Церис, ахнув – не только оттого, что неожиданно ее прошли насквозь, но и оттого, что Этельдредда оказалась вполне материальной, – быстро среагировала и заставила дверь кладовки закрыться.

– В эту игру могут играть двое, – бросила Этельдредда и заставила дверь открыться.

– Но только один может выиграть, – ответила Церис, снова заставив дверь закрыться.

– И вправду, дитя. Рада, что ты все понимаешь. – Этельдредда заставила дверь открыться.

– Я намерена защищать свою дочь. И ты меня не остановишь, – сердито заявила Церис и снова захлопнула дверь.

А потом, чтобы Этельдредда не успела ответить по-своему, Церис завертелась. Быстрее и быстрее, она кружилась, как смерч, гоняя по комнате воздух, пока Этельдредду против ее воли не подхватило ветром. Старушку кружило по комнате, как осенний лист, гонимый бурей.

– Уходи! – прокричала Церис.

На этих словах королеву Этельдредду вышвырнуло из комнаты, из башни, и она полетела через лужайки к самой реке, где приземлилась посреди кучки драконьего навоза, которую аккуратно сложил Билли Пот. Королева в ярости выбралась из кучи и надменно полетела к берегу реки, где ее ожидал королевский корабль.

Высоко вздернув подбородок и ни разу не оглянувшись, королева Этельдредда взошла по трапу. Как только она заняла свое место на помосте, корабль-призрак отчалил. Он бесшумно уплывал прочь от дворцовых садов и направлялся к середине реки, где последовал вниз по течению, проходя насквозь вереницу лодок, которые почему-то казались охваченными огнем. Королева Этельдредда недовольно зацокала: какое беззаконие творится в Замке! Ее утешало только то, что продлится это недолго. И уж она об этом позаботится.

С довольной улыбкой королева Этельдредда уселась поудобнее и стала наслаждаться плаванием. Добраться до Домика смотрительницы можно не одним и даже не двумя путями.



В тот момент, когда королеву Этельдредду вышвырнуло из башни, Альтер вел Марсию по одной из множества запасных лестниц к Долгому променаду.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что он оставил тебе записку пятьсот лет назад?

– Сегодня утром, Альтер… я открыла запечатанную полку.

– Что? Повтори!

– Ты сам показывал мне, как это делается. Я должна была там кое-что посмотреть.

– Только не говори, что это «Я, Марцеллий»! – За последние полчаса Альтер бледнел все больше и больше. Теперь он стал почти прозрачным.

Марсия кивнула.

– Ты открыла «Я, Марцеллий»? Но ведь эта книга была запечатана с тех самых пор, как заморозили туннели?

– Знаю, знаю! Но я решила рискнуть. Я увидела… Я кое-что увидела в вычислениях Джилли Джинн к экзамену Септимуса по предсказаниям.

– Хм, эта женщина вечно что-то вычисляет, – сказал Альтер. – Вчера я застал ее за вычислениями процента материала для новых туфель. Хотела выяснить, сколько они прослужат.

– Это меня не удивляет, Альтер. Лично меня она доводит. Сейчас мне надо быть в «Манускрипториуме» и слушать ее очередные скучные теории. Ах, какой ужас!

– Марсия… Что именно ты нашла в книге «Я, Марцеллий»?

– Я нашла… – начала было Марсия, но голос подвел ее. – Ах, это ужасно!

– Что ты нашла? – осторожно спросил Альтер.

– Я нашла записку от Септимуса. Она была адресована мне.

– Марсия, ты уверена?

– Да. Ты знаешь, что Септимус всегда ставит такую закорючку в конце – кажется, она похожа на семерку…

– Да, довольно вычурная. Но молодежь нынче так странно подписывается. Я только надеюсь, что он остановится на чем-то более приземленном, когда повзрослеет.

– Пусть подписывается, как ему только вздумается, Альтер. Он может подписываться клубничным вареньем, стоя на голове, если хочет… Мне все равно. Но я сомневаюсь, что мы увидим, как он повзрослеет… по крайней мере, в этом времени.

Альтер изумленно молчал. Его потрясло это известие, потому что Марсия не была склонна преувеличивать. Марсия тоже молчала: она поняла, что ее слова могут оказаться правдой.

– И что в записке? – тихо спросил Альтер.

Они спустились с лестницы и остановились в затемненном шторами проеме. По застекленной крыше забарабанил дождь, и Марсия вздрогнула, достав клочок хрупкой бумаги. Осторожно, чтобы бумага не рассыпалась, Марсия развернула записку и, прищурившись, прочитала вслух слова, которые Септимус написал пятьсот лет назад.

Дорогая Марсия!

Я знаю, что однажды вы найдете эту записку, потому что, когда я не вернусь, вы будете искать по всей библиотеке и по всем алхимическим вещам. Я никогда не видел книгу Марцеллия в библиотеке, но могу поклясться, что знаю, где она. Она, вероятно, на запечатанной полке. Надеюсь, вы найдете ее вскоре после моего исчезновения и не будете волноваться за меня. И вы можете рассказать всем, куда я делся. Я положу записку в раздел «Альманах» книги Марцеллия. Он пишет ее для нашего времени – то есть для вашего. Это больше не мое время. Я положу ее туда в тот день, когда уйду, так что вы будете знать, где ее искать. Надеюсь, бумажные жуки не съедят записку.

Я хочу поблагодарить вас, потому что мне очень понравилось быть вашим учеником. Мне бы хотелось быть им до сих пор, но я стал учеником Марцеллия Пая. Вы не должны беспокоиться, это не так уж плохо, но я по всем очень скучаю, и если вы сможете как-нибудь прийти и забрать меня (хотя я не знаю как), я был бы ОЧЕНЬ счастлив.

Теперь мне нужно идти, Марцеллий сейчас придет.

Я попал сюда через зеркало. Дженна расскажет вам.


С любовью,

Септимус.



– Ох, – прошептал Альтер.





18

Драконья будка





Дженна и Волчонок остановились возле будки Огнеплюя. Хотя эту конуру построили всего несколько месяцев назад, дверь уже покосилась и на ней были видны большие трещины, которые заделали железками.

– Ты берись за одну сторону засова, а я – за другую, – сказала Волчонку Дженна. – Они довольно тяжелые. Сеп… ну, Сеп всегда просит кого-нибудь помочь. Обычно меня.

Дверь была заперта на три широких железных засова, и Дженна с Волчонком взялись за верхний.

Септимусу не нравилось запирать Огнеплюя на ночь, но его буквально вынудили это сделать после забастовки волшебников, которые явились в покои Марсии и отказались уходить, пока не будут предприняты какие-то меры. До тех пор Огнеплюю разрешалось бегать по всему двору Башни Волшебников, но выпущенный на волю молодой дракон с приданым из кучи навоза доставлял много хлопот. Скоро не осталось почти ни одного волшебника, который, гуляя ночью, не вляпался бы случайно в очередную кучу и не потерял бы там сапог. Кто-то даже увязал так, что его потом приходилось вытаскивать. А еще Огнеплюй пристрастился к синим шерстяным плащам, которые носили Обычные волшебники, поэтому готов был сутки напролет гоняться по двору, нагуливая аппетит в поисках вкуснющего плаща.

Будка сотрясалась от храпа молодого дракона. Огнеплюй, который теперь по драконьим меркам стал подростком, с недавнего времени заимел привычку спать до полудня. Но когда Волчонок и Дженна подняли засов и осторожно положили его на землю, Огнеплюй тут же проснулся. Его хвост с громким треском ударил по балкам на крыше, и заскрипели переломанные деревяшки. Волчонок испуганно отпрянул, но Дженна, которая слышала из будки звуки и пострашнее, даже и ухом не повела.

– Извини, Дженна, – пристыженно сказал Волчонок. – Я не ожидал. Эти два я могу отпереть сам.

К удивлению Дженны, он без посторонней помощи снял сильно погнутый средний засов, потом нижний – и со звоном бросил на землю.

Из будки раздался ответный грохот – это Огнеплюй в предвкушении свободы ударил хвостом.

Теперь Дженне оставалось только открыть дверь будки. Она принесла большой ключ, который висел на крючке, и вставила в замочную скважину.

– Эта дверь открывается наружу, – предупредила она Волчонка. – Так что отойди, а то получишь ей по лбу, когда Огнеплюй выйдет оттуда. И ноги свои тоже держи подальше, а то он любит отдавить кому-нибудь пальцы. Сеп всегда говорил… говорит, что это случайно, но лично я считаю, что Огнеплюй нарочно так поступает. Игра у него такая, ему нравится, когда люди скачут на одной ноге и вопят.

Дженна повернула ключ – дверь распахнулась, и Огнеплюй вырвался на волю, вытянув шею навстречу утреннему воздуху. Его когти забарабанили по пандусу. Спустившись, молодой дракон остановился и с опаской огляделся. Потом он склонил голову набок, с удрученным видом уселся на землю и притих, что ему было крайне несвойственно.

Огнеплюй превращался в очень симпатичного дракона. Пока еще он был четыре с половиной метра длиной – в половину меньше взрослых размеров, но уже казался большим и сильным. Его изумрудная чешуя блестела под мелким утренним дождем и переливалась на огромных мускулистых плечах при малейшем движении. Кожистые зелено-коричневые крылья были аккуратно сложены по обеим сторонам от ряда толстых черных позвонков, которые спускались по спине от ушей до самого кончика хвоста. Изумрудно-зеленые глаза Огнеплюя сверкнули, и из ноздрей вырвалось пламя, когда дракон вдохнул воздух, но не почувствовал запаха своего хозяина Септимуса Хипа.

Крепко сжимая башмаки Септимуса, Дженна с опаской приблизилась к Огнеплюю, стараясь не делать резких движений, потому что по утрам дракон бывал непредсказуем. Но тот даже не обратил на Дженну внимания, когда она медленно подошла к нему и опустила руку на холодную чешуйчатую шею.

– Септимуса здесь нет, Огнеплюй, – осторожно произнесла она. – Я буду вместо него.

Огнеплюй смерил Дженну подозрительным взглядом и понюхал башмаки. Потом он фыркнул и высморкал большую зеленовато-серую драконью соплю. Сопля пролетела через весь двор и с характерным звуком шмякнулась об окно Башни Волшебников на втором этаже. Секунду спустя окно распахнулось, и какой-то сердитый волшебник высунул голову.

– Эй! – завопил он. – Утихомирьте там своего зверя! В прошлый раз я три дня это отскребал! – Но, увидев, что рядом с драконом не Септимус, а Дженна, тут же спохватился: – Ой, ой, извините… Простите, ваше величество. – И захлопнул окно.

– Да не зовите меня так, – по привычке пробормотала Дженна и, заметив озадаченный взгляд Волчонка, пояснила: – Я не королева. Они не должны меня так звать. И я вообще не хочу быть королевой.

Волчонок удивился, но ничего не сказал. Так он поступал всегда, когда что-то казалось ему чересчур замысловатым.

– А теперь, четыреста девятый, надо произнести заклинание «Заместителя», – немного взволнованно сказала Дженна. – Надеюсь, получится.

– Конечно получится, – подбодрил ее Волчонок, который считал, девочка сможет все, если только захочет.

Дженна достала из кармана помятую бумажку с инструкциями Жука и внимательно прочитала. Затем открыла коробку от ирисок, вынула хрупкий лоскуток синей драконьей кожи и осторожно развернула. Дженна присела рядом с башмаками Септимуса, и ее губы бесшумно зашевелились. Она снова и снова повторяла слова, написанные на коже дракона, тщательно запоминая их. Волчонок удивился, что это заняло так много времени. Примерно так же долго он читал рецепт какого-то снадобья у тетушки Зельды. Волчонок знал, что он мало чем может помочь Дженне с «Заместителем», но подумал, что можно проверить навыки, которые получил, пока жил с росомахами в Лесу.

И вот Волчонок сел на расстоянии от Огнеплюя и стал очень пристально смотреть на дракона, чтобы тот сидел смирно и тихо. Огнеплюй поймал взгляд Волчонка и тут же отвернулся, но этого было достаточно. Теперь дракон знал, что за ним наблюдают. Он неловко заерзал, но не сдвинулся с места. Огнеплюй сидел совершенно неподвижно под утренней изморосью, надеясь, что его хозяин вскоре появится и сразит эту приставучую двуногую росомаху, которая не переставала таращиться на него.

Наконец Дженна запомнила заклинание «Заместителя». Она взяла башмаки Септимуса и положила у ног Огнеплюя. По-прежнему спокойно Огнеплюй понюхал башмаки. А потом вскинул голову и со всей силы выдохнул. Волчонку стало дурно: он не привык к запаху драконьего дыхания, который больше всего напоминает вонь от жженой резины и старых носков, с чуть слышными нотками давно не чищенной клетки хомяка.

Дженна встала на цыпочки и дотронулась до носа дракона.

– Посмотри на меня, Огнеплюй, – сказала она.

Огнеплюй посмотрел себе под ноги, потом в небо, затем на свои когти и вдруг вывернул шею, ни с того ни с сего заинтересовавшись собственным хвостом.

– Огнеплюй! – настойчиво повторила Дженна. – Посмотри на меня, пожалуйста!