Вагон, покачиваясь, несся через город. Его двигатели гудели и стучали на ходу, сопровождаемые знакомым скрипом блока, скользящего по кабелю. Каждые несколько секунд яркие голубые вспышки озаряли салон – снаружи с пронзительным треском летали электрические разряды. Движение было плавным, слегка укачивающим и оттого убаюкивающим пассажиров. Только не сегодня. Хамид с трудом удерживался от нервного постукивания ногой, выжидая, когда что-нибудь произойдет. Он убивал время, выглядывая в окно, рассматривая другие трамваи, проносящиеся по своим линиям, поворачивающие в ту или иную сторону, пока мимо мелькали улицы Каира.

Когда ал появилась перед ним, он почти подпрыгнул.

Хамид не был уверен, когда дух подлетела или приняла форму. В одно мгновение она была дымом, кружащим вокруг шестерней. А в другое она была здесь – принимая знакомую форму девочки с бледной, подобно луне, кожей, тронутой серым. Она уселась рядом со старшим агентом, в том же простом платье цвета кости, и выглядела хрупкой, как статуя из яичной скорлупы. Ее деликатные черты под серебристыми прядями, достигающими талии, были почти детскими. Она смотрела на Хамида большими смоляно-черными глазами, которые, казалось, шли зыбью.

Сделав глубокий вдох, Хамид медленно повернулся к алу. Тонкие синие губы раздвинулись в улыбке, обнажая мелкие зубы, поблескивающие подобно жемчугу. Дух каркнула своим скрипучим голосом что-то, чего он не мог понять, и с любопытством склонила голову. Когда следователь не ответил, она указала тонким пальчиком на его круглый живот и начала издавать мягкие, воркующие звуки. Сложив руки в подобие колыбели, она раскачивала их вперед-назад и снова и снова напевала слова, похожие на «нанибала».

Когда наконец ал протянула руку, чтобы прикоснуться к его животу, Хамид отшатнулся, слишком хорошо помня истории, где рассказывалось, что подобные отвлекающие маневры всегда предвещали нападение духа. Она громко рассмеялась его пугливости, и агент не мог не подумать о хищнице, играющей со своей добычей. Конечно, он и сам был отвлекающим маневром.

Прямо над головой духа Хамид видел, как к ним подбирается Онси. Он поднялся в тот же момент, как ал устроилась на сиденье, и теперь медленно приближался, сжимая спицу в руке. На ходу он напевал колыбельную, и Хамиду очень хотелось, чтобы напарник шевелился быстрее. Ничего не подозревающая дух продолжала бормотать, слишком занятая своим издевательским ритуалом, чтобы заметить движение. Онси был уже так близок, что Хамид видел отблески света на железной спице. Занеся импровизированное оружие, Онси остановился, готовый ударить. Мгновение тишины – и в голове Хамида взвыли предупреждающие сирены.

Готовясь к удару, Онси закончил колыбельную. Повисшая в трамвае тишина была громче самого звука, и ал насторожилась. Она нахмурилась, уловив направление взгляда Хамида, и подняла голову, чтобы заметить почти дотянувшегося до нее Онси.

Дальше все произошло так быстро, что Хамид с трудом успевал следить. Девочка испустила шипение, увидев Онси. Размывшись, она исчезла, а на ее месте появилась карга. Она вытянулась в полный рост и ударила Онси своими когтями, так что тот отлетел, лишаясь возможности нанести удар. Хамид действовал инстинктивно. Он выхватил кинжал и бросился. Агент удивился, когда рухнул в проход, острие ножа воткнулось в пол. Промахнулся! Ал двигалась неожиданно быстро, уходя с пути прежде, чем он мог до нее дотянуться.

Осознав, что на нее расставили ловушку, карга невообразимо широко распахнула рот с поломанными зубами и испустила яростный визг. Но к этому двое мужчин тоже подготовились, набив уши ватой. Ее голос ранил, заставлял голову гудеть, но не выводил из строя. Вскочив на ноги, Хамид выставил кинжал в сторону духа. С другой стороны трамвая Онси тоже поднялся – в каждой руке по спице.

– Навстречу! – закричал Хамид, делая шаг вперед. Онси решительно кивнул, повторяя его действие.

Ал вертела головой, бросая взгляды на каждого мужчину своими пустыми провалами на сморщенном лице. Она угрожающе заверещала, полосуя воздух когтями, но не атаковала. Ее безглазый взгляд настороженно ощупывал железо в их руках, и она съежилась, как надеялся Хамид, в искреннем ужасе. Но дело все еще было непростым. Удачный взмах когтей мог выпотрошить их, если агенты не будут осторожны, и не раз ему приходилось отпрыгивать, прежде чем он мог до нее дотянуться. Именно во время этого утомительного наступления произошло кое-что непредвиденное. Ал подняла когти над головой и вонзила их в шестерни, покрывающие потолок. Они не разламывали механический мозг, вместо этого погружаясь в него, словно дым. Внезапная дрожь пробежала по трамваю, и вагон метнулся вперед в ужасающем рывке.

Хамид улетел назад, сбитый с ног, его кинжал вылетел из руки. Он тяжело приземлился на бок и был вынужден вцепиться в поручень, поскольку вагон продолжал набирать скорость. Хамид выругался. Они должны были предвидеть, что дух, проведя столько времени в трамвае, найдет способ им управлять! Следователь поднял голову, чтобы увидеть, как Онси уносит в другой конец, пока он отчаянно пытается за что-то схватиться. Ал запрокинула голову и дико захихикала. Хамид представить не мог, как дела могут пойти еще хуже – когда они пошли.

Внезапный поворот пустил его покатом. Когда он сумел остановиться, то выглянул в переднее окно трамвая, где увидел, что они отправились в другом направлении. Дух заставила трамвай поменять кабель! Они больше не были на старом, неиспользуемом маршруте, но выбрались на основные линии города! Сбывались худшие страхи Хамида, когда он заметил другой трамвай, быстро приближающийся к ним – гудок ревел в ужасе от неотвратимого столкновения.

Хамид задержал дыхание, охваченный чувством беспомощности, когда в последнюю секунду их трамвай резко сменил линию. Другой трамвай прошел под углом, быстро удаляясь от них. Но Хамид видел лица паникующих пассажиров, без сомнения, залитых тем же холодным потом, что и он. Снова услышав хихиканье духа, агент почувствовал, как его страх превращается в гнев. Он поднял глаза и осматривал стены, пока не нашел болтающуюся рукоять цепи в углу. Хамид с усилием поднял себя по поручню и побрел к ней.

Он шел на слабых ногах к блочной системе, придерживаясь за спинки прикрученных стульев и поручни. Скорость трамвая не помогала, как не помогало и то, что он еще два раза поменял линии. Но агент был полон решимости добраться, подстегиваемый приводящим в бешенство смехом духа. Одно дело – рисковать собственными жизнями. Но теперь это чудовище посчитало, что может отправиться в город и устроить там беспредел! Этого он допустить не мог! Наконец подойдя достаточно близко, следователь протянул руку и попытался схватить ручку. Он промахнулся на первой попытке и почти упал на второй – но с третьего раза пальцы крепко ее обхватили, и он дернул.

Хамид держался за спинку кресла, когда вагон замедлился в скрежещущем торможении. Раздались звуки затухающих и вновь возрождающихся к жизни двигателей. Когда вагон снова начал движение, он двигался в противоположную сторону. Этот переключатель был создан для экстренных ситуаций. Он перемаршрутизировал трамвай, возвращая его домой – это было его единственным назначением. Делая быстрые повороты, трамвай менял линии, находя неиспользуемые кабели и двигаясь к Рамзесской станции. Ал бесновалась от такого вмешательства, отчаянно пыталась направить вагон туда, куда ей хотелось. Но трамвай отказывался, держась заданного курса.

– Все кончено! – сказал ей Хамид. Он снова держал кинжал перед собой. С другой стороны поднялся и теперь выжидал Онси. – Тебе стоит сдаться!

Ал бросила на него ненавидящий взгляд, презрительно оскалив свои поломанные зубы. Она испарилась в тумане, вновь превратившись в дым и вливаясь в шестерни. Скрежещущий звук ее голоса гремел по вагону, и тот яростно содрогался. Хамид быстро опознал слова, даже на незнакомом языке – проклятие. Она проклинала трамвай. Из шестеренок полетели искры, и вагон снова начал набирать скорость. Он несся по кабелю, извлекая тонкий визг и бесконечные голубые разряды электричества. Когда следователь увидел быстро приближающуюся Рамзесскую станцию, то с ужасом понял, что планирует ал.

– Хватайся за что-нибудь! – прокричал он Онси и схватился сам. – Она хочет разбить!..

Хамид не успел закончить предупреждение, когда мир резко перевернулся вверх тормашками. Его закружило, било о прикрученную мебель, пока он пытался прижать к телу конечности. Все превратилось в мельтешащее пятно, и агент с трудом мог сказать, что происходило. Раздался ужасающий лязгающий звук и началась вибрация, от которой даже зубы его задрожали – затем наконец наступили тишина и покой.

Пытаясь проморгаться, Хамид поднял голову, чтобы осмотреть трамвай, стараясь понять, как стулья оказались на потолке. Ему понадобилось мгновение, чтобы осознать, что он смотрит не на потолок и что стулья оставались там, где были всегда. Вагон достиг платформы, но слетел с блока. Похоже, теперь он лежал на боку, а Хамида зажало между двумя сиденьями, где он приземлился. Болело все, но, кажется, ничего не было сломано. Он пытался подать голос, чтобы позвать Онси, когда длинные когти обхватили сиденье и над ним появилось отвратительное лицо.

Карга триумфально ухмылялась, Хамид попытался поднять кинжал, который он каким-то образом сумел удержать, но под этим углом не мог ударить. Ал хихикнула и зашипела, пригибая свою сморщенную голову ближе, так что та оказалась в дюймах от его собственной. Ее дыхание, такое холодное, что оставляло кристаллики льда в усах следователя, несло омерзительную вонь, заполнявшую его ноздри. Он приготовился к атаке этих хищных челюстей, но дух внезапно вскинула голову, прислушиваясь.

Хамид тоже прислушался. Чувства вернулись, так что он с трудом, но расшифровал звук – равномерное скандирование, набирающее силу. Голоса женщин. Сотен женщин, собравшихся на станции. Ал издала жаждущий крик и испарилась в дыме. Она вылетела в разбитое окно трамвая прямо над ними и пропала.

– Онси! – хрипло позвал Хамид. – Онси! Ты в порядке?

– Здесь! – простонал парень. – Потрепало, но я справлюсь. А ты?

– Буду в порядке, – ответил он, пытаясь подняться.

– Дух! – вскрикнул Онси. – Боюсь, она…

– Я знаю, – сжал зубы Хамид. Им удалось изгнать ала из трамвая 015, только чтобы отправить ее в море ничего не подозревающих женщин внизу.





* * *


Хамид боялся, что им понадобилось слишком много времени, чтобы извлечь себя из перевернутого трамвайного вагона. Затем спуск на лифте занял еще несколько бесконечных минут. Он ходил кругами, считал этажи на табло вверху. В своей голове следователь ругал себя за то, что не выбрал лестницу, хотя знал, что это бы заняло больше времени. В нем просто говорила тревога, но у агента хватало причин для беспокойства. Когда серебряные двери лифта наконец распахнулись, он выскочил, пролетел мимо автоевнуха, внутренне готовя себя к крови и бойне.

Этаж Рамзесской станции заполнился людьми еще больше, если это было возможно. Люди были повсюду – в основном женщины, но к ним присоединилось немного мужчин и джиннов. Они переполняли зал и верхние балконы, скандируя и размахивая плакатами, некоторые нарисовали лозунги на своих руках и лицах. Хамид ощутил облегчение, увидев, что ожидаемого ужаса не случилось. Он не сомневался, что ал была здесь. Она не смогла бы удержаться, когда вокруг столько женщин. Но, может быть, она решила оставаться незамеченной.

– Как мы ее здесь найдем? – посетовал Онси.

– Мы следователи, – сказал ему Хамид, уже сканируя огромную толпу. – Нас учили видеть то, мимо чего другие люди просто прошли бы. Не смотри на все одновременно. Разум не может охватить все сразу. Вместо этого попытайся найти то, что выбивается. То, что не подходит картине.

– То, что выбивается, – пробормотал Онси. Он повторял эти слова, как мантру, пока не воскликнул: – О! Там!

Хамид кивнул, впечатленный наблюдательностью юноши. Он тоже заметил духа, чуть дальше, у ног колоссальной статуи фараона Рамзеса. Она приняла вид девочки, чья бледная кожа и белое, как кость, платье определенно выделялись. Ал шла по залу босиком, впитывая окружающее, рот был распахнут в изумлении. Женщины повсюду, куда бы эти голодные черные глаза ни посмотрели. «Она должна была себя чувствовать как ребенок, оказавшийся в кондитерской», – мрачно подумал Хамид. Потянувшись за кинжалом во вшитом кармане платья, он сделал шаг вперед.


Во всяком случае, попробовал. Его путь заблокировала масса людей. Напарники попытались протолкаться, но почти не продвинулись. Он начал прикидывать, как им пробраться, но тут Онси принялся выкрикивать писклявым голосом:

– Ты что, не видишь, что здесь беременные женщины? – кричал он. – Каирцы совсем забыли о манерах? Какой скандал! Неужели никто нас не пропустит?

Хамид уставился на него в откровенном восхищении. Парень действительно вжился в роль! Старший агент почти забыл, что они все еще были в своих нарядах – да еще и с вуалями. Драматический подход сработал. Люди расступались перед ними, упрекая тех, кто не уступал дорогу достаточно быстро. Вскоре перед ними лежал открытый путь к алу. Но от открывшейся картины что-то в животе следователя оборвалось.

Ал выбрала жертву: женщину, стоявшую чуть в стороне и смотревшую на народ, баюкая спеленутого ребенка на руках. Остановившись рядом с ней, дух начала свой ритуал, улыбаясь и воркуя младенцу. Глядя на девочку, женщина улыбнулась в ответ и слегка наклонилась, чтобы показать новорожденного. Глаза ала расширились. Сложив свои руки в колыбельку, она раскачивала их перед женщиной с вопрошающим видом. Хамид двинулся быстрее, пытаясь перекричать какофонию, чувствуя, как сердце заходится в панике.

Но его предупреждение не понадобилось.

Возможно, дело было в странности бледной среброволосой девочки. Или просто материнский инстинкт. Но женщина отшатнулась и вежливо покачала головой. Она отвернулась и продолжила наблюдать за людьми. Ал бестрепетно потянулась и дернула ее за руку, все еще вопросительно улыбаясь. Женщина отдернулась и на этот раз что-то сказала, ее вид больше не казался вежливым. Улыбка духа исчезла, стремительно превращаясь в гнев. Размывшись в пятно, она переменилась.

Возвышающаяся на месте девочки карга на свету, сияющем сквозь стеклянные окна Рамзесской станции, смотрелась еще страшнее, чем в сумерках трамвая. Бледно-серая кожа выглядела словно ее слишком туго натянули на удлиненное тело, под ней ясно проступали ребра и ключицы. Округлые костяные шишки тянулись вдоль спины до самых ног, которые выгибались назад, как у животного. Она провела пустым, сгнившим взглядом по толпе, широко распахнула пасть – и завизжала.

Мать с ребенком, в ужасе наблюдавшая за разворачивающимся всего в футе от нее ужасом, закричала. Как и все остальные, кто оказался поблизости, часть из них начали бежать от ала. Вопль духа прорезал скандирование в зале, пустив эхо, звучавшее даже громче в широком пространстве, и многих заставил схватиться за уши. Когда собравшиеся пришли в себя, чтобы увидеть кошмар среди них, все люди, как один, начали отступать.

Теперь среди отчаянно проталкивающихся в противоположном направлении тел Хамиду и Онси приходилось прикладывать еще больше усилий, чтобы продвигаться вперед. Но пользы от их попыток было мало, их утягивало вместе с остальными, словно отливом. Рядом с алом стояли только два человека. Хамид в ужасе увидел, что мать с младенцем остались на месте. Женщина замерла, оцепенев от страха. Ее руки обхватили дитя в попытке его защитить, а глаза не отрывались от нависающей опасности. Загнав свою добычу в угол, карга обернулась к женщине с триумфом и только что слюной не исходила на ребенка в ее руках.

Хамид поднял кинжал. Это был невозможный бросок, но если он сумеет даже немного зацепить духа, этого будет достаточно. Он уперся ногами, чтобы принять более устойчивую позу, и вознес молитву Милостивому и Милосердному Аллаху, дабы тот направил его руку.

Но внезапно кто-то встал на его пути.

То была еще одна женщина, в длинной черной галабее на полной фигуре. Она подбежала к алу, стала позади нее и принялась кричать. Карга вывернула шею и ответила коротким и угрожающим визгом. Но женщина не сдвинулась с места, поднимая предмет на цепочке, висевший на ее шее. Хамса, с удивлением опознал Хамид, – синий, разрисованный амулет в форме раскрытой ладони правой руки с глазом по центру. Старый символ, все еще популярный в деревнях для защиты от зла. Женщина взмахивала им, будто оружием, со всей мочи выкрикивая суры.

Теперь ал повернулась полностью, поднимая одну из массивных, когтистых лап, чтобы сразить надоеду. Но из толпы появилась другая женщина в ярких нубийских одеждах. Она подняла раскрытую ладонь, на которой хамса была нарисована хной, и добавила свой решительный голос. Хамид ошеломленно смотрел, как появляется все больше женщин, присоединявшихся к молитвам и совершавших защитные движения руками. Одна девушка выбежала прямо перед остолбеневшей матерью, сорвала свою модную парижскую шляпу с голубыми страусовыми перьями и трясла ею перед лицом карги.

Дух вертелась в разные стороны, шипя и угрожающе вздымая когти. Но, похоже, она была ошарашена видом этих отважных женщин, собравшихся вместе, чтобы защитить одну из своих. И это было именно то, в чем нуждался Хамид.

Многие в толпе остановились, чтобы посмотреть на разворачивающееся странное действо, и ему удалось пробиться вперед, наконец добраться до сцены. Семеня на каблуках, он держался спины ошалевшей и растерявшейся ал, стараясь не оказаться в ее поле зрения. На этот раз он не промахнулся, когда выхватил кинжал и вонзил его в открытую спину.

Ал закричала от боли или гнева, когда клинок рассек кожу на ее спине. Там, где железо разрезало плоть, поднимался едкий дым. Она взмахнула мощной костлявой рукой, отбрасывая Хамида. Он услышал, как многие в толпе ахнули, кто-то поспешил ему помочь, думая, что пострадала беременная женщина. С их помощью агент поднялся как раз вовремя, чтобы увидеть, как ал бежит на него, в ее пустом взгляде чувствовалось узнавание, наводящая ужас пасть с изломанными зубами застыла в оскале. Переведя дыхание, следователь заставил себя говорить, выдавив всего одно слово:

– Стой!

Карга немедленно застыла, замерев на полушаге, одна когтистая лапа занесена вверх. Хамид ощутил нарастающее облегчение, когда увидел дрожащую ал, застывшую на месте. Во многих сказках говорилось, что стоит уколоть ала железом, и ты сможешь заставить исполнять ее приказы. Он был счастлив, что эта часть историй сработала. Поднимаясь на ноги, он оттолкнул руки, пытавшиеся его удержать, и подошел к духу. Остановившись прямо перед высокой фигурой, Хамид уставился в ее лицо и приподнялся на цыпочках, чтобы встретить взгляд.

– Шагай назад, – твердо скомандовал он.

Ал заскулила, но начала пятиться. Ее длинные члены двигались рывками, производя щелкающие звуки на ходу – но она пятилась. Хамид с удовольствием наблюдал, как карга приняла позу, подобную статуе над ней – руки по швам, даже несмотря на сверкающие ненавистью глаза.

К нему, задыхаясь, подбежал Онси, в его высоко поднятой руке было зажато удостоверение. Юноша тут же обратился к скованному духу:

– От имени Министерства алхимии, заклинаний и сверхъестественных сущностей настоящим мы берем вас под арест за нарушение множества положений, регулирующих паранормальные личности и разумных существ, начиная со статьи…

Хамид решил, что на этот раз он не прочь послушать, как Онси вываливает каждое правонарушение, но юношу прервала девушка, бегущая по залу с криком, ее высокий голос разрушил опустившуюся тишину. «Что теперь?» – подумал Хамид. Несколько человек разобрали первый крик и начали повторять и передавать его дальше. И когда слова добрались до агента, вся Рамзесская станция взорвалась оглушающими возгласами:

– Закон принят! Мы победили! Мы победили!

Подхваченный ликованием, Хамид обнаружил, что и сам кричит.





Эпилог




Когда агент Хамид засел за отчет, была уже поздняя ночь. Министерство рано опустело, как и всегда по четвергам, перед пятничным выходным. Глядя на толпы, до сих пор празднующие на улицах, большинство ушло задолго до захода солнца. Не все были довольны, что женщинам дали право голоса. Но теперь, когда это произошло, трудно было найти хоть одного человека против. Каирцы были странными в этом отношении людьми, часть города обожала что угодно, лишь бы это давало возможность похваляться своей современностью.

Он отпустил Онси, хоть тот протестовал и рвался помочь. Хамид настоял. Кто захочет потратить ночь после первого большого дела, заполняя отчеты? Бумажной работы хватит на всю следующую неделю. Бумажная работа всегда находилась. Он перечитал отзыв, который написал о последнем рекруте министерства. В нем использовались слова вроде «достойный одобрения» и «превосходящий ожидания». Может быть, эта идея с партнерами была не такой уж и плохой, в конце концов.

Сделав перерыв в работе, следователь взял экземпляр «Аль-Масри», который держал рядом. На главной странице вечернего выпуска красовался жирный заголовок: «ЕГИПЕТСКИЕ ДАМЫ ПОЛУЧИЛИ ГОЛОС!» Ниже было фото двух женщин, сложивших пальцы в знак победы. Бо́льшая часть газеты посвящалась сегодняшнему большому событию, но Хамид перевернул несколько страниц к другой истории.

В нижнем углу четвертой страницы красовалась его с Онси фотография. Все еще в платьях и вуалях, они стояли по обеим сторонам гримасничающей ал. Фотограф, запечатлевший их на снимке, обещал, что сделает все, от него зависящее, чтобы тот попал в газету. К фото не прилагалось заметки, просто слова под ним: «Агенты министерства схватили чудовище Рамзесской станции». Но Хамиду этого было более чем достаточно. Он улыбнулся, разглядывая зернистый снимок, и задумался, стоит ли поместить его в рамку. Или это будет слишком тщеславно? Стук в двери заставил его торопливо закрыть газету. Он поднял взгляд на знакомую, но неожиданную фигуру.

Агент Фатима эль-Шаарави стояла в его дверях. Выглядела она, как обычно, блестяще – в лавандовом английском костюме и жилете в тон, белой рубахе и багряном галстуке, а голову венчал черный котелок.

– Добрый вечер, агент Хамид, – любезно поздоровалась она. – Не помешаю?

– Добрый вечер и вам, агент Фатима, – сказал Хамид, вставая и бессознательно поправляя униформу. – И нет, совсем не помешаете. Прошу, проходите.

Женщина улыбнулась и вошла, демонстрируя пару черных кожаных брогов. Хамид снова поправил униформу.