– Катушка – это мало. Пойду на торг схожу.

– Сейчас денег принесу, – засуетилась Глафира.

– Оставь. Есть у меня пока.

Накинув тулуп, Мишка выскочил из дома и, добежав до сарая и откинув полено, которым были подперты двери, зашел вовнутрь. Быстро осмотревшись, парень заметил полуразвалившийся ларь и, разобрав барахло, нашел початую катушку тонкой бечевки. Там же обнаружились четыре костяных челнока. Притащив все это добро в дом, он оделся и, прихватив шапку, отправился на торговую площадь.

Спустя полчаса парень стал обладателем сразу трех катушек бечевы и мотка отличной веревки длиной в пятьдесят аршин. Дома, разложив все собранное, Мишка задумался. Он умел вязать сети двумя способами. На дощечку и на рейку. В первом случае ячея вывязывалась при помощи короткой дощечки, ширина которой определяла размер ячеи по диагонали. Во втором в рейке просверливались отверстия на равном расстоянии, равном размеру ячеи, и сеть вязалась уже на ней.

Но для второго способа ему не хватало разных мелочей. Решив не мудрить, Мишка выстругал и отполировал дощечку и уселся за работу. Высота два метра, а ширина метров десять. Размер ячеи примерно сантиметров пять на сторону. И тащить не тяжело, и вязать не долго. Глядя, как ловко его пальцы затягивают узелки, Глафира только головой покачала, растерянно проворчав:

– И где только научиться успел?

Увлекшись, Мишка связал новую сеть за две недели и, продернув в верхний край веревку, принялся выстругивать поплавки. Восемь обрезков лиственницы он притащил с лесопилки. На грузила парень собирался пустить набранные в депо старые гайки. В общем, спустя три недели у него была новая снасть. Помяв край сети в пальцах, Глафира удивленно хмыкнула и, повернувшись к Мишке, спросила:

– Сынок, а ты на заказ такую связать можешь?

– Могу, – удивленно пожал Мишка плечами. – А кому?

– Марфа, подружка моя вдовая. Шестеро деток без отца растут. Я ей помогаю, как могу, да только все одно тяжело. А с такой сетью мальчишки ее и сами рыбы наловят да насолят. Так что, можно? – с непонятной робостью спросила женщина.

– Сделаю, – вздохнув, решительно кивнул Мишка. – Это, выходит, ты ей втихаря все носишь? Даже от меня таилась? – спросил он, задумчиво рассматривая тетку.

Та в ответ только виновато кивнула.

– А чего таилась-то? – не сдавался Мишка.

– Так ты кормилец. Вон, головой своей да руками зарабатываешь. Машины всякие придумываешь. Получается, ты во двор, а я со двора.

– Так ты ж не на пропой, а детям, – проворчал Мишка и, махнув рукой, принялся наматывать бечеву на челнок.

Теперь, когда процесс был отработан до мелочей и руки вспомнили каждое движение, Мишка работал еще быстрее. Через полторы недели Глафира унесла уже готовую сеть. Вернулась она часа через полтора, и не одна, а с подругой. Женщина, приблизительно ее ровесница, вытолкнула вперед двух мальчишек-погодков, и вдруг, повалившись на колени, заплакала:

– Мишенька, спаси тебя Христос! Не даешь сиротам пропасть. От себя отдаешь…

– А ну тихо! – удивленный до безобразия, рявкнул Мишка, обрывая это завывание. – Ты чего, Марфа, белены объелась? Забыла, что я сам сирота и ежели б не мама Глаша, так под забором и помер бы? Так, пацаны, сюда идите. Как зовут?

– Гришка, Тишка, – представились мальчишки, шмыгнув носами и слитным движением утерев их рукавами.

– Так. А лет по сколько?

– Мне одиннадцать, а ему десять, – бойко отрапортовал старший.

– Ну, считай, уже почти мужики, – усмехнулся парень. – А теперь рассказывайте, как сеть ставить собираетесь.

– А чего там ставить? На палку натянем и по реке пройдем, а потом край на берег выведем.

– Это бреднем так ловят, – покрутил Мишка головой. – А сеть на ночь ставить надо. С лодки. Лодка есть?

– От батьки старая осталась. Да только рассохлась, наверно.

Старший из мальчишек вздохнул так, что парню сразу стало ясно, про лодку можно смело забыть. Почесав в затылке, Мишка оглядел пацанов и, махнув рукой, проворчал:

– Ловите как бреднем. Для лодки вас мало. Да и силенок еще не хватит.

– А как надо с лодки ловить? – осторожно поинтересовался младший брат.

– На речку выплываешь и начинаешь сеть с одного края в воду опускать, чтобы она расправлялась и стенкой в воде становилась. И ставить ее надо не поперек движения, а как бы наискосок. Потому как ежели поперек, то ее течением снесет.

– А зимой ее ставить можно? – вдруг озадачил Мишку старший мальчишка.

– Что, совсем голодно? – сообразив, с чего такой вопрос, уточнил парень.

– Тяжко, – нехотя признался старший. – Мы-то еще ничего, а вот младшие все время плачут.

– И дров нет, – еле слышно добавил младший.

– Твою ж дивизию, – выдохнул Мишка, растерянно посмотрев на тетку.

Сообразив, что он хочет знать, та только коротко кивнула. Сама Марфа, продолжая стоять на коленях, уткнулась лицом в ладони, тихо всхлипывая и дрожа плечами.

– Мама Глаша, ты пока пацанов покорми и подругу свою. А я самовар поставлю, – вздохнул Мишка, накидывая полушубок и шапку.


Порыв ветра едва не смахнул его с крыльца. Кое-как растопив самовар, Мишка запахнул поплотнее полушубок и, подкидывая в топку полешки, задумался. Тащить всю эту ораву в дом, так это будет не просто коммуналка, а настоящий барак. Но и бросить маленьких детей помирать от холода и голода Мишка тоже не мог. Но прежде чем принимать окончательное решение, нужно было обговорить все с теткой.

Дождавшись, когда самовар вскипит, Мишка ухватил его за ручки и, в очередной раз напомнив себе обязательно сделать чайник, потащил тару в дом. Гости уже успели уничтожить по миске каши с кусочками мяса. Одним быстрым движением поставив самовар на стол, Мишка повернулся к тетке и, кивнув ей на шкапчик, велел:

– Доставай там все, что к чаю.

Радостно полыхнув взглядом, Глафира моментально накрыла на стол. Не ожидавшие такой роскоши мальчишки притихли, рассматривая угощения квадратными от восторга глазами.

– Налетай, пацаны, – скомандовал Мишка, налив им чаю.

Пока парень угощал мальчишек, Глафира увела немного успокоившуюся подругу за печь, что-то тихо ей втолковывая. Заметив, как тетка сунула в сумку ковригу домашнего хлеба, он жестом подозвал ее к себе и, указывая на пряники, велел:

– Все, что там у нас осталось, собери и им отдай. А проводишь, поговорим.

Быстро кивнув, Глафира метнулась в свой закуток и, что-то приговаривая, принялась шуршать, словно электровеник. Вскоре большая корзина была набита до краев. Мальчишки, осоловевшие от еды, отвалились от стола, глядя на Мишку почти влюбленными глазами. Чуть усмехнувшись, он выдал каждому из них по прянику с собой и велел собираться. Марфа попыталась еще пару раз грохнуться на колени и все порывалась поцеловать ему руку, на что Мишка вынужден был отреагировать, как пес на кота.

Тетка кое-как вытолкала подругу за порог, избавив его от всех этих излияний, и Мишка, облегченно вздохнув, вернулся к столу. Налив себе еще чашку чаю, он дождался возвращения тетки и, усадив ее напротив, прямо спросил:

– Что у нас с солониной? До весны дотянем?

– Еще и останется, – решительно кивнула та. – А рыба соленая еще с той зимы осталась.

– А с деньгами как?

– Я без малого восемь рублей уже собрала. Чего надо будет, всегда купим.

– Хорошо. В общем, отбери там им солонины, рыбы соленой, соли, овощей каких. Ну, сама разберешься. И скажи, пусть пацаны к нам за дровами и углем прибегают. Я глянул, до весны нам хватит. Только с санками. А то половину по дороге рассыплют.

– Спаси тебя Христос, Мишенька, – вдруг всхлипнула Глафира. – Марфа баба добрая. Меня сколько раз от Трифона укрывала. Да только не свезло ей. В прошлом годе муж простыл да через два месяца помер. Вот теперь с детьми и мыкается.

– Ну, чем можем, поможем, – устало кивнул Мишка.





* * *


Весенняя капель вывела Мишку из мрачной созерцательной задумчивости. Осознав, что скоро будет год, как он оказался в этом странном, удивительном мире, парень отложил все дела и, выбравшись из дома, замер посреди двора, с удовольствием подставив лицо теплому солнышку и вдыхая чистый воздух, наполненный запахами просыпающейся тайги и талой воды.

– Твою ж маман! Почти год прошел, – проворчал Мишка себе под нос, складывая руки на груди. – Сколько мне сейчас, по местным меркам? Вроде пятнадцать, тетка говорила. Выходит, еще как минимум три года буду дурью маяться, пока получится хоть что-то самостоятельно делать. Ну, и чем займемся, окромя хозяйства?

– Сынок, ты чего там? – окликнула его тетка, сбивая с мыслительного процесса.

– Да так, смотрю, чего нам за лето сделать надо, – нашелся парень.

– Так а чего надо-то? Баню поправить да огород вскопать. Ну, сена потом накосить, – принялась перечислять Глафира.

– Угу, воды наносить, тесто замесить, печку затопить, блин, я тут с ума сойду в таком режиме, – буркнул про себя парень. – Карусель. Бег по кругу. Нет, надо срочно в тайгу уходить. Заимку ставить.

– Ты чего задумал, Мишенька? – подойдя поближе, осторожно спросила тетка.

– В тайгу идти надо. Заимку свою ставить, – вздохнул Мишка. – Пока время есть.

– По весне?!

– А когда? Зимой надо было? Осенью самая охота начнется.

– Неужто один ставить будешь?

– Вот думаю, кого в помощь брать.

– Так, может, мальчишек Марфиных возьмешь? Заодно и промыслу их обучишь.

– Им учиться надо. Грамоте. А то так и будут всю жизнь или по тайге шастать, или на копи спину ломать. Да и какие из них помощники? Дети еще. Не приведи Бог, бревном привалит, – скривился Мишка, которому совсем не хотелось становиться вожатым в детском саду. – Нет. Сначала надо заимку поставить, обжить ее, а потом уж учеников брать.

– Ну, может, оно и верно, – вздохнула Глафира.

– Ладно. Пойду, в участок схожу. Может, дело какое появилось, – вздохнул Мишка и, вернувшись в дом, быстро оделся.

Шагая по журчащим уличным ручьям, он дошлепал до станции и, уже входя в здание, вдруг услышал, как его кто-то окликнул:

– Михаил!