– С чем, с угрозой?
– Со всем…
– А с каких это пор ты политиком заделался? – ехидно спросил Славик.
– А что ты имеешь против политики? Как будто ты сам в ней разбираешься.
– Никогда не разбирался, и можешь пристрелить меня, если вдруг узнаешь, что я начал интересоваться этим дерьмом. Борис, политика – это корм для тупых баранов, которые не имеют собственного мнения и всё ждут, когда им кто-то укажет, что хорошо, а что плохо, и их пастухов, ещё более тупых, разрушающих из себя пафосные лозунги, паспортные не ведутся даже дети. Политика – это попытка разделить мир на чёрное и белое, а это никогда не работало, и дело не в мире, а в тех, кто пытается его разделить своими толстыми лапками. Ну что, согласен рисовать злого президента, поверженного добрым спасителем?
– Не согласен…
– Нет? А когда вообще спрашивали твоё согласие? Когда тебе заказ прислали? Или, может быть, когда ты подписывал контракт с министерством обороны, обрекая себя всю оставшуюся жизнь рисовать тупые танки и бездушные агитки? Борис, очнись, ты в 2070 году, здесь вообще никто никого не спрашивает. Не сделаешь ты, так сделает другой. Не я, конечно, я лично предпочитаю быть сторонним наблюдателем и безмолвным судьёй. Ну и рисуй тогда сам своего Правдина в танке. Я ему, понимаешь, велосипеды таскаю, про медведей читаю, а он, видите ли, не согласен.
И Славик ушёл, напоследок обиженно хлопнув дверью. Борис решил, что как только получит контроль над городом, первым делом включит в их квартире воду и спустит Славика в унитаз, предварительно воспользовавшись им по прямому назначению. Всё-таки жаль, что бывшую комнату Егора Семёныча и Юлианы Павловны не отдали каким-нибудь тараканам.
В этот раз Славик, кажется, ни на шутку обиделся. На кухне, во время вечерней доставки он сохранял скорбное молчание и при процедуре идентификации личности старательно демонстрировал дронам сетчатку своих злобных глаз. Так же демонстративно кинув на стол пакет с продуктовым набором, он нежно обнял Аню и страстно поволок её в комнату. Больше Борис их не видел и почти не слышал. Ему в этот раз доставили, наконец, второй бесплатный набор от президента, в котором можно было нащупать даже пакетик сухой вермишели. Но Борису было не до еды. Он должен был работать над своим планом по покорению мира. Но сначала, но всё-таки хотел нарисовать свою последнюю трансляцию. Финальный аккорд власти. Камень на её могиле.
Борис взялся за перо. Сначала он долго подбирал подходящий фон, решив, в конце концов, остановиться на красно-белом, поверх которого нарисовал того, чьё имя нельзя было произносить вслух. Он изобразил Сергея Анатольевича Малинина в виде худой и слабой фигуры, согнувшейся под тяжестью государственного флага, который он держал в руках. Бывший президент стоял на уже знакомом холмике, посыпанном перламутровым снегом и беспорядочно махал флагом, как бы призывая других людей присоединиться к нему и помочь с этой нелёгкой ношей. Но никого не было. Только горстка схематических человечков стояла вдалеке и наблюдала за происходящим. Внезапно руки Малинина задрожали, и флаг упал. В этот момент откуда ни возьмись, появился главный герой этого эпоса – Виктор Васильевич Правдин. Он подобрал флаг, гордо поднял его над своей головой, наступил своей тяжёлой ногой на согнутую спину Малинина и втоптал его прямо в искрящийся снег. Вдруг со всех сторон к Правдину начали сбегаться люди, протягивая свои руки, причём было непонятно, просят ли они его о помощи, или о пощаде. Людей становилось всё больше и больше, и вот они уже заполонили всё подножие холма. Правдин смотрел на них свысока (приём, который подсказал ему Славик, будь он неладен), небо постепенно приобретало зловещий красный оттенок, и президент вдруг поднял руку, как бы повелевая всем пасть перед ним на колени. И люди стали падать, один за другим, пока подножие холма не было завалено их распростёртыми телами. Правдин начал расти, и, наконец, заполонил всё пространство трансляции, как бы съедая его своим телом. Фон сменился на чёрный, и посередине, словно из ниоткуда, стала появляться красно-белая надпись «День Всенародного Голосования 2070».
Борис не знал, примут такую трансляцию, или отклонят, но ничего другого он сейчас выжать из себя не мог.
Глава 6 Катарсис
1
Борис посчитал, что с момента смены серверов прошло уже два дня, ещё два должно было пройти в ожидании открытия дверей на День Голосования, то есть, он успевал забрать пароли до того, как они станут недействительными. Конечно, оставалось ещё три дня в запасе, на всякий случай, но на них он не рассчитывал, потому что выйти из дома повторно он бы не смог. После всеобщего открытия дверей маршрутные листы не выдавали в течение недели, полагая, что люди достаточно находились на улице, чтобы сделать всё необходимое. Он знал, что ему очень повезло, что решение о переключении серверов было принято именно сейчас, накануне повсеместного выхода народа на улицы. Возможно, власти и так слишком долго тянули с этим, всё же, по плану, это должно было произойти лет 10 назад. Скорее всего, подумал Борис, они боялись, что старые машины могут не справиться с контролем всё возрастающего населения, тем более, во время массового исхода. А ещё и эти данные о голосовании, которые им нужно было получить и обработать. Конечно, Борис не тешил себя надеждой, что его выбор мог хоть что-то решить, но доля правды в сопроводительной речи к его трансляции, наверное, была. Голосование – это своеобразная перекличка. Все ли до сих пор готовы жить в своих тюрьмах, закрытых, фактически, с помощью одного имени, все ли готовы произнести его вслух? Борис слышал, что каждый гражданин, по какой-то причине не участвовавший в голосовании, тщательно проверялся, ни один случай отклонения от нормы не оставался незамеченным. До тех пор, пока все были на своих местах и безропотно переносили все лишения, власть могла быть спокойна. Но, вычислив предателя, у которого хватит смелости и глупости в открытую объявить о своём несогласии, она не отпустит его до тех пор, пока не заставит его проголосовать «правильно», или не… уничтожит. Обработкой именно этих данных и будут заниматься новые сервера, которые, невольно, сами себя и погубят. Борис представил себе эти огромные машины, расположенные в каком-нибудь секретном месте, о котором знают лишь избранные, машины, которые гудят и мигают разноцветными огоньками (Борис никогда не видел настоящего сервера, но почему-то его воображение рисовало именно эту картину) и переваривают народную волю.
«Что ж, – подумал Борис. – Если кроме меня никого нет, значит, так тому и быть». Он знал, что ему в первую очередь нужно изучить инструкции, которые разработала дедова команда, и у него на это оставалось ещё два дня. Он очень надеялся, что заказов больше не поступит, и ему не придётся опять выжимать из себя очередную патриотическую ерунду. А ещё он надеялся, что больше не встретится со Славиком, который почему-то стал особенно раздражать его своими глупыми псевдоинтеллектуальными выпадами.
Борис открыл послание и начал изучать приложенные инструкции. Дед, кажется, действительно обо всём позаботился. Во-первых, к файлу были приложены координаты будки, в которой он 34 года назад спрятал устройство. Борис ввёл координаты в навигатор и прикинул, что до университетского парка можно добраться быстрым шагом примерно за полчаса. Он представлял себе этот район, но всё равно решил запомнить маршрут наизусть на случай, если навигатор забарахлит. Во-вторых, в послании содержался список тех, кто раньше стоял у власти за всеми нарисованными политиками и их свитой. Борис увидел в списке несколько знакомых имён и даже вспомнил, при каких обстоятельствах он слышал их в трансляторе. Дети и, возможно, внуки этих личностей сейчас определённо занимали те же посты, что и их предки, и даже не удосужились поменять фамилию. «А что, если сейчас жив и кто-то из революционной команды деда?» – подумал Борис. Но это было маловероятным, скорее всего, власть вычистила всех, кто представлял для неё хоть какую-то угрозу. «А что с моими родителями? С сестрой?» – продолжал размышлять он. Если этот загадочный дядя Гена был прав, то они должны были сейчас быть живы и, наверное, даже не представляли себе, что ему, Борису, тоже удалось спастись. Что если бы мать всё-таки вернулась и забрала его из штаба по надзору и воспитанию, ведь, кажется, дед на это и рассчитывал. Борис решил, что постарается обязательно отыскать родных, как только представится такая возможность.
Потом он очень внимательно сел изучать инструкции по захвату власти. Сначала нужно было ознакомиться с документацией о Дельта-центре, которую с таким трудом добыл дедов соратник. Конечно, многое могло поменяться за эти годы, но основная суть была ясна. Система была поистине грандиозной, и Борис даже представить себе не мог, сколько человек работали над ней. Сколько лучших умов Государства трудились над тем, чтобы сейчас все жители, запуганные мифической угрозой, сидели по домам-тюрьмам и не смели даже подумать о том, что всё могло бы быть иначе. А ведь идея была неплохой. Система могла бы действительно служить народу, охранять и защищать мирных жителей, обеспечивать их всем необходимым, присматривать за слабыми, обучать детей… «Так оно и будет!», – твёрдо решил Борис.
Закончив с документацией, он приступил к чтению инструкций. Каждый этап имел свои цели и задачи, достигнув которых, можно было перейти к следующему. Первым делом предлагалось заблокировать основную часть стационарных и мобильных саморегистраторов, а оставшуюся немедленно направить к зданиям правительства и секретным объектам, помеченным на карте, которые нужно было предварительно обесточить и заблокировать. Конечно, у власти были резервные ресурсы, но доступ к большинству из них также можно было получить тольк через Дельту. Ресурсов, не подключенных к системе не хватило бы для полноценного противостояния, поэтому их тоже можно было быстро обезвредить. У Рогова была идея, что власть за все эти годы расслабилась, погрязла в коррупции и потеряла бдительность, поэтому её будет легко взять врасплох, так же, как 50 лет назад.
После первого, самого резкого и сложного этапа нужно было переходить к следующему – привлечению сторонников. Для этого должны быть использованы трансляторы, через которые будут передаваться инструкции и сообщения о всеобщем сборе. Важно было дать понять всем гражданам Государства, что новая власть будет лучше, справедливее, свободнее. Это сообщение разработала группа специалистов по связям с общественностью, и Борису оставалось только передать его в каждый дом. Как только люди немного придут в себя, двери их домов предлагалось постепенно разблокировать, разделив город на зоны и контролируя каждую из них с помощью боевых дронов и самоизоляторов, чтобы избежать беспорядков. Дальше следовали инструкции по формированию своей рабочей группы сначала из близких знакомых, а впоследствии присоединяя всё новых и новых проверенных людей. За этим должны были следовать переговоры с уже бывшим правительством, ультиматум, объявление о передаче власти новому самопровозглашённому органу временного управления. На этом ближайшие действия заканчивались, и нужно было переходить к долгосрочному плану по выбору кандидатов на пост нового президента и назначения дня голосования. Дед особенно предостерегал Бориса от ошибки, которую совершил сам когда-то.
«Борис, как показал наш опыт, слабым людям, мечтателям и идеалистам, не место во власти. Только твёрдая рука, только абсолютный и неоспоримый авторитет, только сила и решительность. Я знаю, что это похоже на новый тоталитаризм, но, поверь, это не так. Важно то, куда направить эти качества, как приложить эту силу. Важно не упиваться властью, а использовать её как инструмент для процветания Государства» – наставлял его дед.
У Бориса голова шла кругом, он пытался успокоиться и разложить мысли деда по полочкам, но у него ничего не получалось. «Ладно, здесь главное – начать, – решил он, – Не зря я столько лет провёл в армии, слушал команды и подчинялся приказам. Настало время командовать мне». Он ждал, когда на Государственном Портале будет опубликован график выхода и прихода, и очень обрадовался, увидев, что его интервал – с 14 до 17:00. Лучшее время для выхода. Когда он вернется домой с новой картой, у программы будет время, чтобы отработать до отключения электричества. Потом, в темноте, когда абсолютно весь город опять окажется заперт, будет проще начать действовать. Борис почувствовал, как у него затряслись коленки и подумал, что такого страха он не испытывал даже на фронте.
2
В ночь перед Всеобщим Днём Голосования он почти не спал. Когда же ему удавалось на некоторое время сомкнуть глаза, он видел сумасшедшие и беспорядочные сны, в которых мелькали все те, кто всё это время был рядом: родители, которых он почти не помнил, плачущая сестра, огромные игрушечные слоны, марширующие по улицам и поющие гимн Союзного Государства, нянечка Людмила Николаевна, полковник Петренко, Егор Семёнович, подмигивающий ему, Юлиана Павловна с кастрюлей, Оля, Славик с женой – весь этот хоровод людей окружил его и хором произносил только одно слово: «Иди. Иди. Иди». Потом он увидел деда – живого, но с неестественно вывернутой ногой, такого родного и знакомого, но что-то в его глазах не понравилось Борису. Он всё всматривался в них, пытаясь понять, что это, как вдруг даже не увидел – почувствовал – это были не дедовы глаза. Это были глаза Правдина.
Борис проснулся, вытащил из-под подушки игрушечного слоника, но тут же убрал его обратно. Кажется, в его пришитых глазах тоже было что-то нехорошее. «Они не верят в меня», шёпотом произнёс Борис. И проснулся окончательно.
Катюша уже успела поздороваться с гражданами, и транслятор передавал новости, которые в этот день имели только одну тему – голосование. «Государство готовится к великому дню, – торжественно вещал он, – Сегодня миллионы людей»… «Станут свободными», – продолжил за него Борис. Он встал и ещё раз проверил, всё ли готово: навигатор, маленькая военная лопата, отвёртка на всякий случай. Кажется, всё. Инструкции он помнил. Надо было пойти поесть, ведь неизвестно, когда у него получится это сделать в следующий раз. Он пошёл на кухню такой привычной дорогой, точно такой же, как тогда, в своё первое утро в этой квартире. Казалось, что всё это было уже не с ним, а с кем-то, кто лишь отдалённо напоминал его. Сержант Арсеньев. Раненый боец. Преступное отродье. За эти годы он сильно постарел и сдал, эта квартира съела его целиком и выплюнула лишь безжизненный скелет. Скелет, которому в скором времени предстоит обрасти мясом.
На кухне, конечно же был Славик. Он заказывал себе очередной продуктовый набор и искоса посмотрел на Бориса.
– Когда выход? – спросил Славик, не поздоровавшись.
– В два, – ответил Борис, копируя его тон.
– Куда пойдёшь?
– Не знаю, так, погуляю немного, проголосую и вернусь. У меня новый заказ, мне некогда тут расхаживать. А ты?
– У меня в три. Эти придурки разделили нас с Аней, у неё в 12. Уже наряжается.
– Опять на свалку пойдёшь, за очередным велосипедом?
– За танком.
– Ну удачи. Может ещё и подводную лодку найдёшь.
– Подводные лодки – не моя специализация. Я больше по катарсисам. Хотя, кто знает, может мне сегодня и повстречается какой-нибудь захудаленький катарсис, тут ведь как повезёт…
Ожидание было бесполезным и томительным. Борис залил кипятком сухую вермишель и долго смотрел на то, как скрученные белые ниточки расползаются по его тарелке, как черви. Есть было невкусно, хотя раньше он особенно любил эту смесь запахов искусственных приправ и кипятка. Борис посмотрел на время: 13:00. Остался час. Всего один час. Волна страха опять накрыла его, но он успел вовремя её подавить каким-то сверхчеловеческим усилием воли, стиснув зубы так, что они заскрипели. 59 минут. Нужно отключить разум и действовать строго по инструкции, тогда всё будет хорошо. Да, всё будет хорошо. 58 минут.
3
В 14:00 Борис уже стоял у двери своей квартиры со старым военным рюкзаком за плечами и прикладывал к считывателю свой микропропуск. «Проход гражданину Борису Арсеньеву разрешён. Дверь будет разблокирована на 10 секунд. Девять…» Он дождался пяти и вышел. Старая шахта лифта, как обычно, встретила его своей равнодушной пустотой. Он обречённо спустился по лестнице и открыл дверь подъезда, чтобы немедленно быть схваченным в плен яркими лучами осеннего солнца и свежим воздухом, робко протискивающимся в лёгкие. На неровном потрескавшемся асфальте лежала желтоватая листва и приветливо и уютно похрустывла под ногами – звук, который возможен только ранней тёплой осенью. Над головой послышалось жужжание дрона, он на секунду завис в паре метров от Бориса и быстро полетел прочь. «И вам здравствуйте», – прошептал Борис вслед удаляющейся машине.
Улицы в этот день были многолюдными, но Борис почему-то был не рад оказаться в этой безликой толпе. Мимо пробежал волонтёр в светло-синей форме и сунул ему в руку пластиковую карточку, которая, если смотреть немного под углом, демонстрировала мини-голограмму с изображением Виктора Правдина на фоне государственного флага. Борис сунул карточку в карман и дежурно улыбнулся спине волонтёра. На маленьком пятачке, окружённом со всех сторон унылыми домами, людей было особенно много. Борис знал, что сейчас сюда начнут транслировать речь президента, которую он совсем не хотел слушать. Но что-то в кружащих над площадью дронах остановило его, и он поднял глаза на то место, где с минуты на минуту должен был появиться Правдин на фоне государственной символики.
«Внимание! Выступает президент Союзного Государства Виктор Васильевич Правдин», – первые аккорды гимна ударили по ушам, как молот по наковальне.
«Уважаемые сограждане! Дорогие друзья! В первую очередь хочу поблагодарить всех вас за то, что, не испугавшись террористической угрозы, вы вышли сегодня, как и каждый год, чтобы принять участие в судьбе нашего с вами Союзного Государства. Этот год был непростым. Мы потеряли много бойцов, всех тех, кто бесстрашно сражался за нашу с вами свободу. Мы недосчитались…»
«Господи, да заткнись ты уже! – с яростью подумал Борис. – Нарисованная картинка! Пустая, ничего не значащая кукла, которая только и умеет открывать свой рот и произносить давно заученные фразы! Я раздавлю тебя, как мерзкого и вонючего таракана, заползшего по ошибке не в ту комнату!»
«Но мы многого достигли за это время. Наша промышленность выросла в пять раз по сравнению с прошлым годом, а доходы населения – в три раза. Построено несколько сотен километров новых дорог, тысячи полей уже принесли свой урожай, рекордное количество природных ресурсов было добыто из недр нашей щедрой земли. В то же самое время по всему Государству открылись тысячи медицинских учреждений, готовых оказать помощь всем, кто болен, отравлен вирусами, или капсулами с вражеским ядом…»
«Что-то я за все свои сорок лет не видел ни одного террориста, а тем более ни одной капсулы с ядом», – саркастически усмехнулся Борис.
– Со всем…
– А с каких это пор ты политиком заделался? – ехидно спросил Славик.
– А что ты имеешь против политики? Как будто ты сам в ней разбираешься.
– Никогда не разбирался, и можешь пристрелить меня, если вдруг узнаешь, что я начал интересоваться этим дерьмом. Борис, политика – это корм для тупых баранов, которые не имеют собственного мнения и всё ждут, когда им кто-то укажет, что хорошо, а что плохо, и их пастухов, ещё более тупых, разрушающих из себя пафосные лозунги, паспортные не ведутся даже дети. Политика – это попытка разделить мир на чёрное и белое, а это никогда не работало, и дело не в мире, а в тех, кто пытается его разделить своими толстыми лапками. Ну что, согласен рисовать злого президента, поверженного добрым спасителем?
– Не согласен…
– Нет? А когда вообще спрашивали твоё согласие? Когда тебе заказ прислали? Или, может быть, когда ты подписывал контракт с министерством обороны, обрекая себя всю оставшуюся жизнь рисовать тупые танки и бездушные агитки? Борис, очнись, ты в 2070 году, здесь вообще никто никого не спрашивает. Не сделаешь ты, так сделает другой. Не я, конечно, я лично предпочитаю быть сторонним наблюдателем и безмолвным судьёй. Ну и рисуй тогда сам своего Правдина в танке. Я ему, понимаешь, велосипеды таскаю, про медведей читаю, а он, видите ли, не согласен.
И Славик ушёл, напоследок обиженно хлопнув дверью. Борис решил, что как только получит контроль над городом, первым делом включит в их квартире воду и спустит Славика в унитаз, предварительно воспользовавшись им по прямому назначению. Всё-таки жаль, что бывшую комнату Егора Семёныча и Юлианы Павловны не отдали каким-нибудь тараканам.
В этот раз Славик, кажется, ни на шутку обиделся. На кухне, во время вечерней доставки он сохранял скорбное молчание и при процедуре идентификации личности старательно демонстрировал дронам сетчатку своих злобных глаз. Так же демонстративно кинув на стол пакет с продуктовым набором, он нежно обнял Аню и страстно поволок её в комнату. Больше Борис их не видел и почти не слышал. Ему в этот раз доставили, наконец, второй бесплатный набор от президента, в котором можно было нащупать даже пакетик сухой вермишели. Но Борису было не до еды. Он должен был работать над своим планом по покорению мира. Но сначала, но всё-таки хотел нарисовать свою последнюю трансляцию. Финальный аккорд власти. Камень на её могиле.
Борис взялся за перо. Сначала он долго подбирал подходящий фон, решив, в конце концов, остановиться на красно-белом, поверх которого нарисовал того, чьё имя нельзя было произносить вслух. Он изобразил Сергея Анатольевича Малинина в виде худой и слабой фигуры, согнувшейся под тяжестью государственного флага, который он держал в руках. Бывший президент стоял на уже знакомом холмике, посыпанном перламутровым снегом и беспорядочно махал флагом, как бы призывая других людей присоединиться к нему и помочь с этой нелёгкой ношей. Но никого не было. Только горстка схематических человечков стояла вдалеке и наблюдала за происходящим. Внезапно руки Малинина задрожали, и флаг упал. В этот момент откуда ни возьмись, появился главный герой этого эпоса – Виктор Васильевич Правдин. Он подобрал флаг, гордо поднял его над своей головой, наступил своей тяжёлой ногой на согнутую спину Малинина и втоптал его прямо в искрящийся снег. Вдруг со всех сторон к Правдину начали сбегаться люди, протягивая свои руки, причём было непонятно, просят ли они его о помощи, или о пощаде. Людей становилось всё больше и больше, и вот они уже заполонили всё подножие холма. Правдин смотрел на них свысока (приём, который подсказал ему Славик, будь он неладен), небо постепенно приобретало зловещий красный оттенок, и президент вдруг поднял руку, как бы повелевая всем пасть перед ним на колени. И люди стали падать, один за другим, пока подножие холма не было завалено их распростёртыми телами. Правдин начал расти, и, наконец, заполонил всё пространство трансляции, как бы съедая его своим телом. Фон сменился на чёрный, и посередине, словно из ниоткуда, стала появляться красно-белая надпись «День Всенародного Голосования 2070».
Борис не знал, примут такую трансляцию, или отклонят, но ничего другого он сейчас выжать из себя не мог.
Глава 6 Катарсис
1
Борис посчитал, что с момента смены серверов прошло уже два дня, ещё два должно было пройти в ожидании открытия дверей на День Голосования, то есть, он успевал забрать пароли до того, как они станут недействительными. Конечно, оставалось ещё три дня в запасе, на всякий случай, но на них он не рассчитывал, потому что выйти из дома повторно он бы не смог. После всеобщего открытия дверей маршрутные листы не выдавали в течение недели, полагая, что люди достаточно находились на улице, чтобы сделать всё необходимое. Он знал, что ему очень повезло, что решение о переключении серверов было принято именно сейчас, накануне повсеместного выхода народа на улицы. Возможно, власти и так слишком долго тянули с этим, всё же, по плану, это должно было произойти лет 10 назад. Скорее всего, подумал Борис, они боялись, что старые машины могут не справиться с контролем всё возрастающего населения, тем более, во время массового исхода. А ещё и эти данные о голосовании, которые им нужно было получить и обработать. Конечно, Борис не тешил себя надеждой, что его выбор мог хоть что-то решить, но доля правды в сопроводительной речи к его трансляции, наверное, была. Голосование – это своеобразная перекличка. Все ли до сих пор готовы жить в своих тюрьмах, закрытых, фактически, с помощью одного имени, все ли готовы произнести его вслух? Борис слышал, что каждый гражданин, по какой-то причине не участвовавший в голосовании, тщательно проверялся, ни один случай отклонения от нормы не оставался незамеченным. До тех пор, пока все были на своих местах и безропотно переносили все лишения, власть могла быть спокойна. Но, вычислив предателя, у которого хватит смелости и глупости в открытую объявить о своём несогласии, она не отпустит его до тех пор, пока не заставит его проголосовать «правильно», или не… уничтожит. Обработкой именно этих данных и будут заниматься новые сервера, которые, невольно, сами себя и погубят. Борис представил себе эти огромные машины, расположенные в каком-нибудь секретном месте, о котором знают лишь избранные, машины, которые гудят и мигают разноцветными огоньками (Борис никогда не видел настоящего сервера, но почему-то его воображение рисовало именно эту картину) и переваривают народную волю.
«Что ж, – подумал Борис. – Если кроме меня никого нет, значит, так тому и быть». Он знал, что ему в первую очередь нужно изучить инструкции, которые разработала дедова команда, и у него на это оставалось ещё два дня. Он очень надеялся, что заказов больше не поступит, и ему не придётся опять выжимать из себя очередную патриотическую ерунду. А ещё он надеялся, что больше не встретится со Славиком, который почему-то стал особенно раздражать его своими глупыми псевдоинтеллектуальными выпадами.
Борис открыл послание и начал изучать приложенные инструкции. Дед, кажется, действительно обо всём позаботился. Во-первых, к файлу были приложены координаты будки, в которой он 34 года назад спрятал устройство. Борис ввёл координаты в навигатор и прикинул, что до университетского парка можно добраться быстрым шагом примерно за полчаса. Он представлял себе этот район, но всё равно решил запомнить маршрут наизусть на случай, если навигатор забарахлит. Во-вторых, в послании содержался список тех, кто раньше стоял у власти за всеми нарисованными политиками и их свитой. Борис увидел в списке несколько знакомых имён и даже вспомнил, при каких обстоятельствах он слышал их в трансляторе. Дети и, возможно, внуки этих личностей сейчас определённо занимали те же посты, что и их предки, и даже не удосужились поменять фамилию. «А что, если сейчас жив и кто-то из революционной команды деда?» – подумал Борис. Но это было маловероятным, скорее всего, власть вычистила всех, кто представлял для неё хоть какую-то угрозу. «А что с моими родителями? С сестрой?» – продолжал размышлять он. Если этот загадочный дядя Гена был прав, то они должны были сейчас быть живы и, наверное, даже не представляли себе, что ему, Борису, тоже удалось спастись. Что если бы мать всё-таки вернулась и забрала его из штаба по надзору и воспитанию, ведь, кажется, дед на это и рассчитывал. Борис решил, что постарается обязательно отыскать родных, как только представится такая возможность.
Потом он очень внимательно сел изучать инструкции по захвату власти. Сначала нужно было ознакомиться с документацией о Дельта-центре, которую с таким трудом добыл дедов соратник. Конечно, многое могло поменяться за эти годы, но основная суть была ясна. Система была поистине грандиозной, и Борис даже представить себе не мог, сколько человек работали над ней. Сколько лучших умов Государства трудились над тем, чтобы сейчас все жители, запуганные мифической угрозой, сидели по домам-тюрьмам и не смели даже подумать о том, что всё могло бы быть иначе. А ведь идея была неплохой. Система могла бы действительно служить народу, охранять и защищать мирных жителей, обеспечивать их всем необходимым, присматривать за слабыми, обучать детей… «Так оно и будет!», – твёрдо решил Борис.
Закончив с документацией, он приступил к чтению инструкций. Каждый этап имел свои цели и задачи, достигнув которых, можно было перейти к следующему. Первым делом предлагалось заблокировать основную часть стационарных и мобильных саморегистраторов, а оставшуюся немедленно направить к зданиям правительства и секретным объектам, помеченным на карте, которые нужно было предварительно обесточить и заблокировать. Конечно, у власти были резервные ресурсы, но доступ к большинству из них также можно было получить тольк через Дельту. Ресурсов, не подключенных к системе не хватило бы для полноценного противостояния, поэтому их тоже можно было быстро обезвредить. У Рогова была идея, что власть за все эти годы расслабилась, погрязла в коррупции и потеряла бдительность, поэтому её будет легко взять врасплох, так же, как 50 лет назад.
После первого, самого резкого и сложного этапа нужно было переходить к следующему – привлечению сторонников. Для этого должны быть использованы трансляторы, через которые будут передаваться инструкции и сообщения о всеобщем сборе. Важно было дать понять всем гражданам Государства, что новая власть будет лучше, справедливее, свободнее. Это сообщение разработала группа специалистов по связям с общественностью, и Борису оставалось только передать его в каждый дом. Как только люди немного придут в себя, двери их домов предлагалось постепенно разблокировать, разделив город на зоны и контролируя каждую из них с помощью боевых дронов и самоизоляторов, чтобы избежать беспорядков. Дальше следовали инструкции по формированию своей рабочей группы сначала из близких знакомых, а впоследствии присоединяя всё новых и новых проверенных людей. За этим должны были следовать переговоры с уже бывшим правительством, ультиматум, объявление о передаче власти новому самопровозглашённому органу временного управления. На этом ближайшие действия заканчивались, и нужно было переходить к долгосрочному плану по выбору кандидатов на пост нового президента и назначения дня голосования. Дед особенно предостерегал Бориса от ошибки, которую совершил сам когда-то.
«Борис, как показал наш опыт, слабым людям, мечтателям и идеалистам, не место во власти. Только твёрдая рука, только абсолютный и неоспоримый авторитет, только сила и решительность. Я знаю, что это похоже на новый тоталитаризм, но, поверь, это не так. Важно то, куда направить эти качества, как приложить эту силу. Важно не упиваться властью, а использовать её как инструмент для процветания Государства» – наставлял его дед.
У Бориса голова шла кругом, он пытался успокоиться и разложить мысли деда по полочкам, но у него ничего не получалось. «Ладно, здесь главное – начать, – решил он, – Не зря я столько лет провёл в армии, слушал команды и подчинялся приказам. Настало время командовать мне». Он ждал, когда на Государственном Портале будет опубликован график выхода и прихода, и очень обрадовался, увидев, что его интервал – с 14 до 17:00. Лучшее время для выхода. Когда он вернется домой с новой картой, у программы будет время, чтобы отработать до отключения электричества. Потом, в темноте, когда абсолютно весь город опять окажется заперт, будет проще начать действовать. Борис почувствовал, как у него затряслись коленки и подумал, что такого страха он не испытывал даже на фронте.
2
В ночь перед Всеобщим Днём Голосования он почти не спал. Когда же ему удавалось на некоторое время сомкнуть глаза, он видел сумасшедшие и беспорядочные сны, в которых мелькали все те, кто всё это время был рядом: родители, которых он почти не помнил, плачущая сестра, огромные игрушечные слоны, марширующие по улицам и поющие гимн Союзного Государства, нянечка Людмила Николаевна, полковник Петренко, Егор Семёнович, подмигивающий ему, Юлиана Павловна с кастрюлей, Оля, Славик с женой – весь этот хоровод людей окружил его и хором произносил только одно слово: «Иди. Иди. Иди». Потом он увидел деда – живого, но с неестественно вывернутой ногой, такого родного и знакомого, но что-то в его глазах не понравилось Борису. Он всё всматривался в них, пытаясь понять, что это, как вдруг даже не увидел – почувствовал – это были не дедовы глаза. Это были глаза Правдина.
Борис проснулся, вытащил из-под подушки игрушечного слоника, но тут же убрал его обратно. Кажется, в его пришитых глазах тоже было что-то нехорошее. «Они не верят в меня», шёпотом произнёс Борис. И проснулся окончательно.
Катюша уже успела поздороваться с гражданами, и транслятор передавал новости, которые в этот день имели только одну тему – голосование. «Государство готовится к великому дню, – торжественно вещал он, – Сегодня миллионы людей»… «Станут свободными», – продолжил за него Борис. Он встал и ещё раз проверил, всё ли готово: навигатор, маленькая военная лопата, отвёртка на всякий случай. Кажется, всё. Инструкции он помнил. Надо было пойти поесть, ведь неизвестно, когда у него получится это сделать в следующий раз. Он пошёл на кухню такой привычной дорогой, точно такой же, как тогда, в своё первое утро в этой квартире. Казалось, что всё это было уже не с ним, а с кем-то, кто лишь отдалённо напоминал его. Сержант Арсеньев. Раненый боец. Преступное отродье. За эти годы он сильно постарел и сдал, эта квартира съела его целиком и выплюнула лишь безжизненный скелет. Скелет, которому в скором времени предстоит обрасти мясом.
На кухне, конечно же был Славик. Он заказывал себе очередной продуктовый набор и искоса посмотрел на Бориса.
– Когда выход? – спросил Славик, не поздоровавшись.
– В два, – ответил Борис, копируя его тон.
– Куда пойдёшь?
– Не знаю, так, погуляю немного, проголосую и вернусь. У меня новый заказ, мне некогда тут расхаживать. А ты?
– У меня в три. Эти придурки разделили нас с Аней, у неё в 12. Уже наряжается.
– Опять на свалку пойдёшь, за очередным велосипедом?
– За танком.
– Ну удачи. Может ещё и подводную лодку найдёшь.
– Подводные лодки – не моя специализация. Я больше по катарсисам. Хотя, кто знает, может мне сегодня и повстречается какой-нибудь захудаленький катарсис, тут ведь как повезёт…
Ожидание было бесполезным и томительным. Борис залил кипятком сухую вермишель и долго смотрел на то, как скрученные белые ниточки расползаются по его тарелке, как черви. Есть было невкусно, хотя раньше он особенно любил эту смесь запахов искусственных приправ и кипятка. Борис посмотрел на время: 13:00. Остался час. Всего один час. Волна страха опять накрыла его, но он успел вовремя её подавить каким-то сверхчеловеческим усилием воли, стиснув зубы так, что они заскрипели. 59 минут. Нужно отключить разум и действовать строго по инструкции, тогда всё будет хорошо. Да, всё будет хорошо. 58 минут.
3
В 14:00 Борис уже стоял у двери своей квартиры со старым военным рюкзаком за плечами и прикладывал к считывателю свой микропропуск. «Проход гражданину Борису Арсеньеву разрешён. Дверь будет разблокирована на 10 секунд. Девять…» Он дождался пяти и вышел. Старая шахта лифта, как обычно, встретила его своей равнодушной пустотой. Он обречённо спустился по лестнице и открыл дверь подъезда, чтобы немедленно быть схваченным в плен яркими лучами осеннего солнца и свежим воздухом, робко протискивающимся в лёгкие. На неровном потрескавшемся асфальте лежала желтоватая листва и приветливо и уютно похрустывла под ногами – звук, который возможен только ранней тёплой осенью. Над головой послышалось жужжание дрона, он на секунду завис в паре метров от Бориса и быстро полетел прочь. «И вам здравствуйте», – прошептал Борис вслед удаляющейся машине.
Улицы в этот день были многолюдными, но Борис почему-то был не рад оказаться в этой безликой толпе. Мимо пробежал волонтёр в светло-синей форме и сунул ему в руку пластиковую карточку, которая, если смотреть немного под углом, демонстрировала мини-голограмму с изображением Виктора Правдина на фоне государственного флага. Борис сунул карточку в карман и дежурно улыбнулся спине волонтёра. На маленьком пятачке, окружённом со всех сторон унылыми домами, людей было особенно много. Борис знал, что сейчас сюда начнут транслировать речь президента, которую он совсем не хотел слушать. Но что-то в кружащих над площадью дронах остановило его, и он поднял глаза на то место, где с минуты на минуту должен был появиться Правдин на фоне государственной символики.
«Внимание! Выступает президент Союзного Государства Виктор Васильевич Правдин», – первые аккорды гимна ударили по ушам, как молот по наковальне.
«Уважаемые сограждане! Дорогие друзья! В первую очередь хочу поблагодарить всех вас за то, что, не испугавшись террористической угрозы, вы вышли сегодня, как и каждый год, чтобы принять участие в судьбе нашего с вами Союзного Государства. Этот год был непростым. Мы потеряли много бойцов, всех тех, кто бесстрашно сражался за нашу с вами свободу. Мы недосчитались…»
«Господи, да заткнись ты уже! – с яростью подумал Борис. – Нарисованная картинка! Пустая, ничего не значащая кукла, которая только и умеет открывать свой рот и произносить давно заученные фразы! Я раздавлю тебя, как мерзкого и вонючего таракана, заползшего по ошибке не в ту комнату!»
«Но мы многого достигли за это время. Наша промышленность выросла в пять раз по сравнению с прошлым годом, а доходы населения – в три раза. Построено несколько сотен километров новых дорог, тысячи полей уже принесли свой урожай, рекордное количество природных ресурсов было добыто из недр нашей щедрой земли. В то же самое время по всему Государству открылись тысячи медицинских учреждений, готовых оказать помощь всем, кто болен, отравлен вирусами, или капсулами с вражеским ядом…»
«Что-то я за все свои сорок лет не видел ни одного террориста, а тем более ни одной капсулы с ядом», – саркастически усмехнулся Борис.