– Но вы недавно сказали, что брат обо всём вам рассказывал, – напомнила Мирослава.

– На сотрудников и конкурентов Никифор не жаловался, – вынуждена была ответить старая женщина.

– Тогда, Лукерья Самсоновна, последний вопрос, – проговорила Мирослава, – сколько в доме было комплектов ключей от всех помещений?

– Два, – уверенно ответила женщина, – один у Никифора и один для общего пользования висел на кухне.

– А у вас разве не было?

– Нет, – улыбнулась Лукерья Самсоновна, – стара я уже при себе таскать такую тяжесть.

– А кто имел доступ к ключам, висевшим на кухне?

– Все, – не раздумывая, ответила женщина.

– Что ж, Лукерья Самсоновна, спасибо за то, что уделили мне время.

– Не за что, – отозвалась старая женщина и старательно разгладила руками юбку на коленях, хотя там и так не было ни складочки.

Мирослава заподозрила старую тётку Твердохлёбова в том, что она чего-то недоговаривает.

Спустившись вниз, Волгина наткнулась на женщину средних лет и спросила у неё, где Снежана Твердохлёбова.

– Сейчас я её найду, – ответила женщина, и вскоре где-то в глубине дома Волгина услышала её голос: – Снежана Матвеевна, там вас дожидаются.

Твердохлёбова вышла в холл быстрым шагом.

– А, это вы, – протянула она, увидев Мирославу.

– Да, я хотела сказать вам, что ухожу.

– Но ещё вернетесь, – грустно улыбнулась Твердохлёбова.

– Не исключено, – отозвалась Волгина, – а сейчас до свиданья.

– Я бы предпочла, прощайте.

– Я бы, поверьте, тоже.





Глава 11




В тот момент, когда Мирослава уже проехала половину пути от загородного дома Твердохлёбовых в направлении собственного дома, пошёл ледяной дождь.

Чертыхнувшись про себя, Волгина включила дворники, сбавила скорость и полностью сосредоточилась на дороге. Несмотря на то что машину она водила виртуозно, от необоснованного риска воздерживалась. И дорога домой заняла у неё на полчаса больше времени, чем она рассчитывала. По лицу встретившего её Мориса она догадалась, что он волновался за неё. В гостиной её ждал приветливо машущий оранжевыми языками пламени за чёрной решёткой растопленный камин. Стол уже был накрыт для обеда.

– Почему не на кухне? – спросила она.

Он пожал плечами. Морис уже успел заметить, что многие россияне по-прежнему любят собираться за столом на кухне, даже те из них, кто может себе позволить обедать и ужинать в гостиной за красиво сервированным столом. То, что Мирославе сервировать стол лень, он тоже прекрасно знал, но ведь он и не заставлял её это делать и всю работу брал на себя. Однако что она, что Шура обожали есть на кухне.

Правда, время от времени Морис нарушал установленную ими традицию и накрывал на стол в гостиной. Обычно они не возражали. Вот и теперь Волгина не стала возмущаться. Миндаугас прекрасно видел, что всеми своими мыслями она уже полностью погружена в расследование. Но пока она не поела, он не задавал ей никаких вопросов. Лишь во время чая небрежно спросил:

– Удалось с кем-нибудь поговорить?

– Угу, – ответила она, откусывая маленький кусочек от пирожка с яблоками.

Когда после её «угу» прошло минут шесть, она соизволила сообщить ему:

– Удалось поговорить со Снежаной Твердохлёбовой, вдовой убитого, и с его тёткой Лукерьей Самсоновной. Обе они не верят, что убил Никифора Лаврентьевича сын наших клиентов.

– Может, Снежана просто защищает любовника, – осторожно предположил Морис.

– Какого любовника? – уставилась на него Мирослава.

– А вы не думаете, что Виталий Калитовский и Снежана продолжали оставаться любовниками и после её замужества? – продолжил развивать свою версию Миндаугас.

– Нет, я так не думаю, – покачала она головой. Хотя в одном ты прав.


– В чём? – быстро спросил он.

– У Снежаны есть любовник.

– Откуда вы знаете?

– Она сама мне в этом призналась. И, возможно, её ребёнок вовсе не от мужа, а от любовника.

– И это не Виталий Калитовский?

– Нет.

– Интересно, – задумчиво проговорил Морис.

– Очень, – подтвердила она.

– Так, может, мужа убил любовник?

– Исключать такой вариант, конечно, нельзя. Но я сомневаюсь в этом.

– Почему? Только не говорите мне про интуицию!

– Не буду, – улыбнулась она. – Однако я почти на девяносто девять и девять десятых процента уверена, что убил кто-то из находящихся в тот момент в доме. И никто извне не проникал в особняк Твердохлёбова.

«Надо думать, что и об этом тоже Мирославе сообщила интуиция», – подумал про себя с улыбкой Миндаугас.

– Нечего там лыбиться, – неожиданно для него прозвучал голос Волгиной.

– Что? – встрепенулся он.

– Насколько мне помнится, Гейне называл дьявола логиком. Отсюда следует, что интуиция исходит свыше, от добрых сил.

Морис не удержался и фыркнул.

– Обе женщины исключают причастность к смерти Твердохлёбова Виталия Калитовского, но Снежана не исключает, а скорее даже верит в то, что отца убил Эдуард.

– А тётка?

– Лукерья Самсоновна говорит, что Эдуард мог бы ударить отца в пылу ссоры, но преднамеренно – нет.

– А что думаете вы?

– Исходя из своего жизненного опыта, я думаю, что игрок, обременённый большими долгами, и родную мать не пощадит.

– Должен с вами согласиться. Но полиция почему-то забрала всё-таки Виталия Калитовского.

– Скорее всего, кто-то решил сделать себе карьеру, раскрыв или, вернее, передав дело в суд по горячим следам.

– Но ведь у них не может быть прямых улик против Калитовского.

– Улик у них, скорее всего, нет ни против кого. Но мотив Калитовского, хоть и не доказанный, показался им весомее, чем мотивы кого-то из членов семьи.

– А что, мотив мог быть ещё у кого-то?

– Всё может быть, – отозвалась Мирослава. – По словам Снежаны, у зятя Твердохлёбова Тихона Позднякова серьёзно больна мать. Своих денег на её лечение у семьи Поздняковых нет. Просили они деньги у Твердохлёбова или нет – неизвестно. Хотя и Снежана, и Лукерья Самсоновна утверждают, что нет. Тётка Твердохлёбова вообще заверила меня, что её племяннику не было ничего известно о болезни свахи, иначе он бы точно оказал помощь.

– Откуда же о болезни матери Тихона узнала Снежана?

– Сказала, что слышала от кого-то. От кого именно, говорить не хочет.

– Может, подслушала чужой разговор?

– Не исключено.

– А сами вы думаете, что Анфиса просила деньги у отца и он отказал?

– Исходя из того, что я знаю об Анфисе и её муже, я думаю, что они за помощью к Твердохлёбову не обращались.

– Однако у обоих есть мотив. Муж мог убить тестя ради спасения своей матери. Жена – ради мужа.

– Да. Но мне обе эти версии кажутся надуманными.

– Не скажите…