– Данилка, поди сюда! Созывай всех командиров на совет!



Как же холодно в этих горах ночью! Резкий ветер, казалось, насквозь пронизывал мундир и накинутую поверх него лохматку. Где-то на равнине первые лучи солнца уже разгоняли ночной сумрак, здесь же только лишь посерел самый краешек неба с востока.

– Тише ты! – зашипел на Велько Алексей. Небольшой камешек, сдвинутый неосторожным движением, сорвался с уступа и потянул за собой сразу несколько больших камней. Осыпь прогромыхала в ночи и стихла на дне ущелья.

С крепостной стены раздался тревожный крик, и вниз, освещая подступы, слетел факел. Минут пятнадцать егеря лежали без движенья. Всё вокруг было тихо.

Капитан приподнялся из-за камня и молча взмахнул рукой. Десятки теней поднялись вслед за ним из своих укрытий и осторожно заскользили вперёд. Рота, разбившись на штурмовые отделения, распределялась по своим участкам. Отборные стрелки, выбрав для себя удобную позицию и накрывшись лохматкой, зябко кутались в суконные плащи. Пройдут какие-то полчаса, взойдёт солнце, и даже шевельнуться уже будет нельзя. Хоть умри, но не смей себя раскрыть неприятелю.

День вступал в свои права. Сонные постовые, переночевавшие у костра на дороге, подпрыгивали, размахивая руками, и переругивались с товарищами на стене. Тем-то было гораздо теплее у ночных жаровен в башнях, да и от ветра было где укрыться. С северной стороны показалась голова растянутой колонны. Четыре с половиной десятка из новой смены не спеша шли к крепости.

– Быстрее, быстрее бездельники! – крикнул им старший десятник с надвратной башни. – Уже полдень скоро, а вы только ковыляете! Мы вас вот так же теперь будем менять! Смена! Воины султана, выходим строиться! – и со стены ударили в звонкое било.

Громкий металлический звук разнёсся над окрестностями. Со скрипом распахнулись крепостные ворота, и из них наружу высыпала большая толпа.

Вот он, самый подходящий момент для атаки! Новая смена на подходе. Старая, расслабленная и усталая, выкатывает на дорогу, стремясь поскорее уйти на отдых. До обочин ли им дело, где из-за камней уже показались ружейные дула. Лёшка махнул рукой. Вот теперь слово за ротными «гранатомётчиками»! Пять самых умелых и сильных егерей, подпалив удлинённые запалы на гренадах, резко взмахнули ременными пращами. Пять чугунных шаров ушли со склонов к цели, туда, где сейчас толпились у ворот турки. Резкий грохот разрывов послужил сигналом к общей атаке. Алексей, приподнявшись, выжал спусковую скобу штуцера и, не глядя на результат выстрела, побежал вниз. Ружьё за спину, в руке гусарка и пистоль.

– На! – ударом сабли он срубил ошалевшего от неожиданности первого турка.

Хлопнул пистолетный выстрел, и второй, подбегающий в панике к открытым воротом, споткнулся и упал прямо в их створку.

– Гренаду!

Ворота со скрипом и скрежетом вдруг начали закрываться. Вот ещё немного, они затворятся, и вся эта их затея со штурмом окажется пустой. В его руку легло чугунное ядрышко. – Зажигай! – Фитиль вспыхнул искрами. – Ещё давайте! – Его гренада скользнула в пока ещё большую воротную щель. Следом влетело ещё две.

Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах! Громыхнули взрывы внутри крепости, и по дубовым толстенным доскам ударил град осколков.

– За мно-ой!

Распахивая створки, три штурмовых десятка влетели вовнутрь вслед за командиром. Возле главного прохода лежали в крови пять посечённых тел. Немного не хватило времени защитникам крепости, чтобы отсечь нападавших.

Бах! Бах! – из окошек бойниц цитадели грохнули два выстрела, и бегущий рядом с Алексеем егерь упал на мостовую внутреннего двора. Вот она и сгодилась, его последняя гренада. Спрятавшись под нишу у окна, капитан выбил искры на трут, раздул его и поднёс к фитилю ручного снаряда. Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах! Три разрыва почти одновременно грохнули внутри. А Савва уже пристраивал фитильный фугас у двери. Короткий фитиль! Бяжим!

Баба-ах! Чёрное облако рассеялось, и взгляду открылся проём. Тяжёлую, окованная медью дверь разбило на доски и внесло взрывной волной вовнутрь. Из цитадели пахло порохом и кровью. Внутри неё защитников уже не было. Вытащили двоих контуженых и ещё три трупа. Снаружи стрельба тоже стихла. Большая часть подходящего из деревни отряда полегло на камнях, а с дюжину смогли вырваться из огненного мешка и теперь разбегались по ущельям и склонам.

– Не преследовать! – скомандовал Гусев. – Половина из них и так там побьётся! Собираем оружие и припасы, всем отходить к крепости!

Возле ворот тоже всё стихло. Первые же разрывы гренад посекли если и не насмерть, то серьёзно поранив большую часть турок. А потом ударили тромбоны, ружья, и по предкрепостной площадке пронеслось восемь десятков атакующих.

– Двое погибших, вашбродь, и двоих ранило, оба в строю будут, – доложился Егорову лекарь Мазурин. – Сейчас Огнену швы на руку наложу, через пару неделек только лишь шрамчик останется. И куды ты поперёд батьки в пекло-то лезешь, молодой, горячий, опыта воинского нет, штопай вот вас потом, – ворчал Спиридонович, продевая в иглу нитку.

Алексей подошёл к двум лежащим накрытым с головой телам. Откинув плащ, вздохнул:

– Семён, два года уже почти что он в роте, опытный был егерь. – Судьба, а ведь на его месте мог быть и он сам, возьми этот стрелок с цитадели чуть правее. – А это молодой солдат, – Алексей с трудом узнал в изуродованном ружейной пулей недавнего пехотинца из Суздальского полка. – Где?

– Да на стене уже, – вздохнул Бестужев. – Мы на парапет вылетели с лестницы, а тот турок навстречу бежал. Они враз в друг друга и выстрелили, всего-то с пяти шагов.

– Так гренады-то вам на что? – скрипнул зубами Алексей. – Сто раз ведь уже повторяли всё на учениях!

– Да тихо там было, – пожал виновато плечами подпоручик. – Мы уж подумали, что стрелки Курта всех там наверху угомонили, гренаду жалко было. Виноват, господин капитан, недоглядел! – И он встал по стойке смирно.

– Ладно, жаль, что такая наука у нас кровью даётся, – вздохнул Егоров, закрывая плащом убитого. – Не нужно более жалеть гренады, Лёш, ты лучше ребят своих на будущее сберегай!

Осмотр показал, что внутри крепости имелся приличный запас пороха и свинца. Были провиант и вода в подвальном резервуаре. Да и в колодце, что был выкопан внутри крепости, на дне было её около сажени. На месяц стояния в глухой обороне всего этого роте точно бы хватило. Из оружия, помимо своего, личного, было захвачено около пяти десятков ружей с длинными стволами, с десяток короткоствольных карабинов и пара десятков пистолей. Нарезного оружия, конечно, здесь не было, холодное и вовсе не учитывалось, потому как для обороны от него толка никакого не было. А вот и три пушки. Не новейшей, конечно, французской системы, но тоже весьма, кстати, неплохих. Во всяком случае, ничем не уступающим современным крепостным орудиям Русской армии. Калибром они были поболее, чем полевые, тяжёлые и неподъёмные. И как только их сюда турки припёрли?

– Внимание, братцы! – Лёшка оглядел выстроенных на внутреннем дворе егерей. – Ришская крепость захвачена, турецкий её гарнизон выбит, и теперь она принадлежит российской короне. Для нас главное – это удержать её до подхода частей русской армии. Мы оседлали этот перевал, и неприятель теперь сделает всё, чтобы нас с него выбить. Ведь именно тут проходит сообщение турок с придунайскими корпусами, и именно здесь идёт прямой путь на Стамбул. Рота, сми-ирно! Слушай боевой приказ! Держать крепость изо всех сил и сражаться, не уступая её неприятелю! А если он сможет взойти на стены и станет угрожать нам сдачей, последним защитникам подорвать её пороховой арсенал. Братцы, мы или уйдём отсюда победителями, или… – и Алексей кивнул на небо.



– Как ты думаешь, Иван Макарович, скоро на нас турка полезет? Лёнька, пристроившись в теньке надвратной башни, вглядывался вдаль.

– Да кто же его, нехристя-то, знает, – пожал плечами старый солдат. – Капитан думает, что под вечер они непременно к нам сунутся. Со стороны Бургаса-то к Шумле обозы и живая сила их постоянно подходит. Куды-то им ведь надобно всем будет деваться, обратно же они к себе не пойдут? Да и если им в обход двигать, то там дней десять точно на соседний перевал им придётся карабкаться. Не-ет, обязательно к нам полезут, – уже уверенно кивнул он головой. – А вот коли мы им хорошо кровь пустим, то, пожалуй, и ещё денёк подумают.

– Ну да-а, точно полезут, – вздохнул барабанщик. – Подъедет сюда какой-нить турчанский большой паша и сразу же погонит всех своих солдат да под наши пули. Эх, скорее бы армия эту Шумлу обложила да сюды бы к нам подошла. А мы бы им, все такие важные, вот энту самую крепость передаём да все в строю стоим перед генералом, такие геройские, с начищенными медаля́ми, а капитан наш с Георгием на груди да при блестящей сабле.

– Кабы не кабы, так и было бы море, а не пруды, – фыркнул насмешливо сержант. – Пустомеля ты, Лёнька, и ветродуй. Иди вон лучше Курту помогай. Его десяток все турецкие карамультуки уже пересмотрел и теперь их в запас нашим егерям по бойницам расставлять будет. Нам эти шесть десятков выстрелов накоротке, пущай даже из дурного ствола, и то ведь лишними не будут!

– Ну что, Вась, годная эта пушка? – Макарыч подошёл к копошащемуся у орудия рыжеволосому капралу и хлопнул ладошкой по её нагретому стволу.

– Дык а чё нет-то, Иван Макарович? – почесал тот затылок. – Вполне себе справное орудие. Тяжеловатое оно, конечно, в наводке, но со стены-то, однако же, хорошо бить должно. Савва, Мишка, вы картузы картечные далеко-то в нишу не убирайте и мелкую от крупной тоже там отделяйте, чтобы завсегда знать, какая и где у нас лежит! – скомандовал он двум разбирающим заряды пионерам.


– Иван Макарович, ну чаво, я пошёл, чё ли, к отборным стрелкам? – подал голос из ниши Лёнька. – Вы уж тут, небось, и сами на этой башне поосмотритесь?

– Да иди ты уже, назола! – выкрикнул в сердцах старый унтер. – Толку-то с тебя как с козла молока, только и болтаешь под руку языком. Одно слово – барабанщик!



Дорога была пустая. В послеобеденное время зашевелились вроде немного с южной стороны. Но стрелки Курта сделали несколько удачных дальних выстрелов с башен. Пара фигур застыла неподвижно на камнях, а один с криком слетел с придорожного обрыва вниз. Всё, больше пока любопытных у них не было.

– Роту разбить на три равных части! – распорядился капитан. – Одна часть караульную службу оружно несёт, другая отдыхает с удобствами в цитадели, а третья в башнях и в нишах стены бодрствует, ну или дремлет там легонько. Как только караульные тревогу поднимают, их тут же из башен поддержат, а через пару минуты к ним уже и отдыхающие подоспеют. Смена днём по четыре часа, ночью по три, старшими в них обер-офицеры Гусев, Бестужев и Хлебников будут.



– Вашбродь, зашевелилась вроде турка! – крикнул наблюдающий с боковой южной башни Борис. – Точно, точно шевыряются. В нашу сторону вон идут!

Лёшка, только что скрипевший карандашом в блокноте, вскочил с большого тёсаного камня служащего ему скамьёй и подхватил на руки штуцер:

– Гарнизон, тревога! Всем занять свои места!

По двору и лестничным крепостным переходам рассыпался топот сапог. У каждого егеря было своё определённое распорядком место. Защёлкали курки на ружьях, глаз выбирал верный прицел.

Турки шли уверенно. «Эге-е, сколько же вас здесь! – куснул ус Макарович. – Видать, всё же подъехал их паша!»

– Расстояний четыре сотни шагов, цель пехота, около пяти сотен, можем стрелять! – выкрикнул Курт, выбирая свободный ход спускового крючка.

– Ждё-ом! – рявкнул Егоров, осматривая всю южную сторону. – Без команды не стрелять, первые три выстрела бить залпами! – Три сотни шагов до первых, две с половиной, две. – Ого-онь! – и он сам выжал спусковой крючок.

Баба-ах! – сотня стволов выплюнула разом свинец в атакующих. Десятков пять рухнуло на камни, поливая их кровью.

– Быстро заряжай! То-овсь! Огонь! – Ещё сотня выстрелов, теперь со ста пятидесяти шагов. – Быстро зяряжай! То-овсь! Огонь! – Третий залп укладывал турок уже со ста.

Залп в упор массы хороших стрелков, да ещё и из хорошего оружия, это очень страшно! Целые ряды валятся перед тобой, и это только вопрос времени, когда ты сам окажешься на их месте.

– Россыпью бей!

Вот и пригодились те шесть десятков турецких стволов, что стояли заряженными у бойниц. Наступающие и так дрогнули и подались назад. А со стен и башен летели пули, выбивая в первую очередь командиров и самых стойких. Нестройная, орущая от ужаса толпа неслась прочь от крепости, оставив перед ней пару сотен тел.

– Оружие почистить, зарядить, привести в боевую готовность! – скомандовал Алексей. – Это только начало, братцы, теперь они уже будут осторожнее наступать. Но и у нас ещё даже пушки в бой не вступили. Можно отдыхать, сегодня они вряд ли уже полезут.



– Жалко их, господин подпрапорщик, живые ведь люди, вона как стонут, – кивнул со стены в темноту молодой солдат.

– Жалко, Гордейка, а что сделаешь-то? – вздохнул унтер. – Залечить мы их всё одно не смогём, а лазить по камням ночью нам тоже никак не можно. Там среди турок тоже ведь всяких ухорезов хватает, похлеще наших пластунов некоторые будут. Вот затаится десяток горных албанцев среди камней, так ты и глазом не успеешь моргнуть, как они кому-нить из тех милосердных враз горло перережут, а кому и аркан на шею да к паше его на страшную пытку уволокут. Вона как нашего Афоню сипахи пластами резали. Любят они такое. Правильно капитан сказал: из крепости никому ни ногой, ни на какие посулы и на хитрость басурманскую не поддаваться! Коли захотят забрать своих раненых, так и мы, чай, противиться не станем. А ну-ка, Гордейка, давай факел мне, кину его к дороге, а ты в оба гляди, никто там не крадётся в ночи?



– Ваше благородие, гренад у нас всего сто шестьдесят пять, из них девять с приспособами для дальнего броска, пять для поджога и столько же дымовых. Патрон покамест достаточно, но я распорядился их ещё с запасом накрутить, да и пули нужно к ним отлить, – докладывал ротный интендант. – Провианта у нас достаточно, правда, вот мясная убоина с подвального ледника уже через пару дней закончится, и тогда придётся переходить на крупу да сухое мясо.

– Не страшно! Бывало и похуже, солонину вон ту же вспомните, – усмехнулся Егоров. – А вот патроны да, они лишними никогда не бывают, скоро турки сильно обозлятся и гораздо решительней наседать начнут, мы же им единственный связующий их с северными армиями прямой путь здесь перекрыли. Очень скоро они будут отчаянно к нам лезть. Много боеприпасов тогда разом уйдёт. Свинца и пороха здесь в арсенале достаточно, а вот патронной бумаги у нас всего ничего. Будем, как в старину, ружейными мерками в стволы порох сыпать. Курт, сколько у нас фугасов всего?

– Четыре большой фитильный, один большой тёрочный и четыре малый, – доложился Курт, и, увидев расстроенное лицо командира, развёл руками: – Сколько всего быть этот редкий ингредиент, столько всего тот фугас и сделать, ваший благородий.

– Да это понятно, я ведь вам не в упрёк, – вздохнул Алексей. – Ладно, будем воевать тем, что у нас есть.



В течение следующего дня турки предприняли четыре атаки. Одна из них даже была организована с северной стороны. Больших трудностей в отражении их не возникло. Пехотинцы были уже пуганые, шли россыпью, палили вовсю из своих ружей и, не доходя ста, ста пятидесяти шагов, откатывались обратно. У егерей два человека получили ранение. Одному выбитое пулей каменное крошево просекло глаз, а второй поймал пулю в плечо.

Ночью сорвали попытку проскочить мимо крепости небольшому отряду. Какой-то турок случайно задел ногой специально растянутый возле крепости шнур. Затрещали подвешенные погремушки – тыквины и сухой, набитый горохом бараний мочевой пузырь. Со стен слетели несколько факелов, и при свете их по мечущимся тёмным фигуркам ударила в три десятка ружейных стволов и из тромбонов вся дежурная смена.

С дальней, южной стороны послышался гомон и сверкнуло несколько выстрелов. Алексей разрешил ударить орудиям дальней картечью. Каждое из них рявкнуло по три раза, и вокруг стало тихо, только опять подвывали раненые, но и они затихли под утро.

Четвёртый день держала оборону рота на перевале.

– Ещё немного нам продержаться осталось, братцы, – подбадривал егерей капитан. – Наши полки, там, небось, уже бастионы Шумлы штурмуют! Представляете, как османский визирь лютует, что у него за спиной дорога перекрыта! Веселей глядеть, робята, вы уже и так сотворили чудо!





Глава 10. Долг и честь