— Все хорошо? — Лука подошел сзади.

Хорошо.

Только хочется уйти. Убежать. Не важно, куда, лишь бы отсюда. И странно, что другие не ощущают, насколько им здесь не рады.

Кажется, будто дом смотрит.

Приценивается.

И примеряется к тому, как бы избавиться от непрошенных гостей.

— Все… наверное, — Милдред попыталась улыбнуться. — С ним ведь…

— Жить будет, — Майкл отряхнулся. — Идемте, побеседуем. Шериф, приглядите?

Тот кивнул.

А вот он держится спокойно. Или делает вид? Или и вправду свой для дома? Для самого места? Близость источника Милдред тоже ощущала, впрочем, эта сила казалась настолько чуждой, неприятной, что не возникало ни малейшего желания ею воспользоваться.

Майкл отошел не так, чтобы и далеко.

К лестнице.

Присел у основания, которое стерегла пара каменных драконов, щелкнул левого по носу и сказал:

— Парню несказанно повезло, — он сунул палец в пасть дракону. — Что эта красавица оказалась рядом, иначе, боюсь, мы бы получили в лучшем случае труп.

— А в худшем?

— В худшем государству пришлось бы до конца жизни содержать тело, не способное самостоятельно есть, пить и совершать прочие обычные для среднего человека дела. Так что… да, ему повезло.

Майкл поднялся, перетек на пятки, голову задрал, вглядываясь во что-то на втором этаже. Милдред вот не видела, только чувствовала, что сила и эту лестницу обжила. Она пропитала камень, как пропитала и позолоту вычурного потолка, с которого свисала несколько тысяч фунтов хрусталя.

Сила стекала с него, чтобы утонуть в сияющем паркете.

Она клубилась в тени, где рождались рукава коридоров, что уходили вглубь дома. Она обжила и второй этаж.

— И что это было? — Лука повел плечами, точно пиджак его вдруг стал ему тесен. И тяжелая голова повернулась влево.

И вправо.

Она двигалась медленно, еще немного и Милдред услышала бы скрип заржавевших костей.

— Блок, судя по всему очень и очень старый, — Майкл отступил от драконов, впрочем, лишь затем, чтобы, опуститься на четвереньки. Он растопырил руки, накрывая темные доски паркета, и зажмурился. — Именно поэтому его и не замечали, да…

Он покачивался и выглядел настоящим безумцем.

— При ежегодной проверке сканирование, конечно, проводят, но не глубокое… глубокое блоков не пропустило бы, а парню повезло не замараться в настолько поганых делах, чтобы требовалось мозги выворачивать.

Полное сканирование оставляло после себя ощущение полной разобранности.

Милдред предупреждали, еще тогда, когда Элли нашлась. И бумаги она подписывала, что согласна на проведение, что не будет предъявлять претензий, если вдруг умрет в процессе.

Или получит травму.

Тогда эти предупреждения ей казались насмешкой. Какая травма, когда она, вероятно, никогда не встанет, а Элли…

…она помнит прикосновение чужого разума. И его холодный интерес. Помнит, как пыталась сопротивляться, и как ее уговаривали погодить. Как не получалось, хотя она отчаянно старалась не мешать. И потому, когда третья попытка провалилась, позволила себя ввести в сон.

А очнувшись, обнаружила, что ей снова больно.

Опять больно.

И боль не отпускала долго, а с ней тошнота и желание удавиться. Ей богу, если бы Милдред могла встать с кровати, она бы повесилась. Но в первую неделю она и кружку воды удержать способна не была.

Это нормально.

Как выяснилось позже. Даже самое щадящее сканирование оставляет шрамы. И потому прибегают к нему лишь в особых случаях. Например, когда нужно показания заверить.

…хуже всего, что все оказалось бесполезно. Те крупицы ее дара, о которых Милдред и не знала, защитили ее. Но от боли не спасли.

Майкл перетек на корточки.


— А здесь блок треснул. И парень начал что-то вспоминать.

— Что?

— Очнется — спросишь. Возможно, скажет.

— А возможно, нет? — Луке подобный вариант пришелся не по нраву. Категорически.

— Возможно, что и нет, — Майкл медленно поднялся. — Этот блок распался, разрушая ткань разума, и мы удержали парня, но сохранилась ли память… и будет ли это вообще памятью. Разум человеческий — такая вот штука… интересная.

Интересная, спору нет.

Вот только откуда провинциальному магу, специализацией которого является поиск, знать о таких тонкостях? И не только знать, но и применять.

Майкл тряхнул головой.

— А вы знали, что шаманы айоха способны беседовать друг с другом на расстоянии? Что до нас дошли описания обряда, разделяющего душу и тело, когда последнее остается в мире материальном, а первая уходит в Земли Драконов? И там уже кого только не встречает… и не всегда она способна вернуться, да… поэтому часто практикуют другой обряд, который называют возвращением души.

Взгляд Майкла слегка затуманился.

А ведь он устал.

И взмок весь. Короткие волосы слиплись, а ворот рубашки потемнел от пота. И дышит тяжело, натужно.

— Вам самому врач не нужен? — поинтересовалась Милдред.

— Нет, пройдет… здесь столько силы. Жаль, что кровь во мне не та, чтобы пользоваться ею сполна. У меня прабабушка была из айоха. Дочь шамана. Ее собирались принести в жертву. Драконам. Обычай тоже, да… а прадед спас. И даже женился. Он был магом. И дед. И мой отец тоже… только более слабым. Напряженность магического поля падает, и магов рождается с каждым годом все меньше. Да и те — лишь тени прошлого. Эта земля так и не приняла нас.

Он поднялся, но лишь затем, чтобы сесть на ступени и вытянуть ноги. С каким-то раздражением, Майкл стянул ботинок, затем и второй, пошевелил пальцами и откинулся, почти вытянулся на ступенях.

— К слову, семьи чистой крови давно выродились… я проверял… и знаете, есть мысль найти себе жену там, в резервации, — он мотнул головой. — Я и денег поднакопил… магам неплохо платят.

Милдред обошла его.

Дом стоило бы обыскать. И его обыщут. Позже, когда Лука получит нужные бумаги. И наверняка, что-то найдется, но сколько будет веры этой находке?

Впрочем, что-то подсказывало, что фарфор и серебро родом отсюда.

— Добрый день, — эта женщина тоже была частью дома. Во всяком случае воспринималась она именно так. Строгий темный наряд. Волосы зачесаны гладко. Из украшений — нить жемчуга на шее. Жемчуг гладок, а шея покрыта узором морщин. — Не могу выразить, насколько я рада вашему появлению.

В руке она держала платок, который прикладывала к глазам.

— Я… пойду посмотрю, как парень, — сказала Милдред шепотом. И Лука кивнул. С женщиной он справится сам.

Его оценили.

Лука привык, что его постоянно оценивают и чаще всего признают примитивным, туповатым, но полезным в тонком деле игры на людях.

И эта женщина не стала исключением.

Взгляд ее скользнул, зацепился, отмечая и бритую его голову, и уродливые ломаные уши, и общую несуразность фигуры. Она едва заметно поморщилась, но затем вспомнила, что и уродам иногда нужно улыбаться. Вот так, слегка снисходительно, но в целом выражая дружелюбие.

— Вы должны меня выслушать, — она обошла сидящего мага, который, кажется, придремал, если вообще не отключился. Луку подмывало подойти и пнуть, исключительно проверки ради, но Лука сдержался. А вот руку дамочке протянул.

Красный лак.

Не слишком вяжется с траурным костюмом, как и чересчур яркая помада.

— Я так давно искала кого-то, кто выслушает меня, — она сжала в кулачке платок. — Вы… проводите меня в гостиную?

— Провожу.

— Ваши коллеги пусть займутся домом. Знаете, я все записала.

— Что записали?

— Все, — она приподняла записную книжку. — В золотой гостиной у него коллекция нефрита стоит, статуэтки в количестве двухсот сорока трех.

— Это еще не преступление.

— А в каталоге коллекции говориться от двухсот тридцати семи. Последние пять были приобретены не так и давно. И когда, спрашивается? Он говорит, что думает только о моей несчастной дочери, тогда как сам скупает нефрит.

Ее рука дернулась, скрючились пальцы, точно дамочка собиралась впиться в руку Луки.

— Еще он приобрел картины. Семь. В пополнение родовой коллекции. Серебро… у меня есть список всего. Проверьте. Наверняка многие вещи окажутся украденными.