– Совсем с ума сошла? – вскинулась Лиза, окончательно приходя в себя.

– Нет, – улыбнулась Мария, – не сошла, даже на чуточку. Но мне понравилась эта идея. Подумала вчера о такой возможности… Почти случайно… И вдруг, знаешь как бывает? Поняла, что это именно то, чего я хочу в данный конкретный момент времени. Тебе ведь все равно нужен адъютант, денщик… кто-то, кто всегда будет рядом. Женщина в этом смысле всяко лучше мужчины, а знакомая женщина лучше незнакомой. К тому же стрелять я умею, в технике разбираюсь и языками владею именно теми, какими надо: английским и испанским. Чего тебе еще надо?

– А домой возвратиться не хочешь?

– Хочу, – кивнула Мария, – но не сейчас. Я там, Лиза, уже была. Три дня назад ночью ходила, и вчера снова. Там сейчас небезопасно, да и делать мне там пока нечего.

– Ты ходила в Ленинград, то есть, извини, в Петербург? – насторожилась Лиза, помнившая, чем кончились их с Рощиным и Марией похождения в славном городе трех революций и одной контрреволюции.

– Вообще-то в Париж, – поморщилась Мария, но мне и этого хватило. Поверь! Но нет худа без добра. Поговорила с людьми, которые в теме, проверила контакты, провела инвентаризацию и ревизию…

– И?.. – поинтересовалась заинтригованная Лиза.

– Проживут и без меня, – пожала плечами Мария. – То есть без меня им пока будет даже спокойнее. В смысле безопаснее. И легавые, пока суд да дело, след потеряют. Так что нет, пока возвращаться не хочу.

– Ну, ладно тогда…

Лиза просто не нашла подходящих возражений. К тому же по большому счету с Марией ей будет много лучше, чем без нее. Да и авиаматка не крейсер, на ней куда спокойнее.

– Я там собрала кое-что нам в дорогу… – между тем продолжила свою мысль Мария.

– Что именно? – полюбопытствовала Лиза, доподлинно знавшая, что в далеком «завтра» есть много ценных и полезных вещей, но, увы, ничего из этого взять сюда, в этот мир, не представляется возможным. No Pasarán! Артефакты и анахронизмы не пройдут!

– Антибиотики…

«А что, неплохая мысль, только ведь и антибиотики – анахронизм!»

– У вас такого пока нет, но поверь, Лиза, эта штука незаменима при ранениях. Просто поверь! Это то, чем я тебя тогда обколола, когда…

– Я помню. А если кто-нибудь найдет?

– Ничего криминального, – подняла руку в успокаивающем жесте Мария. – Упаковки от лекарств я выбросила, таблетки теперь лежат в укупоренных аптекарских флаконах старого образца – я их купила по случаю у одного торговца антиквариатом. Он целый склад на давным-давно закрытой фабрике нашел. Выглядит аутентично и безобидно, а надписи я сделала на простых бумажных этикетках на латыни… Ну а на ампулах маркировка швейцарская. Написано все по-французски, попробуй пойми по этим надписям, что артефакт! Нужно только коробки для них подходящие найти…

– Ну, это-то не проблема! – отмахнулась Лиза. – Зайдем в аптекарскую лавку и купим какие-нибудь растворы в ампулах Пеля. Коробки у нас делают хорошие, и размер, насколько я помню, соответствует.

– Значит, согласна? – выслушав Лизины рассуждения, поинтересовалась Мария.

– Я-то согласна, но ты подумай еще раз. Война все-таки!

– Считай, что подумала.

– Уверена? – все-таки еще раз спросила Лиза.

– Вполне.

– Тогда будешь моим адъютантом. Но учти, должность офицерская, так что придется соответствовать. Назначим тебя мичманом или сразу лейтенантом… Могла же ты на своем Мадагаскаре успеть родине послужить?

– Конечно же могла! – обрадовалась Мария.

– Но придется кое-что по-быстрому подучить. Устав корабельной службы, то да се…

– Ну не дура же я! – улыбнулась Мария, довольная итогом разговора. Два высших образования имею. Выучу как-нибудь.

– Тогда пошли по лавкам пройдемся, – решила Лиза, – тебе ведь до хрена всякой необходимой ерунды купить надо.

– Вот так просто выйдем из дома и пойдем? – удивилась Мария. – На улице от журналюг не протолкнуться. А еще эти твои фанаты, и вообще.

– Я, Маша, прятаться не собираюсь, – отрезала Лиза. – Боишься, сиди дома! А я вольный человек, и мне эти хмыри не указ!

– Да нет, отчего же дома? – сдала назад Мария. – Мне-то чего бояться! Понятное дело, пойду с тобой!

Сказано – сделано. Переоделись, да не абы как, а так, чтобы все завистники поумирали, наложили макияж, что для меняющей внешность Марии сделать было проще, чем Лизе, но и она, что называется, вложилась. Посмотрелись в зеркало и остались увиденным довольны, что, в сущности, и требовалось, чтобы поднять настроение, а заодно и чувство собственного достоинства простимулировать.

– Ну что, пошли? – спросила Лиза.

– Возражений не имею, – ответила Мария.

И они пошли. Вышли из дома Шергина под блицы фотокамер – грохот, зарницы и белый дым, как в каком-нибудь всамделишном сражении, – и двинулись сквозь имевшее место столпотворение, как ледоколы в ледостав. Уверенно, но главное – неумолимо. Они вдвоем, и быстро образующаяся «свита» за ними. Но едва успели остановить извозчика, как Лизу окликнули. Да не так, как остальные, а так, что Лиза сразу поняла – свои!

– Лейтенант Браге! – поднялся над галдежом репортеров сильный мужской голос. – Как офицер офицеру!

Лиза оглянулась. Ну точно – Карамзин!


– Давай, Василий! – кивнула она, уловив смысл интриги с первого взгляда. – Присоединяйся, как офицер к офицерам!

Уселись в локомобиль, Лиза приказала извозчику ехать на Вендский торг и только тогда обернулась к Василию Карамзину.

– Ну, здравствуй, Василий! Как сам?

– Да, как тебе сказать, Лиза? – поморщился собеседник. По официальной версии, все вроде бы хорошо, служу диспетчером на грузовой линии Ниен – Грумант, но, если по совести, летать охота, но кто же мне теперь разрешит!

Василий был старше Лизы на шесть лет, и, когда она, едва получив лейтенантские погоны, начала службу на базе Шекста-3 в Нижнем Каныпе, Карамзин уже был капитан-лейтенантом, командовал эскадроном, и на фюзеляже его коча рядом с «портретом» Черного Мурзы[4] красовались две звезды за сбитые истребители противника. По тем временам безоговорочный ас, да и по нынешним неплохо смотрится. И вот, несмотря на разницу в возрасте и положении, Карамзин и Лиза сошлись довольно быстро и неожиданно близко. Притом без интима, хотя кое-кто и подозревал обратное. Просто дружба, что, на самом деле, еще круче.

Правда, был один случай, который мог все изменить, но дурь Лизы и благородство Карамзина все испортили. Или, наоборот, все спасли. Иди теперь разберись, что хорошо, а что плохо. А случилось вот что.

Карамзины происходили из новгородских дворян, но в Вятке у Василия жил кто-то из родичей по материнской линии. И вот этот родич от немереной душевной щедрости предложил капитан-лейтенанту Карамзину отдохнуть от ратных трудов в принадлежащей ему лесной заимке. Заимка на поверку оказалась настоящим охотничьим теремом, но это уже совсем другая история, рассказывающая о материальном благосостоянии карамзинского родича, то есть совсем о другом. А тогда… Тогда Василий пригласил Лизу составить ему компанию, благо и увольнительную они получили одновременно.

– Туда можно на геликоптере за час с копейками добраться, – объяснил он Лизе. – Отдохнем, поохотимся, в бане попаримся!

– А мы туда как полетим, – прямо спросила Лиза, – как товарищи по оружию, или ты имеешь виды на мои сомнительные прелести?

– Ну, – ответил Василий, – прелести у тебя, Лиза, отнюдь не сомнительные. Правильные, если хочешь знать мое мнение, прелести, но я тебя приглашаю как офицер офицера, и слово мое верное!

– Тогда я согласна, – ответила Лиза, довольная комплиментом, но совершенно равнодушная к Карамзину как к мужчине.

Сказано – сделано. Собрались по-быстрому, одолжили у тыловиков старенький геликоптер и за полтора часа дочухали – понизеньку да полегоньку – до той самой заимки. Сели на поляне за мрачноватым – в стиле Себерского смутного времени – домом-крепостью, сложенным из потемневших от времени дубовых бревен, заякорили от греха летательный аппарат и отправились в охотничьи хоромы вятских родичей Карамзина. Терем оказался большой, поместительный, как раз на полноразмерную охотничью ватагу, ну а при нем смотритель, который, встретив гостей, тут же захлопотал по хозяйству. Гостей он, к слову, не ждал, но ему, по-видимому, было не впервой, когда люди внезапно падают на голову, как снег или дождь. В запасе имелись вяленое лосиное мясо, копченая свинина, маринованные угри и пряного посола океанская сельдь, не говоря уже об обычных для себерян моченых яблоках, квашеной капусте – с клюквой и антоновскими яблоками, – соленых огурцах и маринованных луке и грибах. Ну а мороженые морошка, клюква и брусника в этих краях запасом отродясь не считались. Так что стол под водочку старичок-смотритель организовал им первостатейный, даже хлеб испек, пока Василий и Лиза нагуливали аппетит, блуждая по живописным окрестностям «заимки Лопатина».

Окрестности и в самом деле были хороши. Сосновый бор – темный, кондовый, дремучий, словно в начале времен, – прорезанный ручьями и речушками, прячущий в своей глубине озера и небольшие болотца. И, разумеется, река. Вятка в этих местах была довольно широкой и текла медленно, плавно, завораживая своей неторопливой статью. Был соблазн искупаться, хотя вода в это время года наверняка была холодной, но Лизу останавливала не столько боязнь простуды, – она была девушкой закаленной, – сколько отсутствие купального костюма.

– Купаться будешь? – спросила она Василия.

– Да нет, – покачал он головой. – Я пас. Да и тебе не советую, вода сейчас студеная…

– Нешто! – отмахнулась Лиза. – Но ты помнишь, Василий, как офицер офицеру!

– Я отвернусь! – заверил Карамзин.

– Вот это правильно! – кивнула Лиза, но все равно разделась за кустами.

Когда вылезла из воды, даже у нее – уж на что привычная – зуб на зуб не попадал, но капитан-лейтенант Карамзин такую возможность предусмотрел, и на берегу Лизу ожидал жарко пылавший костер, у которого Лиза и обсохла, на несколько минут забыв даже о стыдливости. Но Карамзин, справедливости ради, вел себя безукоризненно и на Лизины «прелести» не пялился, позволив ей сначала спокойно согреться, а потом и одеться. Так что глазом моргнуть не успели, а уже три часа прошло.

Пока шли назад, к заимке, проголодались окончательно и за стол сели в том славном расположении духа, когда пьется и естся легко и в удовольствие, да и разговор под водочку идет веселый и непритязательный, становясь со временем все более и более доверительным. Ну, а под разговор по душам в Себерии испокон веку пили много или очень много. Выпили и Василий с Лизой. Рюмка за рюмкой, слово за словом, и, наконец, в какой-то момент Лиза с удивлением обнаружила, что «вот оно, вот»!

– Умерла, – сказала она, констатируя итог возлияния, и, не меняя позы, упала с табуретки куда-то вбок.

Очнулась Лиза в аду. Ну, то есть так ей показалось по первости. Вокруг было сумрачно и жарко, аки в аду, и по-адски же кондово, в смысле просто и без изысков. Камень и дерево, огненные блики на стенах, игра теней…

«Это я где?!»

Лиза попыталась сориентироваться, но поняла лишь, что лежит ничком, голая и обессиленная.

«Умерла, что ли?»

И тут над ней, обдав задницу и спину волной смертельного жара, пронеслось что-то быстрое и шуршащее, и снова, и опять. Стремительно и почти без пауз. А потом это что-то обрушилось ей на спину. И еще раз, и опять. Мощные удары с влажным шлепком и брызгами горячей воды.

«Господи, прости! – поняла она наконец. – Да это же веник!»

И все сразу встало на свои места. Баня, полок, на котором растянулась Лиза, и веник, которым обхаживал ее по первое число капитан-лейтенант Карамзин. А в следующее мгновение Лиза осознала, что лежит отнюдь не в целомудренной позе, и одному Богу известно, что и под каким углом видит ее «самопровозглашенный» банщик.

– Э… – выдохнула она, чуть повернув голову. – Мы тут как?

– Уточните, пожалуйста, вашу мысль, лейтенант Браге! – сразу же откликнулся Карамзин.

– Я имею в виду… Мы все еще товарищи по оружию? – задавать этот вопрос, лежа нагишом, было непросто, но Лиза справилась. В смысле, как офицер с офицером?

– Да, – проявил благородство капитан-лейтенант, – как офицер с офицером.

А ведь вполне мог воспользоваться ситуацией. Да и Лиза, если честно, вряд ли на это даже обиделась бы. Ну, случилось и случилось. Не любовники, друзья, но что теперь, если друзья, так уж совсем ни-ни?

«Да, было дело!» – усмехнулась Лиза, вспоминая тот инцидент, и даже не удивилась – устала уже удивляться, – откуда ей известны все эти подробности. Ведь случилось это, в принципе, совсем с другим человеком. Однако же и то правда, что со временем в ней открывалось все больше и больше того, что, по идее, должно было умереть вместе с Елизаветой Браге.

Ну, а Василий, хоть и был он хорошим пилотом и отличным человеком, в конце концов, из истребителей вылетел. Запил и как-то незаметно для окружающих превратился в буйного – устраивающего скандалы и впадающего в долгие запои – алкоголика. С Флота его вышибли как раз перед тем злополучным боем под Опочкой, так что неудивительно, что Лиза потеряла его из виду, и повода вспомнить до сих пор не нашлось.

– Если ты об этом, то я в завязке, – сообщил Карамзин деревянным голосом. Год и семь месяцев капли в рот не взял.

– Хочешь со мной в Техас? – без обиняков спросила Лиза.

– Сделай божескую милость! – криво усмехнулся Василий.