Джоджо прикончил всю бутылку. Не самое тактичное поведение — явиться к даме в гости и вылакать спиртное ее мужа, но в данных обстоятельствах он не чувствовал за собой вины. Теодора закончила свой рассказ, включив в него достаточно подробностей о неудачном браке, чтобы ее глаза вспыхнули, а щеки запылали. Джоджо все понял, и ему стало жалко эту порядочную женщину при дрянном муженьке. Он тоже был с причудами — кто без них? — но жуткие фетиши с детскими косточками внутри никогда не носил. Конечно, как экс-помощнику шерифа, ему, возможно, не стоило с ходу верить Теодоре на слово — а ну как у нее и впрямь шарики за ролики закатились. В конце концов, доказательств нет. Кости, если они вообще были, исчезли вместе с прочими частями куклы. Может, у Теодоры шаткая психика, и рассказанная им история о происшествии в отеле, со всеми мерзкими подробностями, так сказалась на ней. Не так и маловероятно. Он с подобным сталкивался.
Как звали ту бабенку, он не помнил. В памяти осталось только, что она звонила в управление шерифа и жаловалась, что ее старик на нее кричит, что у нее, похоже, ребро сломано и что, если они не пришлют кого-нибудь, чтобы забрать его в кратчайшие сроки, придется выносить его по частям. У меня тут тесак для рубки мяса, спокойно отчеканила она по телефону, и, если мне придется пустить его в ход, совесть меня уже не замучает. Джоджо рванул по адресу, к самому дьяволу на кулички по старой фермерской дороге, и, к своему ужасу, обнаружил диковатого вида женщину, держащую нож у горла испуганного мужичка у себя в спальне. Тот мужичок ей даже мужем не приходился — он был коммивояжером и торговал метлами. Муж этой женщины, как выяснилось, сбежал от нее полгода назад, куда — никто узнать не удосужился. Дама вела себя вроде нормально — вплоть до того денька, когда чуть не убила незнакомца. Джоджо слышал, что ее отправили в психушку в Сент-Луисе и нашпиговали таким количеством электрошока, что она где-то там, в застенках, и загнулась мирно через некоторое время; мозги у нее к тому часу были как у младенца, если не хуже.
Порой нервное напряжение срывает людям краники. Наверное, такое каждый день где-нибудь случается. Но не каждый день куклы вуду обрекают парня на ужасную судьбу в четырех милях отсюда в закрытом гостиничном номере, как предполагала Теодора. Это было безумие. Выслушав такое, и в Сент-Луисе руками разведут.
Полная чушь. Безумие.
Теодора сходит с ума, подумал он.
Но тут же встал вопрос о телефонном звонке. Кто-то позвонил ей, чтобы предупредить о странных людях во «Дворце», как она утверждала. Возможно, это было частью того же безрассудного заблуждения, заставившего ее верить, что она случайно расчленила мужчину с помощью волшебной куклы, но Джоджо все-таки признал, что в этих проклятых людишках из передвижного шоу было много такого, что заставляло его чувствовать себя более чем неуютно. Они с самого начала его насторожили, задолго до того, как одного из них что-то разорвало на куски. Вся эта чертовщина пахла керосином, и бедная жена владельца кинотеатра косвенно подтверждала его наихудшие опасения.
— Знаете, я был бы не прочь переговорить с вашим мужем, — сказал Джоджо наконец. Собственное дыхание, как от него не укрылось, воняло бормотухой.
— Он сейчас в кинотеатре, — сказала Теодора. — Почти всегда там сидит.
— Забавно. Ведь именно туда я направлялся, покуда вас не нашел.
Она выгнула бровь. Джоджо внимательно посмотрел ей в лицо. Нет, ни капельки она на Айрин Данн не похожа. Скорее на Энн Сотерн.
— Давайте вот как поступим, — сказала она, вставая со стула. — Я сейчас стакан воды выпью, и мы пойдем туда вместе.
Она прошла через кухню к раковине. Джоджо надумал было запротестовать, как вдруг что-то громко хрустнуло под ее ногой. Теодора испуганно отпрыгнула, и они оба во все глаза уставились на маленькую расщепленную косточку, лежащую на плитке.
Стул под Джоджо опрокинулся, когда он вскочил с него. Он бросился к лежащей на полу кости, осторожно поднял ее и целую минуту разглядывал, вынеся слегка нетвердым голосом вердикт:
— Это не куриная кость.
— Пойду возьму шляпу, — нервно произнесла Теодора.
Ни Марджи, ни Скутер не получили приглашения и не заметили, чтобы кто-то в их ряду им разжился. Всё, чем они располагали, — слухом о полуночном шоу, пущенным подружкой Марджи, и робкой верой в него. Не будь этой веры, они бы сочли, что рисковать и прокрадываться в кинотеатр без билета не стоит — фильм, который им показали, оказался чертовски скучным.
Скутер подождал, пока экран просветлеет достаточно, чтобы можно было проверить свои наручные часы. Оказалось, без четверти десять. Два часа до легендарного ночного шоу, которое длилось гораздо дольше, чем могло бы длиться «Преждевременное материнство». И где же им торчать все это время? Не по туалетам же ныкаться! Но ничего более толкового на ум не шло, а фильм тянулся и тянулся, одна до одури неинтересная минута за другой.
Марджи дала мыслям вольную, вспоминая другие, гораздо более толковые картины, виденные на этом экране. «Лорел и Харди», «Наша банда»[20] — всё, на чем она росла, — выгодно отличались от беспросветного уныния, представавшего ее глазам сейчас. Марджи пыталась воскресить какое-нибудь наиболее забавное приключение негодяев Хэла Роуча в памяти. Всяко лучше, чем не умеющие играть и сыплющие кривой моралью актеры-второсортники.
Скутер толкнул ее локтем в ребра, наклонился ближе и прошептал:
— Что будем делать, когда все закончится?
— Не знаю, — ответила она, тоже шепотом — слегка раздраженным оттого, что негу ее дум развеяли. — Спрячемся до поры?
— Больше часа придется прятаться!
— Ну, если тебе невтерпеж, можешь идти домой, Скутер Кэрью. А я хочу посмотреть, из-за чего сыр-бор.
Понятно, что, если он уйдет, Марджи сочтет его трусом. Придется остаться, другого пути нет. Может, если бы он взял с собой комикс, чтобы почитать в кабинке туалета, все сложилось бы не так уж плохо. На прикроватном столике у него остался выпуск «Америкэн комикс» с Капитаном Америкой на обложке, несущимся на крыле японского военного самолета, и теперь Скутеру хотелось стукнуть себя побольнее за то, что не догадался взять журнал с собой. Оставалось лишь надеяться, что их игра стоила свеч.
Он с трудом сглотнул и снова наклонился, чтобы сказать ей, что всё в порядке и он останется с ней, как вдруг на плечо ему легла рука.
— Пожалуйста, никаких разговоров во время представления.
— Простите, — пискнул он, глядя в призрачно-бледное лицо красавицы медсестры, то появлявшееся, то исчезающее в переменчивых отблесках большого экрана.
— Если у тебя есть что сказать, — поддела она его, — мы можем выйти в вестибюль и поговорить с глазу на глаз.
Скутер совсем скис, глядя на ее холодную улыбку.
— Это больше не повторится, мэм, — прошептал он. — Мне очень жаль.
Рука на его плече сжалась так сильно, что стало больно.
— Дай мне свою ладонь, — сказала медсестра. Он разинул рот, гадая, наблюдает ли Марджи, и если да — почему не реагирует. Он протянул руку ладонью вверх, и медсестра вложила в нее пару жестких картонных квадратиков.
— Еще раз услышу, как ты болтаешь, — заберу назад, — предупредила она.
С этими словами она снова исчезла в темноте зала.
Скутер подождал мгновение, пока экран прояснится, и в этот момент внимательно осмотрел странные подношения в своей руке.
Это были билеты на ночное шоу.
Они миновали банк в квартале от «Дворца». Часы, торчащие из кирпичной кладки, показывали половину одиннадцатого. Джоджо припарковался на улице и выбросил одну из сигарет Раса в окно. Теодора посмотрела на него с несчастным видом, более не скрывая тревоги. Он вышел из машины и захлопнул дверцу. Она последовала его примеру.
— А куда он обычно ходит, когда идет фильм? — спросил Джоджо.
— Я правда не знаю. Наверное, к себе в контору. Уж точно не домой.
Джоджо посмотрел через улицу на окна «Звездочета». Нетти обходила столики, в ее руке покачивался кофейник с мутной гущей внутри. Пружинистость походки давно испарилась — еще бы, который час дежурства на подходе. Раса Кевинью в забегаловке не наблюдалось.
— Что ж, — вздохнул он, — давайте проверим контору.
Бок о бок они подошли к дверям, и Джоджо дернул одну из больших медных ручек. Та не сдвинулась с места. Девушка с безвкусного вида прической, при больших кудрях и с длинной челкой, курила сигарету у кассы. Рядом с ней стояла пепельница с горкой бычков. Джоджо постучал по стеклу, и она лениво выдохнула вместо ответа.
— Фу, — отреагировала Теодора. — Точно не помню ее имя, но это та самая потаскушка — Рас с ней… ну, вы понимаете.
Джоджо невесело усмехнулся — он-то понимал. Девушке с сигаретой было никак не больше двадцати одного года, и особой привлекательности ей даже вычурная прическа не придавала. Он снова постучал по стеклу.
— Сеансы закончились, умник! — крикнула девушка. — Приходи завтра!
— Мы здесь не ради шоу, а чтобы поговорить с твоим боссом.
Девушка рассмеялась, пыхнув серо-голубым дымом.
— Вот как? А он тебя ждет, умник?
— Ждет его жена, умница, и она сейчас стоит рядом со мной.
Девушка бросила несколько испуганный, но довольно тяжелый взгляд на Теодору. Торопливо затушив сигарету, бросилась открывать двери.
— Мне очень жаль, миссис Кевинью, простите, что не признала, — затараторила она.
— Ясно, — ледяным голосом пресекла ее излияния Теодора.
Девушка замолчала, и Джоджо усмехнулся. А жена-то не промах, оказывается.
Теодора указала через вестибюль на дверь с табличкой «Управляющий». Интересно, подумал Джоджо, Рассел именно там пялит эту девицу-пепельницу, или им хватает ума снять где-нибудь комнатенку, записавшись как «мистер и миссис Смит»? Припрись этот козел с такой надобностью в его отель, он бы ему дал от ворот поворот как пить дать. Джоджо направился прямиком к двери кабинета, ведя за собой Теодору.
— Его нет в кабинете! — пропищала девица с сигаретой.
Джоджо резко повернулся и пристально посмотрел на нее.
— Может, скажешь, где его искать?
Она ткнула дрожащим пальцем в одну из двух дверей позади ларька со снедью, ту, что была помечена как «только для персонала».
— Эй, — окликнула она, и ее глаза наполнились слезами. — Меня что, арестуют?
— С чего вдруг?
— Вы же полицейский, да?
— А если бы и был?
Девушка умоляюще посмотрела на Теодору, и Джоджо понял: бедная маленькая шлюшка решила, что старуха босса вызвала полицию по обвинению в прелюбодеянии[21].
— У нас к нему личное дело, — сказал Джоджо, надеясь немного успокоить ее. Он не хотел иметь ничего общего с семейными ссорами. Все, что нужно Джоджо Уокеру, — выяснить, что произошло с парнем в отеле и почему никто, похоже, близко не обеспокоен инцидентом так, как он. — Там заперто?
Девушка отрицательно покачала головой, и от этого движения у нее на глаза навернулись слезы. Джоджо внимательно посмотрел на нее, думая: не похожа на Сару, но была на месте Сары. «Другая женщина». Он лишь надеялся, что у Теодоры хватит здравого ума просто взять и оставить мужа-недоноска, а девице позволить жить своей жизнью и учиться уму-разуму на ошибках. Пусть все будут злы, но не сломлены безвозвратно. И не мертвы.
Он повернул ручку и открыл дверь. Явилась темная лестница, ведущая наверх.
— Там, наверху, еще кто-нибудь есть?
— Киномеханик, само собой. Его Чип зовут. И мистер Дэвис, думаю.
— Ты про Зазывалу Дэвиса?
— Да, сэр.
Над «сэром» Джоджо посмеялся. Что ж, пусть и дальше думает, что он — коп.
— Прекрасно, — сказал он. — Давно пора повидаться с этим парнем. — Хлопнув себя непроизвольно по боку в поисках пистолета, он спросил у Теодоры: — Так ведь?
Она держалась рядом с ним, пока он поднимался по ступенькам, моля Бога, чтобы в тусклой проекционной будке его не ждал мелко нашинкованный труп Чипа и залитые от пола до потолка кровью стены.
Как звали ту бабенку, он не помнил. В памяти осталось только, что она звонила в управление шерифа и жаловалась, что ее старик на нее кричит, что у нее, похоже, ребро сломано и что, если они не пришлют кого-нибудь, чтобы забрать его в кратчайшие сроки, придется выносить его по частям. У меня тут тесак для рубки мяса, спокойно отчеканила она по телефону, и, если мне придется пустить его в ход, совесть меня уже не замучает. Джоджо рванул по адресу, к самому дьяволу на кулички по старой фермерской дороге, и, к своему ужасу, обнаружил диковатого вида женщину, держащую нож у горла испуганного мужичка у себя в спальне. Тот мужичок ей даже мужем не приходился — он был коммивояжером и торговал метлами. Муж этой женщины, как выяснилось, сбежал от нее полгода назад, куда — никто узнать не удосужился. Дама вела себя вроде нормально — вплоть до того денька, когда чуть не убила незнакомца. Джоджо слышал, что ее отправили в психушку в Сент-Луисе и нашпиговали таким количеством электрошока, что она где-то там, в застенках, и загнулась мирно через некоторое время; мозги у нее к тому часу были как у младенца, если не хуже.
Порой нервное напряжение срывает людям краники. Наверное, такое каждый день где-нибудь случается. Но не каждый день куклы вуду обрекают парня на ужасную судьбу в четырех милях отсюда в закрытом гостиничном номере, как предполагала Теодора. Это было безумие. Выслушав такое, и в Сент-Луисе руками разведут.
Полная чушь. Безумие.
Теодора сходит с ума, подумал он.
Но тут же встал вопрос о телефонном звонке. Кто-то позвонил ей, чтобы предупредить о странных людях во «Дворце», как она утверждала. Возможно, это было частью того же безрассудного заблуждения, заставившего ее верить, что она случайно расчленила мужчину с помощью волшебной куклы, но Джоджо все-таки признал, что в этих проклятых людишках из передвижного шоу было много такого, что заставляло его чувствовать себя более чем неуютно. Они с самого начала его насторожили, задолго до того, как одного из них что-то разорвало на куски. Вся эта чертовщина пахла керосином, и бедная жена владельца кинотеатра косвенно подтверждала его наихудшие опасения.
— Знаете, я был бы не прочь переговорить с вашим мужем, — сказал Джоджо наконец. Собственное дыхание, как от него не укрылось, воняло бормотухой.
— Он сейчас в кинотеатре, — сказала Теодора. — Почти всегда там сидит.
— Забавно. Ведь именно туда я направлялся, покуда вас не нашел.
Она выгнула бровь. Джоджо внимательно посмотрел ей в лицо. Нет, ни капельки она на Айрин Данн не похожа. Скорее на Энн Сотерн.
— Давайте вот как поступим, — сказала она, вставая со стула. — Я сейчас стакан воды выпью, и мы пойдем туда вместе.
Она прошла через кухню к раковине. Джоджо надумал было запротестовать, как вдруг что-то громко хрустнуло под ее ногой. Теодора испуганно отпрыгнула, и они оба во все глаза уставились на маленькую расщепленную косточку, лежащую на плитке.
Стул под Джоджо опрокинулся, когда он вскочил с него. Он бросился к лежащей на полу кости, осторожно поднял ее и целую минуту разглядывал, вынеся слегка нетвердым голосом вердикт:
— Это не куриная кость.
— Пойду возьму шляпу, — нервно произнесла Теодора.
Ни Марджи, ни Скутер не получили приглашения и не заметили, чтобы кто-то в их ряду им разжился. Всё, чем они располагали, — слухом о полуночном шоу, пущенным подружкой Марджи, и робкой верой в него. Не будь этой веры, они бы сочли, что рисковать и прокрадываться в кинотеатр без билета не стоит — фильм, который им показали, оказался чертовски скучным.
Скутер подождал, пока экран просветлеет достаточно, чтобы можно было проверить свои наручные часы. Оказалось, без четверти десять. Два часа до легендарного ночного шоу, которое длилось гораздо дольше, чем могло бы длиться «Преждевременное материнство». И где же им торчать все это время? Не по туалетам же ныкаться! Но ничего более толкового на ум не шло, а фильм тянулся и тянулся, одна до одури неинтересная минута за другой.
Марджи дала мыслям вольную, вспоминая другие, гораздо более толковые картины, виденные на этом экране. «Лорел и Харди», «Наша банда»[20] — всё, на чем она росла, — выгодно отличались от беспросветного уныния, представавшего ее глазам сейчас. Марджи пыталась воскресить какое-нибудь наиболее забавное приключение негодяев Хэла Роуча в памяти. Всяко лучше, чем не умеющие играть и сыплющие кривой моралью актеры-второсортники.
Скутер толкнул ее локтем в ребра, наклонился ближе и прошептал:
— Что будем делать, когда все закончится?
— Не знаю, — ответила она, тоже шепотом — слегка раздраженным оттого, что негу ее дум развеяли. — Спрячемся до поры?
— Больше часа придется прятаться!
— Ну, если тебе невтерпеж, можешь идти домой, Скутер Кэрью. А я хочу посмотреть, из-за чего сыр-бор.
Понятно, что, если он уйдет, Марджи сочтет его трусом. Придется остаться, другого пути нет. Может, если бы он взял с собой комикс, чтобы почитать в кабинке туалета, все сложилось бы не так уж плохо. На прикроватном столике у него остался выпуск «Америкэн комикс» с Капитаном Америкой на обложке, несущимся на крыле японского военного самолета, и теперь Скутеру хотелось стукнуть себя побольнее за то, что не догадался взять журнал с собой. Оставалось лишь надеяться, что их игра стоила свеч.
Он с трудом сглотнул и снова наклонился, чтобы сказать ей, что всё в порядке и он останется с ней, как вдруг на плечо ему легла рука.
— Пожалуйста, никаких разговоров во время представления.
— Простите, — пискнул он, глядя в призрачно-бледное лицо красавицы медсестры, то появлявшееся, то исчезающее в переменчивых отблесках большого экрана.
— Если у тебя есть что сказать, — поддела она его, — мы можем выйти в вестибюль и поговорить с глазу на глаз.
Скутер совсем скис, глядя на ее холодную улыбку.
— Это больше не повторится, мэм, — прошептал он. — Мне очень жаль.
Рука на его плече сжалась так сильно, что стало больно.
— Дай мне свою ладонь, — сказала медсестра. Он разинул рот, гадая, наблюдает ли Марджи, и если да — почему не реагирует. Он протянул руку ладонью вверх, и медсестра вложила в нее пару жестких картонных квадратиков.
— Еще раз услышу, как ты болтаешь, — заберу назад, — предупредила она.
С этими словами она снова исчезла в темноте зала.
Скутер подождал мгновение, пока экран прояснится, и в этот момент внимательно осмотрел странные подношения в своей руке.
Это были билеты на ночное шоу.
Они миновали банк в квартале от «Дворца». Часы, торчащие из кирпичной кладки, показывали половину одиннадцатого. Джоджо припарковался на улице и выбросил одну из сигарет Раса в окно. Теодора посмотрела на него с несчастным видом, более не скрывая тревоги. Он вышел из машины и захлопнул дверцу. Она последовала его примеру.
— А куда он обычно ходит, когда идет фильм? — спросил Джоджо.
— Я правда не знаю. Наверное, к себе в контору. Уж точно не домой.
Джоджо посмотрел через улицу на окна «Звездочета». Нетти обходила столики, в ее руке покачивался кофейник с мутной гущей внутри. Пружинистость походки давно испарилась — еще бы, который час дежурства на подходе. Раса Кевинью в забегаловке не наблюдалось.
— Что ж, — вздохнул он, — давайте проверим контору.
Бок о бок они подошли к дверям, и Джоджо дернул одну из больших медных ручек. Та не сдвинулась с места. Девушка с безвкусного вида прической, при больших кудрях и с длинной челкой, курила сигарету у кассы. Рядом с ней стояла пепельница с горкой бычков. Джоджо постучал по стеклу, и она лениво выдохнула вместо ответа.
— Фу, — отреагировала Теодора. — Точно не помню ее имя, но это та самая потаскушка — Рас с ней… ну, вы понимаете.
Джоджо невесело усмехнулся — он-то понимал. Девушке с сигаретой было никак не больше двадцати одного года, и особой привлекательности ей даже вычурная прическа не придавала. Он снова постучал по стеклу.
— Сеансы закончились, умник! — крикнула девушка. — Приходи завтра!
— Мы здесь не ради шоу, а чтобы поговорить с твоим боссом.
Девушка рассмеялась, пыхнув серо-голубым дымом.
— Вот как? А он тебя ждет, умник?
— Ждет его жена, умница, и она сейчас стоит рядом со мной.
Девушка бросила несколько испуганный, но довольно тяжелый взгляд на Теодору. Торопливо затушив сигарету, бросилась открывать двери.
— Мне очень жаль, миссис Кевинью, простите, что не признала, — затараторила она.
— Ясно, — ледяным голосом пресекла ее излияния Теодора.
Девушка замолчала, и Джоджо усмехнулся. А жена-то не промах, оказывается.
Теодора указала через вестибюль на дверь с табличкой «Управляющий». Интересно, подумал Джоджо, Рассел именно там пялит эту девицу-пепельницу, или им хватает ума снять где-нибудь комнатенку, записавшись как «мистер и миссис Смит»? Припрись этот козел с такой надобностью в его отель, он бы ему дал от ворот поворот как пить дать. Джоджо направился прямиком к двери кабинета, ведя за собой Теодору.
— Его нет в кабинете! — пропищала девица с сигаретой.
Джоджо резко повернулся и пристально посмотрел на нее.
— Может, скажешь, где его искать?
Она ткнула дрожащим пальцем в одну из двух дверей позади ларька со снедью, ту, что была помечена как «только для персонала».
— Эй, — окликнула она, и ее глаза наполнились слезами. — Меня что, арестуют?
— С чего вдруг?
— Вы же полицейский, да?
— А если бы и был?
Девушка умоляюще посмотрела на Теодору, и Джоджо понял: бедная маленькая шлюшка решила, что старуха босса вызвала полицию по обвинению в прелюбодеянии[21].
— У нас к нему личное дело, — сказал Джоджо, надеясь немного успокоить ее. Он не хотел иметь ничего общего с семейными ссорами. Все, что нужно Джоджо Уокеру, — выяснить, что произошло с парнем в отеле и почему никто, похоже, близко не обеспокоен инцидентом так, как он. — Там заперто?
Девушка отрицательно покачала головой, и от этого движения у нее на глаза навернулись слезы. Джоджо внимательно посмотрел на нее, думая: не похожа на Сару, но была на месте Сары. «Другая женщина». Он лишь надеялся, что у Теодоры хватит здравого ума просто взять и оставить мужа-недоноска, а девице позволить жить своей жизнью и учиться уму-разуму на ошибках. Пусть все будут злы, но не сломлены безвозвратно. И не мертвы.
Он повернул ручку и открыл дверь. Явилась темная лестница, ведущая наверх.
— Там, наверху, еще кто-нибудь есть?
— Киномеханик, само собой. Его Чип зовут. И мистер Дэвис, думаю.
— Ты про Зазывалу Дэвиса?
— Да, сэр.
Над «сэром» Джоджо посмеялся. Что ж, пусть и дальше думает, что он — коп.
— Прекрасно, — сказал он. — Давно пора повидаться с этим парнем. — Хлопнув себя непроизвольно по боку в поисках пистолета, он спросил у Теодоры: — Так ведь?
Она держалась рядом с ним, пока он поднимался по ступенькам, моля Бога, чтобы в тусклой проекционной будке его не ждал мелко нашинкованный труп Чипа и залитые от пола до потолка кровью стены.