– Ты разговаривала во сне, – пояснил мальчик.
Он зачерпнул темную жидкость из котелка, перелил в чашку и протянул девушке. Она заглянула внутрь, а когда подняла взгляд, он уже вернулся на прежнее место. Мэри Мэй принюхалась, а потом и пригубила содержимое:
– Кофе? Gracias[6].
– De nada[7], – ответил мужчина.
Мальчишка кивнул, налил еще одну кружку отцу и только после этого – себе.
Когда Мэри Мэй допила, она обратила внимание на гущу, оставшуюся в чашке. Ей вспомнились ковбойские байки, в одной из которых рассказывалось про гадание по кофейной гуще. Добрую минуту она вглядывалась в темную взвесь, но так ничего и не смогла понять про свое будущее, поэтому забросила эту идею, поднялась на ноги и выплеснула из чашки остаток кофе, а затем отправилась в сторону от лагеря, чтобы справить нужду.
Синяк на бедре так и не сошел, напомнив о себе, стоило только присесть на корточки между деревьями. Она потрогала припухшую кожу и слегка надавила, прислушиваясь к ощущениям. Кровоподтек был яркого пурпурного оттенка и по краям выцветал в синий и желтый. Закончив свои дела, он поднялась и направилась обратно, на ходу застегивая джинсы.
Парень сидел в седле и, увидев ее, сделал приглашающий жест.
– Ты отправишься искать брата? – спросил он, когда Мэри Мэй подошла.
– Я попытаюсь.
Мальчик протянул ей руку:
– Я подброшу тебя до конца хребта. Через пару миль оттуда начинаются земли церкви. Возможно, ты даже увидишь дым. Но все это плохая идея.
Девушка взялась за протянутую ладонь и тоже устроилась на лошади позади всадника. В этот момент к ним подошел мужчина. Он держал на ладони револьвер.
– Это осталось там, где ты спала, – пояснил мальчишка.
Мэри Мэй посмотрела на него, потом на его отца и затем забрала оружие, благодарно улыбнувшись.
– Он принадлежал моему отцу, – пояснила она и тут же добавила, поняв, что может сказать это и по-испански.
– De mi padre.
– Dónde está tu padre?[8]
– Погиб. Авария.
Мужчина цокнул языком и покачал головой, выражая таким образом сочувствие. Мальчишка тронул коня, и они двинулись через поле. Мэри Мэй обхватила его за торс, и овцы расступались перед ними, как океанская пена.
Когда она решила оглянуться на маленький лагерь, то увидела уже только тонкий дымок, отмечающий место, где пастух остался готовиться к новому дню.
Паренек направлял лошадь вдоль хребта и вверх. Мэри Мэй видела, что этой тропой часто пользуются. Когда они добрались до гребня, мальчик спешился и помог ей тоже слезть с лошади. Он указал на долину внизу и объяснил, как добраться до земель церкви – вниз, через долину, несколько холмов и дальше, где, как она могла видеть, блестело озеро.
– У тебя ведь не осталось никого, кроме брата? – на прощание спросил он, и Мэри Мэй ответила:
– Да.
Уилл потерял след в районе схода лавины. Несколько раз он кружился на месте, пытаясь понять, куда же пошла девушка, находя признаки ее присутствия и тут же теряя их вновь. Когда они поднялись на вершину хребта, стало окончательно понятно, что все бесполезно. Вокруг были лишь скалы.
Подойдя к краю хребта, он заглянул вниз в пропасть – обломки камней и осыпь простирались до самого берега реки. Блестящая лента исчезала в зарослях осоки, а потом выныривала из них среди деревьев и кустарников.
Уилл прошел по хребту в другую сторону и вскоре заметил стадо овец, пасущееся на пастбище прямо напротив того места, где он стоял. Они были высоко в горах, и отсюда было заметно, как всадник пробирается сквозь стадо и овцы уступают ему путь.
– Я бы направился туда, – пробормотал Уилл. – Замерзший и потерянный, я бы пошел туда, где есть люди.
Он оглянулся в поисках Лонни, а затем указал на всадника и овец. Сняв винтовку, он рассмотрел происходящее в прицел, а потом протянул ее спутнику:
– Я насчитал двух мужчин. Мэри Мэй я не вижу.
Лонни долго и внимательно смотрел в прицел, а затем вернул оружие хозяину:
– Туда значит?
– Да, туда.
В разгар утра они перешли реку и начали подниматься к пастбищу. Овцы заволновались при их приближении, а два пастуха вышли им навстречу.
– Buenos días[9], – приветствовал их старший; за его спиной можно было заметить погасший костер.
Уилл поднял руку в ответном приветствии, а затем оглянулся через плечо на Лонни:
– Ты говоришь по-испански?
Мужчина отрицательно мотнул головой, смерил пастухов взглядом и ответил:
– В тюрьме у меня были знакомые мексиканцы, хотя, может, они были и откуда-то еще. Кто их разберет.
Уилл вновь посмотрел на мужчину:
– Вы говорите по-английски?
Мужчина посмотрел на мальчика, который, судя по всему, был его сыном. Парнишка посмотрел на незнакомцев и тоже покачал головой.
– Estamos buscando…[10] – Уилл пытался хоть как-то подобрать слова, но его знания были слишком скудны.
Как-то ему довелось пару летних сезонов отработать в полях на востоке, когда он только вернулся с войны, но это было давно, а он даже тогда едва ли говорил по-испански.
– Estamos buscando… кое-кого, – наконец выдавил он, делая широкий жест, как будто хотел охватить весь окружающий мир.
Отец вновь взглянул на сына, а тот, в свою очередь, пожал плечами.
– Эти парни ни черта не понимают, что ты говоришь, – выругался Лонни, который успел уже подойти к костру и теперь смотрел на почерневшие камни. – Спроси, есть ли у них какая-то жратва. Или выпивка. – Сам он даже не пытался общаться с пастухами. – Или я убью одну из их овец, чтобы не возвращаться к Иоанну и остальным с пустыми руками.
– Iglesia?[11] – спросил мужчина. Он поднял руки к щекам и потер их ладонями, изображая бороды, которые носили Уилл, Лонни и все остальные мужчины во «Вратах Эдема».
– Да, – кивнул Уилл. – Iglesia. Мы оба, – для верности он ткнул пальцем в Лонни и себя. – Iglesia.
– Про жратву спроси, – повторил Лонни. Он принялся расхаживать по лагерю, вороша припасы и вещи. Паренек внимательно следил за ним. – Черт, и спроси уже про выпивку. Вдруг мне повезет.
Уилл поднял руку ко рту и спросил:
– Comida?[12] – Он обращался к отцу, но в то же время не спускал глаз с сына.
– Нет, – ответил мужчина.
– Нет? – переспросил Лонни. – Передай, что они грубияны. – Он обращался к Уиллу, но смотрел при этом на мальчишку, который был всего в паре футов от него. – Просто чертовы грубияны. Понимаешь, немой ублюдок? – Он наклонился, высматривая что-то под деревьями, а потом направился туда, где была привязана лошадь. – Короче, я забираю их лошадь и овцу, а затем валю к херам отсюда. Меня все это уже изрядно задолбало.
Паренек бросился ему наперерез и замер, преграждая путь к лошади. В руке он держал небольшой ножик.
Лонни остановился, подняв руки, а потом оглянулся на Уилла и старшего пастуха, растянув губы в недоброй ухмылке. Что произошло дальше, Уилл даже не понял, настолько быстрым было движение. Мальчишка оказался на земле, из его разбитого носа хлестала кровь. Лонни стоял над ним, подошвой ботинка прижимая к земле руку с ножом.
Его отец попытался дернуться, но Уилл был рядом и тоже сбил его с ног. Он сбросил винтовку с плеча и навел на мужчину. Звук передергиваемого затвора заставил пастуха замереть на месте.
Парнишка попробовал перехватить нож в свободную руку, но Лонни наклонился и врезал ему по ребрам, а затем отшвырнул оружие прочь и отошел, пока мальчишка хрипел и корчился на земле, пытаясь восстановить дыхание.
– Хватит, – попытался вмешать Уилл. – Они лишь пытались защитить свое.
– Свое? – переспросил Лонни, не скрывая своего удивления. – Что свое?
Он отступил на шаг, а затем резко пнул пытающегося подняться мальчишку, так сильно, что тот опять захрипел и покатился по земле.
– Прекрати, – вновь постарался урезонить спутника Уилл, но ответом ему была лишь очередная дикая усмешка.
Лонни еще дважды пнул парнишку под ребра, и тот теперь пытался уже только уползти подальше, но мужчина шел за ним, продолжая наносить удары и выплевывать оскорбления:
– Когда они уже научатся? Когда уже усвоят чертов урок? Все принадлежит мне. Они-то думают, что знают лучше меня или Иоанна. Думают, что просто могут закрыть глаза и сделать вид, что ничего не было.
Он вновь пнул мальчишку, а потом схватил за воротник, вздернул на ноги и принялся лупить свободной рукой.
Уилл бросился к Лонни, как только понял, что его необходимо остановить. Так и держа винтовку в руках, он накинул оружие мужчине на шею и попытался оттащить его подальше:
– Ты же убьешь его. Уймись. Уймись, черт тебя подери. Пастух вскочил на ноги и бросился к сыну. Уилл видел, что парнишка двигается крайне медленно: он серьезно пострадал, но все еще был жив и в сознании. Уилл оттащил Лонни еще дальше, когда понял, что тот слабеет. Судя по всему, винтовка слишком сильно давила ему на горло. Тогда он ослабил хватку и осведомился, готов ли тот успокоиться.
Когда Уилл разжал руки, Лонни согнулся и принялся прочищать горло. В лагере отец все еще пытался помочь сыну.
– Здесь же никого нет, – прохрипел Лонни.
– Это не значит, что ты можешь их убить.
– Ты же видел, как они отреагировали на упоминание церкви.
– Я видел, как они отреагировали на твою попытку обокрасть их. Ты должен успокоиться, Лонни. Успокоиться и подумать.
Лонни потер горло и воззрился на охотника:
– Пришло время. Пришло время, и они знали, что оно придет.
Он зачерпнул темную жидкость из котелка, перелил в чашку и протянул девушке. Она заглянула внутрь, а когда подняла взгляд, он уже вернулся на прежнее место. Мэри Мэй принюхалась, а потом и пригубила содержимое:
– Кофе? Gracias[6].
– De nada[7], – ответил мужчина.
Мальчишка кивнул, налил еще одну кружку отцу и только после этого – себе.
Когда Мэри Мэй допила, она обратила внимание на гущу, оставшуюся в чашке. Ей вспомнились ковбойские байки, в одной из которых рассказывалось про гадание по кофейной гуще. Добрую минуту она вглядывалась в темную взвесь, но так ничего и не смогла понять про свое будущее, поэтому забросила эту идею, поднялась на ноги и выплеснула из чашки остаток кофе, а затем отправилась в сторону от лагеря, чтобы справить нужду.
Синяк на бедре так и не сошел, напомнив о себе, стоило только присесть на корточки между деревьями. Она потрогала припухшую кожу и слегка надавила, прислушиваясь к ощущениям. Кровоподтек был яркого пурпурного оттенка и по краям выцветал в синий и желтый. Закончив свои дела, он поднялась и направилась обратно, на ходу застегивая джинсы.
Парень сидел в седле и, увидев ее, сделал приглашающий жест.
– Ты отправишься искать брата? – спросил он, когда Мэри Мэй подошла.
– Я попытаюсь.
Мальчик протянул ей руку:
– Я подброшу тебя до конца хребта. Через пару миль оттуда начинаются земли церкви. Возможно, ты даже увидишь дым. Но все это плохая идея.
Девушка взялась за протянутую ладонь и тоже устроилась на лошади позади всадника. В этот момент к ним подошел мужчина. Он держал на ладони револьвер.
– Это осталось там, где ты спала, – пояснил мальчишка.
Мэри Мэй посмотрела на него, потом на его отца и затем забрала оружие, благодарно улыбнувшись.
– Он принадлежал моему отцу, – пояснила она и тут же добавила, поняв, что может сказать это и по-испански.
– De mi padre.
– Dónde está tu padre?[8]
– Погиб. Авария.
Мужчина цокнул языком и покачал головой, выражая таким образом сочувствие. Мальчишка тронул коня, и они двинулись через поле. Мэри Мэй обхватила его за торс, и овцы расступались перед ними, как океанская пена.
Когда она решила оглянуться на маленький лагерь, то увидела уже только тонкий дымок, отмечающий место, где пастух остался готовиться к новому дню.
Паренек направлял лошадь вдоль хребта и вверх. Мэри Мэй видела, что этой тропой часто пользуются. Когда они добрались до гребня, мальчик спешился и помог ей тоже слезть с лошади. Он указал на долину внизу и объяснил, как добраться до земель церкви – вниз, через долину, несколько холмов и дальше, где, как она могла видеть, блестело озеро.
– У тебя ведь не осталось никого, кроме брата? – на прощание спросил он, и Мэри Мэй ответила:
– Да.
Уилл потерял след в районе схода лавины. Несколько раз он кружился на месте, пытаясь понять, куда же пошла девушка, находя признаки ее присутствия и тут же теряя их вновь. Когда они поднялись на вершину хребта, стало окончательно понятно, что все бесполезно. Вокруг были лишь скалы.
Подойдя к краю хребта, он заглянул вниз в пропасть – обломки камней и осыпь простирались до самого берега реки. Блестящая лента исчезала в зарослях осоки, а потом выныривала из них среди деревьев и кустарников.
Уилл прошел по хребту в другую сторону и вскоре заметил стадо овец, пасущееся на пастбище прямо напротив того места, где он стоял. Они были высоко в горах, и отсюда было заметно, как всадник пробирается сквозь стадо и овцы уступают ему путь.
– Я бы направился туда, – пробормотал Уилл. – Замерзший и потерянный, я бы пошел туда, где есть люди.
Он оглянулся в поисках Лонни, а затем указал на всадника и овец. Сняв винтовку, он рассмотрел происходящее в прицел, а потом протянул ее спутнику:
– Я насчитал двух мужчин. Мэри Мэй я не вижу.
Лонни долго и внимательно смотрел в прицел, а затем вернул оружие хозяину:
– Туда значит?
– Да, туда.
В разгар утра они перешли реку и начали подниматься к пастбищу. Овцы заволновались при их приближении, а два пастуха вышли им навстречу.
– Buenos días[9], – приветствовал их старший; за его спиной можно было заметить погасший костер.
Уилл поднял руку в ответном приветствии, а затем оглянулся через плечо на Лонни:
– Ты говоришь по-испански?
Мужчина отрицательно мотнул головой, смерил пастухов взглядом и ответил:
– В тюрьме у меня были знакомые мексиканцы, хотя, может, они были и откуда-то еще. Кто их разберет.
Уилл вновь посмотрел на мужчину:
– Вы говорите по-английски?
Мужчина посмотрел на мальчика, который, судя по всему, был его сыном. Парнишка посмотрел на незнакомцев и тоже покачал головой.
– Estamos buscando…[10] – Уилл пытался хоть как-то подобрать слова, но его знания были слишком скудны.
Как-то ему довелось пару летних сезонов отработать в полях на востоке, когда он только вернулся с войны, но это было давно, а он даже тогда едва ли говорил по-испански.
– Estamos buscando… кое-кого, – наконец выдавил он, делая широкий жест, как будто хотел охватить весь окружающий мир.
Отец вновь взглянул на сына, а тот, в свою очередь, пожал плечами.
– Эти парни ни черта не понимают, что ты говоришь, – выругался Лонни, который успел уже подойти к костру и теперь смотрел на почерневшие камни. – Спроси, есть ли у них какая-то жратва. Или выпивка. – Сам он даже не пытался общаться с пастухами. – Или я убью одну из их овец, чтобы не возвращаться к Иоанну и остальным с пустыми руками.
– Iglesia?[11] – спросил мужчина. Он поднял руки к щекам и потер их ладонями, изображая бороды, которые носили Уилл, Лонни и все остальные мужчины во «Вратах Эдема».
– Да, – кивнул Уилл. – Iglesia. Мы оба, – для верности он ткнул пальцем в Лонни и себя. – Iglesia.
– Про жратву спроси, – повторил Лонни. Он принялся расхаживать по лагерю, вороша припасы и вещи. Паренек внимательно следил за ним. – Черт, и спроси уже про выпивку. Вдруг мне повезет.
Уилл поднял руку ко рту и спросил:
– Comida?[12] – Он обращался к отцу, но в то же время не спускал глаз с сына.
– Нет, – ответил мужчина.
– Нет? – переспросил Лонни. – Передай, что они грубияны. – Он обращался к Уиллу, но смотрел при этом на мальчишку, который был всего в паре футов от него. – Просто чертовы грубияны. Понимаешь, немой ублюдок? – Он наклонился, высматривая что-то под деревьями, а потом направился туда, где была привязана лошадь. – Короче, я забираю их лошадь и овцу, а затем валю к херам отсюда. Меня все это уже изрядно задолбало.
Паренек бросился ему наперерез и замер, преграждая путь к лошади. В руке он держал небольшой ножик.
Лонни остановился, подняв руки, а потом оглянулся на Уилла и старшего пастуха, растянув губы в недоброй ухмылке. Что произошло дальше, Уилл даже не понял, настолько быстрым было движение. Мальчишка оказался на земле, из его разбитого носа хлестала кровь. Лонни стоял над ним, подошвой ботинка прижимая к земле руку с ножом.
Его отец попытался дернуться, но Уилл был рядом и тоже сбил его с ног. Он сбросил винтовку с плеча и навел на мужчину. Звук передергиваемого затвора заставил пастуха замереть на месте.
Парнишка попробовал перехватить нож в свободную руку, но Лонни наклонился и врезал ему по ребрам, а затем отшвырнул оружие прочь и отошел, пока мальчишка хрипел и корчился на земле, пытаясь восстановить дыхание.
– Хватит, – попытался вмешать Уилл. – Они лишь пытались защитить свое.
– Свое? – переспросил Лонни, не скрывая своего удивления. – Что свое?
Он отступил на шаг, а затем резко пнул пытающегося подняться мальчишку, так сильно, что тот опять захрипел и покатился по земле.
– Прекрати, – вновь постарался урезонить спутника Уилл, но ответом ему была лишь очередная дикая усмешка.
Лонни еще дважды пнул парнишку под ребра, и тот теперь пытался уже только уползти подальше, но мужчина шел за ним, продолжая наносить удары и выплевывать оскорбления:
– Когда они уже научатся? Когда уже усвоят чертов урок? Все принадлежит мне. Они-то думают, что знают лучше меня или Иоанна. Думают, что просто могут закрыть глаза и сделать вид, что ничего не было.
Он вновь пнул мальчишку, а потом схватил за воротник, вздернул на ноги и принялся лупить свободной рукой.
Уилл бросился к Лонни, как только понял, что его необходимо остановить. Так и держа винтовку в руках, он накинул оружие мужчине на шею и попытался оттащить его подальше:
– Ты же убьешь его. Уймись. Уймись, черт тебя подери. Пастух вскочил на ноги и бросился к сыну. Уилл видел, что парнишка двигается крайне медленно: он серьезно пострадал, но все еще был жив и в сознании. Уилл оттащил Лонни еще дальше, когда понял, что тот слабеет. Судя по всему, винтовка слишком сильно давила ему на горло. Тогда он ослабил хватку и осведомился, готов ли тот успокоиться.
Когда Уилл разжал руки, Лонни согнулся и принялся прочищать горло. В лагере отец все еще пытался помочь сыну.
– Здесь же никого нет, – прохрипел Лонни.
– Это не значит, что ты можешь их убить.
– Ты же видел, как они отреагировали на упоминание церкви.
– Я видел, как они отреагировали на твою попытку обокрасть их. Ты должен успокоиться, Лонни. Успокоиться и подумать.
Лонни потер горло и воззрился на охотника:
– Пришло время. Пришло время, и они знали, что оно придет.