Я отлично помнил, на территории какого государства отключился, и при этом был уверен, что, если бы меня подобрали носирианцы, сейчас бы я находился в одиночной палате, под присмотром дорогостоящих целителей, а не в какой-то забегаловке для бедняков, где лечат без использования зелий. Но я точно не был в плену у магички, не знаю как, но мне удалось ускользнуть от ее магии. Возможно, она подумала, что я просто не пережил ее мощного площадного удара. Действительно непонятно, как мне удалось уцелеть. Скорее всего, это так и останется для меня тайной.

С другой стороны, раз я выжил и не попал в руки бешеной мстительницы, то почему я, собственно говоря, не в плену? Как получилось, что меня положили в обычную больницу для гражданских? Неужели они так и не поняли, кто я?

Приоткрытая дверь в палату, отсутствие решеток на окнах и вооруженной охраны говорили сами за себя, да и соседи в моей палате не были похожи на заядлых рецидивистов и преступников. Тут лежали мужчины и женщины разных возрастов.

Последним, что помнил, было чувство опасности, из-за которого я мгновенно нарастил толщину покрывавшего мое тело льда.

«Все-таки почему они поместили меня сюда?» – задумался я и спустя некоторое время понял, что же произошло.

Я воспроизвел в памяти последние мгновения проигранного боя и вспомнил, что когда жар огня стал нестерпимым, мой лед, прикрывавший спину от ожогов, каким-то образом покрыл все тело и почему-то совершенно не мешал мне двигаться и отчетливо видеть все сквозь него. А потом, когда я почувствовал смертельную опасность, толщина этого льда мгновенно наросла по максимуму. Меня приложило очередным заклинанием, и я отключился.

«Вот оно! Майка, штаны и берцы просто разорвались на части под силой рванувшего во все стороны льда, и я оказался голым. Человеком без отличительных признаков. Вероятно, танзинийцы посчитали меня одним из пленников, находившихся в грузовом автомобиле. Удар женщины-архимага точно пришелся по колонне, уничтожил несколько транспортных средств, а также перекрыл маршрут движения остальным грузовикам. Уверен, что похитители планировали скрытно преодолеть границу. Однако, получив «нежданчик» в виде площадных огненных заклинаний, решили ретироваться. Кроме того, некоторые автомобили с пленниками могли просто-напросто перевернуться от ударной волны, и тогда люди оказались за пределами авто. Меня явно приняли за одного из них. Вот и все объяснение.

Однако если ситуация складывается именно таким образом, это значит, что очень скоро ко мне заявятся представители силовых структур, чтобы узнать какие-либо подробности моего похищения, а потом, пробив меня по базам данных, выяснят, что я совсем не тот, за кого себя выдаю.

«Может, сбежать, пока не поздно? – подумал я и попробовал поднять едва шевелящуюся руку. – М-да. На побег пока не стоит рассчитывать, сначала нужно привести себя в порядок».

Мои размышления прервали тихо приоткрывшаяся дверь и юркнувшие в палату тени. Я хотел было насторожиться, да только раздавшиеся девичьи смешки заставили меня тут же расслабиться.

«М-м-м, так тут есть молоденькие медсестрички, – непонятно почему подумал я, начиная возбуждаться и сквозь прищуренные глаза наблюдая за молодыми девицами в белых халатах, которые неожиданно остановились возле моей койки. – Так, что это со мной? Иван! Срочно бери себя в руки! Не хватало спалиться из-за накатившего возбуждения! Они что меня тут, гормонами обкалывают?»

– А он точно не очнется? – услышал я тихий шепот одной из девушек.

– Неделю в себя не приходил, а тут вдруг взял и очнулся? – спросила другая девушка со смешком. – Нет. Так не бывает. У него вообще-то обширные повреждения головного мозга. Не затылок, а сплошная гематома. Может, он, конечно, и придет в себя, но явно не так скоро.

– А жаль, – сказала третья мечтательно. – Такой перспективный экземпляр пропадает!

– Раскатала губу, – произнесла вторая. – Он явно из родовых будет. Боец какого-нибудь боярского рода. Видела, какой крепкий и сильный? Одни мышцы! Ни грамма жира.

– Если он из рода, то где же тогда его татуировка на груди? – самодовольно хмыкнула третья. – Да и кольца с рангом я тоже что-то не вижу.

«Ну это как раз понятно, – подумал я. – Носить подобные вещи во время боевой операции не совсем правильно. Так можно кольцом зацепиться за какой-нибудь выступ и очень легко лишиться пальца. И даже если не это, я считаю глупым носить кольцо и давать противнику информацию о своих навыках, чтобы он сразу понял, чего от тебя ожидать».

Исключение я сделал лишь для колец главы рода и наследника, что выступали, помимо прочего, как защитные амулеты, были невидимы для всех, кроме меня, и словно слились с кожей, не позволяя разъединить их с пальцем.

– Как-то он лицом не очень, – тихо произнесла первая, подходя ближе и внимательно разглядывая меня.

«Ничего себе!» – мысленно возмутился я, рассматривая сквозь ресницы симпатичную девчонку. Она тем временем продолжила:

– Лицо все в каких-то царапинах, сам лысый и голова кое-как перемотана.

«Лысый! – удивился я после ее слов. – Неужели жар от пламени архимага был настолько сильным? Интересно, а брови-то с ресницами у меня остались? Или нет?»

– Таким привезли, – нахмурившись, произнесла вторая. – И вообще, он был в бою, поэтому имеет такой вид! Уверена, через некоторое время он станет настоящим красавчиком, да еще с таким телом! Ты видела? А?

Третья тем временем нетерпеливо добавила:

– Действительно, Марина, ты готова?! Не забыла, зачем мы вообще сюда пришли?

Не слушая ответа, третья просто сдернула с меня простыню.

«Ничего себе! – Вот сейчас я действительно удивился. – Это ради чего вы пришли?! Извращенки малолетние!»

– Ого! Какие мышцы! – воскликнула та, которую назвали Мариной, и принялась тыкать в меня своими тонкими пальчиками. – Каменные! Хоть сейчас вместо пособия использовать можно. Класс!

– А мы тебе про что говорили! – самодовольно произнесла вторая, словно это она лично, а не Феофан, тренировала меня с малых лет.

– Ты лучше ниже посмотри, – хохотнула третья, намекая на мое приподнятое достоинство, которое с каждой секундой становилось все крепче. – Постоянно утром так. Ха!

«Чертово армейское воздержание», – думал я, пытаясь держать себя в руках.

– Я стесняюсь, – тут же отвернулась Марина.

– Эй! Мы что, зря тебя сюда привели, что ли? – возмутилась вторая. – Поворачивайся, хоть на мужчину посмотришь, а то уже все с нашего курса взрослыми стали, кроме тебя. Никто неумеху такую замуж не возьмет. Попомни мое слово, да и вообще! Ты подобное еще не скоро увидишь и будешь корить себя очень долго.

– Ну ладно, – наконец решилась Марина и посмотрела на меня, а затем через несколько секунд рванула к выходу из палаты.

– Давай пятерку, – произнесла вторая, хохотнув. – Я же говорила, что наша Маринка невинная дева и минуты не продержится.

– Да не может быть! – разочарованно произнесла третья, накидывая на меня простыню. – Я думала, она просто цену себе набивает.

– Да нет, – хмыкнула вторая. – Это Алина себе цену набивает, а Маринка просто пока еще даже не думает о подобном. Не выросла девочка.


Девушки еще некоторое время тихо поболтали, а затем покинули помещение.

«Вот же! Уже, оказывается, всему курсу меня показали, – возмутился я. – Подростки хреновы. Да почему меня? Мало мужиков, что ли, лежит? Или все остальные не в реанимации?»

Мне хотелось грязно выругаться, но я все же сдержался, а затем и вовсе успокоился.

«Разглядывающие мое тело девочки-подростки – это вообще не проблема. Это так… мелочь… не заслуживающая внимания. К тому же явные практикантки расплатились со мной ценной информацией, которая позволила мне хоть немного разобраться в происходящем».

Во-первых, они подтвердили мое предположение, что я лежу в обычной больнице. Во-вторых, сообщили о том, что я уже целую неделю нахожусь в коме. В-третьих, сказали о весьма серьезном и непонятно как полученном мною ранении головы, на котором, кстати, можно сыграть. В-четвертых, отметили отсутствие на груди татуировки, что автоматически лишает меня принадлежности к какому-либо боярскому роду. Именно поэтому я, кстати, оказался в обычной больнице для простолюдинов и меня лечили без использования ценных ингредиентов.

«Теперь мне осталось определиться, как использовать полученную информацию и что делать дальше. Последнее напрямую зависит от моего состояния и самочувствия».

Попытка приподнять голову ожидаемого успеха не принесла, затылок тут же прострелила острая боль.

«Состояние еще хуже, чем я мог предположить, – разочарованно подумал я и сделал соответствующий вывод: – К сожалению, в подобном состоянии побег мне противопоказан, а значит, нужно официально очнуться и начать нормальное восстановление. Только вот мне кажется, что стоит прийти в себя, и палату навестят молодчики с протокольными лицами, которые попробуют вызнать, а как же бессознательный гражданин оказался недалеко от границы в подобном состоянии, а также что последнее он помнит. Только вот что я им расскажу? Я же даже соврать нормально не могу, так как совсем не в курсе местных реалий».

Вариантов у меня имелось немного, а точнее, и вовсе один. Он был хорош тем, что отлично вписывался в полученные повреждения головы и позволял скрыть незнание жизни в королевстве. Если коротко, то я решил изобразить амнезию, и сейчас необходимо было подумать, как именно это сделать.

За обдумыванием своей легенды я незаметно для себя уснул, а мой организм принялся за самолечение с новой силой.

На этот раз пробуждение было более приятным.

Я без труда открыл глаза и тут же увидел немолодую женщину в халате, что стояла у моей кровати с какой-то папкой и записывала показания прибора жизнеобеспечения.

Заметив, что я очнулся, она удивленно вздрогнула и тут же поспешила нажать на кнопку тревожного вызова медперсонала.

– Пить… – тихо попросил я пересохшими губами.

Она кивнула и, отлучившись, принесла мне небольшой стакан воды. Сделав несколько мелких глотков, я почувствовал, что наконец оживаю.

– Еще, – попросил я, когда она убрала стакан.

– О! Очнулся наш болезный, – произнес вошедший в комнату немолодой седовласый мужчина с небольшим брюшком и фонариком в руке и принялся оттягивать мне веки и светить в глаза. – Как ты себя чувствуешь?

– Где я? – вместо ответа спросил, запинаясь. – И кто вы такой?

– Меня зовут Петр Карлович, – произнес мужчина. – В настоящее время я твой временный врач. А находишься ты в Полесской областной больнице. В реанимационном отделении. Теперь моя очередь задавать вопросы. Для начала скажи, как тебя зовут?

– Как меня зовут? – спросил я, а затем, нахмурив брови, задумчиво добавил: – Как меня зовут? – Выдержав небольшую паузу, я еще раз медленно произнес: – Как меня зовут?

Судя по всему, моя игра была принята за чистую монету, так как Петр Карлович с каждой секундой менялся в лице.

– Что последнее ты помнишь? – осторожно спросил он, перебивая меня. – Что именно? Попробуй вспомнить, это важно.

– Последнее? – снова переспросил я и задумчиво добавил: – Последнее, последнее…

Мужчина еще больше нахмурился.

– А! Точно! Последнее! – удовлетворенно воскликнул я, и морщины на лице Петра Карловича тут же разгладились. – Я помню, как вот эта девушка что-то записывала, стоя возле меня.

Я победно посмотрел на мужчину, словно не замечая, как он досадливо наблюдает за мной.

– Хм. А имя ты свое, случайно, не вспомнил? – с надеждой спросил он.

Я снова сделал вид, что задумался, и через некоторое время удивленно и с легким испугом посмотрел на него:

– А как меня зовут? Почему я не могу вспомнить? Скажите!

– У тебя травма головы, – ответил мужчина, глядя мне в глаза. – И, судя по всему, временная амнезия. Не переживай. Через несколько дней пройдет.

Петр Карлович вовсе не был уверен в своих словах, а я сделал вид, что не заметил этого.

– Лучше расскажи, как себя чувствуешь?

Врач взялся меня осматривать и отметил, что я довольно быстро восстанавливаюсь. Ноги и руки пусть и слабо, но шевелятся. Страшная рана на голове понемногу заживает, да и царапины на лице медленно, но исчезают.

Во время осмотра мой живот несколько раз громко и требовательно бурчал, и врач велел принести какую-нибудь куриную похлебку. После завтрака мне тут же стало намного легче.

– А можно еще? – просительным тоном спросил я, пытаясь разжалобить находящихся в комнате медсестер.

Все же люди не опасаются человека, которого жалеют.

– Пока нельзя, – произнесла одна из медсестер. – Во-первых, тебе вредно сразу так много кушать после комы, желудок сначала должен привыкнуть к еде, именно поэтому тебе принесли бульон, а не мясо. А во-вторых, Петр Карлович опасается, что из-за сотрясения мозга все съеденное скоро окажется на полу.

– Понятно, – тоскливо произнес я и через некоторое время просительно добавил: – А может, вы знаете, как меня зовут? А то врач почему-то этого не сказал.