— Подождите!
Мой выкрик остановил перо, снова устремившееся к бумаге.
Следователь вопросительно поднял брови, глядя на меня исподлобья. Но я молчала, теребя собственные руки.
Разумеется, я бы лучше отработала, чем стала бы просить деньги у своей семьи.
Но две недели… Я не могу себе этого позволить! Столько времени уйдёт впустую! Найти убийцу Аргеллы — это гораздо важнее, чем ущемлённая гордость. И ещё карьера… репутация… Я так хотела работать в Чёрных Кинжалах, а сейчас могу загубить все свои возможности. Но вот если правильно повести разговор, можно обойтись и без заведения дела… Однако только при наличии денег.
Я мысленно взвыла, почти воочию увидев торжествующее выражение на лице батюшки. Усмешка на тонких губах, лёгкий прищур… У нас с отцом одинаковые глаза, но я очень редко щурюсь, смотрю открыто. А этот… двуличное ничтожество. Просить у него… Нет, я не смогу.
— В определённых обстоятельствах можно отсрочить работы, — осторожно произнесла я. — Если я представлю справку о плохом состоянии здоровья, например…
— Думаете, подобная справка в начале вашей карьеры лучше, чем исправительные работы? — с сомнением протянул следователь. — Не знаю, не знаю… Хиляков в вашей Гильдии любят ещё меньше, чем правонарушителей.
Твари пустынные, а ведь он прав. С такой бумажкой меня даже в службу очистки не возьмут — это специальное подразделение Гильдии, которое занимается ликвидацией пустынных тварей, пробирающихся на улицы Морлио (а таких, увы, гораздо больше, чем принято считать). Скучная, надо сказать, работёнка, у наших она считается далеко не самой престижной — хотя без неё эти существа потеряли бы последний страх.
Ладно, в конце концов, это моя семья. И всё вполне может пройти безболезненно, если правильно подступиться к делу.
Если папаша пришлёт какого-нибудь слугу, вообще замечательно, те меня опасаются, как неродную, и выговаривать, даже от имени отца, постесняются. Долг я смогу вернуть месяца через три, тоже с кем-нибудь отправлю, чтобы не встречаться ни при каких обстоятельствах… Только нужно написать, что это в первый и в последний раз. Пусть видят, что лишь крайняя нужда толкает меня на эту просьбу. Если бы время не работало против меня…
Решение уже было принято, но озвучить его всё равно оказалось нелегко:
— Я могу написать письмо родителям?
***
Она пришла только на следующий день. Такая надменная, словно явилась на какой-то приём. Шляпка, пелерина, каблуки. Острый носик вздёрнут, серые глаза, доставшиеся нам обеим от отца, полуприкрыты веками. А волосы у Кельки мамины — светлые, вьющиеся. Мою сестру вообще многие считают красавицей. Я слышала, у неё и жених уже нашёлся. Вернее, утвердился — находились-то и раньше, но кажется, тут уже шли разговоры о помолвке, то есть дело было решённое как будто.
Я была уверена, что охранник откроет камеру, и уже шагнула, чтобы выйти, но тут Келька жеманно кашлянула, и этот звук буквально пригвоздил меня к месту.
Охранник стоял поодаль, как обычно бывает на свиданиях с заключёнными. Он не собирался открывать дверь.
— Отец просил передать, что ты ничего от нас не получишь, — сказала сестра вместо приветствия. — И что позора он не боится. В семье, как говорится, не без уродки.
Я стиснула зубы.
— Ясно.
— Ещё он просил уведомить тебя, что ты неблагодарная выскочка, и что он всегда знал, что ты так кончишь.
— Ясно, — повторила я. — Это всё?
Конечно, это было всё. Наша встреча была затеяна ради этого взгляда свысока, ради возвышения правых над виноватыми — правой моей семьи над вечно виноватой мной.
— У тебя будет время подумать, пока ты будешь работать, — сказала Келькара Кей-Лайни.
Приговор был озвучен. Она ушла.
А я осталась.
Вечером пришёл следователь и подписал протокол.
Две недели я должна была работать подмастерьем фонарщика, помогая ему зажигать уличные светильники и лампы-ловушки в северных кварталах города.
Первую половину дня я могла быть предоставлена самой себе. Мне даже разрешено было пройти собеседование в Гильдии для получения должности.
Однако в Гильдии меня поставили в резерв, сообщив, что вакансий пока нет, но как только место освободится…
Спасибо хоть кинжал не отобрали.
***
Когда я возвращалась домой после первого рабочего вечера (пришлось протереть от пыли около ста фонарей, и пальцы ныли, как отшибленные), меня нашёл Гелптом.
— У тебя из-за меня неприятности, девочка, — вздохнул он.
Я пожала плечами:
— Ерунда. Скажи лучше, удалось ли тебе что-то выяснить?
— Вряд ли тебе это поможет, — покачал головой Гелптом. — Есть два призрака, которые видели девушку там, где произошло убийство. Но вынуждены были убраться оттуда до того, как всё случилось, потому что почувствовали дикий страх.
— Страх? — недоумённо нахмурилась я. — Но чего они испугались?
Призраков напугать не так уж легко. Им, как я уже говорила, могут внушить ужас лампы-ловушки, однако же, на месте, где убили Аргеллу, ничего подобного не было. Иногда страх оказывается связан с земной жизнью привидения, он может быть чем-то, что нужно преодолеть духу, чтобы обрести возможность подняться в небеса — но чтобы у двух призраков этот страх оказался одинаковым?
— Они сами не поняли, чего испугались, — сказал Гелптом. — Это очень странно, Тина. По всему выходит, что если ты хочешь найти убийцу своей подруги, тебе придётся столкнуться с необъяснимыми вещами… и, скорее всего, ужасными. Подумай, стоит ли тебе, с твоей впечатлительностью…
— С моей впечатлительностью? — исподлобья глянула я на призрачный силуэт Гелптома.
— Я видел, как три дня тому назад ты бежала, сломя голову, от какой-то мелкой шавки, — проворчал Гелптом. — Как будто за тобой гнался какой-нибудь кабр с Пустынного Берега…
Я похолодела.
— Я бежала просто так. Шавка тут не при чём…
Он тогда стоял на соседней улице. Не кабр. Неподвижный незнакомец-невидимка. Плащ, шляпа — и пустота вместо лица. По той улице я просто быстро прошла, краем сознания действительно уловив воинственное тявканье где-то под ногами. А едва повернув, кинулась бежать.
Впечатлительность. Если бы это была впечатлительность — ещё полбеды. Но я, к сожалению, догадывалась, что дело совсем в другом. Не хотелось об этом думать… но ни призраки, ни люди не имеют привычку ходить без лиц, да и пустынные твари в Морлио ещё не настолько обнаглели, чтобы устраивать слежку за горожанами, к тому же средь бела дня. А значит, оставался только один вариант.
Я очень надеялась, что ошибаюсь.
— Будь осторожнее, — сказал Гелптом. — Найди себе дело, иначе сама знаешь, что бывает с носителем чёрного кинжала, если он долго им не пользуется…
Я вздрогнула и пристально посмотрела на своего друга. Неужели он догадывается?..
— Я пользовалась кинжалом меньше месяца назад, — медленно произнесла я. — На экзамене. Неужели ты думаешь, что я могу свихнуться за такое короткое время?
— Не обязательно свихнуться. Но тебе не хватает ощущения силы, я же вижу. И будет становиться только тяжелее, ты и сама это знаешь…
— Волшебство — не наркотик, — отрезала я. — Некоторые и по полгода без дела сидят, и ничего. Некоторые отказываются от кинжала совсем. Я куда крепче, чем кажусь, Гелптом. А новое дело я найду только после того, как поймаю убийцу Аргеллы…
Я не чувствовала тоску по магической силе. Но если кто из Гильдии поймёт, что я вижу галлюцинации и скрываю это, одними исправительными работами я не отделаюсь. При любых тревожных признаках следует обращаться в медицинский отдел Гильдии, иначе сокрытие симптомов может расцениваться как преступление против общества.
Но признание почти равносильно потере кинжала. Очень немногие после этого остаются в законниках, даже пройдя курс лечения. С пометкой об исправительных работах в личном деле у меня и без того немного шансов…
Но в одном Гелптом прав: мне следует найти повод активировать кинжал. Не факт, что это поможет избавиться от невидимки — но вдруг всё-таки поможет?..
— Будь осторожнее, — повторил призрак.
Я побрела дальше. До квартала, где находилось моё общежитие, идти нужно было прямо, но ноги сами заставили меня свернуть на соседнюю улицу.
Всего лишь небольшой крюк. Зато теперь я знаю, что в том месте, где убили Аргеллу, было что-то, что напугало призраков. Вдруг я смогу понять, что это?
«Отметка о правонарушении в личном деле, — безжалостно напоминал мне внутренний голос. — Слабый организм, не выдерживающий месяца без магической силы. Сокрытие галлюцинаций».
Я ускорила шаг.
Кто-то сказал бы, что я не осознавала серьёзности ситуации. Не понимала, что хожу по краю, что разборки с Горной могли стать последним гвоздем в крышку моего гроба, не говоря уже о возможном столкновении с убийцей.
Но я всё прекрасно понимала. Даже лучше, чем хотелось бы. Только вот не идти всё равно не могла.
Улица была пустынна, как и в ту ночь. Пахло дождём, который вот-вот должен был пролиться, но пока медлил. Я прищурилась на один из фонарей, придирчиво изучая его стеклянный бок — достаточно ли хорошо протёрла? Я здесь уже была сегодня, но при свете дня, со снующими туда-сюда пешеходами, с воплями торговки пирожками, с перестуком лошадиных копыт и запахом навоза, это место казалось совсем другим.
Из открытого окна ближайшего дома долетали обрывки весёлого разговора. Больше не было никаких звуков. Не было и прохожих. Совершенно обычная для позднего часа улица. Такой же она была и тогда, когда сюда пришли Аргелла и её убийца. Только кинжал Горны из брусчатки не торчал.
Что же могло напугать призраков?..
Никто в ближайших домах не слышал криков — значит, нападение было внезапным. Либо убийца следовал за девушкой незамеченным (но я не знаю, что могло понадобиться Аргелле в этом уголке Морлио ночью), либо это был её знакомый, и они пришли сюда вместе — например, чтобы поговорить о чём-то, подальше от случайных ушей…
Я зажмурилась, представив, как доверчивая Аргелла, увлечённая разговором, шагает по этой же самой брусчатке. Без активного кинжала она была лишена даже элементарной интуиции, чувство опасности у неё отсутствовало напрочь. То, чего испугались призраки, находилось с ней совсем рядом… Тот, кого они испугались… Обычный человек не мог внушить им подобного ужаса. Может, это была пустынная тварь, выбравшаяся в наш город? Может, следы магии, которые обнаружили рядом с телом Аргеллы — это своеобразная аура существа, пришедшего с Пустынного Берега (например, первого или второго класса развития — говорят, они могут выглядеть как люди)? Но способна ли эта аура быть настолько своеобразной? Отпечатки силы мага — вещь вполне конкретная, недвусмысленная. Прежде я склонялась к мысли, что следы могла подделать Горна, чтобы оправдать использование кинжала — ведь если активировать его на месте обычного преступления, где магия не использовалась, то вполне можно вылететь из Гильдии. Но это слишком рискованно, по типу использованной силы очень легко определить того, кто рисовал магические символы, особенно если маг не подчистил за собой энергетическое пространство, как было и в этот раз. Есть специальные приёмы, которые позволяют законсервировать магические следы в специальной колбе — и это наверняка уже было проделано. Конечно, Горна, несмотря на то, что достаточно умна, могла поддаться панике… А вот если это всё же была не она, то версия с пустынной тварью может иметь право на существование. Не так уж хорошо мы изучили этих существ, чтобы можно было что-либо утверждать наверняка.
Первая капля упала на козырёк кепки. Следовало возвращаться… Здесь не было отгадок. Я стояла, понимая, что теряю время, и это злило меня невероятно. Где-то вдали протяжно, надрывно закричал поезд…
Поезд. До Библиотечного Дворца по железной дороге всего два часа. Если туда ехать утренним скорым, а возвращаться в обед, то я успею на работу. Правда, на разговор с хранителями останется совсем немного времени, но ведь и мне нужно задать всего пару вопросов…
Я медленно повернулась и пошла в сторону вокзала, зная, что кассы работают круглосуточно.
Дождь усиливался.
Мой выкрик остановил перо, снова устремившееся к бумаге.
Следователь вопросительно поднял брови, глядя на меня исподлобья. Но я молчала, теребя собственные руки.
Разумеется, я бы лучше отработала, чем стала бы просить деньги у своей семьи.
Но две недели… Я не могу себе этого позволить! Столько времени уйдёт впустую! Найти убийцу Аргеллы — это гораздо важнее, чем ущемлённая гордость. И ещё карьера… репутация… Я так хотела работать в Чёрных Кинжалах, а сейчас могу загубить все свои возможности. Но вот если правильно повести разговор, можно обойтись и без заведения дела… Однако только при наличии денег.
Я мысленно взвыла, почти воочию увидев торжествующее выражение на лице батюшки. Усмешка на тонких губах, лёгкий прищур… У нас с отцом одинаковые глаза, но я очень редко щурюсь, смотрю открыто. А этот… двуличное ничтожество. Просить у него… Нет, я не смогу.
— В определённых обстоятельствах можно отсрочить работы, — осторожно произнесла я. — Если я представлю справку о плохом состоянии здоровья, например…
— Думаете, подобная справка в начале вашей карьеры лучше, чем исправительные работы? — с сомнением протянул следователь. — Не знаю, не знаю… Хиляков в вашей Гильдии любят ещё меньше, чем правонарушителей.
Твари пустынные, а ведь он прав. С такой бумажкой меня даже в службу очистки не возьмут — это специальное подразделение Гильдии, которое занимается ликвидацией пустынных тварей, пробирающихся на улицы Морлио (а таких, увы, гораздо больше, чем принято считать). Скучная, надо сказать, работёнка, у наших она считается далеко не самой престижной — хотя без неё эти существа потеряли бы последний страх.
Ладно, в конце концов, это моя семья. И всё вполне может пройти безболезненно, если правильно подступиться к делу.
Если папаша пришлёт какого-нибудь слугу, вообще замечательно, те меня опасаются, как неродную, и выговаривать, даже от имени отца, постесняются. Долг я смогу вернуть месяца через три, тоже с кем-нибудь отправлю, чтобы не встречаться ни при каких обстоятельствах… Только нужно написать, что это в первый и в последний раз. Пусть видят, что лишь крайняя нужда толкает меня на эту просьбу. Если бы время не работало против меня…
Решение уже было принято, но озвучить его всё равно оказалось нелегко:
— Я могу написать письмо родителям?
***
Она пришла только на следующий день. Такая надменная, словно явилась на какой-то приём. Шляпка, пелерина, каблуки. Острый носик вздёрнут, серые глаза, доставшиеся нам обеим от отца, полуприкрыты веками. А волосы у Кельки мамины — светлые, вьющиеся. Мою сестру вообще многие считают красавицей. Я слышала, у неё и жених уже нашёлся. Вернее, утвердился — находились-то и раньше, но кажется, тут уже шли разговоры о помолвке, то есть дело было решённое как будто.
Я была уверена, что охранник откроет камеру, и уже шагнула, чтобы выйти, но тут Келька жеманно кашлянула, и этот звук буквально пригвоздил меня к месту.
Охранник стоял поодаль, как обычно бывает на свиданиях с заключёнными. Он не собирался открывать дверь.
— Отец просил передать, что ты ничего от нас не получишь, — сказала сестра вместо приветствия. — И что позора он не боится. В семье, как говорится, не без уродки.
Я стиснула зубы.
— Ясно.
— Ещё он просил уведомить тебя, что ты неблагодарная выскочка, и что он всегда знал, что ты так кончишь.
— Ясно, — повторила я. — Это всё?
Конечно, это было всё. Наша встреча была затеяна ради этого взгляда свысока, ради возвышения правых над виноватыми — правой моей семьи над вечно виноватой мной.
— У тебя будет время подумать, пока ты будешь работать, — сказала Келькара Кей-Лайни.
Приговор был озвучен. Она ушла.
А я осталась.
Вечером пришёл следователь и подписал протокол.
Две недели я должна была работать подмастерьем фонарщика, помогая ему зажигать уличные светильники и лампы-ловушки в северных кварталах города.
Первую половину дня я могла быть предоставлена самой себе. Мне даже разрешено было пройти собеседование в Гильдии для получения должности.
Однако в Гильдии меня поставили в резерв, сообщив, что вакансий пока нет, но как только место освободится…
Спасибо хоть кинжал не отобрали.
***
Когда я возвращалась домой после первого рабочего вечера (пришлось протереть от пыли около ста фонарей, и пальцы ныли, как отшибленные), меня нашёл Гелптом.
— У тебя из-за меня неприятности, девочка, — вздохнул он.
Я пожала плечами:
— Ерунда. Скажи лучше, удалось ли тебе что-то выяснить?
— Вряд ли тебе это поможет, — покачал головой Гелптом. — Есть два призрака, которые видели девушку там, где произошло убийство. Но вынуждены были убраться оттуда до того, как всё случилось, потому что почувствовали дикий страх.
— Страх? — недоумённо нахмурилась я. — Но чего они испугались?
Призраков напугать не так уж легко. Им, как я уже говорила, могут внушить ужас лампы-ловушки, однако же, на месте, где убили Аргеллу, ничего подобного не было. Иногда страх оказывается связан с земной жизнью привидения, он может быть чем-то, что нужно преодолеть духу, чтобы обрести возможность подняться в небеса — но чтобы у двух призраков этот страх оказался одинаковым?
— Они сами не поняли, чего испугались, — сказал Гелптом. — Это очень странно, Тина. По всему выходит, что если ты хочешь найти убийцу своей подруги, тебе придётся столкнуться с необъяснимыми вещами… и, скорее всего, ужасными. Подумай, стоит ли тебе, с твоей впечатлительностью…
— С моей впечатлительностью? — исподлобья глянула я на призрачный силуэт Гелптома.
— Я видел, как три дня тому назад ты бежала, сломя голову, от какой-то мелкой шавки, — проворчал Гелптом. — Как будто за тобой гнался какой-нибудь кабр с Пустынного Берега…
Я похолодела.
— Я бежала просто так. Шавка тут не при чём…
Он тогда стоял на соседней улице. Не кабр. Неподвижный незнакомец-невидимка. Плащ, шляпа — и пустота вместо лица. По той улице я просто быстро прошла, краем сознания действительно уловив воинственное тявканье где-то под ногами. А едва повернув, кинулась бежать.
Впечатлительность. Если бы это была впечатлительность — ещё полбеды. Но я, к сожалению, догадывалась, что дело совсем в другом. Не хотелось об этом думать… но ни призраки, ни люди не имеют привычку ходить без лиц, да и пустынные твари в Морлио ещё не настолько обнаглели, чтобы устраивать слежку за горожанами, к тому же средь бела дня. А значит, оставался только один вариант.
Я очень надеялась, что ошибаюсь.
— Будь осторожнее, — сказал Гелптом. — Найди себе дело, иначе сама знаешь, что бывает с носителем чёрного кинжала, если он долго им не пользуется…
Я вздрогнула и пристально посмотрела на своего друга. Неужели он догадывается?..
— Я пользовалась кинжалом меньше месяца назад, — медленно произнесла я. — На экзамене. Неужели ты думаешь, что я могу свихнуться за такое короткое время?
— Не обязательно свихнуться. Но тебе не хватает ощущения силы, я же вижу. И будет становиться только тяжелее, ты и сама это знаешь…
— Волшебство — не наркотик, — отрезала я. — Некоторые и по полгода без дела сидят, и ничего. Некоторые отказываются от кинжала совсем. Я куда крепче, чем кажусь, Гелптом. А новое дело я найду только после того, как поймаю убийцу Аргеллы…
Я не чувствовала тоску по магической силе. Но если кто из Гильдии поймёт, что я вижу галлюцинации и скрываю это, одними исправительными работами я не отделаюсь. При любых тревожных признаках следует обращаться в медицинский отдел Гильдии, иначе сокрытие симптомов может расцениваться как преступление против общества.
Но признание почти равносильно потере кинжала. Очень немногие после этого остаются в законниках, даже пройдя курс лечения. С пометкой об исправительных работах в личном деле у меня и без того немного шансов…
Но в одном Гелптом прав: мне следует найти повод активировать кинжал. Не факт, что это поможет избавиться от невидимки — но вдруг всё-таки поможет?..
— Будь осторожнее, — повторил призрак.
Я побрела дальше. До квартала, где находилось моё общежитие, идти нужно было прямо, но ноги сами заставили меня свернуть на соседнюю улицу.
Всего лишь небольшой крюк. Зато теперь я знаю, что в том месте, где убили Аргеллу, было что-то, что напугало призраков. Вдруг я смогу понять, что это?
«Отметка о правонарушении в личном деле, — безжалостно напоминал мне внутренний голос. — Слабый организм, не выдерживающий месяца без магической силы. Сокрытие галлюцинаций».
Я ускорила шаг.
Кто-то сказал бы, что я не осознавала серьёзности ситуации. Не понимала, что хожу по краю, что разборки с Горной могли стать последним гвоздем в крышку моего гроба, не говоря уже о возможном столкновении с убийцей.
Но я всё прекрасно понимала. Даже лучше, чем хотелось бы. Только вот не идти всё равно не могла.
Улица была пустынна, как и в ту ночь. Пахло дождём, который вот-вот должен был пролиться, но пока медлил. Я прищурилась на один из фонарей, придирчиво изучая его стеклянный бок — достаточно ли хорошо протёрла? Я здесь уже была сегодня, но при свете дня, со снующими туда-сюда пешеходами, с воплями торговки пирожками, с перестуком лошадиных копыт и запахом навоза, это место казалось совсем другим.
Из открытого окна ближайшего дома долетали обрывки весёлого разговора. Больше не было никаких звуков. Не было и прохожих. Совершенно обычная для позднего часа улица. Такой же она была и тогда, когда сюда пришли Аргелла и её убийца. Только кинжал Горны из брусчатки не торчал.
Что же могло напугать призраков?..
Никто в ближайших домах не слышал криков — значит, нападение было внезапным. Либо убийца следовал за девушкой незамеченным (но я не знаю, что могло понадобиться Аргелле в этом уголке Морлио ночью), либо это был её знакомый, и они пришли сюда вместе — например, чтобы поговорить о чём-то, подальше от случайных ушей…
Я зажмурилась, представив, как доверчивая Аргелла, увлечённая разговором, шагает по этой же самой брусчатке. Без активного кинжала она была лишена даже элементарной интуиции, чувство опасности у неё отсутствовало напрочь. То, чего испугались призраки, находилось с ней совсем рядом… Тот, кого они испугались… Обычный человек не мог внушить им подобного ужаса. Может, это была пустынная тварь, выбравшаяся в наш город? Может, следы магии, которые обнаружили рядом с телом Аргеллы — это своеобразная аура существа, пришедшего с Пустынного Берега (например, первого или второго класса развития — говорят, они могут выглядеть как люди)? Но способна ли эта аура быть настолько своеобразной? Отпечатки силы мага — вещь вполне конкретная, недвусмысленная. Прежде я склонялась к мысли, что следы могла подделать Горна, чтобы оправдать использование кинжала — ведь если активировать его на месте обычного преступления, где магия не использовалась, то вполне можно вылететь из Гильдии. Но это слишком рискованно, по типу использованной силы очень легко определить того, кто рисовал магические символы, особенно если маг не подчистил за собой энергетическое пространство, как было и в этот раз. Есть специальные приёмы, которые позволяют законсервировать магические следы в специальной колбе — и это наверняка уже было проделано. Конечно, Горна, несмотря на то, что достаточно умна, могла поддаться панике… А вот если это всё же была не она, то версия с пустынной тварью может иметь право на существование. Не так уж хорошо мы изучили этих существ, чтобы можно было что-либо утверждать наверняка.
Первая капля упала на козырёк кепки. Следовало возвращаться… Здесь не было отгадок. Я стояла, понимая, что теряю время, и это злило меня невероятно. Где-то вдали протяжно, надрывно закричал поезд…
Поезд. До Библиотечного Дворца по железной дороге всего два часа. Если туда ехать утренним скорым, а возвращаться в обед, то я успею на работу. Правда, на разговор с хранителями останется совсем немного времени, но ведь и мне нужно задать всего пару вопросов…
Я медленно повернулась и пошла в сторону вокзала, зная, что кассы работают круглосуточно.
Дождь усиливался.