– А меня демоны не будут слушаться?
– В тебе есть сдерживающий Дар, но мало. Ты можешь контролировать… может, несколько, – мама что-то подсчитывает в голове, но потом встряхивает головой, отметая какое-то решение. – Но почти весь подобный талант достался твоей сестре.
Я дуюсь, чувствуя, будто Айла отобрала что-то принадлежащее мне. Мама смеётся, щёлкая меня по носу.
– Это ваш козырь, золотце! Общий секрет. Вам никогда не придётся сражаться и решать проблемы в одиночку. Запомни это.
Я вздрагиваю от чужого прикосновения к плечу и просыпаюсь в своей постели. Резко сажусь, и это движение усиливает тревожное сердцебиение. Я быстро моргаю, пытаясь разглядеть в сумерках, кто находится в моей комнате.
– Принцесса, ты в порядке?
Мне требуется несколько секунд, чтобы узнать тихий голос. Я сглатываю и медленно выдыхаю, скрывая свой испуг.
– Как ты оказался в моей комнате?
– Не смотри так на меня, я стучал. Ты не открывала, и я решил проверить.
С глаз наконец сходит расплывчатая сонная пелена. Взгляд Рушана отрывается от моего лица и опускается ниже. После он резко отворачивается и отходит на середину комнаты.
Я смотрю вниз на своё ночное платье. Слава Илосу, сегодня я выбрала сорочку из плотных материалов, но вырез на груди всё равно слишком откровенный, и платье обтягивает фигуру. К лицу приливает краска, я подтягиваю одеяло к груди, прикрываясь.
– Ты ко всем наведываешься в гости посреди ночи? – Я смущаюсь ещё больше от того, как неловко звучит вопрос, но это не уменьшает моё недовольство и нервозность от того, как резко он вырвал меня из сна.
– Нет, только к принцессам, которые забывают про свои тренировки, – парирует он, и моё раздражение сразу стихает.
Я совсем забыла. Тренировка на рассвете. Бросаю взгляд в окно, солнце уже явно начало подниматься, но большую часть занавесок я задвинула перед сном.
– Я соберусь за несколько минут. Ты… не мог бы подождать за дверью? – виновато спрашиваю я.
– Хорошо, я буду на тренировочной площадке. Знаешь, где она?
– Да, видела вчера с террасы.
Рушан, всё так же не поворачиваясь, кивает и быстро покидает мою комнату. Я со стоном сползаю с кровати и бросаюсь к гардеробу, надеясь найти что-то подходящее. Вытаскиваю самые простые штаны, нахожу удобный чёрный топ и сверху натягиваю светло-серую свободную льняную рубашку. Надеваю лёгкие ботинки и завязываю волосы в высокий хвост, радуясь, что перед сном помыла их от муки. Напоследок умываюсь и вылетаю из комнаты, зная, что Рушан, наверняка как и Рой, любит раздавать наказания за опоздания. «Дисциплина – это фундамент всех твоих будущих достижений. Наличие таланта может облегчить обучение, но только дисциплина действительно способна превратить твой талант в умение», – эти слова Рой повторял так часто, что сейчас они сами всплывают у меня в памяти.
Я буквально скатываюсь по лестнице и пугаю своим появлением охранников, стоящих вдоль стен у входа. Выбегаю из здания и на мгновение замираю перед красотой сада, в котором оказываюсь. Большую часть времени я провела с семьёй внутри дворца и смотрела на окружающие его сады с террасы, и то немного.
Здесь множество дорожек, уложенных песчаником или камнями. Зелёный цвет всех оттенков вперемешку с яркими всполохами кустов с цветами. Зелень разбавляет голубизна неба и лазурный цвет воды в фонтанах, украшенных росписью и мозаикой.
Вновь ругаю себя, что зазевалась, быстро пробегаю сад, огибая дворец справа, и попадаю на тренировочную площадку. Это большое поле уплотнённой песчаной земли, поделённое на секции. Сбоку специальные чучела для тренировки, громадные стойки с оружием. Рядом невысокое отдельно стоящее здание, двери открыты, и я легко определяю, что это склад с вооружением и бронёй.
Замираю на краю площадки, пытаясь отдышаться. Бег никогда не был сильной моей стороной, а за последний месяц тело совсем ослабло без тренировок и от недоедания. Рушан медленно мерит территорию широкими шагами и одновременно крутит деревянный меч в руке, отрабатывая проворот в кисти. Он думает о чём-то своём и сначала даже не замечает меня. Это даёт мне время его рассмотреть. Одежда опять чёрная. Штаны не стесняют движения, рубашка из льна, как и у меня, рукава закатаны до локтей, а на ногах невысокие сапоги из тонкой кожи. Длинные волосы он тоже собрал в высокий хвост.
Выпрямляюсь и подхожу ближе к своему учителю.
– Твоё плечо зажило?
Рушан поднимает взгляд, отвлекаясь от своих мыслей.
– Да, благодаря тебе, принцесса. – На несколько недолгих секунд на его лице появляется натянутая улыбка, но она тут же исчезает. – Вижу, что к нагрузкам ты готова плохо.
Открываю рот, чтобы ответить, но Назари перебивает:
– Зря думаешь, что я не видел, как ты хватала ртом воздух. А пробежала всего-то от комнаты досюда.
Я не препираюсь, молча жду, пока он потирает подбородок, раздумывая над чем-то.
– Заниматься будем каждый день на рассвете на протяжении двух часов, может, трёх. Ешь больше белка, тебе нужно нарастить мышцы. Не представляю, как ты будешь натягивать лук с такими тонкими руками. За рукопашный бой пока страшно браться, тебя сейчас победит даже подросток, – он критически осматривает моё тело, безэмоционально высказывая свои мысли. Не уверена, хочет ли он меня обидеть, но каждая фраза – словно пощёчина для моей гордости. Да, я низкого роста, сильной, как Самия, я никогда не была, а теперь и вовсе выгляжу тощей. – Лёгкие тоже никуда не годятся, ты уверена, что раньше регулярно бегала? Я начинаю сомневаться.
А я начинаю сомневаться, что ты сейчас это всё не специально говоришь. Кажется, на лице отражаются мои сомнения, потому что Рушан вскидывает бровь и спрашивает:
– Я обидел тебя, принцесса?
– Нет, – скриплю я.
Я уже совершала подобную ошибку с Роем. Он тогда на мой злой ответ «да» сказал, что «лучшее лекарство от обиды – это дополнительные пять кругов бегом».
– Хорошо. Тогда первое твоё задание. Бегом отсюда, во дворец и по главной лестнице до верхнего пролёта, потом обратно сюда.
– Но там же пять этажей!
– И?
– Я поняла, – нехотя принимаю задание.
Хмурясь, я поворачиваюсь и делаю несколько неуверенных шагов обратно к зданию. Но стоит мне отойти на пару метров, как кахари кричит вслед:
– Четыре круга!
Я почти спотыкаюсь о собственные ноги, но не протестую, зная, что от любого моего слова он накинет ещё кругов. Только это не мешает мне ругать его всеми словами, которые я могу вспомнить. После пробежки по трём первым этажам моё ворчание смолкает само собой, потому что дыхание начинает сбиваться. Когда я завершаю первый круг и прибегаю обратно, Рушан лишь усмехается и показывает рукой круговое движение, приказывая без лишнего отдыха разворачиваться на второй круг.
На четвёртом спуске, на последнем лестничном пролёте, я уже почти съезжаю на собственной заднице по ступенькам вниз на первый этаж, потому что ноги подворачиваются. Молодые парни в охране сочувственно провожают меня взглядами. Ноги не держат, и я на несколько мгновений решаю позорно растянуться на полу, раз уж они всё равно видели, как я упала. Стражи нервничают, переглядываются, но только один из них быстро помогает мне подняться и опереться на стену.
Я тяжело дышу, руки и ноги трясутся, а глаза неприятно жжёт от пота, стекающего по лицу.
– Простите, ваше высочество! Нам запрещено помогать, – тихо объясняет страж, бросая нервный взгляд на выход. – Генерал предупредил, что если кто-то из нас вам поможет, то и вам, и нам кругов на тренировке добавит, – извиняющимся тоном говорит тот, кто всё-таки рискнул мне помочь.
– И вам? – удивляюсь я.
– Да. Сколько вам сказали пробежать?
– Четыре круга.
– Тогда ещё повезло. У нас норма пятнадцать кругов вокруг дворца, там большая часть пути по песку. Бегать по ступеням если и заставляют, то в основном провинившихся, и мы тренируемся по запасной лестнице в восточной части дворца.
С губ срывается громкий стон ужаса от одной мысли о пятнадцати кругах по песку, благодарю молодого охранника и плетусь дальше. Я уже больше иду, чем бегу. Рушан встречает меня скучающим взглядом, сложив руки на груди. В этот раз на его вопрос: «Согрелась, принцесса?» я не выдерживаю и демонстрирую свои знания бранных выражений. Он слушает меня не перебивая, а его улыбка ширится, превращаясь в довольную усмешку, будто ничего другого от меня он и не ждал.
Назари заставляет меня покачать пресс, а после перейти к отжиманиям. Если с первым проблем у меня нет, то вот отжаться мне удаётся не больше четырёх раз. На четвёртый я устало падаю лицом в песок. Рушан опять бросает что-то про мои тонкие руки, но у меня нет сил на ответ. После небольшой передышки он подзывает меня к себе и начинает обматывать мои руки и кисти полосками ткани.
– Судя по твоим воспоминаниям, ты не особо училась рукопашному бою, это так?
– Да.
Рой, конечно, рассказывал, как и куда бить, чтобы вывести противника из равновесия, причинив максимальный урон, но большую часть занятий мы посвящали холодному оружию или лукам.
– Тогда это твоё слабое место. Без оружия ты слаба, а я хочу быть уверен, что такого, как в том коридоре, не повторится.
На его лице не отражаются эмоции, он сосредотачивает всё внимание на своём деле. Поэтому мне требуется время, чтобы понять, что он говорит о моменте, когда каиданец зажал меня в тёмном коридоре. Из-за неприятных воспоминаний по позвоночнику проходит дрожь. Он прав, без оружия я мало что могу.
Кахари показывает, как правильно выполнять удары, чтобы не навредить себе и использовать максимум тех «хлипких мышц», что у меня ещё есть.
На площадке становится многолюднее, появляются другие солдаты, с интересом поглядывающие в нашу сторону. Это продолжается только до тех пор, пока мой учитель не бросает на них хмурый взгляд. Все тут же теряют к нам интерес. Рушан надевает на руки специальные перчатки с широкой плоской частью, выставляет их перед собой и приказывает бить по ним, тренируя силу и технику. После первого же моего удара мы оба шипим.
Я от боли. Перчатка хоть и не твёрдая, но это словно бить мягкую стену. Рушан же скривился от слабости моего удара. Он заставляет меня повторять удары то одной, то другой рукой снова и снова, потом попеременно. Так мы занимаемся целый час, учитель постоянно поправляет и делает акцент на моих ошибках.
– Принцесса, я не понимаю. Ты там щекочешь мне руку или я просто ничего не чувствую?
Кахари прекрасно знает, что злость работает лучше всего. Даже понимая его провокацию, я всё равно завожусь и вновь бью сильнее.
– Молодец, теперь хоть хватает сил на то, чтобы песок с перчаток стряхнуть, – сухо язвит он без намёка на улыбку.
– Ты не мог бы захлопнуть рот?
– А то что? Ваше высочество заставит меня завтра до обеда ждать? – хмыкает он.
– И не смей заходить в мою комнату без разрешения! Сегодня я лягу спать голой! Предупреждаю!
– Тогда мы просто потренируемся у тебя в комнате другим способом, – пожимает он плечами.
Я знаю, что он дразнит меня, специально поддевает, чтобы вывести из равновесия, но раньше мы были детьми, и подобного контекста в наших ссорах не было, а теперь его фраза застаёт меня врасплох. Я сбиваюсь и следующий удар наношу отвратительно. Правая рука врезается под неправильным углом, кисть простреливает болью. Морщусь, обхватывая больное запястье. Рушан откидывает свои перчатки и подскакивает ко мне, проверяя повреждение.
– Что ты творишь?! – командным голосом отчитывает он. – Я же сказал, следи за движениями, не отвлекаясь ни на что!
– Но ты…
– Противник всегда будет сбивать тебя с толку и провоцировать на эмоции, – перебивает он, но уже спокойнее. – Этому я тоже пытаюсь тебя научить – не обращать внимания, оставаться сосредоточенной.
Рушан разматывает ткань на запястье, его пальцы двигаются мягко и аккуратно, в отличие от резких слов.
– Всё в порядке, ты же знаешь, что всё заживёт, – оправдываюсь я, но он прав – я отвлеклась.
Кахари игнорирует мои слова и проворачивает мою руку, наблюдая, когда я начинаю морщиться. Он продолжает это делать, пока не замечает, что я перестаю испытывать боль. После того как я вспомнила, кто я, и воссоединилась со своей силой, заживление происходит в разы быстрее. Неприятные ощущения уходят, оставляя лишь напоминание об ошибке, которая в противном случае могла бы травмировать меня надолго.
– Но ты чувствуешь боль. Будь внимательнее, – чуть мягче, но всё ещё строго добавляет Назари.
Пока Рушан разматывает мою левую руку, я продолжаю вертеть кистью правой, убеждаясь, что уже всё в норме.
– В тебе есть сдерживающий Дар, но мало. Ты можешь контролировать… может, несколько, – мама что-то подсчитывает в голове, но потом встряхивает головой, отметая какое-то решение. – Но почти весь подобный талант достался твоей сестре.
Я дуюсь, чувствуя, будто Айла отобрала что-то принадлежащее мне. Мама смеётся, щёлкая меня по носу.
– Это ваш козырь, золотце! Общий секрет. Вам никогда не придётся сражаться и решать проблемы в одиночку. Запомни это.
Я вздрагиваю от чужого прикосновения к плечу и просыпаюсь в своей постели. Резко сажусь, и это движение усиливает тревожное сердцебиение. Я быстро моргаю, пытаясь разглядеть в сумерках, кто находится в моей комнате.
– Принцесса, ты в порядке?
Мне требуется несколько секунд, чтобы узнать тихий голос. Я сглатываю и медленно выдыхаю, скрывая свой испуг.
– Как ты оказался в моей комнате?
– Не смотри так на меня, я стучал. Ты не открывала, и я решил проверить.
С глаз наконец сходит расплывчатая сонная пелена. Взгляд Рушана отрывается от моего лица и опускается ниже. После он резко отворачивается и отходит на середину комнаты.
Я смотрю вниз на своё ночное платье. Слава Илосу, сегодня я выбрала сорочку из плотных материалов, но вырез на груди всё равно слишком откровенный, и платье обтягивает фигуру. К лицу приливает краска, я подтягиваю одеяло к груди, прикрываясь.
– Ты ко всем наведываешься в гости посреди ночи? – Я смущаюсь ещё больше от того, как неловко звучит вопрос, но это не уменьшает моё недовольство и нервозность от того, как резко он вырвал меня из сна.
– Нет, только к принцессам, которые забывают про свои тренировки, – парирует он, и моё раздражение сразу стихает.
Я совсем забыла. Тренировка на рассвете. Бросаю взгляд в окно, солнце уже явно начало подниматься, но большую часть занавесок я задвинула перед сном.
– Я соберусь за несколько минут. Ты… не мог бы подождать за дверью? – виновато спрашиваю я.
– Хорошо, я буду на тренировочной площадке. Знаешь, где она?
– Да, видела вчера с террасы.
Рушан, всё так же не поворачиваясь, кивает и быстро покидает мою комнату. Я со стоном сползаю с кровати и бросаюсь к гардеробу, надеясь найти что-то подходящее. Вытаскиваю самые простые штаны, нахожу удобный чёрный топ и сверху натягиваю светло-серую свободную льняную рубашку. Надеваю лёгкие ботинки и завязываю волосы в высокий хвост, радуясь, что перед сном помыла их от муки. Напоследок умываюсь и вылетаю из комнаты, зная, что Рушан, наверняка как и Рой, любит раздавать наказания за опоздания. «Дисциплина – это фундамент всех твоих будущих достижений. Наличие таланта может облегчить обучение, но только дисциплина действительно способна превратить твой талант в умение», – эти слова Рой повторял так часто, что сейчас они сами всплывают у меня в памяти.
Я буквально скатываюсь по лестнице и пугаю своим появлением охранников, стоящих вдоль стен у входа. Выбегаю из здания и на мгновение замираю перед красотой сада, в котором оказываюсь. Большую часть времени я провела с семьёй внутри дворца и смотрела на окружающие его сады с террасы, и то немного.
Здесь множество дорожек, уложенных песчаником или камнями. Зелёный цвет всех оттенков вперемешку с яркими всполохами кустов с цветами. Зелень разбавляет голубизна неба и лазурный цвет воды в фонтанах, украшенных росписью и мозаикой.
Вновь ругаю себя, что зазевалась, быстро пробегаю сад, огибая дворец справа, и попадаю на тренировочную площадку. Это большое поле уплотнённой песчаной земли, поделённое на секции. Сбоку специальные чучела для тренировки, громадные стойки с оружием. Рядом невысокое отдельно стоящее здание, двери открыты, и я легко определяю, что это склад с вооружением и бронёй.
Замираю на краю площадки, пытаясь отдышаться. Бег никогда не был сильной моей стороной, а за последний месяц тело совсем ослабло без тренировок и от недоедания. Рушан медленно мерит территорию широкими шагами и одновременно крутит деревянный меч в руке, отрабатывая проворот в кисти. Он думает о чём-то своём и сначала даже не замечает меня. Это даёт мне время его рассмотреть. Одежда опять чёрная. Штаны не стесняют движения, рубашка из льна, как и у меня, рукава закатаны до локтей, а на ногах невысокие сапоги из тонкой кожи. Длинные волосы он тоже собрал в высокий хвост.
Выпрямляюсь и подхожу ближе к своему учителю.
– Твоё плечо зажило?
Рушан поднимает взгляд, отвлекаясь от своих мыслей.
– Да, благодаря тебе, принцесса. – На несколько недолгих секунд на его лице появляется натянутая улыбка, но она тут же исчезает. – Вижу, что к нагрузкам ты готова плохо.
Открываю рот, чтобы ответить, но Назари перебивает:
– Зря думаешь, что я не видел, как ты хватала ртом воздух. А пробежала всего-то от комнаты досюда.
Я не препираюсь, молча жду, пока он потирает подбородок, раздумывая над чем-то.
– Заниматься будем каждый день на рассвете на протяжении двух часов, может, трёх. Ешь больше белка, тебе нужно нарастить мышцы. Не представляю, как ты будешь натягивать лук с такими тонкими руками. За рукопашный бой пока страшно браться, тебя сейчас победит даже подросток, – он критически осматривает моё тело, безэмоционально высказывая свои мысли. Не уверена, хочет ли он меня обидеть, но каждая фраза – словно пощёчина для моей гордости. Да, я низкого роста, сильной, как Самия, я никогда не была, а теперь и вовсе выгляжу тощей. – Лёгкие тоже никуда не годятся, ты уверена, что раньше регулярно бегала? Я начинаю сомневаться.
А я начинаю сомневаться, что ты сейчас это всё не специально говоришь. Кажется, на лице отражаются мои сомнения, потому что Рушан вскидывает бровь и спрашивает:
– Я обидел тебя, принцесса?
– Нет, – скриплю я.
Я уже совершала подобную ошибку с Роем. Он тогда на мой злой ответ «да» сказал, что «лучшее лекарство от обиды – это дополнительные пять кругов бегом».
– Хорошо. Тогда первое твоё задание. Бегом отсюда, во дворец и по главной лестнице до верхнего пролёта, потом обратно сюда.
– Но там же пять этажей!
– И?
– Я поняла, – нехотя принимаю задание.
Хмурясь, я поворачиваюсь и делаю несколько неуверенных шагов обратно к зданию. Но стоит мне отойти на пару метров, как кахари кричит вслед:
– Четыре круга!
Я почти спотыкаюсь о собственные ноги, но не протестую, зная, что от любого моего слова он накинет ещё кругов. Только это не мешает мне ругать его всеми словами, которые я могу вспомнить. После пробежки по трём первым этажам моё ворчание смолкает само собой, потому что дыхание начинает сбиваться. Когда я завершаю первый круг и прибегаю обратно, Рушан лишь усмехается и показывает рукой круговое движение, приказывая без лишнего отдыха разворачиваться на второй круг.
На четвёртом спуске, на последнем лестничном пролёте, я уже почти съезжаю на собственной заднице по ступенькам вниз на первый этаж, потому что ноги подворачиваются. Молодые парни в охране сочувственно провожают меня взглядами. Ноги не держат, и я на несколько мгновений решаю позорно растянуться на полу, раз уж они всё равно видели, как я упала. Стражи нервничают, переглядываются, но только один из них быстро помогает мне подняться и опереться на стену.
Я тяжело дышу, руки и ноги трясутся, а глаза неприятно жжёт от пота, стекающего по лицу.
– Простите, ваше высочество! Нам запрещено помогать, – тихо объясняет страж, бросая нервный взгляд на выход. – Генерал предупредил, что если кто-то из нас вам поможет, то и вам, и нам кругов на тренировке добавит, – извиняющимся тоном говорит тот, кто всё-таки рискнул мне помочь.
– И вам? – удивляюсь я.
– Да. Сколько вам сказали пробежать?
– Четыре круга.
– Тогда ещё повезло. У нас норма пятнадцать кругов вокруг дворца, там большая часть пути по песку. Бегать по ступеням если и заставляют, то в основном провинившихся, и мы тренируемся по запасной лестнице в восточной части дворца.
С губ срывается громкий стон ужаса от одной мысли о пятнадцати кругах по песку, благодарю молодого охранника и плетусь дальше. Я уже больше иду, чем бегу. Рушан встречает меня скучающим взглядом, сложив руки на груди. В этот раз на его вопрос: «Согрелась, принцесса?» я не выдерживаю и демонстрирую свои знания бранных выражений. Он слушает меня не перебивая, а его улыбка ширится, превращаясь в довольную усмешку, будто ничего другого от меня он и не ждал.
Назари заставляет меня покачать пресс, а после перейти к отжиманиям. Если с первым проблем у меня нет, то вот отжаться мне удаётся не больше четырёх раз. На четвёртый я устало падаю лицом в песок. Рушан опять бросает что-то про мои тонкие руки, но у меня нет сил на ответ. После небольшой передышки он подзывает меня к себе и начинает обматывать мои руки и кисти полосками ткани.
– Судя по твоим воспоминаниям, ты не особо училась рукопашному бою, это так?
– Да.
Рой, конечно, рассказывал, как и куда бить, чтобы вывести противника из равновесия, причинив максимальный урон, но большую часть занятий мы посвящали холодному оружию или лукам.
– Тогда это твоё слабое место. Без оружия ты слаба, а я хочу быть уверен, что такого, как в том коридоре, не повторится.
На его лице не отражаются эмоции, он сосредотачивает всё внимание на своём деле. Поэтому мне требуется время, чтобы понять, что он говорит о моменте, когда каиданец зажал меня в тёмном коридоре. Из-за неприятных воспоминаний по позвоночнику проходит дрожь. Он прав, без оружия я мало что могу.
Кахари показывает, как правильно выполнять удары, чтобы не навредить себе и использовать максимум тех «хлипких мышц», что у меня ещё есть.
На площадке становится многолюднее, появляются другие солдаты, с интересом поглядывающие в нашу сторону. Это продолжается только до тех пор, пока мой учитель не бросает на них хмурый взгляд. Все тут же теряют к нам интерес. Рушан надевает на руки специальные перчатки с широкой плоской частью, выставляет их перед собой и приказывает бить по ним, тренируя силу и технику. После первого же моего удара мы оба шипим.
Я от боли. Перчатка хоть и не твёрдая, но это словно бить мягкую стену. Рушан же скривился от слабости моего удара. Он заставляет меня повторять удары то одной, то другой рукой снова и снова, потом попеременно. Так мы занимаемся целый час, учитель постоянно поправляет и делает акцент на моих ошибках.
– Принцесса, я не понимаю. Ты там щекочешь мне руку или я просто ничего не чувствую?
Кахари прекрасно знает, что злость работает лучше всего. Даже понимая его провокацию, я всё равно завожусь и вновь бью сильнее.
– Молодец, теперь хоть хватает сил на то, чтобы песок с перчаток стряхнуть, – сухо язвит он без намёка на улыбку.
– Ты не мог бы захлопнуть рот?
– А то что? Ваше высочество заставит меня завтра до обеда ждать? – хмыкает он.
– И не смей заходить в мою комнату без разрешения! Сегодня я лягу спать голой! Предупреждаю!
– Тогда мы просто потренируемся у тебя в комнате другим способом, – пожимает он плечами.
Я знаю, что он дразнит меня, специально поддевает, чтобы вывести из равновесия, но раньше мы были детьми, и подобного контекста в наших ссорах не было, а теперь его фраза застаёт меня врасплох. Я сбиваюсь и следующий удар наношу отвратительно. Правая рука врезается под неправильным углом, кисть простреливает болью. Морщусь, обхватывая больное запястье. Рушан откидывает свои перчатки и подскакивает ко мне, проверяя повреждение.
– Что ты творишь?! – командным голосом отчитывает он. – Я же сказал, следи за движениями, не отвлекаясь ни на что!
– Но ты…
– Противник всегда будет сбивать тебя с толку и провоцировать на эмоции, – перебивает он, но уже спокойнее. – Этому я тоже пытаюсь тебя научить – не обращать внимания, оставаться сосредоточенной.
Рушан разматывает ткань на запястье, его пальцы двигаются мягко и аккуратно, в отличие от резких слов.
– Всё в порядке, ты же знаешь, что всё заживёт, – оправдываюсь я, но он прав – я отвлеклась.
Кахари игнорирует мои слова и проворачивает мою руку, наблюдая, когда я начинаю морщиться. Он продолжает это делать, пока не замечает, что я перестаю испытывать боль. После того как я вспомнила, кто я, и воссоединилась со своей силой, заживление происходит в разы быстрее. Неприятные ощущения уходят, оставляя лишь напоминание об ошибке, которая в противном случае могла бы травмировать меня надолго.
– Но ты чувствуешь боль. Будь внимательнее, – чуть мягче, но всё ещё строго добавляет Назари.
Пока Рушан разматывает мою левую руку, я продолжаю вертеть кистью правой, убеждаясь, что уже всё в норме.