– Так, Лёнька, а ну-ка, тащите ко мне с Лужиным того помощника полусотника, худого, длинного, с таким крючковатым носом, – кивнул он барабанщику. – Этот турок больше всех пел, что он готов всё сделать, лишь бы его оставили в живых. И рожи свои позлее сделайте, особенно тебя это касается, на Лужина нынче и так без дрожи не взглянешь.
На рассвете построенной роте был зачитан приказ:
– Ускоренным маршем основная её часть из ста сорока человек личного состава, выдвигается в сторону Неготина. Отдыхать времени нет. К крепости нужно поспеть до вечера, пока там ещё не закрыты ворота. С собой берём всех захваченных у местного гарнизона лошадей, в том числе и вьючных. Верхнюю одежду у турок отобрать, она нам ещё понадобится. Сейчас же выбрать по одному стрелку от каждого десятка. Лужин, стройте их в ряд возле забора.
Вокруг русского отряда стояла огромная толпа сербов и молча, внимательно слушала, что перед ними сейчас происходило.
Алексей отошёл чуть вбок, так, чтобы его было хорошо видно всем.
– Живан, переводи, я буду обращаться к селянам. Братья сербы! К вам пришёл отряд русской армии, который перед этим с четой Братислава Стояновича разгромил гарнизон в Заечарах. Про этот бой вы, наверное, уже все слышали?
– Да-а, так и есть, – кивали головами люди. – Слухи вот уже несколько дней про большие бои на юге ходят!
– Теперь русская армия пришла и к вам, разгромив гарнизон турок, что стоял в вашем селе. В ночном бою нами захвачено двадцать семь врагов. Вот они, теперь все перед вами. Мы пленных воинов не караем. Но среди них находится пятеро из тех, кого нельзя назвать настоящими воинами, потому что они самые настоящие палачи и разбойники! На их руках кровь ваших детей, стариков и женщин. Они принимали личное участие в пытках и казнях, насиловали женщин, творили такие зверства, которые не могут по определению делать настоящие солдаты и воины. Балканские народы находятся под покровительством русской короны, поэтому я сужу этих извергов военно-полевым судом. Считаю, что они совершили страшные преступления против мирных жителей, и за это их постигнет заслуженное возмездие. Но постигнет оно преступников от наших рук, всех же остальных вы не посмеете тронуть, чтобы потом, когда в село снова вернутся османы, они не смогли бы вас всех покарать. Кровь этих палачей и извергов пусть будет на наших руках. Я думаю, ни у кого из наших солдат не дрогнет рука покарать этих нелюдей! Повторяюсь, остальные пленные должны быть все целые. Ваши старосты нам это уже пообещали. Они будут пока закрыты в конюшне. Лужин выводи десяток!
Алексей видел единственным именно такое решение. В противном случае после ухода роты этих турок просто разорвали бы всех, включая даже и раненых. А так получат по заслугам самые отъявленные негодяи. Да и османам потом не будет прямого повода отыграться на местных. За всё спрос с егерей русской армии. Хотя было, конечно, всё это неприятно. Ну, да и поделом, злодеям!
– Отделение, то-овсь! – разнеслось по улице, и десять ружей уставились на приговорённых. – Курок отжа-ать! – Щёлкнул боевой взвод. – Пли!
Раскатился залп, от которого все гражданские вздрогнули.
Глава 5. У Неготинской крепости
– Кюбят, Эдиз, вы едете с нами! – махнул рукой туркам капитан. – Я раньше уже всё разъяснил, что нам от вас нужно. Будете хорошо делать то, что я сказал, значит, останетесь живы! Обещаю!
Через десяток минут от Слатины отошло два отряда. Большой на трофейных конях уходил на юг по той дороге, что вела в сторону Неготинской крепости. Малый, с ранеными егерями и с высвобожденными из подвала селянами, шёл на восток в сторону недалёкого от села Дуная. Оставлять отбитых сербов в селе значило обрекать их на верную смерть. Их теперь нужно было вывозить с собой.
– Быстрее, быстрее! – торопил егерей Алексей. – Половина на лошадях, остальные налегке рядом бегут. Потом чередуются! Время, братцы, время! Нам позарез нужно поспеть в крепость до вечера!
В Неготине было тревожно. Вот уже неделю на противоположном валашском берегу мелькали разъезды русской кавалерии. А пару дней назад небольшой отряд из русских судов прошёл вверх по течению. Вся эта активность неприятеля говорила о том, что они готовят свой удар в этом направлении. Комендант послал в Видин запрос о подкреплении, но в ответ от санджак-бея пришёл приказ отправить четыре сотни конницы на юг под Заечары и Белоградчик, где, по слухам, шли жаркие бои с большим отрядом русских и гайдуков. Лишённому более половины своих сил, коменданту ничего не оставалось, как восполнить их из тех трёх с половиной сотен, что стояли гарнизонами по округе. Командиры этих небольших местных гарнизонов расставаться со своими людьми не спешили. Во многих сёлах их и было-то от силы два-три десятка. И за весь этот день в крепость прибыло только лишь человек тридцать. Это всё очень злило комутана Саида.
День уже заканчивался, солнце зацепилось краем своего огненного диска за полоску дальнего леса, ещё немного, и можно уже будет закрывать ворота на ночь.
– Саид-ага, появилось два отряда на горизонте! – доложился командир крепостной сотни Гюрхан. – Один идёт со стороны Турно, другой от Белградского тракта. Со стороны Турно он уже на подходе.
– Большие отряды? – заволновался комендант. – А что, если это отряд переправившихся через реку русских? Пойдём на стену!
Действительно, в сереющем вечернем свете с южной стороны приближался небольшой конный отряд в три десятка всадников. На некоторых даже были видны головные уборы конных левендов.
– Похоже, это подмога из наших гарнизонов, – сделал выводы Саид. – С этого направления только из Слатины или из Прахово могут прийти. Так, а этот отряд тоже небольшой, не более сотни, и половина из них вообще, похоже, пешком ковыляет, – пробормотал он, вглядываясь вдаль. – Скорее всего, паша озаботился об укреплении гарнизона и шлёт пусть хоть и небольшое, но всё же усиление. Гюрхан, для порядка выведи три десятка своих воинов перед воротами, чтобы прибывшие видели, что у нас тут порядок, – распорядился комендант. – Вдруг в той сотне, что идёт с Белградского тракта, будет тот, кто потом сможет шепнуть наверх о нашем небрежении. И сам с ними же там встань!
– Да, уважаемый! – сотник поклонился и побежал к лестнице. «Жирный, старый ишак! – думал он, сбегая вниз по ступеням. – Пора ворота закрывать и вести половину сотни на ужин, а этому бестолковому и выжившему из ума старику всё мерещатся то русские с гайдуками, то люди с проверкой от самого паши. Да кому это нужно, тащиться сюда с такими маленькими отрядами».
– Внимание! До крепости пять сотен шагов, они нас уже хорошо видят, а скоро будут и слышать! – предупредил группу захвата Егоров. – Кубят, Эдиз! Начинайте махать руками и кричите приветствие. Помните, что только от вас сейчас зависит, будете ли вы жить дальше. Если что-то пойдёт не так, то первые пули ваши!
Четыре сотни шагов до ворот, три. Из крепости начали выходить турки, сбиваясь в нестройную толпу.
– Что такое! Неужели враг что-то почувствовал? – напрягся Лёшка, оглядываясь на второй свой подходящий с востока отряд. До него было чуть меньше версты. Именно от него отвлекали сейчас турок эти три с половиной десятка конных во главе с Егоровым.
– Гюрхан! Приветствуем тебя и в твоём лице весь гарнизон славной крепости Неготина! Как твоё здоровье, уважаемый? Мы везём вам двух курдючных овец для жирного плова, всё, как ты и заказывал! – выкрикнул Эдиз, приветливо маша рукой.
– О-о-о, к нам пришла подмога из Слатины! – выкрикнул в ответ сотник крепостной сотни. – Вы как раз вовремя, Эдиз, у нас вот только что пробили сигнал на ужин. И мы только из-за вас тут толчёмся, словно стадо баранов. Заходите скорее, там ещё на подходе сотня с Белграда!
Пора! Лёшка резко свистнул, и по его команде отряд пришпорил коней, резко набирая скорость.
Ошалелые от неожиданности азабы не успели ничего сообразить, когда их начали вдруг сечь саблями. Воин в халате тянулся за своим карамультуком, висящем на ремне сзади, и с ужасом втягивал голову.
Хэк! Капитан рубанул пехотинца своей гусаркой и пронёсся дальше, в воротный проём. Ших! Срубил он отбегающего прочь турка и, высвобождая ноги из стремян, спрыгнул на землю. Хлопок плашмя саблей по крупу лошади, и та понеслась по крепостному двору, сбив с ног ещё одного азаба.
Ба-ах! – грохнула гренада в надвратной башне, выбивая прислугу у подъёмного механизма. Дозорный плутонг, спешившись, рассыпался у входа в крепость.
– Первое отделение, за мной направо! Лужин, веди своих на левый край! – скомандовал Егоров и кинулся к каменной лестнице, ведущей на крепостную стену. За ним топали сапогами егеря. Бах! – первый выстрел в выскочившего с ружьём турка, и тот, согнувшись, покатился штурмующим под ноги.
Бум! Бум! – грохнули выстрелы из верхнего проёма, ведущего на парапет, и одна из пуль, пробив полу накинутого поверх мундира турецкого халата, ударила в бегущего за Егоровым егеря в бок.
– Анкифку подстрелили! – раздался крик сзади.
Лёшка разрядил свой второй пистолет.
– Мимо! Гренаду мне!
– Поджёг, вашбродь, кидайте! – В руку капитана лег тяжёлый чугунный пупырчатый шар с уже дымящимся фитилём.
– На-а! – Алексей метнул его в проём арки.
Бабах! – хлестнул оглушающий взрыв, и по каменной стене ударили осколки. С той стороны входа ведущего на крепостной парапет слышался вой и стенания.
– Вперёд! – В руках был уже штуцер. – Воробей, прикрывай меня!
Алексей первым вылетел на верх стены. Здесь в лужах крови лежало без движения трое, ещё один корчился рядом и громко выл. Прочь с этого места убегало ещё двое. Один из них, в богатом шёлковом халате и в белом тюрбане, обернулся и поднял, прицеливаясь, пистоль.
Бах! – хлопнул штуцер Воробья, и осман, выронив оружие, упал лицом вниз.
Бах! – выстрелил Егоров, и второй, не добежав до соседней башни, рухнул на камень парапета.
Бах! Бах! – хлопнули ружейные выстрелы, и в воздухе свистнули пули. «До этой башни шагов сто, – прикидывал Лёшка. – Просто так туда не добежишь, подстрелят из бойниц и из двери».
В это время к крепостным воротам подбегал уже второй отряд егерей. Никак нельзя было давать туркам возможность по ним пристреляться! С ниши каменной стены смотрело вдаль орудие на массивном деревянном лафете.
– Братцы, подсобите! И палить им по нам не давайте! – крикнул егерям капитан, орудуя, словно рычагом, длинным банником.
Пушку выкатили из проёма и поставили её жерлом вдоль хода парапета. В стволе уже был заряд, и, наведя её по стволу в сторону башни, Алексей поднёс пальник к затравочному отверстию.
Ядро влупило рядом с дверным проёмом, подняв тучу пыли и отколов большой камень.
Громко ударили штуцера прикрывающих егерей. Хлопнули три выстрела из башни, и невысокий конопатый дозорный, ойкнув, схватился за руку. По ней уже бежал ручеек крови.
– Три мешка хватит! – крикнул Алексей, надрезая кинжалом первый поданный ему. – Ядро! Чуть левее ствол! Ещё чуть-чуть! – Воробей с двумя егерями чуть сдвинули ствол и отпрыгнули в сторону, а командир уже подпаливал заряд. Бах! В этот раз ядро влетело прямо в створку башенного прохода.
– Бейте туда же! – крикнул он Воробью, перезаряжая свой штуцер. – Оно там рикошетом будет скакать, всех защитников внутри покалечит! – и, развернувшись, пробежал на другую сторону надвратной башни, где командовал Лужин. Здесь ситуация была хуже. На полу парапета лежал убитый, а раненого затащили в укрытие и били теперь из фузей и штуцеров в противоположную сторону. Из бойниц соседней башни время от времени высовывались дула ружей и палили в ответ.
– Дымовая шашка есть?
– Так точно, вашбродь! – выкрикнул Федька, забивая в ствол пулю. – Последняя осталась, только не докинем мы, далёко уж больно!
– Тут такая же пушка в нише, как и на той стороне, перезаряжайтесь все! Я метаю шашку и бегу во-он к тому орудию. Пятеро самых крепких за мной, остальным готовиться прикрыть нас огнём. Как только дым рассеется, сразу же бейте по бойницам и в дверь, главное – не давайте им прицелиться! – объяснял Егоров. – Дымовую мне давайте! Ну всё, теперь готовьтесь!
Обзор у турок заслонило густое дымовое облако, и совсем скоро, когда оно начало рассеиваться, на них уже смотрело жерло наведённого орудия.
Зачастили ружейные выстрелы, посылая пули в бойницы. Ба-ам! – ударило первое ядро в проход башни и, отскочив там от стены, выбило ливень каменных острых осколков, ударив рикошетом и по двум защитникам. Бам! – уже второе влетело вовнутрь всего через минуту.
Через полчаса все крепостные стены были в руках у штурмующих. По двору метались в панике османские солдаты и кони. Хаотично гремели их выстрелы, и слышался дикий ор. Прошло ещё несколько минут, и к ружейным выстрелам, выбивавших турок с крепостных стен, присоединились и орудийные. Рота развернула орудия во внутреннюю сторону крепости и начала крушить всё ядрами и картечью.
Комендант Неготина пал на парапете в первую же минуту боя. У въездных ворот был убит сотник азабов, а ещё одного командира левендов подстрелили уже во дворе при попытке погасить панику у солдат. Организовать атаку на русских оставшиеся в живых субаши смогли только после полуночи. Всё это время орудия били со стен не останавливаясь.
– Вашбродь, турка идёт! – крикнул Лужин, указывая на выкатывающую из улочки толпу.
– Картечью заряжай! – крикнул Егоров, кивнув на войлочный картуз, набитый свинцовыми пулями.
Вжиу! – взвизгнули тяжёлые шарики, роем влетая в толпу орущих людей.
Бам! Бам! Бам! – частили ружейные выстрелы. Оставив на мостовой пару десяток тел, турки откатились назад.
На стенах в это время калили ядра. Брать штурмом внутренние строения крепости и терять при этом своих людей Алексей не хотел. Её нужно было максимально разрушить и постараться поджечь. Бомб у гарнизона не было, и приходилось обходиться древним дедовским способом. Для закладки заряда использовались два пыжа, один мокрый, а другой сухой. Сначала, сразу же после порохового заряда, шёл сухой, а уже затем толстый из плетёных верёвок и обильно смоченный. Всё это чтобы не воспламенить порох прежде времени. Затем за мокрым пыжом закладывалось раскалённое ядро, и уже после этого пушки били в центр крепости. Малиновые шары в ночи с гулом летели в сторону своих целей. То в одном, то в другом месте вспыхивали огоньки от пожаров. Деревянных строений, сена для лошадей, тряпья, всевозможных корзин, дров и прочей сгораемой пищи тут для огня было много, и очень скоро запылал весь крепостной центр.
Толпы турок бежали в панике к выходу:
– Пожар в цитадели! Там пороховой склад горит! Сейчас всё взорвётся!
– Всем выходить из города! Пионерам заложить подрывные заряды в пушки, весь захваченный порох к ним же! – распорядился командир роты. – Гусев, вы с первым плутонгом берите всех пленных под караул, пересчитывайте, оказывайте первую помощь раненым, а чуть позже решим, что с ними делать. Тыловая группа, Спиридонович! Вы выносите наших раненых и погибших. Дозорный плутонг, Лужин, выставить посты в трёх верстах от города! Бегом!
Центр города был охвачен огнём. Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах! – начали рваться подрывные заряды на орудиях, обваливая крепостную стену.
Оглушительно рвануло в самом центре города, и по людям хлестнуло взрывной волной.
– Однако вовремя отошли, посекло-о бы всех осколками, али без ушей бы остались, – пробормотал Савва, тряся головой.
Движение от города начали под утро, после трёх часов отдыха и небольшого перекуса. У крепости оставалось семь десятков раненых, обожжённых и контуженых турок. Полторы сотни шли длинной колонной вместе с егерской ротой на север. На пойманной дюжине лошадей ехали пять раненых. Вывозили на них же и три тела павших при штурме. На остальных был навьючен провиант и весь боевой припас.
– Шире шаг, шире! – командовал Егоров.
На рассвете построенной роте был зачитан приказ:
– Ускоренным маршем основная её часть из ста сорока человек личного состава, выдвигается в сторону Неготина. Отдыхать времени нет. К крепости нужно поспеть до вечера, пока там ещё не закрыты ворота. С собой берём всех захваченных у местного гарнизона лошадей, в том числе и вьючных. Верхнюю одежду у турок отобрать, она нам ещё понадобится. Сейчас же выбрать по одному стрелку от каждого десятка. Лужин, стройте их в ряд возле забора.
Вокруг русского отряда стояла огромная толпа сербов и молча, внимательно слушала, что перед ними сейчас происходило.
Алексей отошёл чуть вбок, так, чтобы его было хорошо видно всем.
– Живан, переводи, я буду обращаться к селянам. Братья сербы! К вам пришёл отряд русской армии, который перед этим с четой Братислава Стояновича разгромил гарнизон в Заечарах. Про этот бой вы, наверное, уже все слышали?
– Да-а, так и есть, – кивали головами люди. – Слухи вот уже несколько дней про большие бои на юге ходят!
– Теперь русская армия пришла и к вам, разгромив гарнизон турок, что стоял в вашем селе. В ночном бою нами захвачено двадцать семь врагов. Вот они, теперь все перед вами. Мы пленных воинов не караем. Но среди них находится пятеро из тех, кого нельзя назвать настоящими воинами, потому что они самые настоящие палачи и разбойники! На их руках кровь ваших детей, стариков и женщин. Они принимали личное участие в пытках и казнях, насиловали женщин, творили такие зверства, которые не могут по определению делать настоящие солдаты и воины. Балканские народы находятся под покровительством русской короны, поэтому я сужу этих извергов военно-полевым судом. Считаю, что они совершили страшные преступления против мирных жителей, и за это их постигнет заслуженное возмездие. Но постигнет оно преступников от наших рук, всех же остальных вы не посмеете тронуть, чтобы потом, когда в село снова вернутся османы, они не смогли бы вас всех покарать. Кровь этих палачей и извергов пусть будет на наших руках. Я думаю, ни у кого из наших солдат не дрогнет рука покарать этих нелюдей! Повторяюсь, остальные пленные должны быть все целые. Ваши старосты нам это уже пообещали. Они будут пока закрыты в конюшне. Лужин выводи десяток!
Алексей видел единственным именно такое решение. В противном случае после ухода роты этих турок просто разорвали бы всех, включая даже и раненых. А так получат по заслугам самые отъявленные негодяи. Да и османам потом не будет прямого повода отыграться на местных. За всё спрос с егерей русской армии. Хотя было, конечно, всё это неприятно. Ну, да и поделом, злодеям!
– Отделение, то-овсь! – разнеслось по улице, и десять ружей уставились на приговорённых. – Курок отжа-ать! – Щёлкнул боевой взвод. – Пли!
Раскатился залп, от которого все гражданские вздрогнули.
Глава 5. У Неготинской крепости
– Кюбят, Эдиз, вы едете с нами! – махнул рукой туркам капитан. – Я раньше уже всё разъяснил, что нам от вас нужно. Будете хорошо делать то, что я сказал, значит, останетесь живы! Обещаю!
Через десяток минут от Слатины отошло два отряда. Большой на трофейных конях уходил на юг по той дороге, что вела в сторону Неготинской крепости. Малый, с ранеными егерями и с высвобожденными из подвала селянами, шёл на восток в сторону недалёкого от села Дуная. Оставлять отбитых сербов в селе значило обрекать их на верную смерть. Их теперь нужно было вывозить с собой.
– Быстрее, быстрее! – торопил егерей Алексей. – Половина на лошадях, остальные налегке рядом бегут. Потом чередуются! Время, братцы, время! Нам позарез нужно поспеть в крепость до вечера!
В Неготине было тревожно. Вот уже неделю на противоположном валашском берегу мелькали разъезды русской кавалерии. А пару дней назад небольшой отряд из русских судов прошёл вверх по течению. Вся эта активность неприятеля говорила о том, что они готовят свой удар в этом направлении. Комендант послал в Видин запрос о подкреплении, но в ответ от санджак-бея пришёл приказ отправить четыре сотни конницы на юг под Заечары и Белоградчик, где, по слухам, шли жаркие бои с большим отрядом русских и гайдуков. Лишённому более половины своих сил, коменданту ничего не оставалось, как восполнить их из тех трёх с половиной сотен, что стояли гарнизонами по округе. Командиры этих небольших местных гарнизонов расставаться со своими людьми не спешили. Во многих сёлах их и было-то от силы два-три десятка. И за весь этот день в крепость прибыло только лишь человек тридцать. Это всё очень злило комутана Саида.
День уже заканчивался, солнце зацепилось краем своего огненного диска за полоску дальнего леса, ещё немного, и можно уже будет закрывать ворота на ночь.
– Саид-ага, появилось два отряда на горизонте! – доложился командир крепостной сотни Гюрхан. – Один идёт со стороны Турно, другой от Белградского тракта. Со стороны Турно он уже на подходе.
– Большие отряды? – заволновался комендант. – А что, если это отряд переправившихся через реку русских? Пойдём на стену!
Действительно, в сереющем вечернем свете с южной стороны приближался небольшой конный отряд в три десятка всадников. На некоторых даже были видны головные уборы конных левендов.
– Похоже, это подмога из наших гарнизонов, – сделал выводы Саид. – С этого направления только из Слатины или из Прахово могут прийти. Так, а этот отряд тоже небольшой, не более сотни, и половина из них вообще, похоже, пешком ковыляет, – пробормотал он, вглядываясь вдаль. – Скорее всего, паша озаботился об укреплении гарнизона и шлёт пусть хоть и небольшое, но всё же усиление. Гюрхан, для порядка выведи три десятка своих воинов перед воротами, чтобы прибывшие видели, что у нас тут порядок, – распорядился комендант. – Вдруг в той сотне, что идёт с Белградского тракта, будет тот, кто потом сможет шепнуть наверх о нашем небрежении. И сам с ними же там встань!
– Да, уважаемый! – сотник поклонился и побежал к лестнице. «Жирный, старый ишак! – думал он, сбегая вниз по ступеням. – Пора ворота закрывать и вести половину сотни на ужин, а этому бестолковому и выжившему из ума старику всё мерещатся то русские с гайдуками, то люди с проверкой от самого паши. Да кому это нужно, тащиться сюда с такими маленькими отрядами».
– Внимание! До крепости пять сотен шагов, они нас уже хорошо видят, а скоро будут и слышать! – предупредил группу захвата Егоров. – Кубят, Эдиз! Начинайте махать руками и кричите приветствие. Помните, что только от вас сейчас зависит, будете ли вы жить дальше. Если что-то пойдёт не так, то первые пули ваши!
Четыре сотни шагов до ворот, три. Из крепости начали выходить турки, сбиваясь в нестройную толпу.
– Что такое! Неужели враг что-то почувствовал? – напрягся Лёшка, оглядываясь на второй свой подходящий с востока отряд. До него было чуть меньше версты. Именно от него отвлекали сейчас турок эти три с половиной десятка конных во главе с Егоровым.
– Гюрхан! Приветствуем тебя и в твоём лице весь гарнизон славной крепости Неготина! Как твоё здоровье, уважаемый? Мы везём вам двух курдючных овец для жирного плова, всё, как ты и заказывал! – выкрикнул Эдиз, приветливо маша рукой.
– О-о-о, к нам пришла подмога из Слатины! – выкрикнул в ответ сотник крепостной сотни. – Вы как раз вовремя, Эдиз, у нас вот только что пробили сигнал на ужин. И мы только из-за вас тут толчёмся, словно стадо баранов. Заходите скорее, там ещё на подходе сотня с Белграда!
Пора! Лёшка резко свистнул, и по его команде отряд пришпорил коней, резко набирая скорость.
Ошалелые от неожиданности азабы не успели ничего сообразить, когда их начали вдруг сечь саблями. Воин в халате тянулся за своим карамультуком, висящем на ремне сзади, и с ужасом втягивал голову.
Хэк! Капитан рубанул пехотинца своей гусаркой и пронёсся дальше, в воротный проём. Ших! Срубил он отбегающего прочь турка и, высвобождая ноги из стремян, спрыгнул на землю. Хлопок плашмя саблей по крупу лошади, и та понеслась по крепостному двору, сбив с ног ещё одного азаба.
Ба-ах! – грохнула гренада в надвратной башне, выбивая прислугу у подъёмного механизма. Дозорный плутонг, спешившись, рассыпался у входа в крепость.
– Первое отделение, за мной направо! Лужин, веди своих на левый край! – скомандовал Егоров и кинулся к каменной лестнице, ведущей на крепостную стену. За ним топали сапогами егеря. Бах! – первый выстрел в выскочившего с ружьём турка, и тот, согнувшись, покатился штурмующим под ноги.
Бум! Бум! – грохнули выстрелы из верхнего проёма, ведущего на парапет, и одна из пуль, пробив полу накинутого поверх мундира турецкого халата, ударила в бегущего за Егоровым егеря в бок.
– Анкифку подстрелили! – раздался крик сзади.
Лёшка разрядил свой второй пистолет.
– Мимо! Гренаду мне!
– Поджёг, вашбродь, кидайте! – В руку капитана лег тяжёлый чугунный пупырчатый шар с уже дымящимся фитилём.
– На-а! – Алексей метнул его в проём арки.
Бабах! – хлестнул оглушающий взрыв, и по каменной стене ударили осколки. С той стороны входа ведущего на крепостной парапет слышался вой и стенания.
– Вперёд! – В руках был уже штуцер. – Воробей, прикрывай меня!
Алексей первым вылетел на верх стены. Здесь в лужах крови лежало без движения трое, ещё один корчился рядом и громко выл. Прочь с этого места убегало ещё двое. Один из них, в богатом шёлковом халате и в белом тюрбане, обернулся и поднял, прицеливаясь, пистоль.
Бах! – хлопнул штуцер Воробья, и осман, выронив оружие, упал лицом вниз.
Бах! – выстрелил Егоров, и второй, не добежав до соседней башни, рухнул на камень парапета.
Бах! Бах! – хлопнули ружейные выстрелы, и в воздухе свистнули пули. «До этой башни шагов сто, – прикидывал Лёшка. – Просто так туда не добежишь, подстрелят из бойниц и из двери».
В это время к крепостным воротам подбегал уже второй отряд егерей. Никак нельзя было давать туркам возможность по ним пристреляться! С ниши каменной стены смотрело вдаль орудие на массивном деревянном лафете.
– Братцы, подсобите! И палить им по нам не давайте! – крикнул егерям капитан, орудуя, словно рычагом, длинным банником.
Пушку выкатили из проёма и поставили её жерлом вдоль хода парапета. В стволе уже был заряд, и, наведя её по стволу в сторону башни, Алексей поднёс пальник к затравочному отверстию.
Ядро влупило рядом с дверным проёмом, подняв тучу пыли и отколов большой камень.
Громко ударили штуцера прикрывающих егерей. Хлопнули три выстрела из башни, и невысокий конопатый дозорный, ойкнув, схватился за руку. По ней уже бежал ручеек крови.
– Три мешка хватит! – крикнул Алексей, надрезая кинжалом первый поданный ему. – Ядро! Чуть левее ствол! Ещё чуть-чуть! – Воробей с двумя егерями чуть сдвинули ствол и отпрыгнули в сторону, а командир уже подпаливал заряд. Бах! В этот раз ядро влетело прямо в створку башенного прохода.
– Бейте туда же! – крикнул он Воробью, перезаряжая свой штуцер. – Оно там рикошетом будет скакать, всех защитников внутри покалечит! – и, развернувшись, пробежал на другую сторону надвратной башни, где командовал Лужин. Здесь ситуация была хуже. На полу парапета лежал убитый, а раненого затащили в укрытие и били теперь из фузей и штуцеров в противоположную сторону. Из бойниц соседней башни время от времени высовывались дула ружей и палили в ответ.
– Дымовая шашка есть?
– Так точно, вашбродь! – выкрикнул Федька, забивая в ствол пулю. – Последняя осталась, только не докинем мы, далёко уж больно!
– Тут такая же пушка в нише, как и на той стороне, перезаряжайтесь все! Я метаю шашку и бегу во-он к тому орудию. Пятеро самых крепких за мной, остальным готовиться прикрыть нас огнём. Как только дым рассеется, сразу же бейте по бойницам и в дверь, главное – не давайте им прицелиться! – объяснял Егоров. – Дымовую мне давайте! Ну всё, теперь готовьтесь!
Обзор у турок заслонило густое дымовое облако, и совсем скоро, когда оно начало рассеиваться, на них уже смотрело жерло наведённого орудия.
Зачастили ружейные выстрелы, посылая пули в бойницы. Ба-ам! – ударило первое ядро в проход башни и, отскочив там от стены, выбило ливень каменных острых осколков, ударив рикошетом и по двум защитникам. Бам! – уже второе влетело вовнутрь всего через минуту.
Через полчаса все крепостные стены были в руках у штурмующих. По двору метались в панике османские солдаты и кони. Хаотично гремели их выстрелы, и слышался дикий ор. Прошло ещё несколько минут, и к ружейным выстрелам, выбивавших турок с крепостных стен, присоединились и орудийные. Рота развернула орудия во внутреннюю сторону крепости и начала крушить всё ядрами и картечью.
Комендант Неготина пал на парапете в первую же минуту боя. У въездных ворот был убит сотник азабов, а ещё одного командира левендов подстрелили уже во дворе при попытке погасить панику у солдат. Организовать атаку на русских оставшиеся в живых субаши смогли только после полуночи. Всё это время орудия били со стен не останавливаясь.
– Вашбродь, турка идёт! – крикнул Лужин, указывая на выкатывающую из улочки толпу.
– Картечью заряжай! – крикнул Егоров, кивнув на войлочный картуз, набитый свинцовыми пулями.
Вжиу! – взвизгнули тяжёлые шарики, роем влетая в толпу орущих людей.
Бам! Бам! Бам! – частили ружейные выстрелы. Оставив на мостовой пару десяток тел, турки откатились назад.
На стенах в это время калили ядра. Брать штурмом внутренние строения крепости и терять при этом своих людей Алексей не хотел. Её нужно было максимально разрушить и постараться поджечь. Бомб у гарнизона не было, и приходилось обходиться древним дедовским способом. Для закладки заряда использовались два пыжа, один мокрый, а другой сухой. Сначала, сразу же после порохового заряда, шёл сухой, а уже затем толстый из плетёных верёвок и обильно смоченный. Всё это чтобы не воспламенить порох прежде времени. Затем за мокрым пыжом закладывалось раскалённое ядро, и уже после этого пушки били в центр крепости. Малиновые шары в ночи с гулом летели в сторону своих целей. То в одном, то в другом месте вспыхивали огоньки от пожаров. Деревянных строений, сена для лошадей, тряпья, всевозможных корзин, дров и прочей сгораемой пищи тут для огня было много, и очень скоро запылал весь крепостной центр.
Толпы турок бежали в панике к выходу:
– Пожар в цитадели! Там пороховой склад горит! Сейчас всё взорвётся!
– Всем выходить из города! Пионерам заложить подрывные заряды в пушки, весь захваченный порох к ним же! – распорядился командир роты. – Гусев, вы с первым плутонгом берите всех пленных под караул, пересчитывайте, оказывайте первую помощь раненым, а чуть позже решим, что с ними делать. Тыловая группа, Спиридонович! Вы выносите наших раненых и погибших. Дозорный плутонг, Лужин, выставить посты в трёх верстах от города! Бегом!
Центр города был охвачен огнём. Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах! – начали рваться подрывные заряды на орудиях, обваливая крепостную стену.
Оглушительно рвануло в самом центре города, и по людям хлестнуло взрывной волной.
– Однако вовремя отошли, посекло-о бы всех осколками, али без ушей бы остались, – пробормотал Савва, тряся головой.
Движение от города начали под утро, после трёх часов отдыха и небольшого перекуса. У крепости оставалось семь десятков раненых, обожжённых и контуженых турок. Полторы сотни шли длинной колонной вместе с егерской ротой на север. На пойманной дюжине лошадей ехали пять раненых. Вывозили на них же и три тела павших при штурме. На остальных был навьючен провиант и весь боевой припас.
– Шире шаг, шире! – командовал Егоров.