Рагуил вытащил пакетик и торопливо раскрыл его, просыпав немного на пол. Драгоценная пудра пятнышками осела на ковре, и Рагуил чуть не расплакался — до чего пустое расточительство! Голоса в голове закричали наперебой, но он их не слушал. Лег на пол и слизнул с ковра мелкие гранулы, хотя на деле лишь набил полный рот пыли.

Сел на пятки, облизал мизинец и сунул его в пакетик. Затем отер палец о внутреннюю сторону правой ноздри.

Семь раз облизнуть. Семь раз макнуть. Семь раз вдохнуть. Семь, семь, семь. Древняя защита от Сатаны. Обратная сторона дьявольского числа. Нумерологическое воплощение святой Троицы. Семь чаш гнева Божия, семь Ангелов и семь труб из Откровения.

Его перестало трясти, и все тело до кончиков пальцев наполнила сила Господа. Захотелось вдруг смеяться — громко, во весь голос. Сигануть с крыши и взлететь над городом. Рагуил знал — ему это удастся.

Еще он понял, что зря считал Зибу Мак приспешницей дьявола. Глупости, незачем истерить и поддаваться панике.

— Веруй в меня! — шептал звучный голос. — Делай, что я велю.

Зиба Мак — его ангел-хранитель. Она поможет ему — сама так сказала. Миссия Рагуила священна, и он обязательно добьется своего.

Сегодня он обрушит на запад огненный поток и покарает падших, как сказано в Книге Еноха. Как завещано Господом, сущим на Небесах и восседающим на троне славы.

Рагуил вкусит долгожданной мести — так сказано в Книге пророка Иеремии: «За то падут между падшими, и во время посещения Моего будут повержены»[22].

Рагуил изгонит демонов, всех до единого. И сам дьявол поляжет в их числе. От волнения его било сладкой дрожью.

Он долго ждал, чтобы отмерить свою кару, — теперь оставалось совсем немного.





Глава 36




Мальчик в пижаме с Паровозиком-Томасом, свернувшись клубочком, тихо сопел в доме у бабушки с дедушкой. Он впервые остался у них с ночевкой.

— Уютно, как у мышки в норке, — сказала бабушка, целуя его на ночь.

Она проверила, нет ли под кроватью чудовищ, и пообещала оставить свет на лестничной площадке.

Папа с мамой уехали на озера. Только вдвоем. Так решил папа.

— Я везу маму на день рождения, — заявил он мальчику. — А ты останешься у бабушки с дедушкой. Вот они тебя разбалуют…

Мальчик ужасно волновался. Он вычеркивал дни в кухонном календаре и заранее собирал вещи в самый настоящий чемодан, как у взрослого: на колесиках и с ручкой.

Бабушка обещала утром испечь любимые шоколадные оладушки. Сказала даже, что позволит их перевернуть.

Мальчик потребовал, чтобы все приготовили с вечера: большой мерный стакан, синюю фарфоровую миску с цветочками и венчик для взбивания. А еще — табуретку, чтобы он мог дотянуться до плиты.

На тумбочке негромко тикали часы. Под рукой дремал плюшевый олененок. На подушке темнело пятнышко слюны. В комнате пахло печеньем. Мальчик во сне шлепал губами.

Раздался тихий скрип.

Дверь отворилась. В комнату кто-то вошел. В темноте мелькнул смутный силуэт. Щелкнул замок.

К кровати шагнул человек, от которого сильно пахло сигаретами.





Глава 37




Рагуил наблюдал за ходом пресс-конференции. Зиба Мак стояла рядом, и от нее шло белое свечение, словно она сияла изнутри. Стены тихо вздыхали; где-то вдалеке играла арфа.

Он вошел в комнату, битком набитую газетчиками и операторами. Впереди высилась платформа с белым экраном за ней. Люди толкались локтями и совали микрофоны ближе к сцене, пока еще пустой.

Здесь собрались все. Би-би-си, Ай-ти-ви, «Скай», какие-то иностранные каналы, о которых он прежде не слыхал… Рагуил еле сдерживал смешок.

В давние времена пророки выходили на площадь перед храмом и вещали во весь голос; их слова пропускали мимо ушей, принимая за бредни безумца. А Рагуила нынче слушали. За его внимание буквально дрались.

При виде журналистов невольно вспомнился давний день, когда королева-мать проезжала мимо Кенвуда в своем «Даймлере», а толпа с восторженными криками и самодельными флагами встречала ее вдоль дороги. Рагуилу тогда было лет шесть или семь. Он со школьными приятелями простоял больше часа, машина пролетела мимо за каких-то пять секунд — но оно того стоило. Он увидел в окне королеву, и та улыбнулась — именно ему, одному! Он в ответ помахал ей флагом на шесте, как никогда чувствуя себя счастливым и радостным. До чего наивным он все-таки был ребенком! И как быстро разлетелись вдребезги его иллюзии…


Старший инспектор встал, поднялся к трибуне и начал рассказывать об утреннем покойнике. О месте «преступления», о причине смерти, об «увечьях» и «выколотых глазах».

Он описывал чистую физиологию, совершенно не передавая восторга, который охватил Рагуила в миг, когда тот длинным ножом отсек демону пенис и вонзил лезвие в проклятые черные бельма.

— Смотри на меня, — зашептали голоса, — смотри!

Рагуил был не один, в окружении людей ему ничего не грозило. И все равно он заледенел от ужаса.

— Сегодня утром, после смерти мистера Клафа, мы внесли корректировки в профиль убийцы, — произнес старший инспектор.

Рагуил надеялся, что тот заговорит про религиозный смысл его деяний. Или, например, про манеру орудовать ножом. Было бы замечательно — значит, Зиба Мак начинает его понимать. Если старший инспектор промолчит, придется ее подстегнуть.

Рагуил вытер очки о подол рубашки.

Он по опыту знал, что Зиба Мак должна принять его полностью, как есть, — и в то же время доказать свою значимость. Все Божьи слуги подвергаются испытаниям, иначе никак. Зиба Мак должна сама обо всем догадаться, давать ей готовые ответы нельзя.

Однако, слушая старшего инспектора, Рагуил засомневался, что Зиба Мак сумеет его понять. Если так, то, может, она вовсе не спасительница?

— Портрет, составленный Зибой Маккензи — она выступала перед вами прошлым вечером, — предполагает, что преступник не слишком мобилен и убивает в том же районе, где живет сам. Учитывая специфику действий, мы склонны считать его дезорганизованным убийцей. Как правило, это мужчины. Такие люди с самого детства сторонятся окружающих и часто живут в мире собственных иллюзий.

На сердце Рагуилу словно падали камни. «В мире иллюзий», вот как… Он потер глаза и сглотнул комок в горле. Старший инспектор продолжал говорить. Каждое слово пулей вонзалось в живот, доказывая, что Зиба Мак неправа и недостойна. Ее внутренний свет вдруг потускнел, по вороту блузки пополз волосатый жук.

Разочарование казалось горше вдвойне — ведь ему предшествовал бурный восторг. Теперь на земле не осталось ни единой души, способной его уберечь. Его истинный ангел-хранитель ушел, погиб в том проклятом поезде. Он остался один. Зиба Мак ему вовсе не спасительница. Она — его Иуда Искариот!

— После каждого нападения дезорганизованный преступник напивается или принимает наркотики. Также он изменяет своим обычным пищевым пристрастиям и становится очень дерганым и нервным. Может проявлять повышенный интерес к расследованию и при каждом удобном случае заводить разговор про убийства. В настоящий момент мы рассматриваем вероятность того, что Протыкателем движет гомофобия. Все его жертвы незадолго до смерти посещали тематические питейные заведения. Более того, тот факт, что убийца отрезает гениталии, свидетельствует о глубокой ненависти к представителям нетрадиционной ориентации. Однако хотелось бы подчеркнуть, что пока мы не можем с полной уверенностью говорить о мотивах преступления, и каждому из нас стоит быть начеку. Мы советуем не выходить в темное время суток на улицу, избегать безлюдных мест и прислушиваться к своей интуиции. Если заметите что-то подозрительное, пожалуйста, немедленно сообщите об этом по номеру «девять, девять, девять» и укройтесь в безопасном людном месте. Чем дольше Протыкатель держится в тени, тем быстрее осмелеет и начнет рисковать. Не потому что все серийные убийцы, как принято считать, мечтают попасться; скорее напротив, им хочется усилить острые ощущения. Серийные маньяки — как наркоманы. С каждым разом им нужна все большая доза. Что бы они ни делали, им будет мало. Однако остановиться они не могут. Будут убивать снова и снова. За последние шесть дней случилось уже две смерти. Это значит, что в нем проснулась жажда крови. Мы уверены, что вскоре он опять даст о себе знать.

Рагуил вонзил ногти в ладони. От них остались красные отметины — четыре маленьких кровавых полумесяца. Их вид вызывал улыбку. Кровавая луна всегда была для него важна. Возможно, это знак свыше, что все будет хорошо и что надо верить в женщину, которая предначертана ему небесами.

Он вскинул глаза к потолку и начал мысленно читать «Отче наш». Вслух нельзя — не хватало еще, чтобы услышали и стали задавать вопросы. Достаточно и того, что по всему залу скачет и плюется темная фигура…

Неужто Зиба Мак и впрямь неверно его поняла? Решила, будто он объявил крестовый поход против геев? Что за бредни! А может, она сказала так нарочно, чтобы сбить полицию со следа? Да, наверняка так оно и есть!

Голоса дружно согласились.

Содомия, конечно, противоестественна, это попрание Бога и Его святых заветов, но миссия Рагуила в ином. Им движут куда более личные мотивы — и Зиба Мак вскоре это узнает.

Старший инспектор заканчивал выступление:

— Есть и своя польза в том, что преступник осмелел. Чем больше рискует Протыкатель, тем вероятнее, что он допустит ошибку, благодаря которой его удастся поймать.

И снова мимо. Рагуил набрал полную грудь воздуха. Он не допустит никаких ошибок! И его ни за что не поймают! Только не когда с ним Господь и Зиба Мак.





Глава 38




Мы с Найджелом Фингерлингом стояли бок о бок в глубине переполненного зала. Я украдкой косилась на инспектора.

Мы оба преследовали одну и ту же цель. Хотели поймать тварь, которая терроризировала город. Правда, в глубине души я сомневалась, что мы с ним и впрямь в одной лодке. Никак не удавалось отделаться от чувства, будто Фингерлинг ждет, когда я потерплю неудачу и выставлю себя на всеобщее посмешище.

С тех пор как я унизила его на глазах у коллег, отношения у нас не заладились. Когда я отказалась от приглашения, стало только хуже.

Я заметила, как Фингерлинг в тот момент налился краской: шея пошла пятнами, и он, откинув голову, шмыгнул носом. Мои слова инспектор воспринял на свой счет. Мужчины всегда болезненно переживают отказ, если женщина отвергает их ухаживания, и потом долго не могут простить обиды.

Фэлкон читал вслух мои заметки, где я сравнивала серийных маньяков с наркоманами. Краем глаза я глянула на Найджела Фингерлинга. Тот не отрываясь смотрел на Фэлкона. Сосредоточенно щурился, сжимая руку в кулак и источая кислый запах пота.

Я отошла на полшага, чтобы разглядеть его внимательнее, притворяясь, будто слежу за выступлением старшего инспектора. Кожа у Фингерлинга была бледной, вся усыпана мелкими красными прыщиками. На мгновение он посмотрел на меня и снова повернулся к сцене. Глубоко посаженные глаза покраснели от недосыпа. Под нижними веками проступили темные круги.

В любой другой момент я не заметила бы ничего странного, но когда с трибуны зашла речь про наркотики, вдруг заподозрила неладное.

Сложно было представить этого пижона над столом с банкнотой в трубочку или в каком-нибудь притоне в разгар ночи, однако у Фингерлинга проявлялись все внешние симптомы зависимости. И психические тоже: раздражительность, внезапные вспышки гнева, лихорадочный аппетит…

Я кое-чему научилась у Дункана, когда тот служил в отделе нравов, хотя, разумеется, экспертом по наркотикам не была, поэтому судить с полной уверенностью не имела права. Хотя чем больше я размышляла, тем сильнее мне казалось, что Фингерлинг на чем-то сидит.

Может, в этом и есть его маленький секрет, о котором я догадалась в первый же день? Если так, то все сходится. Он наверняка стыдится своей зависимости и старательно скрывает ее от коллег. Один лишь намек, что он принимает наркотики, — и карьере конец.

Старший инспектор завершил выступление и предложил задавать вопросы. Журналисты вмиг вскинули руки. Где-то среди них был и Джек.

Обычно полиция держит ход следствия в секрете. Не хватало еще, чтобы журналисты совали повсюду носы и путались под ногами… Когда же речь заходит о серийном убийце, тактику приходится менять. Один из немногих случаев, когда полиция сама зовет на помощь средства массовой информации, притом осознанно. Всегда есть люди, которые знают больше других. Задача полиции — сообщить, какого рода сведения им требуются. Задача журналистов — убедить свою аудиторию не молчать.