– Ну что, проводи нас до казачков, поедем уже мы, – обратился к нему фон Оффенберг. – А по дороге немного поговорим.
– Дык, может, отобедаете, Генрих Фридрихович? У нас уже занятия заканчиваются, а сейчас артельные кашу в расположении доваривают. Да и банька скоро будет! Хоро-ошая! – соблазнял гостей капитан.
– Какая там баня, Егоров, мы и так у тебя задержались. Спасибо, конечно, за приглашение, но у меня там дел целый воз стоит, еле к тебе заехать пару часов нашёл, если вот только Яков Семёнович? – полковник кивнул на старшего интенданта.
– Нет, какой там! – взмахнул тот рукой. – С вами же с Ясс вчера цельный обоз пришёл, мы ещё дня два будем всё у себя приходовать да распределять. Как вы меня оторвать-то от всего этого сумели, сейчас вот и сам я даже диву даюсь. Да и ладно, хоть развеялся немного!
– Ну как скажете, – пожал плечами Алексей. – А то мы завсегда рады хорошим гостям.
– Вижу, как ты рад, – улыбнулся барон. – А сам-то, небось, думаешь, как бы спровадить их поскорее! Ладно, не возмущайся, шучу! Я что хотел сказать-то тебе, Алексей, пока мы к своим лошадям идём. Сам ты уже поди знаешь, да и не секрет это вовсе, большому наступлению после того, как все дороги просохнут, непременно быть. Не добили мы турок о прошлом годе, так, значит, в этом году будем их добивать!
Бои предстоят впереди нам жаркие. Султан собрал все свои боеспособные силы в Северной Румелии и надеется переломить эту войну в свою пользу. Мы долгие боевые действия вести не можем, войска самозванца Емельки Пугачёва Оренбург в осаду взяли, всё Поволжье, и Урал уже подожгли. Вместе с яицкими казаками и с взбунтовавшимися крестьянами с ними же заодно и иноверцы из башкирцев и мишарей выступают. После взятия многих яицких пограничных городков, приуральских казённых и частных заводов у них теперь пушек, что у всей нашей армии. Да ещё и плюс хорошая боеспособная конница имеется. Никак нельзя недооценивать нам такую угрозу! Вся страна в великую смуту может кануть, как это было после смерти Бориса Годунова. А уж воспользоваться этим ослаблением державы, можешь быть уверен, многие найдутся. И этого допустить нам никак нельзя!
Планировали мы поболее здесь на Дунае военных сил к лету собрать, да вот приходится часть их против бунтовщиков в Россию отправлять. Ну да ничего, перед самой распутицей от Второй армии часть полков все равно к нам на подмогу придут. И к концу мая, к началу июня мы начнём здесь новое наступление. Этот, начавшийся, год будет для нас решительным. Думаю, что не устоять туркам против нас, нет у них уже той уверенности, что была ещё три года назад, до Кагула и Бендер. Наша сила – вражью ломит! Осталось только дожать, и победа будет за нами, Алексей.
Что касаемо твоей роты и тебя лично. Завтра ко мне после полудня зайдёшь, у меня там чуть поспокойней будет, и полчаса с тобой переговорить время будет. И принеси мне новую штатную расстановку по своей роте. Поздравляю, получено разрешение на её расширение. Можешь подбирать себе три десятка новых стрелков, и, самое главное, в штат, как ты ранее и просил, вводится ещё одна вакансия для обер-офицера.
Ладно, ладно не благодари, – остановил он обрадованного капитана. – Давно ведь её испрашивал, помню я, изначально ты пятерых себе господ офицеров задумывал. Ну а по нижним командирским чинам тебе только на четверых позволено свой штат увеличить. Так что тут ты уже думай сам. Ну вот мы уже и дошли. Завтра всё, что мы не успели здесь, то уже теперь в моём кабинете договорим. Там ещё кое-что интересное будет, обещаю, тебе понравится. Так что с собой пару вестовых бери.
И, заинтриговав Егорова, гости, вскочив на коней, в сопровождении казачьего десятка ускакали в сторону города.
– Ну, барон, ну морда немецкая, любит вот так вот помучить, вот нет чтобы сразу всё рассказать! И что же у него там? – Лёшка покачал головой и направился в сторону полигона.
Подходило время обеда, занятия на сегодня пора было заканчивать. Впереди егерей ждала баня, а ему предстояло ломать голову, как теперь по новой строить штаты своей роты.
На следующий день, оставив роту на Живана, Алексей крикнул с собой Лёньку и нового ротного вестового Данилу:
– В порядок себя приведите, как-никак в главный штаб с вами идём. Там по нему сейчас много уставного начальства слоняется. За те же не завитые или даже плохо напудренные букли легко можно на гауптвахту загреметь!
И уже через четверть часа небольшой воинский строй всего-то из двух нижних чинов и идущего сбоку от них капитана, проследовал к центру Бухареста.
– Подразделение, на месте стой! – Алексей вышел вперёд к замершим перед входом в главный штаб часовым. – Ребята, это со мной, пропустите егерей со здания, кто у вас там нонче в разводящих?
– Проходите, вашбродь, – кивнул ему солдат с пышными усами. – Селантьевич ныне на сутках за старшего, тама он, внутри, в коридоре только вот давеча был.
Передав комендантскому капралу под опеку своих егерей, Лёшка направился к знакомой двери. В этом кабинете перед штабными картографами заседал его куратор.
– Присаживайся к столу, кавалер, – пригласил Алексея после традиционного приветствия фон Оффенберг. – Вот только про тебя вспоминал, ну, думаю, если сейчас ко мне Егоров не придёт, то всё евойное себе лично оставлю. Успел написать, как свою роту по новым штатам собираешься строить? – и, приняв от Алексея несколько исписанных листов, углубился в их чтение. – Так, общее командование, здесь ты вводишь должность второго заместителя, который будет исполнять штабные обязанности в военное время и плюс к этому дополнительно организовывать обучение и контроль за ним в мирное. Здесь первая полурота, вторая, ну, всё как обычно, восемь капральств по отделениям-десяткам с разбивкой их по плутонгам, поня-атно. О как, отдельный дозорный плутонг выделил, во главе с Лужином, а его самого в унтер-офицерство производишь, занятно. Раньше у тебя только дозорное звено было. Неужто думаешь, хватит ему серьёзности сразу двумя десятками людей командовать? Помню, твоего Цыгана, так ведь его кличут? Шибко шустрым солдатом он был. Как он тебе сейчас в нынешнем своём капральстве?
– У меня к нему вопросов нет, ваше высокоблагородие, – твёрдо ответил Егоров. – Раньше всякое, конечно, бывало, но как только человека ответственностью за других наделили, он с тех пор очень сильно переменился. Намного серьёзней стал, и солдаты его здорово уважают. За их спины Фёдор никогда не прячется, сообразительный, храбрый и умелый он командир.
– Ну ладно, тебе видней, – согласился полковник, изучая следующие записи. – Отделение лучших стрелков во главе с Василием Афанасьевым. Это тот, который с твоим немцем постоянно парой ходит, здоровый, рыжий такой, ты его ещё от Думашева пару лет назад вытащил? А Шмидт у тебя как бы отдельно за самого главного оружейника в роте? Хорошо, принимается, сам видел их работу вчера на вашем минном полигоне, а главного интенданта твои так впечатлили, что он теперь вам два трамбона даже нашёл и пару ящиков с гренадами. Ну это я так, по секрету. Ты как бы об этом покамест не слышал. Налаживай с Яковом Семёновичем дружбу – мой тебе совет. Очень тебе на будущее это пригодится. Ага, а здесь ты в своей тыловой группе у ротного лекаря ещё двух подлекарей вводишь. Ну да, правильно, пожалуй, в предстоящих боях они-то уж вам точно лишними не будут. Та-ак, по штатам у нас всё, такая расстановка людей принимается. На чистовую, как и положено, её формуляром изложи, а потом уже и мне передай, я сам её у главного квартирмейстера утвержу. Людей начинай подыскивать хоть сейчас. Да с этим трудностей-то, чай, и не будет. Знаю, у вас и так на освободившееся место по два, а то и по три желающих бывает. А вот с обер-офицером опять, небось, трудности возникнут. В прошлый раз, пока Хлебникова из озера не вытащили, сколько то место полуротного пустовало?
– Да-а, с этим, конечно, будет сложнее, – со вздохом согласился Алексей. – Все унтерские и капральские должности своими надёжными егерями я закрою, а вот с этой офицерской, чувствую, опять всё затянется. Может, вы кого дельного посоветуете, кто бы нам в роту подходил? – Алексей посмотрел с надеждой на полковника.
– Подумаю, – согласился барон. – Сейчас много молодых офицеров и кандидатов на первый обер-офицерский чин из России с пополнениями, да и сами на прогонных прибывают. Но ты же у нас капризный, тебе не абы какой в роту подходит, избалова-ался уже. Ладно, с новыми штатами мы разобрались, а тут что у тебя за слёзное такое прошение? – зачитывал он требование Егорова на оружие, новую амуницию и на военное имущество. – Так, жалобу на нехватку нарезного оружия, пистолей и облегчённых сабель мы, как обычно, пропускаем, у вас этого добра и так несравнимо больше, чем у всех остальных. Снова нужен хороший огнепроводный английский шнур, четыре сотни старых гренад, порох, пороховая мякоть, селитрянные фитили и прочее, прочее. Ого, а это тебе зачем?! – удивился полковник. – Ну я понимаю, морские боеприпасы, вы их у Шмидта в мастерской там раскурочиваете и свои гренады потом из их начинки переделываете. Ну а фосфор-то, сурьма и вот это всё прочее тебе для чего? Вы что, собираетесь академические опыты у себя здесь проводить? Да меня на смех всюду поднимут, если я такую бумагу наверх пущу. Нет, нет и нет, и даже не проси Алексей! – оборвал он пытавшегося дать пояснения капитана. – Война идёт, Егоров! Какая там сурьма! Вот мир наступит, от безделья начнёте с ума сходить, хоть с учеником Ломоносова Румовским Степаном списывайся и к себе для своих опытов его академиков из Санкт-Петербурга приглашай. А пока даже не морочь мне вот этим голову!
Лёшка насупился и начал собирать со стола листы.
– Ну и чего ты губы надул? – усмехнулся барон. – Был бы у тебя хотя бы армейский минёрный батальон, и то ведь всё по нормам пришлось бы отпускать. По вот этим всем фосфорам и прочему точно уже не ко мне, а вот по оружию да по боевому припасу, тут я тебе попробую помочь. Ну а теперь давай о приятном, – и он пододвинул к Алексею гербовую бумагу. – Матушка-императрица по протекции очень серьезных лиц, – и полковник показал глазами на потолок, – за ваши героические деяния на поле брани о прошлом годе, а особенно за тот бой, где погиб генерал Вейсман и был разбит элитный османский корпус, издала сей особый рескрипт. В нём высочайше прописано, что все нижние чины твоей особой роты, что принимали участие в той битве, награждаются такой же медалью, как Кагульская и Чесменская, только серебряной, с портретом императрицы и с выбитой на ней надписью «За оказанные в войске заслуги». Тебе, как георгиевскому кавалеру и герою того сражения, её самому же и надлежит своим людям вручать. Также каждому из твоих рядовых жалуется по три рубля, капралам и унтерам соответственно по пять и по десять, а старшим унтерам аж по два червонца. Офицерам причитается по трёхмесячному жалованью. Тебе же, как особо отличившемуся командиру отдельного подразделения, отписано из казны аж целых пять тысяч рублей. Ценят тебя, гордись, Алексей! – и барон придвинул наградную бумагу капитану. – Ну и вот, а это уже тебе от меня, загляни-ка в этот одёжный шкаф, будь так любезен. Давай, давай, смелее!
Лёшка открыл скрипнувшую тяжёлую дверку. Перед ним стояли, блестя жирной смазкой, два тульских штуцера. Это был действительно настоящий подарок!
– Во-от, я ведь знаю, как тебя порадовать, – улыбнулся барон. – Не зря я в Яссах оказался, когда туда из России дальний обоз пришёл. Ещё неделя-другая, до Бухареста он дошёл бы, и уже отсюда тебе точно бы ничего не досталось. За каждым нарезным стволом при распределении полковые командиры ревностно следят. Пользуйся, моей добротой, – улыбнулся фон Оффенберг. – А то дуться он тут вздумал из-за этого фосфора с сурьмой.
– Спасибо, ваше высокоблагородие, – поблагодарил своего заботливого куратора Алексей. – Да и не дулся я вовсе, грех жаловаться, не забываете вы про нас. А в этот раз так и вообще вона сколько хорошего присыпало.
– Это точно! – усмехнулся полковник. – Ну ладно, завтра, а нет, давай-ка лучше послезавтра, Алексей, подготовь чистовые формуляры по новым штатам своей роты и по всем её потребностям, занесёшь мне их с самого утра. А дальше я их уже сам всё на утверждение выше передам. И с этими штуцерами, мой тебе совет, ты к майору Филиппову, покамест не заходи. Проще выпросить потом что-нибудь у него будет. Лучше сейчас же дуй в роту, а вот послезавтра заодно за гренадами, ну и за всем остальным как раз то и заглянешь.
Структура отдельной особой роты егерей главного квартирмейстерства Первой дунайской армии
Глава 9. По дальней мишени огонь!
– Старший сержант Дубков!
– Я! – донёсся отзыв из длинного строя роты.
– Ко мне! – Алексей прямо к шинели старшего унтера, приколол новенькую сияющую серебром медаль на голубой Андреевской ленте. Она уже была третьей в этом ряду вместе с «Победителю пруссаков» и «Кагульской».
– Служу России и матушке-императрице! – бодро рявкнул Макарыч и по команде капитана встал на своё головное место.
– Младший сержант Зубов, ко мне! – Ещё один ветеран из старослужащих особой егерской роты вышел для награждения. – Берите пример с этих отцов, ребята! – Алексей посмотрел на молодых солдатиков, стоявших в строю с горящими глазами. – Эти доблестные старшие унтера всю прусскую компанию острым русским штыком мундиры гренадёров короля Фридриха рвали. А теперь с самого начала этой турецкой уже османских янычар со всей своей егерской сноровкой точной пулей бьют. Бог даст, и ещё по одной награде себе на грудь прибавят, когда этих турок добьём!.. Подпрапорщик Андреянов, ко мне! Фурьер Шмидт, ко мне! Капрал Опарин, ко мне! Рядовой Ковалёв, ко мне!..
Более ста награждённых было в отдельной роте из тех участников того страшного боя, где сложил голову генерал Вейсман. И каждому из них перед строем вручалась солдатская медаль.
– Поздравляю с высоким награждением, господа егеря! Носите сию награду вне полевых выходов не снимая. Пусть каждый встречный видит, что не простой это воин идёт, а снискавший своей высокой доблестью солдатскую славу, а потому награждённый по указу самой матушки-императрицы всемилостивейшей нашей Екатерины Алексеевны! Ура ей!
– Ура! Ура! Ура-а! – разнёсся рёв сотен голосов над площадью Бухареста.
Все командиры были собраны в доме у ротного. Шла разбивка и построение подразделений по новым, уже утверждённым главным квартирмейстерством армии штатам. Нужно было распределить три десятка новоприбывших солдат так, чтобы на каждого из них приходилось по три-четыре егеря из бывалых.
– И всё равно их нужно сейчас отдельно от всех остальных учить, – не соглашался с Живаном Гусев. – Алексей Петрович говорит, что раньше июня навряд ли наше наступление в Румелии начнётся. Пока все дороги не просохнут, не пойдёт наша армия в дальний поход. Вот из этих-то четырёх месяцев хотя бы два пусть они все в отдельном учебном плутонге у нас побудут. И гонять их в хвост и в гриву на полигонах нужно так, чтобы полковая их пехотная дурь с потом поскорее вся вышла, а новая егерская сноровка быстрее бы потом прижилась.
– А по мне всё равно лучше было бы, если бы они в постоянных плутонгах свою службу начали, а не в этом вот учебном, – покачал скептически головой Живан. – Здесь в роте вокруг старослужащие, они всё умеют и всё знают, неужели не научат ничему молодых?
– Да не-ет, есть резон в словах господина подпоручика, – поддержал Гусева самый старый из унтеров. – У нас-то учение для всех уже обыденное. Мы всякую мелочь на нём уже не оттачиваем, сноровка-то у многих робят и так уже имеется. А вот энтим с пяхоты многое с самых начальных азов давать надобно. Да и опосля энтих двух месяцев своей учёбы у них ведь ещё парочка будет. Чай, оботрутся-то в ротных плутонгах? Да и не гонять же всех, как сивок, вместе с энтими кутятами? – В словах Карпыча была своя правда, и его поддержал гул голосов остальных командиров.
– Хорошо, быть по сему, – подвёл итог всем прениям капитан. – Формируем временный учебный плутонг из трёх отделений. Над каждым из них ставим опытного капрала. Командиром сего плутонга я назначаю подпрапорщика Осокина. Ну а всей этой учёбой будет лично заведовать мой второй заместитель, подпоручик Гусев. Сергей Владимирович, вас только что вот на эту должность назначили, так что, как говорится, вам и все карты в руки. Продумайте до мелочей, как за эти два месяца подтянуть новеньких хотя бы до начального уровня егерей. Переделайте, где надо, полигон, просите все, что вам только будет нужно, но сделайте из них людей.
Так, поэтому пока всё, – Алексей записал только что принятое решение на бумагу и перешёл к следующим вопросам. – У нас с перемещением Сергея Владимировича вверх осталось теперь не укомплектованным место командира первой полуроты, и вся нагрузка по службе ложиться на его заместителя сержанта Зубова. Ну что, Иван Карпович, придётся тебе пока потерпеть, вспомни вон, пока Хлебникова Вячеслава на вторую не приняли, сколько там пришлось Тимофею самому крутиться.
– Да ничего, ваше благородие, дело привычное, – успокоил капитана старый солдат. – Глядишь, и подвернётся нам хороший охфицер. Во-он с Николаевичем же ведь свезло, зато теперяча Тимоха служит и в ус вовсе не дует.
– Это да-а, – подтвердил Осокин. – Теперь чаво не служить-то. Мне нонче под господином прапорщиком совсем стало быть хорошо. Это не то, что вот, когда один, и окромя самой службы ещё и энти бумаги надобно писать. Ох и не завидую я тебе дядь Вань.
– Да ладно, – отмахнулся тот. – У меня в вестовых вон Матвейка есть. Он шибко в грамоте за этот год преуспел, чай, справимся с ним и в энтих-то бумагах.
– Так, ладно, идём дальше, – прервал Карпыча Алексей. – Время у нас бежит, скоро вон Леониду уже к ужину сигнал подавать. По тыловому хозяйству у нас всё то же. Хорошего огнепроводного шнура нет, а на обычный казённый, селитряной пропитки, большой надежды нет. Сабель и пистолей для молодых не хватает, и придётся их добирать теперь уже в походе. Всё остальное пока вроде как в порядке.
– Прошу прощений, господин капитан! – встал с места старший оружейник. – Из тех двух ящик с гренад, что нам дать главный интендант, мы получить только пятьдесят штук. Это, как в русский поговорка, есть капля в море. Если мы их сейчас все сделать, то их у нас даже на новый егерь не хватит. Запас гренад в роте нет совсем. У каждый в свой сумка лежит только по две, и всё! Без хороший английский огнепроводный шнур на фитиль для большой фугас надежды нет совсем. Рассчитать точный время подрыв здесь никак не возможно, он всё время гореть по совсем разный время. Только если на короткий отрезок, где две-три секунда и это совсем не есть важно. И селитер шнур ещё очень боится влага, никакой нет на него надежда. Тёрочный взрыватель есть только на малый, новый направленный фугас, их всего у нас дюжина. Больше сделать мы теперь не суметь. Компонентов найти очень мало. По стрелковый оружий надо делать новый пулелейка для весь наш пополнений. Штуцеров всего тридцать восемь и ещё один длинный винтовальный пищаль. Для всех новых зольдат получен штатный егерский фузей, с укороченный ствол, который надо хорошо пристрелять. Пистоль из имеющийся в запас выдан одиннадцать, хороший сабель восемь, остальное всем дать тесак и палаш.
Закончив перечисление проблем по своей линии, Шмидт присел на скамью, а Алексей, закончив записывать, тяжело вздохнул:
– Да уж, без трудностей у нас никак не бывает. Но раньше даже ведь ещё и гораздо хуже было, многие вообще вон по личному пистолю не имели, а из холодного оружия только трофейные ятаганы на поясе таскали. Ничего, перевооружились потихоньку, так же и молодым всем хорошее оружие найдём. Главное сейчас для нас – время. Нашей роте позарез нужны эти спокойные четыре месяца, а там повоюем.
– Следующая тройка, приготовились, вперёд!
По команде подпоручика три егеря из учебных отделений выскочили на свою дистанцию. Им нужно было пробежать свои пять вёрст вокруг приозёрной буковой рощи и, сделав большой крюк вернуться к учебному полигону. А в это время от её опушки к командирам приближалось два егеря.
– С первого и с третьего десятка бегут, – кивнул на них Осокин. – А со второго где-то по дороге отстал. Посмо-отрим, кто из энтих лучшивее другого будет.
Пара подскочила на первый огневой рубеж практически одновременно.
– Рядовой Шишкин к стрельбе готов! Рядовой Быков к стрельбе готов! – раздались крики егерей.
– По дальним мишеням огонь! – крикнул Гусев, и два выстрела из фузей грохнули коротеньким залпом. Стрелки без команды начали их перезарядку, а Гусев махнул рукой дежурному пионеру. Тот достал два цилиндра и закинул их на боевую дистанцию. Посредине полигона из двух дымовых шашек пошёл белесый дым. Бам! Громко хлопнула первая шумовая петарда. В это время перезарядившиеся егеря пробежали десяток шагов по прямой и заскочили каждый на своё бревно. Мелко перебирая ногами, они пробежали первое препятствие и прыгнули на рыхлый снег. Теперь им предстояло проползти по-пластунски по длинному участку, где внизу было серое крошево, а голову и спину сверху не давали поднять поперечные жердины с заострёнными сучками и специально набитыми гвоздями. В этом месте дым струился особенно густо.
Быстрее, быстрее вылезти из этой клетки. Быков поднялся чуть выше, и по его спине чиркнул острый штырь. Он чуть ойкнул и, переложив поудобнее фузею замком вверх, изо всех сил пополз вперёд. Ему никак нельзя отставать от Шишкина! Бах! Хлопнула ещё одна петарда, но вот позади уже и этот участок. Оба стрелка достигли второго огневого рубежа почти одновременно.
– Рядовой Шишкин к стрельбе готов! Рядовой Быков к стрельбе готов! – до командиров донёсся приглушённый расстоянием доклад.
– По ближним мишеням огонь! – скомандовал подпоручик. Бах! Бах! Хлопнули фузейные выстрелы из положения лёжа. А егеря, не вставая, уже перезаряжали своё оружие. От рощи в это время показался третий егерь. Он на бегу заметно припадал на ногу.
– Ну, вот, Филимоха, ногу, похоже, подвернул, спотыкается теперь. Всё своё отделение назад теперяча потянет! – проворчал Осокин.
Перезарядившиеся егеря, надев на свои фузеи штыки, в это время уже проскочили сооружённую из бревен змейку и, ударив каждый по двум чучелам штыком и прикладом, перепрыгнули через несколько плетней и заскочили в окоп. Одна, вторая гренада вылетели из него к щитам, и вот стрелки уже на третьем дальнем огневом рубеже, оба сидят на коленках, а левая рука вверху как знак готовности к ведению огня.
– По дальним мишеням огонь! – Практически одновременно ударили выстрелы и закончив перезарядку егеря сделав небольшой круг уже неслись к командирам.
– Следующая тройка! – вызвал на исходный рубеж новых егерей подпоручик. – Приготовились! Вперёд!
– Захарыч, ты с капралами, как обычно, пробегись пока по площадке, глянь там на пробоины и к нам сюда!
В это время прихрамывающий егерь подбежал к командирам:
– Дык, может, отобедаете, Генрих Фридрихович? У нас уже занятия заканчиваются, а сейчас артельные кашу в расположении доваривают. Да и банька скоро будет! Хоро-ошая! – соблазнял гостей капитан.
– Какая там баня, Егоров, мы и так у тебя задержались. Спасибо, конечно, за приглашение, но у меня там дел целый воз стоит, еле к тебе заехать пару часов нашёл, если вот только Яков Семёнович? – полковник кивнул на старшего интенданта.
– Нет, какой там! – взмахнул тот рукой. – С вами же с Ясс вчера цельный обоз пришёл, мы ещё дня два будем всё у себя приходовать да распределять. Как вы меня оторвать-то от всего этого сумели, сейчас вот и сам я даже диву даюсь. Да и ладно, хоть развеялся немного!
– Ну как скажете, – пожал плечами Алексей. – А то мы завсегда рады хорошим гостям.
– Вижу, как ты рад, – улыбнулся барон. – А сам-то, небось, думаешь, как бы спровадить их поскорее! Ладно, не возмущайся, шучу! Я что хотел сказать-то тебе, Алексей, пока мы к своим лошадям идём. Сам ты уже поди знаешь, да и не секрет это вовсе, большому наступлению после того, как все дороги просохнут, непременно быть. Не добили мы турок о прошлом годе, так, значит, в этом году будем их добивать!
Бои предстоят впереди нам жаркие. Султан собрал все свои боеспособные силы в Северной Румелии и надеется переломить эту войну в свою пользу. Мы долгие боевые действия вести не можем, войска самозванца Емельки Пугачёва Оренбург в осаду взяли, всё Поволжье, и Урал уже подожгли. Вместе с яицкими казаками и с взбунтовавшимися крестьянами с ними же заодно и иноверцы из башкирцев и мишарей выступают. После взятия многих яицких пограничных городков, приуральских казённых и частных заводов у них теперь пушек, что у всей нашей армии. Да ещё и плюс хорошая боеспособная конница имеется. Никак нельзя недооценивать нам такую угрозу! Вся страна в великую смуту может кануть, как это было после смерти Бориса Годунова. А уж воспользоваться этим ослаблением державы, можешь быть уверен, многие найдутся. И этого допустить нам никак нельзя!
Планировали мы поболее здесь на Дунае военных сил к лету собрать, да вот приходится часть их против бунтовщиков в Россию отправлять. Ну да ничего, перед самой распутицей от Второй армии часть полков все равно к нам на подмогу придут. И к концу мая, к началу июня мы начнём здесь новое наступление. Этот, начавшийся, год будет для нас решительным. Думаю, что не устоять туркам против нас, нет у них уже той уверенности, что была ещё три года назад, до Кагула и Бендер. Наша сила – вражью ломит! Осталось только дожать, и победа будет за нами, Алексей.
Что касаемо твоей роты и тебя лично. Завтра ко мне после полудня зайдёшь, у меня там чуть поспокойней будет, и полчаса с тобой переговорить время будет. И принеси мне новую штатную расстановку по своей роте. Поздравляю, получено разрешение на её расширение. Можешь подбирать себе три десятка новых стрелков, и, самое главное, в штат, как ты ранее и просил, вводится ещё одна вакансия для обер-офицера.
Ладно, ладно не благодари, – остановил он обрадованного капитана. – Давно ведь её испрашивал, помню я, изначально ты пятерых себе господ офицеров задумывал. Ну а по нижним командирским чинам тебе только на четверых позволено свой штат увеличить. Так что тут ты уже думай сам. Ну вот мы уже и дошли. Завтра всё, что мы не успели здесь, то уже теперь в моём кабинете договорим. Там ещё кое-что интересное будет, обещаю, тебе понравится. Так что с собой пару вестовых бери.
И, заинтриговав Егорова, гости, вскочив на коней, в сопровождении казачьего десятка ускакали в сторону города.
– Ну, барон, ну морда немецкая, любит вот так вот помучить, вот нет чтобы сразу всё рассказать! И что же у него там? – Лёшка покачал головой и направился в сторону полигона.
Подходило время обеда, занятия на сегодня пора было заканчивать. Впереди егерей ждала баня, а ему предстояло ломать голову, как теперь по новой строить штаты своей роты.
На следующий день, оставив роту на Живана, Алексей крикнул с собой Лёньку и нового ротного вестового Данилу:
– В порядок себя приведите, как-никак в главный штаб с вами идём. Там по нему сейчас много уставного начальства слоняется. За те же не завитые или даже плохо напудренные букли легко можно на гауптвахту загреметь!
И уже через четверть часа небольшой воинский строй всего-то из двух нижних чинов и идущего сбоку от них капитана, проследовал к центру Бухареста.
– Подразделение, на месте стой! – Алексей вышел вперёд к замершим перед входом в главный штаб часовым. – Ребята, это со мной, пропустите егерей со здания, кто у вас там нонче в разводящих?
– Проходите, вашбродь, – кивнул ему солдат с пышными усами. – Селантьевич ныне на сутках за старшего, тама он, внутри, в коридоре только вот давеча был.
Передав комендантскому капралу под опеку своих егерей, Лёшка направился к знакомой двери. В этом кабинете перед штабными картографами заседал его куратор.
– Присаживайся к столу, кавалер, – пригласил Алексея после традиционного приветствия фон Оффенберг. – Вот только про тебя вспоминал, ну, думаю, если сейчас ко мне Егоров не придёт, то всё евойное себе лично оставлю. Успел написать, как свою роту по новым штатам собираешься строить? – и, приняв от Алексея несколько исписанных листов, углубился в их чтение. – Так, общее командование, здесь ты вводишь должность второго заместителя, который будет исполнять штабные обязанности в военное время и плюс к этому дополнительно организовывать обучение и контроль за ним в мирное. Здесь первая полурота, вторая, ну, всё как обычно, восемь капральств по отделениям-десяткам с разбивкой их по плутонгам, поня-атно. О как, отдельный дозорный плутонг выделил, во главе с Лужином, а его самого в унтер-офицерство производишь, занятно. Раньше у тебя только дозорное звено было. Неужто думаешь, хватит ему серьёзности сразу двумя десятками людей командовать? Помню, твоего Цыгана, так ведь его кличут? Шибко шустрым солдатом он был. Как он тебе сейчас в нынешнем своём капральстве?
– У меня к нему вопросов нет, ваше высокоблагородие, – твёрдо ответил Егоров. – Раньше всякое, конечно, бывало, но как только человека ответственностью за других наделили, он с тех пор очень сильно переменился. Намного серьёзней стал, и солдаты его здорово уважают. За их спины Фёдор никогда не прячется, сообразительный, храбрый и умелый он командир.
– Ну ладно, тебе видней, – согласился полковник, изучая следующие записи. – Отделение лучших стрелков во главе с Василием Афанасьевым. Это тот, который с твоим немцем постоянно парой ходит, здоровый, рыжий такой, ты его ещё от Думашева пару лет назад вытащил? А Шмидт у тебя как бы отдельно за самого главного оружейника в роте? Хорошо, принимается, сам видел их работу вчера на вашем минном полигоне, а главного интенданта твои так впечатлили, что он теперь вам два трамбона даже нашёл и пару ящиков с гренадами. Ну это я так, по секрету. Ты как бы об этом покамест не слышал. Налаживай с Яковом Семёновичем дружбу – мой тебе совет. Очень тебе на будущее это пригодится. Ага, а здесь ты в своей тыловой группе у ротного лекаря ещё двух подлекарей вводишь. Ну да, правильно, пожалуй, в предстоящих боях они-то уж вам точно лишними не будут. Та-ак, по штатам у нас всё, такая расстановка людей принимается. На чистовую, как и положено, её формуляром изложи, а потом уже и мне передай, я сам её у главного квартирмейстера утвержу. Людей начинай подыскивать хоть сейчас. Да с этим трудностей-то, чай, и не будет. Знаю, у вас и так на освободившееся место по два, а то и по три желающих бывает. А вот с обер-офицером опять, небось, трудности возникнут. В прошлый раз, пока Хлебникова из озера не вытащили, сколько то место полуротного пустовало?
– Да-а, с этим, конечно, будет сложнее, – со вздохом согласился Алексей. – Все унтерские и капральские должности своими надёжными егерями я закрою, а вот с этой офицерской, чувствую, опять всё затянется. Может, вы кого дельного посоветуете, кто бы нам в роту подходил? – Алексей посмотрел с надеждой на полковника.
– Подумаю, – согласился барон. – Сейчас много молодых офицеров и кандидатов на первый обер-офицерский чин из России с пополнениями, да и сами на прогонных прибывают. Но ты же у нас капризный, тебе не абы какой в роту подходит, избалова-ался уже. Ладно, с новыми штатами мы разобрались, а тут что у тебя за слёзное такое прошение? – зачитывал он требование Егорова на оружие, новую амуницию и на военное имущество. – Так, жалобу на нехватку нарезного оружия, пистолей и облегчённых сабель мы, как обычно, пропускаем, у вас этого добра и так несравнимо больше, чем у всех остальных. Снова нужен хороший огнепроводный английский шнур, четыре сотни старых гренад, порох, пороховая мякоть, селитрянные фитили и прочее, прочее. Ого, а это тебе зачем?! – удивился полковник. – Ну я понимаю, морские боеприпасы, вы их у Шмидта в мастерской там раскурочиваете и свои гренады потом из их начинки переделываете. Ну а фосфор-то, сурьма и вот это всё прочее тебе для чего? Вы что, собираетесь академические опыты у себя здесь проводить? Да меня на смех всюду поднимут, если я такую бумагу наверх пущу. Нет, нет и нет, и даже не проси Алексей! – оборвал он пытавшегося дать пояснения капитана. – Война идёт, Егоров! Какая там сурьма! Вот мир наступит, от безделья начнёте с ума сходить, хоть с учеником Ломоносова Румовским Степаном списывайся и к себе для своих опытов его академиков из Санкт-Петербурга приглашай. А пока даже не морочь мне вот этим голову!
Лёшка насупился и начал собирать со стола листы.
– Ну и чего ты губы надул? – усмехнулся барон. – Был бы у тебя хотя бы армейский минёрный батальон, и то ведь всё по нормам пришлось бы отпускать. По вот этим всем фосфорам и прочему точно уже не ко мне, а вот по оружию да по боевому припасу, тут я тебе попробую помочь. Ну а теперь давай о приятном, – и он пододвинул к Алексею гербовую бумагу. – Матушка-императрица по протекции очень серьезных лиц, – и полковник показал глазами на потолок, – за ваши героические деяния на поле брани о прошлом годе, а особенно за тот бой, где погиб генерал Вейсман и был разбит элитный османский корпус, издала сей особый рескрипт. В нём высочайше прописано, что все нижние чины твоей особой роты, что принимали участие в той битве, награждаются такой же медалью, как Кагульская и Чесменская, только серебряной, с портретом императрицы и с выбитой на ней надписью «За оказанные в войске заслуги». Тебе, как георгиевскому кавалеру и герою того сражения, её самому же и надлежит своим людям вручать. Также каждому из твоих рядовых жалуется по три рубля, капралам и унтерам соответственно по пять и по десять, а старшим унтерам аж по два червонца. Офицерам причитается по трёхмесячному жалованью. Тебе же, как особо отличившемуся командиру отдельного подразделения, отписано из казны аж целых пять тысяч рублей. Ценят тебя, гордись, Алексей! – и барон придвинул наградную бумагу капитану. – Ну и вот, а это уже тебе от меня, загляни-ка в этот одёжный шкаф, будь так любезен. Давай, давай, смелее!
Лёшка открыл скрипнувшую тяжёлую дверку. Перед ним стояли, блестя жирной смазкой, два тульских штуцера. Это был действительно настоящий подарок!
– Во-от, я ведь знаю, как тебя порадовать, – улыбнулся барон. – Не зря я в Яссах оказался, когда туда из России дальний обоз пришёл. Ещё неделя-другая, до Бухареста он дошёл бы, и уже отсюда тебе точно бы ничего не досталось. За каждым нарезным стволом при распределении полковые командиры ревностно следят. Пользуйся, моей добротой, – улыбнулся фон Оффенберг. – А то дуться он тут вздумал из-за этого фосфора с сурьмой.
– Спасибо, ваше высокоблагородие, – поблагодарил своего заботливого куратора Алексей. – Да и не дулся я вовсе, грех жаловаться, не забываете вы про нас. А в этот раз так и вообще вона сколько хорошего присыпало.
– Это точно! – усмехнулся полковник. – Ну ладно, завтра, а нет, давай-ка лучше послезавтра, Алексей, подготовь чистовые формуляры по новым штатам своей роты и по всем её потребностям, занесёшь мне их с самого утра. А дальше я их уже сам всё на утверждение выше передам. И с этими штуцерами, мой тебе совет, ты к майору Филиппову, покамест не заходи. Проще выпросить потом что-нибудь у него будет. Лучше сейчас же дуй в роту, а вот послезавтра заодно за гренадами, ну и за всем остальным как раз то и заглянешь.
Структура отдельной особой роты егерей главного квартирмейстерства Первой дунайской армии
Глава 9. По дальней мишени огонь!
– Старший сержант Дубков!
– Я! – донёсся отзыв из длинного строя роты.
– Ко мне! – Алексей прямо к шинели старшего унтера, приколол новенькую сияющую серебром медаль на голубой Андреевской ленте. Она уже была третьей в этом ряду вместе с «Победителю пруссаков» и «Кагульской».
– Служу России и матушке-императрице! – бодро рявкнул Макарыч и по команде капитана встал на своё головное место.
– Младший сержант Зубов, ко мне! – Ещё один ветеран из старослужащих особой егерской роты вышел для награждения. – Берите пример с этих отцов, ребята! – Алексей посмотрел на молодых солдатиков, стоявших в строю с горящими глазами. – Эти доблестные старшие унтера всю прусскую компанию острым русским штыком мундиры гренадёров короля Фридриха рвали. А теперь с самого начала этой турецкой уже османских янычар со всей своей егерской сноровкой точной пулей бьют. Бог даст, и ещё по одной награде себе на грудь прибавят, когда этих турок добьём!.. Подпрапорщик Андреянов, ко мне! Фурьер Шмидт, ко мне! Капрал Опарин, ко мне! Рядовой Ковалёв, ко мне!..
Более ста награждённых было в отдельной роте из тех участников того страшного боя, где сложил голову генерал Вейсман. И каждому из них перед строем вручалась солдатская медаль.
– Поздравляю с высоким награждением, господа егеря! Носите сию награду вне полевых выходов не снимая. Пусть каждый встречный видит, что не простой это воин идёт, а снискавший своей высокой доблестью солдатскую славу, а потому награждённый по указу самой матушки-императрицы всемилостивейшей нашей Екатерины Алексеевны! Ура ей!
– Ура! Ура! Ура-а! – разнёсся рёв сотен голосов над площадью Бухареста.
Все командиры были собраны в доме у ротного. Шла разбивка и построение подразделений по новым, уже утверждённым главным квартирмейстерством армии штатам. Нужно было распределить три десятка новоприбывших солдат так, чтобы на каждого из них приходилось по три-четыре егеря из бывалых.
– И всё равно их нужно сейчас отдельно от всех остальных учить, – не соглашался с Живаном Гусев. – Алексей Петрович говорит, что раньше июня навряд ли наше наступление в Румелии начнётся. Пока все дороги не просохнут, не пойдёт наша армия в дальний поход. Вот из этих-то четырёх месяцев хотя бы два пусть они все в отдельном учебном плутонге у нас побудут. И гонять их в хвост и в гриву на полигонах нужно так, чтобы полковая их пехотная дурь с потом поскорее вся вышла, а новая егерская сноровка быстрее бы потом прижилась.
– А по мне всё равно лучше было бы, если бы они в постоянных плутонгах свою службу начали, а не в этом вот учебном, – покачал скептически головой Живан. – Здесь в роте вокруг старослужащие, они всё умеют и всё знают, неужели не научат ничему молодых?
– Да не-ет, есть резон в словах господина подпоручика, – поддержал Гусева самый старый из унтеров. – У нас-то учение для всех уже обыденное. Мы всякую мелочь на нём уже не оттачиваем, сноровка-то у многих робят и так уже имеется. А вот энтим с пяхоты многое с самых начальных азов давать надобно. Да и опосля энтих двух месяцев своей учёбы у них ведь ещё парочка будет. Чай, оботрутся-то в ротных плутонгах? Да и не гонять же всех, как сивок, вместе с энтими кутятами? – В словах Карпыча была своя правда, и его поддержал гул голосов остальных командиров.
– Хорошо, быть по сему, – подвёл итог всем прениям капитан. – Формируем временный учебный плутонг из трёх отделений. Над каждым из них ставим опытного капрала. Командиром сего плутонга я назначаю подпрапорщика Осокина. Ну а всей этой учёбой будет лично заведовать мой второй заместитель, подпоручик Гусев. Сергей Владимирович, вас только что вот на эту должность назначили, так что, как говорится, вам и все карты в руки. Продумайте до мелочей, как за эти два месяца подтянуть новеньких хотя бы до начального уровня егерей. Переделайте, где надо, полигон, просите все, что вам только будет нужно, но сделайте из них людей.
Так, поэтому пока всё, – Алексей записал только что принятое решение на бумагу и перешёл к следующим вопросам. – У нас с перемещением Сергея Владимировича вверх осталось теперь не укомплектованным место командира первой полуроты, и вся нагрузка по службе ложиться на его заместителя сержанта Зубова. Ну что, Иван Карпович, придётся тебе пока потерпеть, вспомни вон, пока Хлебникова Вячеслава на вторую не приняли, сколько там пришлось Тимофею самому крутиться.
– Да ничего, ваше благородие, дело привычное, – успокоил капитана старый солдат. – Глядишь, и подвернётся нам хороший охфицер. Во-он с Николаевичем же ведь свезло, зато теперяча Тимоха служит и в ус вовсе не дует.
– Это да-а, – подтвердил Осокин. – Теперь чаво не служить-то. Мне нонче под господином прапорщиком совсем стало быть хорошо. Это не то, что вот, когда один, и окромя самой службы ещё и энти бумаги надобно писать. Ох и не завидую я тебе дядь Вань.
– Да ладно, – отмахнулся тот. – У меня в вестовых вон Матвейка есть. Он шибко в грамоте за этот год преуспел, чай, справимся с ним и в энтих-то бумагах.
– Так, ладно, идём дальше, – прервал Карпыча Алексей. – Время у нас бежит, скоро вон Леониду уже к ужину сигнал подавать. По тыловому хозяйству у нас всё то же. Хорошего огнепроводного шнура нет, а на обычный казённый, селитряной пропитки, большой надежды нет. Сабель и пистолей для молодых не хватает, и придётся их добирать теперь уже в походе. Всё остальное пока вроде как в порядке.
– Прошу прощений, господин капитан! – встал с места старший оружейник. – Из тех двух ящик с гренад, что нам дать главный интендант, мы получить только пятьдесят штук. Это, как в русский поговорка, есть капля в море. Если мы их сейчас все сделать, то их у нас даже на новый егерь не хватит. Запас гренад в роте нет совсем. У каждый в свой сумка лежит только по две, и всё! Без хороший английский огнепроводный шнур на фитиль для большой фугас надежды нет совсем. Рассчитать точный время подрыв здесь никак не возможно, он всё время гореть по совсем разный время. Только если на короткий отрезок, где две-три секунда и это совсем не есть важно. И селитер шнур ещё очень боится влага, никакой нет на него надежда. Тёрочный взрыватель есть только на малый, новый направленный фугас, их всего у нас дюжина. Больше сделать мы теперь не суметь. Компонентов найти очень мало. По стрелковый оружий надо делать новый пулелейка для весь наш пополнений. Штуцеров всего тридцать восемь и ещё один длинный винтовальный пищаль. Для всех новых зольдат получен штатный егерский фузей, с укороченный ствол, который надо хорошо пристрелять. Пистоль из имеющийся в запас выдан одиннадцать, хороший сабель восемь, остальное всем дать тесак и палаш.
Закончив перечисление проблем по своей линии, Шмидт присел на скамью, а Алексей, закончив записывать, тяжело вздохнул:
– Да уж, без трудностей у нас никак не бывает. Но раньше даже ведь ещё и гораздо хуже было, многие вообще вон по личному пистолю не имели, а из холодного оружия только трофейные ятаганы на поясе таскали. Ничего, перевооружились потихоньку, так же и молодым всем хорошее оружие найдём. Главное сейчас для нас – время. Нашей роте позарез нужны эти спокойные четыре месяца, а там повоюем.
– Следующая тройка, приготовились, вперёд!
По команде подпоручика три егеря из учебных отделений выскочили на свою дистанцию. Им нужно было пробежать свои пять вёрст вокруг приозёрной буковой рощи и, сделав большой крюк вернуться к учебному полигону. А в это время от её опушки к командирам приближалось два егеря.
– С первого и с третьего десятка бегут, – кивнул на них Осокин. – А со второго где-то по дороге отстал. Посмо-отрим, кто из энтих лучшивее другого будет.
Пара подскочила на первый огневой рубеж практически одновременно.
– Рядовой Шишкин к стрельбе готов! Рядовой Быков к стрельбе готов! – раздались крики егерей.
– По дальним мишеням огонь! – крикнул Гусев, и два выстрела из фузей грохнули коротеньким залпом. Стрелки без команды начали их перезарядку, а Гусев махнул рукой дежурному пионеру. Тот достал два цилиндра и закинул их на боевую дистанцию. Посредине полигона из двух дымовых шашек пошёл белесый дым. Бам! Громко хлопнула первая шумовая петарда. В это время перезарядившиеся егеря пробежали десяток шагов по прямой и заскочили каждый на своё бревно. Мелко перебирая ногами, они пробежали первое препятствие и прыгнули на рыхлый снег. Теперь им предстояло проползти по-пластунски по длинному участку, где внизу было серое крошево, а голову и спину сверху не давали поднять поперечные жердины с заострёнными сучками и специально набитыми гвоздями. В этом месте дым струился особенно густо.
Быстрее, быстрее вылезти из этой клетки. Быков поднялся чуть выше, и по его спине чиркнул острый штырь. Он чуть ойкнул и, переложив поудобнее фузею замком вверх, изо всех сил пополз вперёд. Ему никак нельзя отставать от Шишкина! Бах! Хлопнула ещё одна петарда, но вот позади уже и этот участок. Оба стрелка достигли второго огневого рубежа почти одновременно.
– Рядовой Шишкин к стрельбе готов! Рядовой Быков к стрельбе готов! – до командиров донёсся приглушённый расстоянием доклад.
– По ближним мишеням огонь! – скомандовал подпоручик. Бах! Бах! Хлопнули фузейные выстрелы из положения лёжа. А егеря, не вставая, уже перезаряжали своё оружие. От рощи в это время показался третий егерь. Он на бегу заметно припадал на ногу.
– Ну, вот, Филимоха, ногу, похоже, подвернул, спотыкается теперь. Всё своё отделение назад теперяча потянет! – проворчал Осокин.
Перезарядившиеся егеря, надев на свои фузеи штыки, в это время уже проскочили сооружённую из бревен змейку и, ударив каждый по двум чучелам штыком и прикладом, перепрыгнули через несколько плетней и заскочили в окоп. Одна, вторая гренада вылетели из него к щитам, и вот стрелки уже на третьем дальнем огневом рубеже, оба сидят на коленках, а левая рука вверху как знак готовности к ведению огня.
– По дальним мишеням огонь! – Практически одновременно ударили выстрелы и закончив перезарядку егеря сделав небольшой круг уже неслись к командирам.
– Следующая тройка! – вызвал на исходный рубеж новых егерей подпоручик. – Приготовились! Вперёд!
– Захарыч, ты с капралами, как обычно, пробегись пока по площадке, глянь там на пробоины и к нам сюда!
В это время прихрамывающий егерь подбежал к командирам: