– Вчера вечером мальчишка узнал тебя, – сказала Вторая.

– У него поразительно острый глаз, – ответил Лупо. – И ум не хуже. И он тут же получил с этого дивиденды. Унизил Валерену перед ее сторонниками, выставив недостаточно компетентной, и указал им на нас. Со временем Дом Трегессеров получит прекрасного руководителя.

– Если он переживет Саймона и Валерену.

– Его придется опекать. И оберегать от фамильной одержимости Трегессеров.

– Ты какой-то слишком задумчивый этим утром.

– Слишком многое из того, что происходит, я не могу контролировать. Не могу это делать здесь, в то время как наш сторожевик направляется к глухому концу. Ты сама это чувствуешь. Чувствуешь необходимость быть там.

– Это должно кончиться сегодня. Ты ведь ожидаешь там неудачу, правильно?

– Если кому-то и по силам захватить сторожевой корабль, то только мне. Я сомневаюсь лишь в том, что сторожевик вообще возможно захватить. Такого не случалось со времен войны с ку. Впрочем, и тогда это длилось недолго. «XVI Киренаика» взорвалась.

– Форсированного режима хватит на это?

– Мы испытаем это на собственной шкуре. Собирается совет директоров. Я хочу быть там, когда появится Валерена. Поехали!





* * *


Валерена была настоящим Трегессером. У нее оставалось двенадцать часов, чтобы успокоиться. Ее ярость достигла температуры расплавленного свинца, а потом превратилась в холодное, твердое золото. Трегессеры становились особенно опасны в этом возвышенном состоянии.

Оно охватило Валерену, когда она входила на первый этаж Пилона. Блаженный с неизменным калейдоскопом в руках шагал вслед за ней. Она тщательно и бесстрастно изучила свое положение и пришла к выводу, что в лучшем случае его можно назвать безвыходным. Лупо Провик раскрыл истинную суть собрания у Масеранга.

Не надеясь что-либо выгадать или спасти, она выбрала курс, который, по ее мнению, мог застать Лупо врасплох, – почти мистическое принятие ситуации, решение не обороняться, не спорить и даже не обсуждать.

Просторный первый этаж был покрыт живым ковром цвета желтой охры, проглатывающим все, что падало и проливалось на него, хотя в часы затишья служители обрызгивали его водой и посыпали рыбьим кормом. Бродячие мини-бары дрейфовали между островами и архипелагами мягкой мебели, и бармены раздавали то, что улучшает настроение и изменяет сознание.

Трегессер не возражал, когда здесь собирались вперемешку разные обитатели Пилона. Ему хотелось, чтобы его считали демократичным человеком. Техник по переработке отходов мог расслабляться рядом с начальником своего отдела, сглаживая вековечный конфликт между рядовыми служащими и руководителями.

Валерена ухмыльнулась.

Это была показуха. Сплошная показуха, и ничего, кроме показухи. Просто уловка, чтобы пустить пыль в глаза. Но это никого не могло обмануть.

Между такими островами стояли бесчисленные трофеи Трегессера. Лодки мини-баров сновали туда-сюда, торговля даже в этот час шла бойко. Но все это оплачивал Дом Трегессеров. Еще одна маленькая привилегия тем, кто работал на Саймона.

– А вот и Лупо со своей подружкой, – сказал Блаженный.

Валерена увидела их. Они остановились в нескольких метрах от лифтов и уставились на какое-то дополнение к экспозиции…

Это был артефакт Ноа, набитый и выставленный здесь, словно мифологическое существо. Валерена бросила хмурый взгляд на Лупо Провика.

– Это очень хитро, Лупо, – заметил Блаженный. – И даже ловко – заменить деда так быстро.

– Иногда приходится делать то, чего добивается твой противник, но ты делаешь это, исходя из собственного графика.

– А кто такая твоя подружка?

– Ты и сам довольно хитер, – ответил Лупо.

– Думаю, мама наконец-то примет твой совет подождать.

Они все вместе вошли в шахту лифта.

– Приятная новость. Хорошо бы, чтобы это продлилось до тех пор, пока мы не узнаем, что происходит в глухом конце.

Стены вокруг были расписаны фресками. Но Блаженный смотрел на спутницу Провика.

– Я Блаженный Трегессер. А ты?

Женщина лишь улыбнулась.

– Ты хитер, Блаженный, – сказал Лупо, – но выбрось это из головы. Тебе не хватает опыта и тонкости.


Рука юноши дернулась на миллиметр в сторону матери.

Валерена не обратила внимания, сместив взгляд на затылок сына и обдумывая услышанное. Хитрый Блаженный! Неужели он все испортил всего несколькими словами?

Лупо вежливо посоветовал ему не лезть в чужие дела. Но он дважды пропустил это мимо ушей.

Юношеская беспечность.

Если бы мальчик… Нет, если он так поступил, то он уже не ребенок.

Лупо с усмешкой посмотрел на нее поверх плеча Блаженного и вышел из лифта. Выше по этой шахте было не подняться. Они приблизились к первому барьеру безопасности. Спутница Лупо шагала следом. Оба приложили ладони к считывателю и прошли дальше. Каждый пройденный барьер добавит свою долю информации о ее роли в замыслах Провика.

Валерена покинула лифт последней. Когда Блаженный приложил ладонь к считывателю, она выхватила калейдоскоп у него из-под мышки и провела пальцами по цилиндру.

– Хитрый, хитрый Блаженный, – сказала она и бросила игрушку в мусорный контейнер рядом с постом безопасности. – Непослушный Блаженный. Мама должна понять, что ты уже большой мальчик, так ведь?





33




Тревога завывала, как осиротевшие дети. Компьютерный голос заунывно повторял: «На палубе Б произошел взрыв. Просьба к пассажирам оставаться в своих каютах. Опасности нет. Целостность корпуса не нарушена. Аварийные команды уже приступили к работе». Эти короткие фразы звучали снова и снова.

Холодное дуновение шевельнуло прядь волос, лежавшую на щеке Джо. Она разлепила один глаз и подумала: «Я еще жива». Это казалось неправдоподобным.

Какое месиво! Разодранный и покореженный металл и пластик, расплавленный огнем и откованный ударной волной в гротескные скульптуры. Но никаких конструктивных повреждений она не заметила. Дом Маджеллайнов строил свои корабли на века.

Воздух был свежим и холодным до дрожи. Его уже очистили от всех последствий взрыва. Но Джо все еще ощущала запах паленых волос.

Должно быть, Джо поджаривали на гриле, судя по тому, как выглядела ее кожа. Судя по ощущениям – тоже. Все тело пылало.

– Ох! – простонала она и провела рукой по волосам. Они остались лишь там, где Джо прикрывала голову рукой. Наверное, она выглядела сейчас страшной, как смерть.

– Вы в порядке, Джо?

Хагет принял некое подобие позы лотоса и выглядел очень нелепо.

– Да, – слабо улыбнулась она. – Немного недожарена.

Она подтянула ноги и, преодолевая боль, подобралась к Вадже, распростертому в луже крови на полу в трех метрах от нее.

– У нас проблемы, коммандер. Ему перерезало артерию на левой руке. Мне не нравится цвет его лица. Пульс и дыхание – тоже.

– Черт возьми, где же эти проклятые штатские? Где аварийная команда?

– Насчет аварийщиков – эта аудиозапись транслируется только для того, чтобы среди пассажиров не возникла паника. Найдите кого-нибудь, а я пока наложу ему жгут.

Хагет пополз на четвереньках по коридору, кряхтя и приглушенно ругаясь.

– Достоинство, третий вахтмастер, – не сдержалась Джо. – Необходимо всегда сохранять достоинство.

Он с проклятьями поднялся на задние конечности, но тут же пошатнулся и оперся рукой о переборку.

И только зря потратил силы. Герметичный люк открылся. Из него вышел человек в защитном скафандре. Следом еще один. Они ожидали увидеть куда более страшную катастрофу и теперь уставились на Хагета. Один из них нырнул обратно в люк. Оттуда показался корабельный врач – суетливый толстый человечек, который на лету оценил ситуацию и направился прямо к Вадже. Он понаблюдал за действиями Джо, хмыкнул и принялся за дело. Ваджу уложили на носилки, ввели плазму и отправили в корабельный лазарет. Джо поднялась на ноги и опасливо приблизилась к каюте Посланника.

Ошметки этого существа были разбрызганы по переборкам, палубе и потолку. Это напомнило Джо о взятии бункера во время энхерренраатской заварушки. Упрямые ублюдки в конце концов облепили собой все стены.

Она попятилась, пытаясь удержать свой обед в животе, но тут подошел Хагет.

– Я думал, вы привыкли к таким вещам.

– Сами засуньте туда голову и понюхайте.

Он так и сделал. Его обед мгновенно рванулся наружу.

– Не знаю, чем питались эти обсоски, – сказала Джо, – но оно, должно быть, умерло за месяц до того, как его съели. Если мы собираемся покопаться здесь, нам понадобятся скафандры.

Система вентиляции трудилась изо всех сил. Но их явно было недостаточно.

Появился Тиммербах, поминутно обожемойкая, и по его лицу сразу стало ясно, что он с радостью вытолкал бы их в пустоту через ближайший люк, если бы только осмелился.