяк из аптеки и Филлис Гейтс. Первым делом из салона показался ствол дробовика десятого калибра, а за ним последовал и шериф Эрни Рич собственной персоной; видок у него был довольно безумный. Он направил оружие на тучного мужчину, и тот поспешно попер на него.
— Стой на месте, Финн, — крикнул Рич. — Если у тебя остались хоть какие-то мозги, то послушай меня, здоровяк. Не хочу тебе угрожать, но, если не встанешь, сделаю то, что от меня требуется, слышишь?
Финн продолжал приближаться. На нем все еще был длинный белый фартук, теперь сплошь забрызганный кровью мертвых сограждан. Запрокинув голову и завопив на разные голоса, он попер в два раза быстрее, гребя воздух руками на манер пловца.
Эрни Рич сдержал свое слово. Покачав головой и нахмурив брови, он прицелился в Финна и проделал в груди хозяина аптеки дыру, достаточно большую, чтобы просунуть в нее говяжий окорок. Не успел Финн грохнуться на мостовую, как встряхнулась Филлис и бешеными скачками помчала к шерифу, плюясь, визжа и скребя мостовую ногтями. Рич снес ей левую часть головы — ужасный черно-алый фейерверк расцвел посреди улицы. Он не стал дожидаться, пока остальные возьмут ноги в руки, и отправился в убийственный рейд, с мрачной решимостью сыпля стреляными гильзами, перезаряжая, шагая прямо по мертвым и умирающим. Вот его зовут Хершал, думал он, нажимая на спусковой крючок и заставляя цель крутануться вокруг своей оси. Его звали Хершал, он продал башмаки, что сейчас на мне.
Последним из орды был пожилой цветной мужчина с абсолютно седыми волосами и сутулыми плечами. Он стоял, весь испачканный кровью и внутренностями Раса Кевинью, и печально глядел на приближающегося шерифа. И этого Рич знал: когда-то был фермером-арендатором, еще до того, как Симс Дейли продал свою землю и повесился на чердаке. Он поднял дрожащие руки и вцепился в растрепанные волосы, собрав их в снопы по бокам головы.
— Ты не сможешь его остановить, — белозубо улыбаясь, заявил бывший фермер. — Мы кое-что увидели. Мы меняемся.
Целясь в старика, Рич силился вспомнить его имя. Возможно, ему и удалось бы вразумить хотя бы этого, обратившись к нему по имени. Но нужные сведения никак не приходили на ум — слишком много лет прошло с тех пор, как они в последний раз пересекались.
— Ты тоже собрался буянить? — вместо этого спросил Рич.
— Совсем необязательно, — ответил старик, все еще держась за пучки собственных волос. — И ты можешь измениться, если захочешь. Все, что нужно, — увидеть. Ты же хочешь увидеть все, как есть, шериф?
— У тебя нет ничего такого, что я хотел бы увидеть, приятель. Почему бы тебе просто не показать мне свои ладони и не успокоиться, а?
— Но он хочет показать тебе кое-что, шериф. Он хочет, чтобы ты увидел.
Руки Рича, несмотря на холод, были скользкими от пота, но он крепко держал свой дробовик.
— Просто делай, как я говорю, приятель. Ладошки кверху.
Старик открыл рот, растянув губы до предела, и развел руками. Пучки белых волос, выдранных им с корнем, разлетелись по сторонам.
— Ладно, — сказал Рич, — вот как мы поступим…
Но он не успел договорить: его заткнул пронзительный визг, вырвавшийся изо рта мужчины. Звук ужасал своей невозможностью и полным отсутствием человеческого — ни одни легкие не потянули бы такую мощь сирены. Рич вздрогнул от неожиданности, когда старик сжал руки в кулаки и, спотыкаясь, кинулся бежать.
— Стой! — завопил шериф.
Старик не остановился. Рич стиснул зубы и выстрелил. Голова бывшего фермера на расстоянии шести футов впереди лопнула, точно перезревшая дыня. Рич отвернулся. Изо всех сил зажмурился. Дрожь прошла по телу, но не от холода.
Когда он снова открыл глаза, увидел еще людей, в траве у дороги. Развернувшись, он направил на них дробовик. Его бросило в холодный пот при мысли, что остался один заряд, вероятно, он даже не успеет перезарядить, если на него бросятся с двух сторон. Вместо этого обе фигуры вскинули руки, и мужской голос закричал:
— Не стреляйте!
— Кто вы? — закричал шериф. — Прошу назваться, четко и громко!
— Ч-Чарльз Дэй, сэр! Меня зовут Чарльз Дэй! А это Теодора Кевинью, жена Рассела Кевинью!
— Рассела Кевинью я только что сбил насмерть! — крикнул он в ответ. — Убил, Богом клянусь, как бешеную псину! Миссис Кевинью, вы собираетесь буянить по этому поводу?
— Нет, — ответила Теодора. — Шериф, вы, похоже, спасли нам жизнь. Те люди… они, я думаю, хотели нас убить.
Постепенно Эрни Рич опустил ствол дробовика, и тот не поравнялся с его ногой. Он прищурился в темноте и сказал:
— Сколько вас там?
— Я, Чарльз и Марджи Шеннон, — сказала Теодора.
— Дочь преподобного Шеннона?
— Да, — откликнулась Марджи, вставая.
— Я думаю, мне нужно поговорить с вашим папой, мисс Шеннон, — сказал ей Рич.
Марджи тяжело вздохнула.
— Я полагаю, мы все так думаем, — ответила она.
Джоджо передал потрясенному мужчине кружку кофе. Преподобный кивком выразил благодарность.
— Прошу меня извинить, — торжественно произнес он, когда Джоджо уселся за стол напротив него. — В мои намерения не входило оскорблять вас. На меня будто… помрачение нашло.
Джоджо отхлебнул из своей чашки и скорчил недовольную гримасу, которая, как он надеялся, на этот раз была спрятана за густой шерстью, покрывшей лицо.
— Всё в порядке, — сказал он. — Я понимаю, как это выглядит. Обычно бреюсь два-три раза в день, но сегодня рутина пошла псу под хвост.
— Не то слово, — согласился Шеннон. Глотнув кислого кофе, он даже не поморщился.
— Не возражаете, если закурю? — спросил Джоджо.
— Так вы уже, — вздохнул преподобный, указав на тлеющую в руке Джоджо сигарету.
— А, точно. — Джоджо приподнял густую бровь и глубоко затянулся. — Думаю, нам следует начать с самого начала, преподобный.
Джим Шеннон допил кофе и громко выдохнул. Он побарабанил пальцами по столу и через некоторое время пробормотал:
— Это все я виноват.
— Как же так вышло?
— Я потерял веру. Думаю, таково мне наказание свыше. Похоже, всех покарали за мой персональный грех.
— Сдается мне, вы перегибаете палку, преподобный. Дело даже не в том, что я на это не куплюсь, потому что неверующий, а в том, что, следуя вашей логике, с тем же успехом это может быть и моя вина.