– И довольно тщательно. Сразу после заката Ночные господа прочесали всю Аквадорату с востока на запад. Видимо, светлого времени мерзавцу хватило, чтоб отплыть из города.

Мне захотелось сказать князю что-нибудь утешительное, и я поблагодарила его за помощь моим друзьям. Зря. Это только ухудшило ситуацию. Вампир, обычно безэмоциональный, явно смутился. Его помощь оказалась бесполезной.

– Отдыхайте, Филомена. – Экселленсе встал и поклонился сначала мне, потом тоже поднявшемуся со стула Карло. – Надеюсь, через несколько ночей вы подарите мне прогулку под звездами.

Прогулку я пообещала. Обещать было нетрудно.

Маламоко вернулся, после того как проводил князя, и застал меня в слезах.

– Договоримся так, – предложил он, протягивая мне носовой платок. – Ты перестаешь рыдать, а я взамен отвечу на два любых вопроса.

– Чезаре в порядке? Он здоров? Это считается за один вопрос!

– Девчонка. – Карло присел на постель и погладил мои волосы. – Отважная глупая девчонка. Твой драгоценный муж огульно обвинил тебя в чудовищном преступлении, оставил практически умирать в одиночестве, но тебя заботит его самочувствие?

– Да.

– И правильно, потому что не обвинил и не оставил.

– Правда?

– Поверь, не такой он человек. А теперь отвечаю на оба твоих вопроса: Чезаре вполне здоров, но абсолютно несчастлив.

Большего я не добилась. В утешение Маура покормила меня волшебно вкусной несоленой кашей без капельки масла или молока и жестоко отобрала миску, которую я собиралась вылизывать.

– Договоримся так, – сказала она с узнаваемыми маламоковскими интонациями. – Ты все узнаешь, когда сможешь без посторонней помощи дойти до швартовного кольца за порогом дома.

У меня появилась цель, пусть небольшая, но зато достижимая, и с ней я глубоко и спокойно уснула.





* * *


Синьорине Маламоко ее новая жизнь чрезвычайно нравилась. Кажется, именно в этом состояло ее призвание – быть любящей супругой, хозяйкой небольшого, но уютного дома. Сейчас, обессиленно откинувшись на подушки, она любовалась Карло, который одевался в тусклом свете ночника.

– Ты большой молодец, милая, – сказал юноша, стягивая свои длинные волосы на затылке, – наша больная явно пошла на поправку.

– Я боялась, что мы ее потеряем. Это так ужасно, Карлитто! Филомена забилась в нору, как смертельно раненное животное. Опоздай мы хотя бы на день…

– Не плачь, любовь моя. – Он присел на краешек постели и нежно обнял девушку за плечи. – Мы нашли нашу догарессу, и теперь все будет хорошо.

– Ох, – вздохнула Маура, – мне бы твою уверенность. Мне тревожно и… Знаешь, я всячески гоню от себя мысль о бесполезности наших трепыханий, но она постоянно настигает меня. Зачем, Карло? Зачем ты продолжаешь надевать женское платье и посещать занятия, зачем уходишь по ночам в город? Нам так мало времени осталось быть вместе.

– Мы обещали директрисе выдержать экзамены и способствовать триумфу «Нобиле-колледже-рагацце». – Маламоко поцеловал Панеттоне в щечку и поднялся, застегивая черный мужской камзол.

– Нелепый фарс.

– И мы отыграем его с блеском.

– А потом? Ты уплывешь в свою Негропонту, чтобы… Что ты должен там сделать?

– Принять участие в отборе невест для тамошнего губернатора. – Он закрепил на поясе шпагу в ножнах, набросил на плечи плащ. – Выигрывать его я, разумеется, не намерен, но в архивах взыскательного жениха пороюсь.

– Для этого тебе нужен диплом?

– Именно. Претендентка на руку и сердце провинциального патриция обязана предоставить секретарям бумаги, подтверждающие ее образование.

– А я?

– Ты, женушка, будешь меня ждать.

– Где?

– На острове Саламандер. После выпускного вы с Филоменой туда отправитесь.

– Но отец…

– Я побеседовал с ним, и командору пришлась по душе эта идея. Он воображает, что таким образом запустит лису в курятник, в изоляции его Панеттоне непременно очарует одного из холостых синьоров Саламандер-Арденте. Да, милая, мне опять нужно немного времени. Если… когда я вернусь из догата Негропонта с победой, задание Совета десяти будет выполнено, и аквадоратским паукам придется изыскивать новый способ заинтересовать меня в продолжении сотрудничества.

– Ты настолько им нужен?


– Я лучший, – ответил юноша с достоинством. – И потребую у Совета в уплату руку синьорины да Риальто.

Маура зарделась и прижала ладошки к горящим щекам.

– Но мой батюшка не позволит нам пожениться.

– Посмотрим. Любого человека можно убедить или заставить. Для начала неплохо бы выяснить, для чего командору нужен необитаемый атолл неподалеку от Трапанского архипелага.

– О да. И помирить Филомену с Чезаре.

– С этим спешить не стоит. Если дож прогнал ее от себя, у него на то были веские причины.

– Например, какие?

– Например, забота о безопасности своей догарессы.

– Что тебе рассказал князь? Я знаю, экселленсе допускают к его серенити.

Карло фыркнул:

– Под пристальными взглядами сотен придворных. Они общаются на древнем языке намеков и недомолвок. Однако, милая, не специально ли ты задерживаешь меня беседой? – Его озорная улыбка скрылась под маской чумного доктора.

– Ступай, – разрешила Маура, – я буду спать.

– У нас будет еще часок перед рассветом.

– Не забудь меня разбудить.

Светильник погас, Карло Маламоко растворился в ночи.





Глава 7

Корона и кристалл во имя безмятежности




Сиятельный князь Мадичи вошел в залу дворца дожей лишь после того, как распорядитель торжественно перечислил все его титулования и стукнул о паркет золоченым жезлом. Ежедневные приемы возобновились, о трауре напоминало лишь отсутствие на них шумных циркачей да темные цвета нарядов приглашенных гостей.

Его серенити широко улыбнулся:

– Экселленсе, какая приятная встреча!

Улыбка тишайшего не коснулась его глаз, они вполне равнодушно наблюдали приближение вампира. Лукрецио церемонно поклонился, дож ответил кивком:

– Вас привели сюда поиски развлечений или неотложное дело?

Следуя едва заметному жесту его серенити, какой-то синьор освободил князю кресло. Тот сел.

– Пожалуй, первое, ваша безмятежность. Ночные господа нынче патрулируют Аквадорату без происшествий, и их начальник может себе позволить небольшое удовольствие.

За спинкой кресла дожа вампир заметил графа Тучио, изображающего восторг от живых картин, исполняемых в центре залы премилыми синьоринами в белых платьях. Представление было чинным и проходило под заунывную виольную мелодию.

– Браво, синьорина Раффаэле, – тишайший бесшумно поаплодировал, – ваши таланты безмерны.

Паола поклонилась, держа инструмент на отлете, до Лукрецио донесся резкий запах ее пота. Экая вонючка.

– Изгнав супругу, тишайший Муэрто, вы оставили себе ее фрейлину?

Девушки готовились представить следующую картину, для чего задернули бархатный занавес, разделяющий залу на две неравные части.

– А что делать, экселленсе? – Чезаре подмигнул. – Жены нет, а должность фрейлины осталась, вместе с каким-то там жалованьем, разумеется. Как истинный аквадоратец я не могу тратить деньги попусту. Если вдруг вы случайно повстречаете дону да Риальто, не премините ей напомнить, что и ее должность осталась за ней.

– Доне Маламоко ничего не передать?

– Ей? – Дож отхлебнул вина, прислушался к ощущениям. – Чтобы катилась к черту.

Виночерпий почтительно приблизился, чтобы опять наполнить бокал. Когда юноша отошел, экселленсе вслух удивился отсутствию подле его серенити господина Копальди.

– Артуро с матушкой, – любезно ответил тишайший. – С моей дорогой покойной матушкой. Он сопровождает ее саркофаг на остров Пикколо к месту захоронения.