Плевать на погоду,
А если накроют —
Локаторы взвоют
О нашей беде...
После каждой песни все аплодировали. А захмелевший отец даже сказал, что надо бы изучить какие там песни Сашка еще знает и выбрать из них репертуар для передач по радио с целью поднятия боевого духа краснофлотцев и красноармейцев, и что он, как комиссар, об этом обязательно позаботится.
А Леша подсел поближе, положил руку Саше на плечо и проговорил немного заплетающимся языком, выпившего с непривычки человека:
— Кстати, про локаторы. Я вот, тут сегодня утром с ребятами поговорил. Так обещают сделать образец новой радиолокационной станции на «Светлане» и экспериментальную радиолабораторию помогут мне создать на «Арсенале». Тогда и у меня эти ребята-электронщики смогут устроиться и делать электронную технику. А вот, на «Путиловском» уже по моим чертежам самоходки начали изготавливать. Да, еще новость есть, на моем заводе в экспериментальном цехе попробовали многозарядное противотанковое ружье тоже смастерить. И оно стреляет! Назвал его «Противотанковая автоматическая винтовка Добрынина», сокращенно ПТАВД. Так что, давайте, ребята, мне еще информацию. Все техническое пригодится в моей работе.
Услышав, что Леша, обычно непьющий, выпив на семейном празднике несколько стопок коньяка, начал уже разбалтывать военные тайны, дядя Игорь стал прощаться. А именинник отошел ненадолго, потом вернулся в гостиную и сказал, что вызвал по телефону своего шофера, который на служебной машине развезет гостей по домам. Условились, что сначала поедут отвезут Лешу, который сегодня, предвидя, что от выпивки отвертеться будет невозможно, явился в гости не за рулем, а пешком, и Игорь поможет подняться двоюродному брату на его третий этаж и заберет из его квартиры своего ребенка. Так семейное торжество и закончилось, а, вместе с ним заканчивался и воскресный день. До начала войны оставалось две недели.
Глава 30
За две недели Александром Лебедевым на всех эсминцах были подготовлены группы диверсантов-корректировщиков, которые после интенсивных тренировок к двадцатым числам июня уже могли справляться с задачей скрытной высадки на берег и корректировки корабельной артиллерии с помощью рации. С нужными инструкторами помог отец. Его знакомые, опытные ветераны Первой мировой и Гражданской, которые все еще находились в строю, учили начинающих диверсантов навыкам стрелкового и рукопашного боя, а также минно-взрывному делу.
Бумагу, составленную Трибуцем и Пантелеевым о преобразованиях на Балтийском флоте, задуманную ими первоначально, как отписка, Евгений Лебедев воспринял всерьез. И сразу начал принимать меры по реализации всего перечисленного. Трибуц зря надеялся, что наверху, получив обширный список требуемого для активизации флота, бумагу завернут и оставят все, как есть. Произошло обратное. Поскольку Жуков всерьез намеревался использовать флоты в предстоящей войне активно, в качестве полноценного прикрытия флангов сухопутных войск, едва получив бумагу с Балтфлота, он разослал директивы о немедленной модернизации кораблей всем наркоматам и управлениям, от кого она зависела.
При заводе вооружений номер семь за неделю создали не просто радиолабораторию, а опытный радиоцех особого назначения, в который собрали лучших специалистов в области электроники, тех, кого порекомендовал директор завода Алексей Добрынин, получив информацию от Александра. И результат не заставил себя ждать. Буквально за три дня была немного переделана и доработана конструкция старой радиолокационной станции РУС-1, которая, после модернизации, стала способна обнаруживать самолеты за две сотни километров. Мало того, приняли решение поднять ее на дирижабле, что сразу дало увеличение радиуса обнаружения еще в полтора раза.
Готового дирижабля не имелось, и пришлось импровизировать. Дирижабль изготовили сборной конструкции, связав вместе пять аэростатов заграждения и привесив под них гондолу, сделанную из части фюзеляжа списанного бомбардировщика. На обрубки крыльев установили два мотора, которые не только обеспечивали перемещение, а, вращая генераторы, выдавали электроэнергию. Спереди и сзади расположили по пулемету, на всякий случай. Электронную аппаратуру поставили внутри гондолы, а антенны РЛС подвесили снизу. Систему назвали «Полет». Единственным существенным недостатком оказалось то, что этот импровизированный дирижабль не мог садиться без риска сломать антенны РЛС. Впрочем, пока решили причаливать его к специальной вышке. Одновременно велись работы по установке радиолокационных станций на флагманский эсминец нового флотского соединения ПВО «Яков Свердлов». В ближайшее время планировалось оснастить подобными РЛС оба линкора, оба крейсера «Киров» и оба лидера эсминцев.
Вопреки тому, что идею Трибуца о переименовании старых эсминцев типа «Новик» в малые легкие крейсера ПВО, нарком ВМФ Кузнецов утвердил, в верхах такое переименование не поддержали. Нарком Обороны Тимошенко и Жуков потребовали решение о выделении перевооруженных эсминцев в новый класс кораблей аннулировать и оставить наименование «эсминцы ПВО». Так что бумажная комбинация с переименованием не удалась, зато реальное перевооружение получилось. А еще все семь старых эсминцев привели в порядок, подлатали и покрасили. Последним переоборудовали эсминец «Ленин». Он находился в самом плохом состоянии из всего соединения старых эсминцев. После того, как Государственная комиссия приняла корабли, прошедшие модернизацию, Трибуц даже решил провести смотр всех семи переделанных эсминцев на Неве 22-го июня, чтобы поднять боевой дух жителей Ленинграда.
Исходя из того, что немцы в самом начале войны бомбить Ленинград, вроде бы, не планировали, Генштаб распорядился передать половину имеющихся вокруг города сил ПВО в войска второго эшелона для усиления противовоздушной обороны укрепрайонов старой границы. Интенсивно готовили и зенитчиков. Особое внимание уделялось не только быстроте и точности захвата и сопровождения целей, но и различению своих и чужих самолетов по их силуэтам. Под руководством начальника Генерального штаба РККА генерала армии Жукова на картах были проведены командно-штабные учения по теме: «Ведение боевых действий в зонах ПВО крупных городов при отражении массированных ударов авиации противника, как в дневных, так и в ночных условиях». В учениях задействовали оперативные группы штабов ПВО и истребительной авиации.
Зная о том, что Финляндия объявила всеобщую мобилизацию с 17-го июня, Советский Союз объявил всеобщую мобилизацию днем позже, с 18-го. Официально было заявлено, что мобилизация проводится в ответ на враждебные действия Финляндии, объявившей мобилизацию первой. До этого, начиная с 10-го июня, в СССР уже были отмобилизованы все приграничные округа.
С 12 июня рейдерское соединение «Стая красных акул», состоящее из двадцати подводных лодок, под командованием Петра Денисовича Грищенко, теперь уже повышенного в звании до капитана 2-го ранга, вышло в море. 14-го июня подлодка под командованием капитана-лейтенанта Маринеско первой засекла шесть немецких минных заградителей, следующих в Финляндию. Спустя три дня, 17-го, подводники доложили, что в финские территориальные воды вошли три небольших немецких флотилии по шесть торпедных катеров с плавбазой. В тот же день обнаружили и соединение немецких тральщиков в составе дюжины кораблей и одной плавбазы. От разведки флота подводникам было известно, где немецкие и финские корабли дислоцированы. Потому с них не спускали глаз, отслеживая с подлодок любые перемещения. А, как только они начали минные постановки, так стали, почему-то, на этих минах сразу же сами и подрываться. «Стая красных акул» открыла боевой счет еще до начала войны, без лишнего шума потопив вражеские минные заградители.
Потеряв несколько минных заградителей непонятным образом во время постановки мин, их командование сразу же организовало комиссию. Только сложность расследования заключалась в том, что ни одного живого свидетеля потопления не имелось. На месте взрывов и затопления кораблей немцам с финнами удалось выловить из воды только трупы. Потому был сделан предварительный вывод о некачественных минах, что повлияло на решение временно, до конца расследования, прекратить все постановки мин в Финском заливе.
На заводе вооружения номер семь кипела бурная деятельность. Кроме организации особого радиоцеха, Алексей Добрынин не забывал и про остальное. За неделю первые образцы его «изобретений» довели до ума, разработали технологические карты и получили одобрение на производство опытных партий. Совместно с «Кировским» заводом произвели первые противотанковые и зенитные самоходки и успешно испытали их. Изучалась возможность сделать систему залпового огня крупного калибра с трубным запуском. Исследовалось повышение равномерности горения твердого топлива ракет для того, чтобы нарастить их дальность полета. Начали даже изучать возможность создания твердотопливной крылатой ракеты.
Немцы, разумеется, получали сведения от собственной разведки, что Советский Союз начал интенсивно готовиться к войне. Но Гитлер не собирался из-за этого менять свои планы. В час ночи 22-го июня в войсках и на флотах СССР объявили боевую готовность. Но, ночная бомбардировка советских аэродромов, баз и городов силами люфтваффе на этот раз оказалась не слишком эффективной. Самолеты явно ждали. Их встречал плотный зенитный огонь и эскадрильи «Красных соколов». А разбомбленные позиции советских авиаполков оказались простыми муляжами.
С первых минут продвижение вермахта встретило ожесточенное сопротивление по всей границе. От Балтийского моря до Черного. План устроить диверсии в тылах переднего края РККА силами полка «Бранденбург-800» потерпел крах. Танковые прорывы у немцев получались плохо. По всем маршрутам выдвижения у русских были заранее подготовлены артиллерийские засады и минные ловушки, а обозы снабжения атаковала кавалерия в самых неожиданных местах, внезапно нападая из придорожных лесов.
Едва услышав о том, что блицкриг сходу напоролся на эшелонированную оборону русских и увяз по всем направлениям, Гитлер потребовал массированными налетами сровнять Ленинград с землей. Потому что до Москвы он пока не был в состоянии дотянуться. Бомбежка Одессы не дала результатов, потому что, встретив плотное истребительное прикрытие и огонь ПВО, бомбы приходилось сбрасывать далеко за городом. Провалилась также и бомбардировка Киева. При попытке которой, силы люфтваффе, встреченные советскими истребителями, потеряли 24 бомбардировщика, а остальные были вынуждены сбросить бомбы с большой высоты и спасаться от советских летчиков бегством. В Минске для немецких пилотов сложилась ситуация еще хуже. Там они потеряли 29 бомбардировщиков. Да и бомбардировки других большевистских городов не принесли того эффекта, на который Гитлер рассчитывал. Но, хуже всего было то, что наземные войска застряли, и блицкриг не развивался. К 8:00 продвинуться вермахту удалось совсем незначительно. Уже были ощутимые потери не только в пехотных частях, но и в танковых. Да и люфтваффе постоянно трепали встречными воздушными боями. Большевики явно к войне подготовились. Эффект внезапности не сработал.
Гитлер скрипел зубами, ругался на генералов и обвинял в неудачах начавшейся компании против СССР кого угодно, но только не себя. Он жаждал мести. Фюрер верил в символы и потому решил, что в отместку за неудачу первых часов вторжения, надо разбомбить очень важный большевистский символ, город трех революций. В девять утра он сформулировал цель первого налета на Ленинград и отдал директиву Герингу: «Немедленно развернуть новое воздушное наступление. Нанести удар по крупнейшему центру большевистской промышленности Ленинграду и уничтожить главные символы русских побед: Казанский и Исакиевский соборы, здания Главного штаба и штаба Балтийского флота, комплекс дворцов Эрмитажа и Петропавловскую крепость. Произвести налет всеми имеющимися средствами с использованием аэродромов на территории Финляндии. Начать сейчас же».
Геринг директиву для своих подчиненных конкретизировал: «Срочно создать специальную авиационную группировку из состава лучших эскадр ВВС для бомбардировки Ленинграда, использовать финские аэродромы». Дополнительные эскадры придавались 1-му воздушному флоту, на командование которого было возложено руководство всей авиацией, предназначенной для бомбардировки Ленинграда. Многие из летчиков этих воздушных эскадр имели серьезный боевой опыт бомбардировок Польши, Франции и Англии.
Около четырех часов дня новая РЛС «Полет», поднятая на импровизированном дирижабле, наспех собранном из аэростатов заграждения, обнаружила воздушные цели еще на вылете из Финляндии и идентифицировала их. Две сотни немецких самолетов поднялись в воздух с территории соседней, нейтральной пока официально, страны. Истребительная авиация Балтийского флота и Ленинградского военного округа сразу взлетела навстречу. Причем, направления постоянно корректировали по радио. У всех ведущих пилотов первой волны атаки были новые самолеты, оснащенные рациями, а сами пилоты были обучены за две недели пользоваться радиооборудованием. Вопреки первоначальным ожиданиям, немецкие бомбардировщики прошли над водами Финского залива, проигнорировав Выборг и обойдя его ПВО. Не полетели они и в сторону Кронштадта, придерживаясь берега и обходя Сестрорецк с севера.
И хотя первые стычки с вражеской авиационной армадой произошли над самой границей, основные силы противоборствующих сторон встретились уже между Выборгом и Сестрорецком. В небе закипела настоящая воздушная битва, когда сотни машин сошлись в смертельной схватке. Летчики армейских ВВС и Балтфлота устраивали смертельные карусели вокруг немецких бомбардировщиков, одновременно ведя бой с мессершмидтами прикрытия. В этой фазе воздушного сражения немцы потеряли 21 самолет, а советские летчики не досчитались 35-ти машин. Многие немецкие самолеты, не будучи сбитыми, но получив повреждения, уходили в разные стороны, бросая бомбы, где придется и убегая.
Еще с десяток фашистских самолетов погибли на подлете к городу, когда в дело вступил второй эшелон воздушного прикрытия на старых истребителях и ПВО Лисьего Носа и Лахты. Пару бомбардировщиков на границе городской черты сбили дежурные аэронаблюдатели из своих корзин, подвешенных к аэростатам заграждения и оборудованных по новым правилам пулеметами. Но, около двадцати самолетов все же прорвались к центру города. И тут вся надежда оставалась на эсминцы, стоящие на Неве. Потому что многие армейские зенитки 2-го корпуса ПВО из тех, которые не отправили на фронт, еще развернуть не успели.
Но не зря Трибуц устроил смотр эсминцам перед походом. Чувствовал что-то, хитрый лис. А все думали, какой же он дурак, что эсминцы на Неву приволок перед самой войной. Отметить, понимаете ли, захотел модернизацию кораблей и подбодрить горожан их видом, украсив флажками. Не ждали пока никакого налета, а все вон, как обернулось.
Александр Лебедев, когда завыли сирены и объявили воздушную тревогу, находился не на своем корабле, а в штабе флота, где он рисовал схему акваланга для своих диверсантов. Но Александр не побежал в бомбоубежище, а кинулся на набережную, к разъездным катерам. Как назло, у причала напротив Адмиралтейства их не оказалось ни одного. Все уже расхватали другие командиры, спешащие, в связи с началом войны, на свои корабли.
Саша побежал вдоль набережной в сторону Эрмитажа, напротив которого стоял на якоре «Яков Свердлов», надеясь найти там какое-нибудь плавсредство. Впрочем, пока добежал, на корабле якорь уже выбрали, а машины запустили, и из всех труб пошел дым. А никакого катера или даже самой плохонькой лодочки поблизости найти никак не удавалось. Он махал руками и кричал, в надежде, что его услышат на борту. Но там никто даже не смотрел в его сторону. Выли сирены, метались люди по набережной, и на эсминце началась суета, там отдавали команды и спешно разворачивали орудия влево. Силуэт корабля изменился, над передней надстройкой возвышалась антенная конструкция радиолокатора.
Стоя на набережной в растерянности и не зная, как привлечь к себе внимание, чтобы с эсминца за ним отправили лодку, Александр слушал нарастающий гул авиационных моторов и наблюдал, как из-за кварталов Петроградской стороны вынырнули самолеты с черными крестами на крыльях и образовали в небе странную фигуру. «Вот же она, коса смерти! Занесена над Ленинградом!» — пронзила мысль. Но вражеские самолеты не торопились сбрасывать бомбы. Никаких сомнений, что стервятники люфтваффе шли бомбить именно центр города уже не оставалось. Поняв это, Александр скрестил руки на груди и повернулся к Эрмитажу, чтобы убедиться, что на его крыше развернуты зенитки. Но их там не было. И тут Саша вспомнил, что сам же он подсказал отцу убедить Жданова отдать пока половину орудий ПВО фронту. Ведь серьезные налеты на Ленинград должны были начаться только в сентябре. Как же так? Похоже, его сведения из будущего быстро теряли свою ценность, потому что мир вокруг менялся стремительно. Лебедев чувствовал себя обескураженным, стоял столбом, как дурак, на фоне своего корабля и не знал, что же предпринять.
И в этот момент заговорили орудия и пулеметы эсминца. Корабль дал первый залп по вражеским самолетам всем левым бортом. И свой флагман тут же поддержали другие эсминцы противовоздушной эскадры. «Ленин», стоящий напротив Адмиралтейства, «Карл Маркс», находившийся возле Кировского моста. Стрелял и «Калинин» возле Литейного. И «Энгельс», находящийся у моста Лейтенанта Шмидта. И «Володарский» с «Артемом», стоящие ближе к порту. От разрывов зенитных снарядов эскадры, казалось, задрожало над городом само небо.
И эффективность огня эсминцев, переоборудованных в корабли ПВО, спасла центр города. Загораясь и падая один за другим, немецкие бомбардировщики не могли подлететь близко. Корабельные зенитчики за несколько минут сбили почти половину прорвавшихся вражеских самолетов. А уцелевшие начали отворачивать в разные стороны и бросать бомбы куда ни попадя. Но, оставшихся уже преследовали и добивали советские истребители, появившиеся над центром Ленинграда с небольшим опозданием. Вражеские самолеты были отбиты. Но война только начиналась. И начиналась она совсем не так, как помнил это Александр Евгеньевич. Потому что в первый день войны никакого налета на Ленинград в тот раз не состоялось.
А если накроют —
Локаторы взвоют
О нашей беде...
После каждой песни все аплодировали. А захмелевший отец даже сказал, что надо бы изучить какие там песни Сашка еще знает и выбрать из них репертуар для передач по радио с целью поднятия боевого духа краснофлотцев и красноармейцев, и что он, как комиссар, об этом обязательно позаботится.
А Леша подсел поближе, положил руку Саше на плечо и проговорил немного заплетающимся языком, выпившего с непривычки человека:
— Кстати, про локаторы. Я вот, тут сегодня утром с ребятами поговорил. Так обещают сделать образец новой радиолокационной станции на «Светлане» и экспериментальную радиолабораторию помогут мне создать на «Арсенале». Тогда и у меня эти ребята-электронщики смогут устроиться и делать электронную технику. А вот, на «Путиловском» уже по моим чертежам самоходки начали изготавливать. Да, еще новость есть, на моем заводе в экспериментальном цехе попробовали многозарядное противотанковое ружье тоже смастерить. И оно стреляет! Назвал его «Противотанковая автоматическая винтовка Добрынина», сокращенно ПТАВД. Так что, давайте, ребята, мне еще информацию. Все техническое пригодится в моей работе.
Услышав, что Леша, обычно непьющий, выпив на семейном празднике несколько стопок коньяка, начал уже разбалтывать военные тайны, дядя Игорь стал прощаться. А именинник отошел ненадолго, потом вернулся в гостиную и сказал, что вызвал по телефону своего шофера, который на служебной машине развезет гостей по домам. Условились, что сначала поедут отвезут Лешу, который сегодня, предвидя, что от выпивки отвертеться будет невозможно, явился в гости не за рулем, а пешком, и Игорь поможет подняться двоюродному брату на его третий этаж и заберет из его квартиры своего ребенка. Так семейное торжество и закончилось, а, вместе с ним заканчивался и воскресный день. До начала войны оставалось две недели.
Глава 30
За две недели Александром Лебедевым на всех эсминцах были подготовлены группы диверсантов-корректировщиков, которые после интенсивных тренировок к двадцатым числам июня уже могли справляться с задачей скрытной высадки на берег и корректировки корабельной артиллерии с помощью рации. С нужными инструкторами помог отец. Его знакомые, опытные ветераны Первой мировой и Гражданской, которые все еще находились в строю, учили начинающих диверсантов навыкам стрелкового и рукопашного боя, а также минно-взрывному делу.
Бумагу, составленную Трибуцем и Пантелеевым о преобразованиях на Балтийском флоте, задуманную ими первоначально, как отписка, Евгений Лебедев воспринял всерьез. И сразу начал принимать меры по реализации всего перечисленного. Трибуц зря надеялся, что наверху, получив обширный список требуемого для активизации флота, бумагу завернут и оставят все, как есть. Произошло обратное. Поскольку Жуков всерьез намеревался использовать флоты в предстоящей войне активно, в качестве полноценного прикрытия флангов сухопутных войск, едва получив бумагу с Балтфлота, он разослал директивы о немедленной модернизации кораблей всем наркоматам и управлениям, от кого она зависела.
При заводе вооружений номер семь за неделю создали не просто радиолабораторию, а опытный радиоцех особого назначения, в который собрали лучших специалистов в области электроники, тех, кого порекомендовал директор завода Алексей Добрынин, получив информацию от Александра. И результат не заставил себя ждать. Буквально за три дня была немного переделана и доработана конструкция старой радиолокационной станции РУС-1, которая, после модернизации, стала способна обнаруживать самолеты за две сотни километров. Мало того, приняли решение поднять ее на дирижабле, что сразу дало увеличение радиуса обнаружения еще в полтора раза.
Готового дирижабля не имелось, и пришлось импровизировать. Дирижабль изготовили сборной конструкции, связав вместе пять аэростатов заграждения и привесив под них гондолу, сделанную из части фюзеляжа списанного бомбардировщика. На обрубки крыльев установили два мотора, которые не только обеспечивали перемещение, а, вращая генераторы, выдавали электроэнергию. Спереди и сзади расположили по пулемету, на всякий случай. Электронную аппаратуру поставили внутри гондолы, а антенны РЛС подвесили снизу. Систему назвали «Полет». Единственным существенным недостатком оказалось то, что этот импровизированный дирижабль не мог садиться без риска сломать антенны РЛС. Впрочем, пока решили причаливать его к специальной вышке. Одновременно велись работы по установке радиолокационных станций на флагманский эсминец нового флотского соединения ПВО «Яков Свердлов». В ближайшее время планировалось оснастить подобными РЛС оба линкора, оба крейсера «Киров» и оба лидера эсминцев.
Вопреки тому, что идею Трибуца о переименовании старых эсминцев типа «Новик» в малые легкие крейсера ПВО, нарком ВМФ Кузнецов утвердил, в верхах такое переименование не поддержали. Нарком Обороны Тимошенко и Жуков потребовали решение о выделении перевооруженных эсминцев в новый класс кораблей аннулировать и оставить наименование «эсминцы ПВО». Так что бумажная комбинация с переименованием не удалась, зато реальное перевооружение получилось. А еще все семь старых эсминцев привели в порядок, подлатали и покрасили. Последним переоборудовали эсминец «Ленин». Он находился в самом плохом состоянии из всего соединения старых эсминцев. После того, как Государственная комиссия приняла корабли, прошедшие модернизацию, Трибуц даже решил провести смотр всех семи переделанных эсминцев на Неве 22-го июня, чтобы поднять боевой дух жителей Ленинграда.
Исходя из того, что немцы в самом начале войны бомбить Ленинград, вроде бы, не планировали, Генштаб распорядился передать половину имеющихся вокруг города сил ПВО в войска второго эшелона для усиления противовоздушной обороны укрепрайонов старой границы. Интенсивно готовили и зенитчиков. Особое внимание уделялось не только быстроте и точности захвата и сопровождения целей, но и различению своих и чужих самолетов по их силуэтам. Под руководством начальника Генерального штаба РККА генерала армии Жукова на картах были проведены командно-штабные учения по теме: «Ведение боевых действий в зонах ПВО крупных городов при отражении массированных ударов авиации противника, как в дневных, так и в ночных условиях». В учениях задействовали оперативные группы штабов ПВО и истребительной авиации.
Зная о том, что Финляндия объявила всеобщую мобилизацию с 17-го июня, Советский Союз объявил всеобщую мобилизацию днем позже, с 18-го. Официально было заявлено, что мобилизация проводится в ответ на враждебные действия Финляндии, объявившей мобилизацию первой. До этого, начиная с 10-го июня, в СССР уже были отмобилизованы все приграничные округа.
С 12 июня рейдерское соединение «Стая красных акул», состоящее из двадцати подводных лодок, под командованием Петра Денисовича Грищенко, теперь уже повышенного в звании до капитана 2-го ранга, вышло в море. 14-го июня подлодка под командованием капитана-лейтенанта Маринеско первой засекла шесть немецких минных заградителей, следующих в Финляндию. Спустя три дня, 17-го, подводники доложили, что в финские территориальные воды вошли три небольших немецких флотилии по шесть торпедных катеров с плавбазой. В тот же день обнаружили и соединение немецких тральщиков в составе дюжины кораблей и одной плавбазы. От разведки флота подводникам было известно, где немецкие и финские корабли дислоцированы. Потому с них не спускали глаз, отслеживая с подлодок любые перемещения. А, как только они начали минные постановки, так стали, почему-то, на этих минах сразу же сами и подрываться. «Стая красных акул» открыла боевой счет еще до начала войны, без лишнего шума потопив вражеские минные заградители.
Потеряв несколько минных заградителей непонятным образом во время постановки мин, их командование сразу же организовало комиссию. Только сложность расследования заключалась в том, что ни одного живого свидетеля потопления не имелось. На месте взрывов и затопления кораблей немцам с финнами удалось выловить из воды только трупы. Потому был сделан предварительный вывод о некачественных минах, что повлияло на решение временно, до конца расследования, прекратить все постановки мин в Финском заливе.
На заводе вооружения номер семь кипела бурная деятельность. Кроме организации особого радиоцеха, Алексей Добрынин не забывал и про остальное. За неделю первые образцы его «изобретений» довели до ума, разработали технологические карты и получили одобрение на производство опытных партий. Совместно с «Кировским» заводом произвели первые противотанковые и зенитные самоходки и успешно испытали их. Изучалась возможность сделать систему залпового огня крупного калибра с трубным запуском. Исследовалось повышение равномерности горения твердого топлива ракет для того, чтобы нарастить их дальность полета. Начали даже изучать возможность создания твердотопливной крылатой ракеты.
Немцы, разумеется, получали сведения от собственной разведки, что Советский Союз начал интенсивно готовиться к войне. Но Гитлер не собирался из-за этого менять свои планы. В час ночи 22-го июня в войсках и на флотах СССР объявили боевую готовность. Но, ночная бомбардировка советских аэродромов, баз и городов силами люфтваффе на этот раз оказалась не слишком эффективной. Самолеты явно ждали. Их встречал плотный зенитный огонь и эскадрильи «Красных соколов». А разбомбленные позиции советских авиаполков оказались простыми муляжами.
С первых минут продвижение вермахта встретило ожесточенное сопротивление по всей границе. От Балтийского моря до Черного. План устроить диверсии в тылах переднего края РККА силами полка «Бранденбург-800» потерпел крах. Танковые прорывы у немцев получались плохо. По всем маршрутам выдвижения у русских были заранее подготовлены артиллерийские засады и минные ловушки, а обозы снабжения атаковала кавалерия в самых неожиданных местах, внезапно нападая из придорожных лесов.
Едва услышав о том, что блицкриг сходу напоролся на эшелонированную оборону русских и увяз по всем направлениям, Гитлер потребовал массированными налетами сровнять Ленинград с землей. Потому что до Москвы он пока не был в состоянии дотянуться. Бомбежка Одессы не дала результатов, потому что, встретив плотное истребительное прикрытие и огонь ПВО, бомбы приходилось сбрасывать далеко за городом. Провалилась также и бомбардировка Киева. При попытке которой, силы люфтваффе, встреченные советскими истребителями, потеряли 24 бомбардировщика, а остальные были вынуждены сбросить бомбы с большой высоты и спасаться от советских летчиков бегством. В Минске для немецких пилотов сложилась ситуация еще хуже. Там они потеряли 29 бомбардировщиков. Да и бомбардировки других большевистских городов не принесли того эффекта, на который Гитлер рассчитывал. Но, хуже всего было то, что наземные войска застряли, и блицкриг не развивался. К 8:00 продвинуться вермахту удалось совсем незначительно. Уже были ощутимые потери не только в пехотных частях, но и в танковых. Да и люфтваффе постоянно трепали встречными воздушными боями. Большевики явно к войне подготовились. Эффект внезапности не сработал.
Гитлер скрипел зубами, ругался на генералов и обвинял в неудачах начавшейся компании против СССР кого угодно, но только не себя. Он жаждал мести. Фюрер верил в символы и потому решил, что в отместку за неудачу первых часов вторжения, надо разбомбить очень важный большевистский символ, город трех революций. В девять утра он сформулировал цель первого налета на Ленинград и отдал директиву Герингу: «Немедленно развернуть новое воздушное наступление. Нанести удар по крупнейшему центру большевистской промышленности Ленинграду и уничтожить главные символы русских побед: Казанский и Исакиевский соборы, здания Главного штаба и штаба Балтийского флота, комплекс дворцов Эрмитажа и Петропавловскую крепость. Произвести налет всеми имеющимися средствами с использованием аэродромов на территории Финляндии. Начать сейчас же».
Геринг директиву для своих подчиненных конкретизировал: «Срочно создать специальную авиационную группировку из состава лучших эскадр ВВС для бомбардировки Ленинграда, использовать финские аэродромы». Дополнительные эскадры придавались 1-му воздушному флоту, на командование которого было возложено руководство всей авиацией, предназначенной для бомбардировки Ленинграда. Многие из летчиков этих воздушных эскадр имели серьезный боевой опыт бомбардировок Польши, Франции и Англии.
Около четырех часов дня новая РЛС «Полет», поднятая на импровизированном дирижабле, наспех собранном из аэростатов заграждения, обнаружила воздушные цели еще на вылете из Финляндии и идентифицировала их. Две сотни немецких самолетов поднялись в воздух с территории соседней, нейтральной пока официально, страны. Истребительная авиация Балтийского флота и Ленинградского военного округа сразу взлетела навстречу. Причем, направления постоянно корректировали по радио. У всех ведущих пилотов первой волны атаки были новые самолеты, оснащенные рациями, а сами пилоты были обучены за две недели пользоваться радиооборудованием. Вопреки первоначальным ожиданиям, немецкие бомбардировщики прошли над водами Финского залива, проигнорировав Выборг и обойдя его ПВО. Не полетели они и в сторону Кронштадта, придерживаясь берега и обходя Сестрорецк с севера.
И хотя первые стычки с вражеской авиационной армадой произошли над самой границей, основные силы противоборствующих сторон встретились уже между Выборгом и Сестрорецком. В небе закипела настоящая воздушная битва, когда сотни машин сошлись в смертельной схватке. Летчики армейских ВВС и Балтфлота устраивали смертельные карусели вокруг немецких бомбардировщиков, одновременно ведя бой с мессершмидтами прикрытия. В этой фазе воздушного сражения немцы потеряли 21 самолет, а советские летчики не досчитались 35-ти машин. Многие немецкие самолеты, не будучи сбитыми, но получив повреждения, уходили в разные стороны, бросая бомбы, где придется и убегая.
Еще с десяток фашистских самолетов погибли на подлете к городу, когда в дело вступил второй эшелон воздушного прикрытия на старых истребителях и ПВО Лисьего Носа и Лахты. Пару бомбардировщиков на границе городской черты сбили дежурные аэронаблюдатели из своих корзин, подвешенных к аэростатам заграждения и оборудованных по новым правилам пулеметами. Но, около двадцати самолетов все же прорвались к центру города. И тут вся надежда оставалась на эсминцы, стоящие на Неве. Потому что многие армейские зенитки 2-го корпуса ПВО из тех, которые не отправили на фронт, еще развернуть не успели.
Но не зря Трибуц устроил смотр эсминцам перед походом. Чувствовал что-то, хитрый лис. А все думали, какой же он дурак, что эсминцы на Неву приволок перед самой войной. Отметить, понимаете ли, захотел модернизацию кораблей и подбодрить горожан их видом, украсив флажками. Не ждали пока никакого налета, а все вон, как обернулось.
Александр Лебедев, когда завыли сирены и объявили воздушную тревогу, находился не на своем корабле, а в штабе флота, где он рисовал схему акваланга для своих диверсантов. Но Александр не побежал в бомбоубежище, а кинулся на набережную, к разъездным катерам. Как назло, у причала напротив Адмиралтейства их не оказалось ни одного. Все уже расхватали другие командиры, спешащие, в связи с началом войны, на свои корабли.
Саша побежал вдоль набережной в сторону Эрмитажа, напротив которого стоял на якоре «Яков Свердлов», надеясь найти там какое-нибудь плавсредство. Впрочем, пока добежал, на корабле якорь уже выбрали, а машины запустили, и из всех труб пошел дым. А никакого катера или даже самой плохонькой лодочки поблизости найти никак не удавалось. Он махал руками и кричал, в надежде, что его услышат на борту. Но там никто даже не смотрел в его сторону. Выли сирены, метались люди по набережной, и на эсминце началась суета, там отдавали команды и спешно разворачивали орудия влево. Силуэт корабля изменился, над передней надстройкой возвышалась антенная конструкция радиолокатора.
Стоя на набережной в растерянности и не зная, как привлечь к себе внимание, чтобы с эсминца за ним отправили лодку, Александр слушал нарастающий гул авиационных моторов и наблюдал, как из-за кварталов Петроградской стороны вынырнули самолеты с черными крестами на крыльях и образовали в небе странную фигуру. «Вот же она, коса смерти! Занесена над Ленинградом!» — пронзила мысль. Но вражеские самолеты не торопились сбрасывать бомбы. Никаких сомнений, что стервятники люфтваффе шли бомбить именно центр города уже не оставалось. Поняв это, Александр скрестил руки на груди и повернулся к Эрмитажу, чтобы убедиться, что на его крыше развернуты зенитки. Но их там не было. И тут Саша вспомнил, что сам же он подсказал отцу убедить Жданова отдать пока половину орудий ПВО фронту. Ведь серьезные налеты на Ленинград должны были начаться только в сентябре. Как же так? Похоже, его сведения из будущего быстро теряли свою ценность, потому что мир вокруг менялся стремительно. Лебедев чувствовал себя обескураженным, стоял столбом, как дурак, на фоне своего корабля и не знал, что же предпринять.
И в этот момент заговорили орудия и пулеметы эсминца. Корабль дал первый залп по вражеским самолетам всем левым бортом. И свой флагман тут же поддержали другие эсминцы противовоздушной эскадры. «Ленин», стоящий напротив Адмиралтейства, «Карл Маркс», находившийся возле Кировского моста. Стрелял и «Калинин» возле Литейного. И «Энгельс», находящийся у моста Лейтенанта Шмидта. И «Володарский» с «Артемом», стоящие ближе к порту. От разрывов зенитных снарядов эскадры, казалось, задрожало над городом само небо.
И эффективность огня эсминцев, переоборудованных в корабли ПВО, спасла центр города. Загораясь и падая один за другим, немецкие бомбардировщики не могли подлететь близко. Корабельные зенитчики за несколько минут сбили почти половину прорвавшихся вражеских самолетов. А уцелевшие начали отворачивать в разные стороны и бросать бомбы куда ни попадя. Но, оставшихся уже преследовали и добивали советские истребители, появившиеся над центром Ленинграда с небольшим опозданием. Вражеские самолеты были отбиты. Но война только начиналась. И начиналась она совсем не так, как помнил это Александр Евгеньевич. Потому что в первый день войны никакого налета на Ленинград в тот раз не состоялось.
Перейти к странице: