«Уйди».
Она отвернулась от Томочки и снова принялась ходить.
Растерянная, не понимающая, как себя вести, Томочка отправилась в их с Ильей комнату. Под унылый аккомпанемент шарканья разделась, улеглась в кровать с телефоном в руках, стала просматривать соцсети, новости, обновления в ленте.
«Быстрее бы Илья вернулся, – подумала она. – Что я буду делать, если тетя Ира и завтра будет бродить?»
Около полуночи глаза Томочки стали слипаться. Она отложила телефон, проверила будильник, выключила ночник. Думала, заснуть будет трудно – из коридора доносились осточертевшие уже звуки – но усталость взяла свое.
Среди ночи Томочка проснулась и, находясь на зыбкой грани между сном и явью, приоткрыла глаза. Она помнила, что закрывала дверь, ложась в кровать, но сейчас та была распахнута настежь. Шагов Ирины слышно не было, в квартире стояла тишина, и Томочка с облегчением подумала, что та наконец-то угомонилась и ушла спать.
Она повернулась на другой бок, лицом к окну, и едва не закричала, увидев стоящего возле кровати человека. Спустя секунду Томочка поняла, что это Ирина.
Женщина стояла, чуть наклонившись вперед, и смотрела на Томочку.
– Тетя Ира? – прошептала девушка. – Что вы тут делаете?
«Зачем она пришла? Она ходит во сне? У нее болит что-то?» – пронеслось в голове.
Ирина не отвечала, просто стояла и смотрела, не говоря ни слова, с куклой в руке. Ее глаза мерцали в темноте… хотя, скорее всего, это свет из окна так падал, создавая подобный эффект.
Томочка лежала, вжавшись в матрас, ей стало страшно, как никогда в жизни. Темная молчаливая фигура пугала ее до дрожи.
«Это всего лишь мать Ильи! Несчастная больная женщина! Она же ни говорить не может, ни…»
Додумать Томочка не успела, потому что Ирина вдруг резко наклонилась к ней. Томочка пискнула и зажмурилась, а в следующую секунду почувствовала, как руки сумасшедшей сжимаются на ее горле.
Дышать было невозможно. Томочка билась на постели, вырывалась, сучила ногами, стараясь высвободиться, царапая душащие ее руки, но ничего не получалось. Перед глазами взрывались алые вспышки, горло болело, в голове шумело и грохотало. Понимая, что вот-вот умрет, Томочка, собрав все силы, извернулась, пытаясь сесть, и…
… И с воплем, который сама услышала, открыла глаза. Она лежала в кровати, Ирины рядом не было. Томочка инстинктивно схватилась ладонями за горло, хотя стало уже очевидно, что никто ее не душил.
«Приснится же такое», – подумала она, все еще тяжело дыша.
В этот момент зазвонил будильник, сообщая, что пора вставать.
Чувствуя себя разбитой, не отдохнувшей за ночь, Томочка вылезла из кровати. Ее слегка подташнивало, голова кружилась, и девушка даже подумала, не отпроситься ли сегодня, однако вспомнила, что заменить ее некому.
Они с напарницей работали неделю через неделю. Сегодня четверг, хочешь – не хочешь, а нужно еще четыре дня оттрубить.
Томочка набросила халат и пошла к двери.
Дверь.
В ее кошмаре она была открыта – открыта она и сейчас.
«Я закрывала, это точно, – подумала Томочка, но тут же усомнилась: – Или могла забыть? А может, я ночью вставала и ходила в туалет?»
В голове повис густой, тягучий туман, она никак не могла вспомнить. Так ни до чего и не додумавшись, девушка вышла из комнаты. Слава богу, Ирины в прихожей нет. Если бы она вышла и увидела, как та ходит по коридору, не выдержала бы.
Контрастный душ привел Томочку в чувство, ночной кошмар стал таять, отодвигаясь в прошлое. Из-за двери Ирины не доносилось ни звука. Томочка постояла возле нее, но решила не входить: возможно, женщина поздно легла, устала, ей нужно выспаться.
Томочка готовила завтрак, варила кофе, успевая одновременно краситься. За ежедневными привычными заботами плохое настроение и тревоги улетучились. Позавтракав, Томочка оставила на столе порцию Ирины и решила зайти к ней перед уходом на работу, проверить, как она. Но не успела взяться за ручку, как дверь комнаты открылась, и мать Ильи показалась на пороге. Сегодня она была настроена более дружелюбно, чем вчера: кивнула, заметив Томочку, и прошла мимо нее.
Томочка же, в свою очередь, замерла на месте и, словно завороженная, смотрела на Ирину. От неуверенной, шаркающей походки не осталось и следа. Ногу она больше не приволакивала, спину держала прямо, а походка стала легкой и стремительной, как у молодой женщины, которой неведомы тяжкие недуги.
– Как вы… – начала Томочка и умолкла, не зная, что сказать.
Ирина улыбнулась победной улыбкой и скрылась в кухне.
Глава третья
Садясь вечером в автобус, чтобы ехать домой, Томочка призналась себе, что гораздо охотнее задержалась бы на работе. Во время обеда позвонил Илья. Дела у него шли отлично, Екатеринбург произвел прекрасное впечатление: как раз сегодня заказчики организовали для него поездку по городу, и он буквально влюбился в этот город.
– Урал – нечто особенное, и люди тут замечательные, – воодушевленно говорил он, повторяя, что им с Томочкой нужно будет обязательно махнуть летом в те края, вдоволь нагуляться по Екатеринбургу и непременно съездить в горы.
Командировка была вовсе не скучной: Илья познакомился с хорошими людьми, а герои будущей серии статей оказались по-настоящему глубокими, многогранными – о таких всегда интересно писать.
– У тебя все нормально? – внезапно прервав себя на полуслове, спросил Илья. – Голос грустный.
– Спала плохо, – отговорилась Томочка.
«Надо рассказать о том, что его мать начала ходить, как юная девочка», – думала она, пока Илья расписывал ей красоты Урала.
Ведь это же хорошая новость, верно? Чудесная, удивительная. Но почему чудо выздоровления сопровождается эмоциями, ощущениями, которые испытывает сейчас Томочка: недоверие, тревога, опасение?
– Не ври, – строго сказал Илья. – Я же чувствую, ты расстроена.
– Есть кое-что, – сдалась Томочка. – Ты только не волнуйся.
– С мамой? – догадался он. – Случилось что-то?
– Да, но не в том смысле… – Она запуталась в словах. – То есть с ней все очень даже хорошо, просто она ведет себя немного странно.
– В каком смысле?
– Вчера она весь вечер ходила по квартире. Я позвонила врачу, он сказал, ей это полезно.
Томочка умолкла. Когда начинаешь рассказывать про эти хождения, словами не передать, что именно выглядит тревожно. Непонятно откуда взявшаяся замкнутость Ирины, ее нежелание общаться, ернические улыбки – как это опишешь?
– Но это же хорошо, верно? Что мама ходит? – осторожно спросил Илья.
– Ты понимаешь, она ходила весь вечер, может, и днем тоже, пока меня не было! А потом мне такой кошмар приснился… Ладно, это неважно. Утром она вышла из комнаты и… Твоя мама передвигается совершенно нормально, как здоровый человек! Не мотает ее из стороны в сторону, ноги не заплетаются, не…
Она не успела закончить фразу, как Илья радостно прокричал:
– Так ведь это здорово! Господи! Слава Богу! Прогресс наметился! – Он счастливо засмеялся. – Наверное, это новый препарат: мы в прошлом месяце стали пить. Доктор сказал, у него кумулятивный эффект. Вот, проявился, видимо! – Илья спохватился. – А ты чего встревожилась, Томочка? Наверное, дело в том, что мама непривычно выглядит, ты к ней другой привыкла!
– Наверное, – неуверенно проговорила она.
Возможно, Илья прав: препарат подействовал, Ирине стало лучше, женщина пошла на поправку. А она, Томочка, просто опешила от скорости перемен. Да и все новое всегда тревожит.
– Ты умеешь меня успокоить, – с облегчением проговорила девушка. – Возвращайся скорее.
– Еще несколько дней. В среду буду дома. Успею тебе надоесть.
После разговора Томочка приободрилась, настроение улучшилось, и до самого вечера она была похожа на себя прежнюю. Вот только, подходя к подъезду, ощутила тревогу.
Илья говорил правильно, но ведь он не видит всей картины. И потом, перемены слишком стремительны, вряд ли даже сами разработчики препарата рассчитывали на такой молниеносный эффект.
Открывая дверь в квартиру, Томочка нацепила на лицо улыбку, дав себе слово вести себя как ни в чем не бывало. Но притворяться ни перед кем не пришлось: Ирина сегодня не вышла ее встретить, она была в своей комнате.
Томочка вошла и увидела, что женщина лежит, накрывшись одеялом, отвернувшись к стене.
– С вами все хорошо? – встревожилась Томочка.
Короткий кивок.
– Может, врачу позвонить?
Ирина выпростала из-под одеяла руку и указала на «разговорный» блокнот, который лежал на столе.
«Мне нужно полежать. оставь меня. не беспокой», – было написано на листке. Буквы все такие же квадратные, печатные, но выведены более уверенно, а между предложениями появились точки – тоже прогресс.
– Хорошо, как скажете, – суховато проговорила Томочка.
Прекрасно, что Ирина выздоравливает, только почему этот процесс сопровождается тем, что она стала обращаться с будущей женой сына, как с прислугой, которую за ненадобностью можно выставить вон?
Не сказать, что возмущенная, но раздосадованная Томочка вышла из комнаты Ирины и прикрыла за собой дверь. Однако уже через мгновение она устыдилась своих эмоций.
Что если улучшение, которое так резко проявилось, сошло на нет? Оказалось временным? Ирина на краткий миг почувствовала, что снова может передвигаться, как здоровый человек, но все вернулось на круги своя. Какое отчаяние и горечь должна была она испытать! Вот и лежит, не хочет, чтобы ее беспокоили или, хуже того, жалели!
«Ты просто эгоистка», – укорила себя Томочка.
Она вошла в кухню, намереваясь приготовить ужин, шагнула к плите и обомлела. Там стояла большая кастрюля с прозрачной крышкой, а в кастрюле – борщ. Наваристый, горячий, судя по всему, только что приготовленный.
Посуда, в которой девушка утром оставила завтрак для Ирины, была идеально вымыта (Томочка, потихоньку от матери Ильи, всегда перемывала за ней чашки и тарелки, потому что та не могла вымыть их достаточно чисто), никаких следов того, что в кухне готовили борщ, не было: ножи, разделочная доска, терка – все сверкало чистотой.
Томочка тупо смотрела на все это, не понимая, как реагировать, как воспринимать. Каким образом Ирина могла вымыть, нарезать и натереть овощи на терке, если ее правая рука не функционирует? Если еще вчера она не могла толком убрать за собой?
Или это тоже было всего лишь проявлением временного восстановления некоторых функций организма, а теперь Ирина лежит в своей спальне, такая же беспомощная, как и прежде?
Чувствуя, что голова идет кругом, Томочка хотела было снова зайти к Ирине, но вспомнила, что ее выставили, попросили не беспокоить, и передумала.
Она отвернулась от Томочки и снова принялась ходить.
Растерянная, не понимающая, как себя вести, Томочка отправилась в их с Ильей комнату. Под унылый аккомпанемент шарканья разделась, улеглась в кровать с телефоном в руках, стала просматривать соцсети, новости, обновления в ленте.
«Быстрее бы Илья вернулся, – подумала она. – Что я буду делать, если тетя Ира и завтра будет бродить?»
Около полуночи глаза Томочки стали слипаться. Она отложила телефон, проверила будильник, выключила ночник. Думала, заснуть будет трудно – из коридора доносились осточертевшие уже звуки – но усталость взяла свое.
Среди ночи Томочка проснулась и, находясь на зыбкой грани между сном и явью, приоткрыла глаза. Она помнила, что закрывала дверь, ложась в кровать, но сейчас та была распахнута настежь. Шагов Ирины слышно не было, в квартире стояла тишина, и Томочка с облегчением подумала, что та наконец-то угомонилась и ушла спать.
Она повернулась на другой бок, лицом к окну, и едва не закричала, увидев стоящего возле кровати человека. Спустя секунду Томочка поняла, что это Ирина.
Женщина стояла, чуть наклонившись вперед, и смотрела на Томочку.
– Тетя Ира? – прошептала девушка. – Что вы тут делаете?
«Зачем она пришла? Она ходит во сне? У нее болит что-то?» – пронеслось в голове.
Ирина не отвечала, просто стояла и смотрела, не говоря ни слова, с куклой в руке. Ее глаза мерцали в темноте… хотя, скорее всего, это свет из окна так падал, создавая подобный эффект.
Томочка лежала, вжавшись в матрас, ей стало страшно, как никогда в жизни. Темная молчаливая фигура пугала ее до дрожи.
«Это всего лишь мать Ильи! Несчастная больная женщина! Она же ни говорить не может, ни…»
Додумать Томочка не успела, потому что Ирина вдруг резко наклонилась к ней. Томочка пискнула и зажмурилась, а в следующую секунду почувствовала, как руки сумасшедшей сжимаются на ее горле.
Дышать было невозможно. Томочка билась на постели, вырывалась, сучила ногами, стараясь высвободиться, царапая душащие ее руки, но ничего не получалось. Перед глазами взрывались алые вспышки, горло болело, в голове шумело и грохотало. Понимая, что вот-вот умрет, Томочка, собрав все силы, извернулась, пытаясь сесть, и…
… И с воплем, который сама услышала, открыла глаза. Она лежала в кровати, Ирины рядом не было. Томочка инстинктивно схватилась ладонями за горло, хотя стало уже очевидно, что никто ее не душил.
«Приснится же такое», – подумала она, все еще тяжело дыша.
В этот момент зазвонил будильник, сообщая, что пора вставать.
Чувствуя себя разбитой, не отдохнувшей за ночь, Томочка вылезла из кровати. Ее слегка подташнивало, голова кружилась, и девушка даже подумала, не отпроситься ли сегодня, однако вспомнила, что заменить ее некому.
Они с напарницей работали неделю через неделю. Сегодня четверг, хочешь – не хочешь, а нужно еще четыре дня оттрубить.
Томочка набросила халат и пошла к двери.
Дверь.
В ее кошмаре она была открыта – открыта она и сейчас.
«Я закрывала, это точно, – подумала Томочка, но тут же усомнилась: – Или могла забыть? А может, я ночью вставала и ходила в туалет?»
В голове повис густой, тягучий туман, она никак не могла вспомнить. Так ни до чего и не додумавшись, девушка вышла из комнаты. Слава богу, Ирины в прихожей нет. Если бы она вышла и увидела, как та ходит по коридору, не выдержала бы.
Контрастный душ привел Томочку в чувство, ночной кошмар стал таять, отодвигаясь в прошлое. Из-за двери Ирины не доносилось ни звука. Томочка постояла возле нее, но решила не входить: возможно, женщина поздно легла, устала, ей нужно выспаться.
Томочка готовила завтрак, варила кофе, успевая одновременно краситься. За ежедневными привычными заботами плохое настроение и тревоги улетучились. Позавтракав, Томочка оставила на столе порцию Ирины и решила зайти к ней перед уходом на работу, проверить, как она. Но не успела взяться за ручку, как дверь комнаты открылась, и мать Ильи показалась на пороге. Сегодня она была настроена более дружелюбно, чем вчера: кивнула, заметив Томочку, и прошла мимо нее.
Томочка же, в свою очередь, замерла на месте и, словно завороженная, смотрела на Ирину. От неуверенной, шаркающей походки не осталось и следа. Ногу она больше не приволакивала, спину держала прямо, а походка стала легкой и стремительной, как у молодой женщины, которой неведомы тяжкие недуги.
– Как вы… – начала Томочка и умолкла, не зная, что сказать.
Ирина улыбнулась победной улыбкой и скрылась в кухне.
Глава третья
Садясь вечером в автобус, чтобы ехать домой, Томочка призналась себе, что гораздо охотнее задержалась бы на работе. Во время обеда позвонил Илья. Дела у него шли отлично, Екатеринбург произвел прекрасное впечатление: как раз сегодня заказчики организовали для него поездку по городу, и он буквально влюбился в этот город.
– Урал – нечто особенное, и люди тут замечательные, – воодушевленно говорил он, повторяя, что им с Томочкой нужно будет обязательно махнуть летом в те края, вдоволь нагуляться по Екатеринбургу и непременно съездить в горы.
Командировка была вовсе не скучной: Илья познакомился с хорошими людьми, а герои будущей серии статей оказались по-настоящему глубокими, многогранными – о таких всегда интересно писать.
– У тебя все нормально? – внезапно прервав себя на полуслове, спросил Илья. – Голос грустный.
– Спала плохо, – отговорилась Томочка.
«Надо рассказать о том, что его мать начала ходить, как юная девочка», – думала она, пока Илья расписывал ей красоты Урала.
Ведь это же хорошая новость, верно? Чудесная, удивительная. Но почему чудо выздоровления сопровождается эмоциями, ощущениями, которые испытывает сейчас Томочка: недоверие, тревога, опасение?
– Не ври, – строго сказал Илья. – Я же чувствую, ты расстроена.
– Есть кое-что, – сдалась Томочка. – Ты только не волнуйся.
– С мамой? – догадался он. – Случилось что-то?
– Да, но не в том смысле… – Она запуталась в словах. – То есть с ней все очень даже хорошо, просто она ведет себя немного странно.
– В каком смысле?
– Вчера она весь вечер ходила по квартире. Я позвонила врачу, он сказал, ей это полезно.
Томочка умолкла. Когда начинаешь рассказывать про эти хождения, словами не передать, что именно выглядит тревожно. Непонятно откуда взявшаяся замкнутость Ирины, ее нежелание общаться, ернические улыбки – как это опишешь?
– Но это же хорошо, верно? Что мама ходит? – осторожно спросил Илья.
– Ты понимаешь, она ходила весь вечер, может, и днем тоже, пока меня не было! А потом мне такой кошмар приснился… Ладно, это неважно. Утром она вышла из комнаты и… Твоя мама передвигается совершенно нормально, как здоровый человек! Не мотает ее из стороны в сторону, ноги не заплетаются, не…
Она не успела закончить фразу, как Илья радостно прокричал:
– Так ведь это здорово! Господи! Слава Богу! Прогресс наметился! – Он счастливо засмеялся. – Наверное, это новый препарат: мы в прошлом месяце стали пить. Доктор сказал, у него кумулятивный эффект. Вот, проявился, видимо! – Илья спохватился. – А ты чего встревожилась, Томочка? Наверное, дело в том, что мама непривычно выглядит, ты к ней другой привыкла!
– Наверное, – неуверенно проговорила она.
Возможно, Илья прав: препарат подействовал, Ирине стало лучше, женщина пошла на поправку. А она, Томочка, просто опешила от скорости перемен. Да и все новое всегда тревожит.
– Ты умеешь меня успокоить, – с облегчением проговорила девушка. – Возвращайся скорее.
– Еще несколько дней. В среду буду дома. Успею тебе надоесть.
После разговора Томочка приободрилась, настроение улучшилось, и до самого вечера она была похожа на себя прежнюю. Вот только, подходя к подъезду, ощутила тревогу.
Илья говорил правильно, но ведь он не видит всей картины. И потом, перемены слишком стремительны, вряд ли даже сами разработчики препарата рассчитывали на такой молниеносный эффект.
Открывая дверь в квартиру, Томочка нацепила на лицо улыбку, дав себе слово вести себя как ни в чем не бывало. Но притворяться ни перед кем не пришлось: Ирина сегодня не вышла ее встретить, она была в своей комнате.
Томочка вошла и увидела, что женщина лежит, накрывшись одеялом, отвернувшись к стене.
– С вами все хорошо? – встревожилась Томочка.
Короткий кивок.
– Может, врачу позвонить?
Ирина выпростала из-под одеяла руку и указала на «разговорный» блокнот, который лежал на столе.
«Мне нужно полежать. оставь меня. не беспокой», – было написано на листке. Буквы все такие же квадратные, печатные, но выведены более уверенно, а между предложениями появились точки – тоже прогресс.
– Хорошо, как скажете, – суховато проговорила Томочка.
Прекрасно, что Ирина выздоравливает, только почему этот процесс сопровождается тем, что она стала обращаться с будущей женой сына, как с прислугой, которую за ненадобностью можно выставить вон?
Не сказать, что возмущенная, но раздосадованная Томочка вышла из комнаты Ирины и прикрыла за собой дверь. Однако уже через мгновение она устыдилась своих эмоций.
Что если улучшение, которое так резко проявилось, сошло на нет? Оказалось временным? Ирина на краткий миг почувствовала, что снова может передвигаться, как здоровый человек, но все вернулось на круги своя. Какое отчаяние и горечь должна была она испытать! Вот и лежит, не хочет, чтобы ее беспокоили или, хуже того, жалели!
«Ты просто эгоистка», – укорила себя Томочка.
Она вошла в кухню, намереваясь приготовить ужин, шагнула к плите и обомлела. Там стояла большая кастрюля с прозрачной крышкой, а в кастрюле – борщ. Наваристый, горячий, судя по всему, только что приготовленный.
Посуда, в которой девушка утром оставила завтрак для Ирины, была идеально вымыта (Томочка, потихоньку от матери Ильи, всегда перемывала за ней чашки и тарелки, потому что та не могла вымыть их достаточно чисто), никаких следов того, что в кухне готовили борщ, не было: ножи, разделочная доска, терка – все сверкало чистотой.
Томочка тупо смотрела на все это, не понимая, как реагировать, как воспринимать. Каким образом Ирина могла вымыть, нарезать и натереть овощи на терке, если ее правая рука не функционирует? Если еще вчера она не могла толком убрать за собой?
Или это тоже было всего лишь проявлением временного восстановления некоторых функций организма, а теперь Ирина лежит в своей спальне, такая же беспомощная, как и прежде?
Чувствуя, что голова идет кругом, Томочка хотела было снова зайти к Ирине, но вспомнила, что ее выставили, попросили не беспокоить, и передумала.