— Мерл, а ты был прав насчет братишки-то, чего — то он у тебя тютя какой-то…
Мерл вопросительно хмыкнул, и приятель Сереги перевел, посмеиваясь:
— Он говорит, что твой брат — слабак с бабами.
— Тоже мне, открытие, — проворчал Мерл, даже не пытаясь защитить Дерила, — я всегда об этом знал… Слышь ты, недоумок, девочка хотела тебя отвезти, хотела с тобой поговорить и не только… Ты хоть понял это, дебила кусок?
— Завали, сука, — зарычал взбешенный Дерил, не оборачиваясь, все еще глядя на дверь, за которой скрылась Бет, — раскатаю, бля, по камере!
— Да попробуй, мудила, — Мерл рассмеялся с удовольствием вымещая на брате отвратительное настроение…
Дерил рывком развернулся к нему, сжимая кулаки, Мерл поощрительно улыбнулся, но драке не суждено было случиться, потому что дверь открылась вновь и к соседней клетке с диким русским матом, который братья за эту ночь научились различать, прошел плотный высокий мужик, должно быть, представитель русского туристического агентства.
Из его цветистой ругани братья поняли только, что мужик задолбался вытаскивать этих придурков из передряг, и что сколько можно, и что он оставит на этот раз их здесь.
Русские пристыженно молчали.
Диксоны слегка удивились тому, как вольно ведет себя представитель агентства, но встревать не стали. Похоже, здесь все в норме.
В самом деле, мужик поорал и ушел. А через пару минут появился полицейский с ключами от обоих камер.
Прощаясь на крыльце с русскими и обмениваясь контактами на случай, “Ну, будете у нас, в Костроме…”, Мерл заметил стоящую неподалеку возле машины Доун.
Долгую минуту он смотрел на нее, затем дернул щекой и потащил брата в противоположную сторону.
Потому что нахер не нужны такие заморочки.
Оставшееся до полета время братья провели с пользой, надираясь до беспамятства в своем номере подаренной русской водкой, периодически поругиваясь и мирясь.
И твердо, окончательно решая, что ну их, этих долбанутых баб.
— И все — таки, братух, я тебя и здесь уделал, — к Мерлу вернулась вся его сволочная натура, и не подъебать брата он просто не мог, — вот у тебя были все шансы, а потрахался в итоге всласть только я!
— Нахер иди, — обычно немногословный Дерил решил поогрызаться, — потрахался он… Че тогда плачешь-то все по своей маньячке?
— И ниче я не плачу, — Мерл обиделся и заткнулся.
Остаток времени эти темы не затрагивали.
В аэропорту, надев на похмельные побитые физиономии темные очки, братья тихонько похмелялись шотами, и ждали приглашения на регистрацию, когда Дерил, чуть вздрогнув, поднялся и пошел в сторону выхода.
— Эй, ты че? — Мерл вскинулся было за ним, но, увидев, тонкую изящную блондинку, к которой двигался брат, уселся поудобнее, жалея, что не попкорна. Ну ничего, шотик тоже пойдет.
Дерил шел к Бет, просто не веря своим глазам, опасаясь, что это у него галлюцинация на фоне выпивки. Все — таки, русская водка — это жесть жестокая…
Но нет, девчонка стояла на входе в аэропорт, тоненькая, воздушная, с ореолом светлых волос, бликующих золотом на вечернем солнце.
Дерил в очередной раз задохнулся от восхищения и какого-то благоговения перед ней. Ангел. Чистый ангел.
— Мистер Диксон, — она запиналась и мило, невероятно возбуждающе краснела, — я … Я хотела еще раз сказать вам спасибо за чудесно проведенные дни…
Диксон, с трудом соображая опять в ее присутствии от крови, отхынувшей от мозга в другую часть тела, только кивнул.
В очередной раз мысленно обзывая себя мудаком мудацким за мелькнувшие в голове картинки, как бы она краснела в постели, под ним. И краснеет ли она до ключиц? Или до груди?
— Это… Знаете, это была лучшая практика, что можно было бы вообразить, — продолжала говорить, запинаясь, девушка, нерешительно переступая с ноги на ногу, — хотела вам сказать, что меня взяли на постоянную работу в агентство, и у нас есть представительство в США, и возможно, когда — нибудь…
Тут она подняла на него глаза, полные слез. Дерил был в таком охренении, что не мог пошевелиться, с трудом понимая, что она говорит, зачем она говорит.
Просто стоял и смотрел, и насмотреться не мог. Осознавал, что больше никогда, никогда… И понимание это внезапно так дало в голову своей обреченностью, что он, не соображая уже, что делает, сделал шаг, подхватил замолкнувшую девушку под локти и жадно поцеловал в полуоткрытые влажные губы.
Бет пискнула от неожиданности, трепыхнулась, а затем ответила на поцелуй с такой голодной страстью, что у Дерила даже колени слегка дрогули, и мысли из головы вынесло, все до одной!
Все было не так, как она себе представлял. Бет была не такая, как он думал.
Лучше, в миллион раз лучше!
Он жарко и голодно впивался в ее губы, исследуя ее рот настойчивым языком, лаская, посасывая нижнюю губу, упиваясь ее вкусом, ее юрким остреньким язычком, ее тихими нежными стонами прямо ему в рот.
Они никак не мог остановиться, никак, сминая ее в своих ручищах все сильнее и яростнее, забираясь горячими пальцами под кофточку, наслаждаясь ее кожей, ее запахом, ее дрожью.
Вокруг ходили десятки людей, на них пялились, одобрительно и неодобрительно качали головами, одна мамаша закрыла глаза своему сыну-подростку, с жадностью наблюдающему за ними.
Им было плевать. Они просто оторваться друг от друга не могли. Никак не могли.
Дерил опустил руки на ягодицы Бет и легко посадил ее себе на талию. Бет обхватила его бедрами, прижимаясь так, как к нему даже во время секса не прижимались женщины.
Ее руки не останавливаясь, исследовали его тело, зарывались в волосы, забирались под ворот рубашки, она, оторвавшись наконец-то от его губ, начала порывисто нацеловывать его щеки, шею, грудь в открытом вороте.
Он не отставал, покусывая ее шею, кожу за ушком, сжимая до синяков ладони на ее ягодицах. Наконец он, не удержавшись, сделал резкое движение руками, плотнее насаживая ее на себя, давая через одежду почувствовать, насколько он хочет ее, и Бет отозвалась низким, грудным, тихим стоном.
У Дерила снесло крышу окончательно, не думая вообще ни о чем, он полез пальцами за ремень ее джинсов сзади, придерживая ее одной рукой на талии, прижимая к себе еще сильнее. И тут остаток совершенно сбрендившего мозга среагировал на резкий знакомый свист.
Мерл стоял в десяти метрах от них, не подходя ближе, скалясь пошло и язвительно.
— Эй голубки, посадку объявили! — крикнул он и пошел за вещами.
Дерил еще какое-то время держал Бет на весу, вжимаясь в нее, не желая отпускать.
— У тебя есть мой телефон и мое имя, — наконец тихо проговорила она, — найди меня в соцсетях!
— Приезжай ко мне, — хрипло пробормотал он, словно со стороны себя слыша, не веря себе, тому, что он осмелился это ей сказать, предложить, не веря, вообще не веря в то, что сейчас произошло, что он… И что она… Оказывается… Вот он мудак! — Насовсем приезжай, слышишь! Если захочешь… Я ждать буду, слышишь!
— Да, да… — растерянно шептала она, сама, кажется, оглушенная произошедшим, тем, что он сделал, своей бешеной реакцией на это…
Дерил опустил ее на пол, потянулся за поцелуем, не реагируя на повторный свист, желая получить хотя бы еще малую часть, еще чуть-чуть того нереально сладкого ощущения, что давала ему Бет. Он будет это помнить. Даже если они не увидятся.
А они увидятся.
Он с трудом оторвался от ее губ, развернулся и пошел к брату, не оглядываясь.
Потому что понимал, если оглянется, то никуда не уедет.
Мерл, к его удивлению, тоже был не на посадке.
Он стоял в стороне и смотрел… Нет, не на Дерила, а на кого-то за его спиной. Лицо у него при этом было такое, что Дерил, все еще не пришедший в себя после прощания с Бет, слегка испугался и обернулся.
В нескольких метрах от них стояла Доун. Она не делала попытки подойти, просто стояла и смотрела.
И Мерл смотрел. И ждал чего-то. Может, что женщина пересилит свою гордость и подойдет к нему сама?
Но Доун, похоже, не менее упрямая, чем он, ждала того же.
Наверно, она решила, что и так достаточно сделала для него, что сама сделала первый шаг, и дело за ним.
Вот только Мерл так не считал.
Оглядев в последний раз жадно и голодно изящную фигурку женщины, он задержал взгляд на ее глазах, и через минуту игры в гляделки, отвернулся, дернув щекой.
— Ну че, Дерилина, кончил? — нарочно громко и грубо спросил он, и, игнорируя настойчивый взгляд женщины и бешеный злой взгляд брата, двинулся в сторону посадки.
В самолете Мерл был неразговорчив и зол, выжрал полбутылки виски, прихваченного в дьютифри и вырубился, оставив Дерила в одиночестве переживать заново прощание с Бет.
* * *
Дерил смотрел на сообщение в мессенжере и не верил глазам.
Бет писала, что Доун решила открыть еще одно представительство в Атланте.
И Бет приедет, уже в следующем месяце заниматься делами открытия. Вместе с Доун.
Хотя Дерила мало волновало, с кем придет Бет. Главное, что приедет! Уже скоро! А он уж собирался обратно в Германию. Уже билеты подыскивал. И, на всякий случай, объехал несколько ювелирок, купил несколько колец. Он не знал, что нравится Бет и какой у нее размер. Брал наугад, по памяти и страшно боялся.
Боялся, что не сможет в итоге ничего нормального сказать. Боялся, что скажет, а она откажет. Боялся, что согласится…
Короче, по словам Мерла, вел себя, как мудак.
Сам Мерл, впрочем, был не лучше.
Весь месяц с момента приезда в штаты, брат был неразговорчив, зол, кидался ругаться без повода и драться без дела.
У него было еще три месяца отпуска, и Мерл сходил с ума, то нажираясь в хлам, то стремительно трезвея и впахивая на ферме Дерила, как ломовая лошадь.
И думая все время, о чем — то серьезно думая.
Мерл вопросительно хмыкнул, и приятель Сереги перевел, посмеиваясь:
— Он говорит, что твой брат — слабак с бабами.
— Тоже мне, открытие, — проворчал Мерл, даже не пытаясь защитить Дерила, — я всегда об этом знал… Слышь ты, недоумок, девочка хотела тебя отвезти, хотела с тобой поговорить и не только… Ты хоть понял это, дебила кусок?
— Завали, сука, — зарычал взбешенный Дерил, не оборачиваясь, все еще глядя на дверь, за которой скрылась Бет, — раскатаю, бля, по камере!
— Да попробуй, мудила, — Мерл рассмеялся с удовольствием вымещая на брате отвратительное настроение…
Дерил рывком развернулся к нему, сжимая кулаки, Мерл поощрительно улыбнулся, но драке не суждено было случиться, потому что дверь открылась вновь и к соседней клетке с диким русским матом, который братья за эту ночь научились различать, прошел плотный высокий мужик, должно быть, представитель русского туристического агентства.
Из его цветистой ругани братья поняли только, что мужик задолбался вытаскивать этих придурков из передряг, и что сколько можно, и что он оставит на этот раз их здесь.
Русские пристыженно молчали.
Диксоны слегка удивились тому, как вольно ведет себя представитель агентства, но встревать не стали. Похоже, здесь все в норме.
В самом деле, мужик поорал и ушел. А через пару минут появился полицейский с ключами от обоих камер.
Прощаясь на крыльце с русскими и обмениваясь контактами на случай, “Ну, будете у нас, в Костроме…”, Мерл заметил стоящую неподалеку возле машины Доун.
Долгую минуту он смотрел на нее, затем дернул щекой и потащил брата в противоположную сторону.
Потому что нахер не нужны такие заморочки.
Оставшееся до полета время братья провели с пользой, надираясь до беспамятства в своем номере подаренной русской водкой, периодически поругиваясь и мирясь.
И твердо, окончательно решая, что ну их, этих долбанутых баб.
— И все — таки, братух, я тебя и здесь уделал, — к Мерлу вернулась вся его сволочная натура, и не подъебать брата он просто не мог, — вот у тебя были все шансы, а потрахался в итоге всласть только я!
— Нахер иди, — обычно немногословный Дерил решил поогрызаться, — потрахался он… Че тогда плачешь-то все по своей маньячке?
— И ниче я не плачу, — Мерл обиделся и заткнулся.
Остаток времени эти темы не затрагивали.
В аэропорту, надев на похмельные побитые физиономии темные очки, братья тихонько похмелялись шотами, и ждали приглашения на регистрацию, когда Дерил, чуть вздрогнув, поднялся и пошел в сторону выхода.
— Эй, ты че? — Мерл вскинулся было за ним, но, увидев, тонкую изящную блондинку, к которой двигался брат, уселся поудобнее, жалея, что не попкорна. Ну ничего, шотик тоже пойдет.
Дерил шел к Бет, просто не веря своим глазам, опасаясь, что это у него галлюцинация на фоне выпивки. Все — таки, русская водка — это жесть жестокая…
Но нет, девчонка стояла на входе в аэропорт, тоненькая, воздушная, с ореолом светлых волос, бликующих золотом на вечернем солнце.
Дерил в очередной раз задохнулся от восхищения и какого-то благоговения перед ней. Ангел. Чистый ангел.
— Мистер Диксон, — она запиналась и мило, невероятно возбуждающе краснела, — я … Я хотела еще раз сказать вам спасибо за чудесно проведенные дни…
Диксон, с трудом соображая опять в ее присутствии от крови, отхынувшей от мозга в другую часть тела, только кивнул.
В очередной раз мысленно обзывая себя мудаком мудацким за мелькнувшие в голове картинки, как бы она краснела в постели, под ним. И краснеет ли она до ключиц? Или до груди?
— Это… Знаете, это была лучшая практика, что можно было бы вообразить, — продолжала говорить, запинаясь, девушка, нерешительно переступая с ноги на ногу, — хотела вам сказать, что меня взяли на постоянную работу в агентство, и у нас есть представительство в США, и возможно, когда — нибудь…
Тут она подняла на него глаза, полные слез. Дерил был в таком охренении, что не мог пошевелиться, с трудом понимая, что она говорит, зачем она говорит.
Просто стоял и смотрел, и насмотреться не мог. Осознавал, что больше никогда, никогда… И понимание это внезапно так дало в голову своей обреченностью, что он, не соображая уже, что делает, сделал шаг, подхватил замолкнувшую девушку под локти и жадно поцеловал в полуоткрытые влажные губы.
Бет пискнула от неожиданности, трепыхнулась, а затем ответила на поцелуй с такой голодной страстью, что у Дерила даже колени слегка дрогули, и мысли из головы вынесло, все до одной!
Все было не так, как она себе представлял. Бет была не такая, как он думал.
Лучше, в миллион раз лучше!
Он жарко и голодно впивался в ее губы, исследуя ее рот настойчивым языком, лаская, посасывая нижнюю губу, упиваясь ее вкусом, ее юрким остреньким язычком, ее тихими нежными стонами прямо ему в рот.
Они никак не мог остановиться, никак, сминая ее в своих ручищах все сильнее и яростнее, забираясь горячими пальцами под кофточку, наслаждаясь ее кожей, ее запахом, ее дрожью.
Вокруг ходили десятки людей, на них пялились, одобрительно и неодобрительно качали головами, одна мамаша закрыла глаза своему сыну-подростку, с жадностью наблюдающему за ними.
Им было плевать. Они просто оторваться друг от друга не могли. Никак не могли.
Дерил опустил руки на ягодицы Бет и легко посадил ее себе на талию. Бет обхватила его бедрами, прижимаясь так, как к нему даже во время секса не прижимались женщины.
Ее руки не останавливаясь, исследовали его тело, зарывались в волосы, забирались под ворот рубашки, она, оторвавшись наконец-то от его губ, начала порывисто нацеловывать его щеки, шею, грудь в открытом вороте.
Он не отставал, покусывая ее шею, кожу за ушком, сжимая до синяков ладони на ее ягодицах. Наконец он, не удержавшись, сделал резкое движение руками, плотнее насаживая ее на себя, давая через одежду почувствовать, насколько он хочет ее, и Бет отозвалась низким, грудным, тихим стоном.
У Дерила снесло крышу окончательно, не думая вообще ни о чем, он полез пальцами за ремень ее джинсов сзади, придерживая ее одной рукой на талии, прижимая к себе еще сильнее. И тут остаток совершенно сбрендившего мозга среагировал на резкий знакомый свист.
Мерл стоял в десяти метрах от них, не подходя ближе, скалясь пошло и язвительно.
— Эй голубки, посадку объявили! — крикнул он и пошел за вещами.
Дерил еще какое-то время держал Бет на весу, вжимаясь в нее, не желая отпускать.
— У тебя есть мой телефон и мое имя, — наконец тихо проговорила она, — найди меня в соцсетях!
— Приезжай ко мне, — хрипло пробормотал он, словно со стороны себя слыша, не веря себе, тому, что он осмелился это ей сказать, предложить, не веря, вообще не веря в то, что сейчас произошло, что он… И что она… Оказывается… Вот он мудак! — Насовсем приезжай, слышишь! Если захочешь… Я ждать буду, слышишь!
— Да, да… — растерянно шептала она, сама, кажется, оглушенная произошедшим, тем, что он сделал, своей бешеной реакцией на это…
Дерил опустил ее на пол, потянулся за поцелуем, не реагируя на повторный свист, желая получить хотя бы еще малую часть, еще чуть-чуть того нереально сладкого ощущения, что давала ему Бет. Он будет это помнить. Даже если они не увидятся.
А они увидятся.
Он с трудом оторвался от ее губ, развернулся и пошел к брату, не оглядываясь.
Потому что понимал, если оглянется, то никуда не уедет.
Мерл, к его удивлению, тоже был не на посадке.
Он стоял в стороне и смотрел… Нет, не на Дерила, а на кого-то за его спиной. Лицо у него при этом было такое, что Дерил, все еще не пришедший в себя после прощания с Бет, слегка испугался и обернулся.
В нескольких метрах от них стояла Доун. Она не делала попытки подойти, просто стояла и смотрела.
И Мерл смотрел. И ждал чего-то. Может, что женщина пересилит свою гордость и подойдет к нему сама?
Но Доун, похоже, не менее упрямая, чем он, ждала того же.
Наверно, она решила, что и так достаточно сделала для него, что сама сделала первый шаг, и дело за ним.
Вот только Мерл так не считал.
Оглядев в последний раз жадно и голодно изящную фигурку женщины, он задержал взгляд на ее глазах, и через минуту игры в гляделки, отвернулся, дернув щекой.
— Ну че, Дерилина, кончил? — нарочно громко и грубо спросил он, и, игнорируя настойчивый взгляд женщины и бешеный злой взгляд брата, двинулся в сторону посадки.
В самолете Мерл был неразговорчив и зол, выжрал полбутылки виски, прихваченного в дьютифри и вырубился, оставив Дерила в одиночестве переживать заново прощание с Бет.
* * *
Дерил смотрел на сообщение в мессенжере и не верил глазам.
Бет писала, что Доун решила открыть еще одно представительство в Атланте.
И Бет приедет, уже в следующем месяце заниматься делами открытия. Вместе с Доун.
Хотя Дерила мало волновало, с кем придет Бет. Главное, что приедет! Уже скоро! А он уж собирался обратно в Германию. Уже билеты подыскивал. И, на всякий случай, объехал несколько ювелирок, купил несколько колец. Он не знал, что нравится Бет и какой у нее размер. Брал наугад, по памяти и страшно боялся.
Боялся, что не сможет в итоге ничего нормального сказать. Боялся, что скажет, а она откажет. Боялся, что согласится…
Короче, по словам Мерла, вел себя, как мудак.
Сам Мерл, впрочем, был не лучше.
Весь месяц с момента приезда в штаты, брат был неразговорчив, зол, кидался ругаться без повода и драться без дела.
У него было еще три месяца отпуска, и Мерл сходил с ума, то нажираясь в хлам, то стремительно трезвея и впахивая на ферме Дерила, как ломовая лошадь.
И думая все время, о чем — то серьезно думая.