– А это идея, – Каин одобрительно посмотрел на фея. – И почему я сам об этом не подумал?

Эрик фыркнул и сел рядом со мной.

– Итак, – подперев щеку рукой, он задумчиво уставился перед собой. – Пиши.

Пиши. Я сглотнула. Когда он оказался так близко, мое сердце внезапно пустилось вскачь. От Эрика пахло свежескошенной травой, а в слегка растрепанных черных волосах застрял крошечный листик. Не успев задуматься, я потянулась, чтобы убрать его, и от моего прикосновения фей вздрогнул.

– Что ты делаешь? – он повернулся ко мне. В серых глазах застыл вопрос, на который у меня не было ответа. Чувствуя себя глупо, я показала ему свою добычу.

– Застрял у тебя в волосах, – мой голос прозвучал откровенно жалко.

Крестный раздраженно повел плечами.

– Не отвлекайся, Элис, – проворчал он. – Не для этого я столько тебе помогаю.

В его словах прозвучал скрытый намек, или мне показалось? Он имеет в виду, что мне не стоит увлекаться? Вздохнув, я взяла перо, но через мгновение отложила его, не в силах собрать разбегающиеся мысли в кучу. Слишком много у меня было вопросов, ответы на которые хотелось получить немедленно.

– Эрик, а как получилось, что ты стал моим крестным феем?

– Я уже говорил, – отмахнулся он.

– Ты говорил мне отстать, – начиная раздражаться, я даже привстала. – Каждый раз уходишь от ответа. Если это тайна, так и скажи.

– Это тайна, – нахмурился фей. – Довольна?

– Нет! – сложив руки на груди, я отвернулась.

Из зеркала послышался тихий смех.

– Вы ссоритесь, как парочка престарелых супругов, – заявил Каин, и я едва удержалась, чтобы не швырнуть в него чем-нибудь тяжелым. Чернильница бы подошла идеально.

– Ты не мог бы оставить нас наедине? – спросила я.

– Конечно, – мужчина усмехнулся, и в следующий миг поверхность артефакта затянуло туманом, после чего я увидела привычное уже отражение чердака.

– Элис, что на тебя нашло? – крестный легонько встряхнул меня за плечи, и от его прикосновения по позвоночнику пробежала дрожь. И что на меня нашло, действительно?

Развернувшись, я уставилась в потемневшие от злости серые глаза.

– Эрик, я… – язык плохо слушался. – Сама не знаю. Прости.

Глядя на мои пылающие щеки, фей покачал головой.

– Я пойду, – сказал он строго. – Разберись уже в себе. Вечером зайду. До бала еще несколько дней, успеем все продумать и составить письмо.

Эрик отпустил меня и быстрым шагом направился к лестнице. Я растерянно смотрела ему вслед, злясь на себя за неуместное проявление эмоций. В груди болело, сердце как будто сжал чей-то сильный кулак, и было ощущение, что еще немного, и оно разорвется в клочья от такого давления. Спрятав бумагу и перо, чтобы никто случайно не увидел и не начал задавать вопросы, я ничком повалилась на свой тюфяк и закрыла глаза. И лишь после этого поняла, что щеки у меня мокрые от слез.





Глава 21




Действительно, что на меня нашло? Помутнение какое-то? Эрик был абсолютно прав, когда просто ушел, но почему в груди от этого так мучительно тесно? Почему так рвется и колотится сердце? Чего ему не хватает? Я столько времени внушала себе, что фей мне не более, чем друг, ведь я знала его с самого своего детства. Но почему тогда уже недостаточно просто быть рядом? Почему так отчаянно хочется … чего? Никак не получалось не то что сформулировать свое желание, а даже определить его. И от этого становилось еще хуже.

– Каин, – позвала я, вытерев мокрые щеки. Послышался раздраженный вздох, после чего демон из другого мира явил свой лик. – А ты можешь показать мне Эрика?

– Эрика? – брови мужчины насмешливо изогнулись. На этот раз он не сидел за столом, а стоял рядом с окном, и занавеска колыхалась от налетающего порывами ветра. Стихия окончательно разметала густые черные волосы, рассыпала их по плечам, но мужчину, похоже, ничуть не беспокоили упавшие на лоб пряди. Выполнять мою просьбу он не торопился. – Я не могу показать того, кто дал на это прямой запрет. Похоже, твой крестный слишком хорошо тебя знает.

– Да уж, – стиснув зубы от внезапно накатившей досады, процедила я.

– Позволь дать тебе один совет, – с усмешкой предложил Каин и продолжил до того, как я успела отказаться. – Определись, чего ты хочешь. Свою конечную цель. Хочешь принца – будем работать в этом направлении, хочешь справедливости – я помогу. Но не надо метаться.

– Ты слышал, о чем мы говорили? – заключила я.

– Вовсе нет, – обойдя стол, мужчина прислонился к нему и сложил руки на груди. Я думала, он пустится в пространные объяснения или даже прочитает мне нотацию, но он молчал, иронично кривя губы.

– Расскажешь, как стал пленником Реджины? – сменила тему я.

– Может быть, расскажу, – качнул головой мужчина. – Но точно не сегодня. Кстати, этим утром принц Артаур срочно покинул королевство.


– Почему? – не особо удивилась я.

– В Семигорье пробудилась фея, которая спала триста лет, и Его Величество Ульрих объявил для нее отбор женихов.

– И Кристиан решил попытать счастья? – изнутри поднялась едкая горечь. Конечно, это же целая фея. И ничего, что у него на носу собственный отбор невест, организованный Королевой-матушкой.

– Не могу сказать определенно. Но он прихватил с собой твою уцелевшую туфельку.

– Он думает, что она и есть незнакомка в алом? – от этой мысли я развеселилась. – Ты сможешь показать мне принца?

– Смогу, – губы Каина искривились в усмешке. – Но что-то мне подсказывает, что с отбора он вернется довольно быстро.

Потому что фея – не его незнакомка в алом. Я вздохнула. Хватит ли у меня смелости признаться ему, кто в тот вечер скрывался под маской? Примет ли он дочь барона в качестве избранницы? Или такое бывает лишь в сказках для маленьких наивных девочек?

– Сюда идет твоя мачеха, – картинка в зеркале изменилась, отразив обстановку чердака, а я уставилась на письменный стол, которого тут раньше не было. Что графиня скажет на это? Как отреагирует на перестановку? Хотя, какая ей, в сущности, разница?

Мачеха поднималась по лестнице, ведя пальцем по отполированному за долгие годы поручню. Ее губы презрительно кривились, и в последнее время это было обычным выражением ее лица. Каин предупредил меня слишком поздно, и мне ничего не оставалось, кроме как застыть рядом с зеркалом, глядя на приближение графини.

– Марта сказала, у тебя сегодня выходной, – опустив никому не нужные приветствия и пожелания, сказала она. Ее взгляд лениво скользил по помещению, но, готова поклясться, она отметила каждую, даже самую мельчайшую деталь. – Ты нездорова?

– Со мной все хорошо, – невольно начав теребить рукав, ответила я.

– Очень хорошо, – взгляд Элеоноры остановился на мне, и женщина, прикрыв глаза, покачала головой, будто бы устала. – Нам надо поговорить.

Хорошо, что Эрик ранее нашел для меня пару стульев, и я, как гостеприимная хозяйка, предложила мачехе один из них. Изящно усевшись на самый краешек, графиня провела ладонью по чуть шершавой поверхности стола.

– Смотрю, ты обживаешь чердак? – в ее голосе звучало высокомерие, но, чувствую, поговорить она хотела вовсе не об этом, поэтому лишь неопределенно повела плечами в ответ.

– Как ты знаешь, недавно у нас были высокопоставленные гости, – перешла к сути леди Милтон. – И в беседе с ними я сказала то, чего говорить не должна была.

Я вежливо молчала, хотя внутри начала пузыриться злость.

– В результате этого сложилась ситуация, что ты, Элис, – она выразительно посмотрела на меня. – Больше не можешь оставаться в замке Кристофф.

Я едва не рассмеялась ей в лицо. Весь страх, вся робость, вызванная тем, что эта женщина вдвое меня старше, исчезли.

– Это мой замок! – если поначалу у меня было желание сесть и спокойно поговорить, то после последнего заявления я предпочла остаться на ногах, чувствуя себя таким образом более уверенно.

– Я твой законный опекун и вольна распоряжаться твоей жизнью с наибольшей для тебя пользой, – едко усмехнулась она.

– И что же вы сочли полезным, леди Милтон? – невольно сжавшись в ожидании дурных вестей, спросила я.

– Твое замужество, Элис. Тебе уже восемнадцать. Самое время осчастливить какого-нибудь достойного господина.

Я протяжно выдохнула, пытаясь успокоиться. Она не может выдать меня замуж насильно. Это недопустимо.

– И что же такого вы сказали Его Высочеству? – уточнила я. Может, пропустила что-то важное?

– Я имела неосторожность высказаться, что ты погибла, – мачехе надоело смотреть на меня снизу вверх, и она тоже поднялась. – Поэтому ты, Элис, должна в ближайшее время выйти замуж и исчезнуть по-настоящему.

– Почему бы вам просто не убить меня? – усмехнулась я.

– Что бы ты обо мне ни думала, – леди Милтон покачала головой. – Я люблю тебя и стараюсь заботиться. Я давно перестала ждать от тебя благодарности и принимаю тебя такой, какая ты есть.

Благодарности? Она попыталась взять меня за руку, но я этого не позволила, увернувшись скорее инстинктивно, чем осознанно.

– После свадьбы вы перестанете быть моей опекуншей, – напомнила я. – И замок Кристофф будет полностью в моем распоряжении.

– После твоей свадьбы, – усмехнулась мачеха. – Замок будет твоим приданным, но лишь в том случае, если твой супруг от него не откажется. А он откажется.

– И с чего бы ему отказываться? – чувствуя, как в животе скручивается тугой узел, спросила я.

– Потому что иначе он не получит тебя, – самодовольно усмехнулась графиня. – Ты ведь помнишь нашего дорогого соседа, лорда Отиса. Его сын Энтони готов жениться на тебе несмотря на отсутствие приданного. Король отправляет его служить в приграничную крепость, и там он уже вряд ли сможет найти себе достойную супругу.

Конечно же я помню Энтони Отиса. В глазах потемнело, и не представляю, какая сила заставила меня не вцепиться в волосы мачехи и не спустить ее с лестницы. Хотя опыт подобного имеется.

– Вы не посмеете, – прошипела я, больше не в силах скрывать своего отношения под маской покорной сиротки.

– Уже посмела, – ответила графиня, глядя на меня с откровенной жалостью. – Твоя свадьба состоится через десять дней, после чего ты навсегда покинешь замок Кристофф.

Я промолчала, слишком выведенная из себя, чтобы говорить. Обойдя меня, мачеха направилась к лестнице.

– И, Элис, – стоя на верхней ступеньке, она обернулась. – Если надумаешь сбежать – скатертью дорога.

Я много чего могла бы и хотела ей сказать, но вместо этого стояла, до боли стиснув кулаки. Энтони Отис. Мы встречались лишь один раз, на городской ярмарке, но от его липкого, раздевающего взгляда хотелось немедленно помыться. Энтони не скрывал своих намерений и, готова спорить, не раз просил у мачехи моей руки, но она по какой-то неведомой причине до сих пор отвечала отказом. Сдается мне, графиня просто мариновала моего похотливого жениха, доводя его до нужной кондиции.