– Пока не знаю. У меня тоже дел не меньше Вашего. Пусть посидит пока. Тайник никуда не денется. Через неделю, наверное, определюсь с датой.
– А к банку Вы их повезёте?
– Кого их?
– Ну как же. Всю банду.
– Зачем? Лейбрандт всё сам покажет.
– Но они же могут на суде от всего отказаться и начать всё валить на моего подзащитного.
– Нет. Я такую толпу из тюрьмы не потащу.
– Но как же, сэр…
– Нет. Об этом не может идти даже речи. Всего доброго.
4 января 1943 год. г. Москва.
Утром за Васильевым пришёл посыльный. Чуть позже забрали Зиберта. Видимо новые назначения мужиков ждут. А у меня появилось время подготовиться к встрече со Сталиным. Ломал голову, выковыривал из памяти затерянную информацию, пытался сложить всё в удобоваримый вид. Ладно, посмотрим, что получится. Только начало получаться что-то связное, стук в дверь. Посыльный за мной. Направление на обследование в Московский коммунистический госпиталь Красной Армии, будущий госпиталь Министерства обороны имени Н. Н. Бурденко, привёз. Торопит.
Делать нечего, поехали. Всех что ли генералов обследуют? Здоровье ихнее беспокоит?
Врачи порадовали. Рентген, кровь и другие субстанции на анализ взяли оперативно. Комиссия из разных специалистов, во главе с самим великим Николай Николаевичем Бурденко, часа два меня прощупывала-простукивала-осматривала и нашла моё здоровье идеальным. В составе комиссии неожиданно увидел Татьяну. Ту самую рыжую стервочку-лань из госпиталя в Орджо. Вместе с остальными пальпирует моё мускулистое тело и украдкой от коллег, наклонившись надо мной, облизывает язычком свои аппетитные губки. От эрекции спасает присутствие рядом какой-то старушенции на которую получается переключить внимание. Вроде только недавно в Крыму… пересекались, а она уже в Москве. Улучив момент, когда обследование закончилось и светила медицины начали расходиться, задаю вопрос – какими судьбами?
Оказывается, приехала в Москву за новым назначением, и пока без дела была, припахали её обследовать ветреного полковника сбежавшего от доверившейся ему невинной девушки. Если б товарищ Сталин знал эту душещипательную историю, то ни когда бы не сделал этого вертихвоста генералом. Но она так и быть готова забыть бесчувственного полковника-генерала и жить дальше наедине со своей печалью и разбитыми девичьими мечтами.
Бухаюсь на колени и прошу прощения. Приглашаю в ресторан. Она милостиво соглашается. Вспоминаю, что мне сегодня к Сталину и вряд ли в ресторан сегодня успеем. Переношу поход на попозже. Выслушиваю про обманщика и растлителя. Получаю очередное прощение. Обещаю как только разгребусь с делами – сразу её найти. Она не надеется на мои обещания, но не лишает меня на прощание долгого и страстного поцелуя. Всё время на исходе, мне пора в Кремль.
Хорошо что порученец с машиной меня ждёт. От Лефортова до Кремля пешочком далековато топать. В Кремль заезжать не стали. Вышел из машины на Никольской. Пересекаю вдоль Красную Площадь. Несколько проверок документов и без десяти восемь я в приёмной Верховного. За пару минут до восьми Поскрёбышев по телефону сообщает обо мне Сталину и предлагает мне войти.
Вхожу. Представляюсь. В кабинете кроме Сталина Василевский и Берия. Сталин здоровается, протягивает руку и предлагает садиться.
– Расскажите нам, товарищ Брежнев, как вы представляете дальнейшее использование Вашей бригады.
– Товарищ Сталин. Считаю, что бригада в ходе операций по освобождению Ростова и Крыма приобрела уникальный опыт рейдово-диверсионных действий в тылу противника в отрыве от основных сил фронта и баз снабжения. В связи с этим думаю, что будет не эффективно использовать бригаду как линейную часть на фронте. Боевой опыт и оснащение бригады позволяет её использовать для прерывания путей снабжения войск противника при условии активных действий на данном направлении и основных наших сил. Бригада способна захватить в тылу противника один крупный город, областной центр или 2—3 небольших города, районных центров и удерживать их в зависимости от возможностей противника и поддержки от основных наших сил от 3—4 дней до 2—3 недель.
– И где же Вы видите в настоящее время возможность такого применения бригады? – кивает Сталин на большую карту, висящую на стене.
– Не знаю планов Генерального штаба на ближайшее время. Но думаю, что рейд по маршруту: Ильмень-озеро – Псков – Рига вполне по силам бригаде. И если основные силы фронта поддержат бригаду, то рейд вполне имеет шансы на успех.
Сталин переглядывается с Василевским.
– А почему не Псков-Нарва, товарищ генерал? – задаёт вопрос Василевский.
– А зачем брать Нарву? От Пскова до Нарвы столько же сколько от Пскова до Риги. Если держать Псков, то мимо Риги немцы из под Ленинграда и от Нарвы всё равно не пройдут. Там все дороги упираются или в Псков или в Ригу. И потом Рига всё таки более глубокий тыл для немцев. Чем дальше в тыл, тем меньше подвижных соединений противника, да и вообще боевых частей. А с тыловыми и полицейскими частями танковая бригада разберётся без проблем.
– Хотите почти всю группу «Север» окружить? А если немцы от Великих Лук или от Старой Руссы по вам ударят? – опять пытает Василевский.
– Если немцы снимут 3-ю танковую армию или её часть из-под Великих Лук, то им нечем будет парировать наш возможный удар на окружение ржевской группировки противника. А если всё же снимут, то бригада скорее всего погибнет, но Ржевская группировка тогда однозначно попадёт в окружение. Пусть их генштаб голову поломает, помечется кого спасать. А от Старой Руссы им слишком долго идти. Там леса, болота. Бригада там может пройти быстро. Но чтобы её гарантировано выбить из города, немцам надо минимум в три-четыре раза большую группировку протащить. А это две-три дивизии и не пехотные. Да с артиллерией. Я-то с полковой артиллерией Ригу возьму. А немцам придётся тяжёлую тащить.
– Если Ставка одобрит Ваше предложение, сколько времени Вам понадобится для подготовки бригады и что для этого понадобится? – это уже Сталин спрашивает.
– Три недели с момента прибытия бригады в тыл Волховского или Северо-Западного фронта. В бригаде сейчас в наличии 87 танков, из них 73 трофейных, 84 БТРа и 12 бронеавтомобилей, 180 различных грузовиков. Артиллерия малого и среднего калибра – 56 стволов. Личный состав – 2756 бойцов. Необходимо пополнение: личным составом – до 1500 человек, танки -63, БТР-66, САУ – 45—60 единиц, грузовики – 70 штук, 50—60 аэросаней. Есть кое-какие задумки по модернизации техники для бригады. Поэтому понадобится возможность поработать с заводами над вариантами полевой переделки.
– Эк, размахнулся. По личному составу – не у всякой дивизии столько есть. А по технике и по боле чем в ином мехкорпусе будет – прокомментировал Василевский.
– Задумка в том, что бригада идёт без тыловых подразделений. Грузовики – везут одну дополнительную заправку. Снабжение топливом в дальнейшем осуществляется за счёт противника. Личным составом пополняется за счёт партизан, освобождённых военнопленных и мобилизации местного населения. Совершив марш-бросок до цели, бригада встаёт в оборону. За два-три дня, пока противник сможет отреагировать, на месте из присоединённых-мобилизованных создаются тыловые подразделения и дополнительные подразделения обеспечения. Таким образом, да, боевые возможности бригады в конце маршрута будут на короткое время примерно равны мехкорпусу. И соответственно противник для уничтожения бригады будет должен снимать с фронта большие силы.
– Но по штату всё равно дивизия получается, —говорит Василевский.
– Ради такого дела можно бригаду в дивизию развернуть, – это уже Сталин.
– Только после рейда, товарищ Сталин. До рейда пусть числится бригадой и под другим номером. А то мало ли что. Немцы про нас уже знают, могут насторожиться. А простая бригада в тылу фронта – это ни о чём.
– Вы так говорите, как будто уже принято решение.
– Это размышления на случай если будет принято решение. Кроме того, товарищ Сталин, для успешного завершения операции будет необходима следующая информация. О партизанских отрядах и подпольщиках по маршруту рейда, о аэродромах и складах противника в полосе 50—100 километров от оси маршрута, о лагерях военнопленных с их примерным количеством и по возможности с пониманием их состояния, то есть какая часть из них нуждается в медицинской помощи, а какую часть можно сразу ставить в строй. И про небо и погоду. Желательно получить от метеорологов прогноз. Очень желательна низкая облачность со снегом. Тогда будет возможность большую часть рейда провести без авиаподдержки.
– О каких модернизациях вы говорите, – интересуется Верховный.
– Разрешите, – беру со стола лист бумаги и начинаю набрасывать схему, – для штурма города и последующей его зачистки от подразделений противника, бригада применяла следующую тактику штурмовых групп. По улице по одной её стороне движется танк. Его сопровождают две тройки бойцов. В тройке – два автоматчика и боец с ручным пулемётом. Танк контролирует противоположную сторону улицы и при необходимости может её обстреливать. Бойцы троек защищают танк от гранатомётчиков противника. Вторая такая же группа из танка и двух троек идёт по противоположной стороне улицы, отставая от первой на 30—50 метров. За ними отставая на 100—150 метров идёт БТР или два с крупнокалиберным пулемётом. В БТРе кроме расчёта пулемёта и водителя, командир стрелкового отделения и снайпер. У БТРа задача контролировать верхние этажи зданий. За БТРом отставая тоже на 100—150 метров движется грузовик с пушкой на прицепе, расчётом и двумя-тремя тройками. Задача артиллеристов – когда штурмовая группа дойдёт до перекрёстка – удерживать его, исключив возможность выхода противника в тыл или фланг штурмовой группы.
– Весьма интересное решение, – задумчиво произносит Василевский, – ну и как эффект от применения этих штурмовых групп?
– В Тихорецке противник подбил 4 танка, В Ростове -12, в Крыму – 11 танков, из них пятнадцать удалось восстановить. Танки бригады принимали участие в штурме Симферополя, Севастополя, Керчи, Джанкоя, Феодосии и Евпатории. Итого – восемь городов – 27 танков из ста.
– Фантастика, какая-то, – не удержался молчавший до того Лаврентий Павлович.
– На самом деле, если бы немцы нас ждали – бригада бы ещё в Тихорецке бы погибла.
– Так что с модернизацией? – напомнил Сталин.
– Да, товарищ Сталин. БТР и грузовик с пушкой на прицепе – импровизация. Вместо БТРа нужна специализированная машина. Берём лёгкий танк, снимаем с него башню, на её место устанавливаем лёгкую открытую сверху рубку. В рубке размещаем ЗПУ из двух или четырёх крупнокалиберных пулемётов или ЗУ – спарку двух автоматических авиационных пушек с возможностью кругового обстрела. Такая машина – самоходная зенитная установка – может обеспечить ПВО войсковой колонны на марше и в бою. Действуя во втором эшелоне существенно усилит огневую мощь наступающих стрелковых подразделений и очень поможет штурмовым группам при зачистке городов. Далее – грузовик, он не устойчив к огневому воздействию. Нужна лёгкая самоходная артустановка с пушкой 76—85 миллиметров и во вращающейся башне. Думаю её можно тоже сделать переделкой лёгкого танка.
– Хорошо. Товарищ Берия, помогите товарищу Брежневу встретиться с конструкторами соответствующих заводов. А, Вы товарищ Василевский вместе с товарищем Брежневым езжайте сейчас в ГенШтаб, проработайте предложение товарища генерал-майора и завтра в два часа дня жду Вас обоих с докладом о перспективах этого предложения.
Начали прощаться. В этот момент раздаётся звонок из приёмной. Сталин снимает трубку, несколько секунд слушает и произносит напряжённым голосом :– Пусть зайдёт.
В кабинет заходит Молотов.
– Коба, только что от Коллонтай (126) пришло сообщение. Послы Норвегии, Дании, Голландии, Бельгии и Франции один за другим вручили ей ноты об объявлении их странами войны СССР, Англии и США.
В кабинете повисла густая тишина. Сталин прошёлся по кабинету, неслышно ступая по ковровой дорожке.
– Подстилки, немецкие подстилки, – тихо произнёс он.
– Да, ещё Дания почему-то объявила войну Монголии и Тыве.
Я с трудом подавил рвущийся наружу смех. Сталин заметил мои потуги и вопросительно посмотрел на меня.
– Думаю, товарищ Сталин, когда мы будем входить в Западную Европу, надо будет попросить у маршала Чойбалсана (128) пару кавалерийских полков для оккупации Дании.
Сталин сделал медленную затяжку, пожевал мундштук трубки, потом покачал её в руке и с расстановкой произнёс: – Вам бы, товарищ Брежнев, всё шуточки шутить. Мудрый русский народ имеет поговорку о недопустимости разделки шкуры неубитого медведя.
– Так точно, – вытягиваюсь по стойке смирно, но не удержавшись добавляю, – Но там не говорится о запрете заранее заготовить выкройки для этой шкуры.
Все напряглись, а Сталин неожиданно улыбнулся: – То есть Вы, товарищ Брежнев уверены, что мы дойдём до Дании?
– Уверен.
– Хорошо, мы поручим товарищу Василевскому подготовить выкройки по Дании. Но сначала пусть начальник ГенШтаба пояснит, что нам ждать на фронте от этих воинственных европейцев.
– Сразу точно не скажу, товарищ Сталин, но примерно эти страны могут дать Гитлеру от 40 до 70 дивизий. До фронта первые из них доберутся недели через две-три. Более точную информацию ГенШтаб подготовит к завтрашнему полудню.
Сталин посмотрел на меня потом на Василевского и задал вопрос: – Начальник Генерального Штаба может сейчас оценить перспективность предложения товарища Брежнева?
– Да. При должном уровне подготовки, предложенная операция имеет все шансы на успех.
– Тогда, товарищ Василевский, немедленно начинайте переброску бригады товарища Брежнева. Вместе с товарищем Берией обеспечьте должный уровень подготовки. А товарищ Брежнев должен через двадцать пять дней с сего момента начать операцию. Всё. Завтра как и договаривались товарищ Василевский докладывает об операции и о немецких союзниках, а товарищ Брежнев не отвлекаясь на совещания занимается подготовкой оной операции. До свидания, товарищи, за работу.
– Извините, товарищ Сталин, ещё один момент. В Ростове я оставил склад с запасными двигателями к немецким танкам и другими запчастями. Надо что бы этот склад тоже вывезли к новому месту расположения бригады и рабочие нужны, что бы помогли обслужить технику. Лучше наверное взять тех же, что нам в Кизляре помогали готовиться к рейду. Им не придётся с нуля с чужой техникой знакомиться.
Сталин выразительно взглянул на Берию :– Обеспечьте.
– Всё сделаем, товарищ Сталин.
5 января 1943 год. г. Москва.
По дороге в ГенШтаб Василевский просветил меня на счёт обстановки на фронте. Наши вышли к Днепру на участке от Херсона до Запорожья. Соответственно с Крымом уже есть железнодорожное сообщение. Освободили Сталино, Ворошиловск, Новый Оскол. Вплотную подошли к Курску, Белгороду и Орлу. Собираются их штурмовать. Дальше на север, ситуация такая же как меня в школе учили, с боями на ржевском выступе, демянским недокотлом и блокадой Ленинграда.
Сразу по приезде в ГенШтаб, Василевский поручает оперативному дежурному подготовить приказ о срочной передислокации 9-й ОГТБр из Крыма на Валдай в резерв Ставки Верховного Главнокомандования. Озадачивает оперативное управление подготовкой справки по моб. возможностям новых немецких союзников. И потом с головой уходит в проблемы подготовки моего нового рейда.
Под утро приходит замначальника оперативного управления и докладывает ситуацию по норвежским французам и датско-голландским бельгийцам. В целом ситуация не сильно отличается от того, что Василевский сказал у Верховного. Все озадачены проблемой прибытия на фронт новых союзников Гитлера. Ни кто конечно не думает, что это супер войска. Слабая механизация и подвижность. Гитлер уже выгреб из их арсеналов большинство авто-и бронетехники. Артиллерийское и стрелковое вооружение тоже должно быть так себе. В общем, пешие пехотные дивизии с боевыми возможностями на слабую троечку. Но эти дивизии можно будет немцам посадить в уже подготовленную оборону там где мы не наступаем, а освободившиеся свои части, немцы смогут, перебросит на усиление участков где мы наступаем и на прикрытие дыры на юге.
Привлекаю к себе внимание и озвучиваю опыт проведения операции «Лесник». Почти все что-то про неё слышали, но в общих чертах без конкретики. Будем учить.
– Сто диверсионных групп по пять-шесть бойцов, основное вооружение ПТРД со снайперским прицелом. Группам нарезаются районы действия. Задача огнём из ПТРД уничтожить с большой дистанции, не вступая в бой, два двигателя у грузовиков утром и два после обеда. Планируя операцию «Лесник» штаб Закавказского фронта исходил из этих цифр. Реально в первую неделю операции средний настрел на группу составил 7—8 автодвигателей в сутки. Итого 700—800 автомобилей в день, за неделю – 5—6 тысяч выведенных из строя грузовиков. Это практически весь автотранспорт обычной немецкой полевой армии. Двигатель после попадания крупнокалиберной пули восстановлению не подлежит. Движок надо будет везти из Рейха. И на каком-то транспорте доставлять к подбитой машине. Не говоря о том, что подбитую технику надо чем-то эвакуировать. Если количество групп увеличить в 5 раз – эффект будет пропорционален. Есть интересный нюанс. Из ста групп до сих пор не вышло на связь – три. Скорее всего они погибли. В остальных группах потери составили в целом 15 убитых и 18 раненных. Это из 500 диверсантов. Немцы просто не смогли сразу организовать масштабные одновременные поиски. Для прочёсывания местности одной роты маловато. Лучше батальон. Но возьмём сто рот, по роте на одну ДРГ, для перевозки к месту диверсии необходимо 5—10 авто на роту. Итого 500—1000 автомобилей. Но мы их активно выбиваем. И через пару-тройку дней немцам не на чем перевозить свои поисковые группы. А пешком не набегаешься. Не говорю уже о том, сколько немцы должны на это снять с фронта войск. То есть действиями двух-трёх разведывательно-диверсионных батальонов можно за неделю-две парализовать всё тыловое хозяйство группы армий и серьёзно осложнить снабжение войск на передовой. Далее, про железные дороги. Партизанские отряды сформированные на базе групп осназ должны продолжать диверсионную работу по мостам и подрыву эшелонов противника, подготовка им это позволяет. А вот так сказать самодеятельные партизанские отряды из колхозников и разного рода окруженцев, не в обиду будет сказано, будут нести большие потери при проведении таких диверсий. Поэтому они должны быть ориентированы на простой подрыв рельсов. Обычная граната привязанная к рельсу. Всё равно приводит к остановке движения. Мы в Ростове нашли целый склад специальных ремонтных накладок на повреждённые рельсы для быстрого восстановления пути. Но! Остановка всё равно будет. Полчаса на установку накладки. Если выборочно места подрыва дополнительно минировать противопехотными минами, то после первых подрывов на них ремонтников, немцы будут вынуждены каждое такое место предварительно обследовать на предмет минирования. Это ещё час-полтора. Итого два часа задержки на одном перегоне. А если на следующем перегоне тоже подрыв? Вместо 15—30 минут, перегон будет преодолеваться за два с половиной часа. Интенсивность движения снизится в разы. Немцы будут вынуждены снимать дополнительные части с фронта для охраны путей. Для надёжного прикрытия железных дорог в вермахте просто не хватит солдат. Для партизан же такая тактика практически безопасна. Выбрали любой участок пути где нет немцев. 10—15 минут на минирование и в лес. Ещё одно следствие. На узловых станциях постоянно будут большие скопления обездвиженных эшелонов, что будет являться хорошей, жирной целью для авиации.
Уф. Наговорил.
Василевский поискал глазами какого-то офицера, нашёл.
– Всё слышал. Ты ответственный за претворение в жизнь. Свяжись с Тюленевым. Ему эти «Лесники» уже не нужны. Всех сюда. Пусть передают опыт. Через десять дней надо забросить в тыл групп армий «Центр» и «Север» – пятьсот ДРГ. Всё. Бегом исполнять.
Вся ночь прошла в напряжённой мозговой работе, офицеры оперативного управления летали как пчёлы. Головы у всех гудели как улей. Под утро пошли с Василевским в служебную столовку перекусить. За чашкой крепкого кофе рассказал свои мысли про боеприпасы объёмного взрыва.
– Мы когда Ростов к обороне готовили, один умелец предложил минировать местность газовыми баллонами. Провели испытания. Один 50-ти литровый баллон с пропаном взрывали накладным зарядом. Взрыв получался так себе. Как от снаряда 75—85 миллиметров. Попробовали баллон подрывать выстрелом. Баллон раскололся но не взорвался. Подрывник по запарке через несколько секунд сделал ещё один выстрел в ту сторону трассирующей пулей. Жахнуло так как будто линкор главным калибром саданул. В общем смысл следующий. Тонкостенный снаряд, раскалывающийся при попадании в препятствие, наполняется горючим газом или летучей аэрозолью под давлением, взрыватель выдаёт искру с замедлением в три-четыре секунды. Осколков такой боеприпас выдавать не будет, но фугасное действие будет отличаться чуть ли не на порядок по сравнению с обычным осколочно-фугасным снарядом того же калибра. Думаю, очень эффективно будет применение по зданиям и укрепрайонам.
– А к банку Вы их повезёте?
– Кого их?
– Ну как же. Всю банду.
– Зачем? Лейбрандт всё сам покажет.
– Но они же могут на суде от всего отказаться и начать всё валить на моего подзащитного.
– Нет. Я такую толпу из тюрьмы не потащу.
– Но как же, сэр…
– Нет. Об этом не может идти даже речи. Всего доброго.
4 января 1943 год. г. Москва.
Утром за Васильевым пришёл посыльный. Чуть позже забрали Зиберта. Видимо новые назначения мужиков ждут. А у меня появилось время подготовиться к встрече со Сталиным. Ломал голову, выковыривал из памяти затерянную информацию, пытался сложить всё в удобоваримый вид. Ладно, посмотрим, что получится. Только начало получаться что-то связное, стук в дверь. Посыльный за мной. Направление на обследование в Московский коммунистический госпиталь Красной Армии, будущий госпиталь Министерства обороны имени Н. Н. Бурденко, привёз. Торопит.
Делать нечего, поехали. Всех что ли генералов обследуют? Здоровье ихнее беспокоит?
Врачи порадовали. Рентген, кровь и другие субстанции на анализ взяли оперативно. Комиссия из разных специалистов, во главе с самим великим Николай Николаевичем Бурденко, часа два меня прощупывала-простукивала-осматривала и нашла моё здоровье идеальным. В составе комиссии неожиданно увидел Татьяну. Ту самую рыжую стервочку-лань из госпиталя в Орджо. Вместе с остальными пальпирует моё мускулистое тело и украдкой от коллег, наклонившись надо мной, облизывает язычком свои аппетитные губки. От эрекции спасает присутствие рядом какой-то старушенции на которую получается переключить внимание. Вроде только недавно в Крыму… пересекались, а она уже в Москве. Улучив момент, когда обследование закончилось и светила медицины начали расходиться, задаю вопрос – какими судьбами?
Оказывается, приехала в Москву за новым назначением, и пока без дела была, припахали её обследовать ветреного полковника сбежавшего от доверившейся ему невинной девушки. Если б товарищ Сталин знал эту душещипательную историю, то ни когда бы не сделал этого вертихвоста генералом. Но она так и быть готова забыть бесчувственного полковника-генерала и жить дальше наедине со своей печалью и разбитыми девичьими мечтами.
Бухаюсь на колени и прошу прощения. Приглашаю в ресторан. Она милостиво соглашается. Вспоминаю, что мне сегодня к Сталину и вряд ли в ресторан сегодня успеем. Переношу поход на попозже. Выслушиваю про обманщика и растлителя. Получаю очередное прощение. Обещаю как только разгребусь с делами – сразу её найти. Она не надеется на мои обещания, но не лишает меня на прощание долгого и страстного поцелуя. Всё время на исходе, мне пора в Кремль.
Хорошо что порученец с машиной меня ждёт. От Лефортова до Кремля пешочком далековато топать. В Кремль заезжать не стали. Вышел из машины на Никольской. Пересекаю вдоль Красную Площадь. Несколько проверок документов и без десяти восемь я в приёмной Верховного. За пару минут до восьми Поскрёбышев по телефону сообщает обо мне Сталину и предлагает мне войти.
Вхожу. Представляюсь. В кабинете кроме Сталина Василевский и Берия. Сталин здоровается, протягивает руку и предлагает садиться.
– Расскажите нам, товарищ Брежнев, как вы представляете дальнейшее использование Вашей бригады.
– Товарищ Сталин. Считаю, что бригада в ходе операций по освобождению Ростова и Крыма приобрела уникальный опыт рейдово-диверсионных действий в тылу противника в отрыве от основных сил фронта и баз снабжения. В связи с этим думаю, что будет не эффективно использовать бригаду как линейную часть на фронте. Боевой опыт и оснащение бригады позволяет её использовать для прерывания путей снабжения войск противника при условии активных действий на данном направлении и основных наших сил. Бригада способна захватить в тылу противника один крупный город, областной центр или 2—3 небольших города, районных центров и удерживать их в зависимости от возможностей противника и поддержки от основных наших сил от 3—4 дней до 2—3 недель.
– И где же Вы видите в настоящее время возможность такого применения бригады? – кивает Сталин на большую карту, висящую на стене.
– Не знаю планов Генерального штаба на ближайшее время. Но думаю, что рейд по маршруту: Ильмень-озеро – Псков – Рига вполне по силам бригаде. И если основные силы фронта поддержат бригаду, то рейд вполне имеет шансы на успех.
Сталин переглядывается с Василевским.
– А почему не Псков-Нарва, товарищ генерал? – задаёт вопрос Василевский.
– А зачем брать Нарву? От Пскова до Нарвы столько же сколько от Пскова до Риги. Если держать Псков, то мимо Риги немцы из под Ленинграда и от Нарвы всё равно не пройдут. Там все дороги упираются или в Псков или в Ригу. И потом Рига всё таки более глубокий тыл для немцев. Чем дальше в тыл, тем меньше подвижных соединений противника, да и вообще боевых частей. А с тыловыми и полицейскими частями танковая бригада разберётся без проблем.
– Хотите почти всю группу «Север» окружить? А если немцы от Великих Лук или от Старой Руссы по вам ударят? – опять пытает Василевский.
– Если немцы снимут 3-ю танковую армию или её часть из-под Великих Лук, то им нечем будет парировать наш возможный удар на окружение ржевской группировки противника. А если всё же снимут, то бригада скорее всего погибнет, но Ржевская группировка тогда однозначно попадёт в окружение. Пусть их генштаб голову поломает, помечется кого спасать. А от Старой Руссы им слишком долго идти. Там леса, болота. Бригада там может пройти быстро. Но чтобы её гарантировано выбить из города, немцам надо минимум в три-четыре раза большую группировку протащить. А это две-три дивизии и не пехотные. Да с артиллерией. Я-то с полковой артиллерией Ригу возьму. А немцам придётся тяжёлую тащить.
– Если Ставка одобрит Ваше предложение, сколько времени Вам понадобится для подготовки бригады и что для этого понадобится? – это уже Сталин спрашивает.
– Три недели с момента прибытия бригады в тыл Волховского или Северо-Западного фронта. В бригаде сейчас в наличии 87 танков, из них 73 трофейных, 84 БТРа и 12 бронеавтомобилей, 180 различных грузовиков. Артиллерия малого и среднего калибра – 56 стволов. Личный состав – 2756 бойцов. Необходимо пополнение: личным составом – до 1500 человек, танки -63, БТР-66, САУ – 45—60 единиц, грузовики – 70 штук, 50—60 аэросаней. Есть кое-какие задумки по модернизации техники для бригады. Поэтому понадобится возможность поработать с заводами над вариантами полевой переделки.
– Эк, размахнулся. По личному составу – не у всякой дивизии столько есть. А по технике и по боле чем в ином мехкорпусе будет – прокомментировал Василевский.
– Задумка в том, что бригада идёт без тыловых подразделений. Грузовики – везут одну дополнительную заправку. Снабжение топливом в дальнейшем осуществляется за счёт противника. Личным составом пополняется за счёт партизан, освобождённых военнопленных и мобилизации местного населения. Совершив марш-бросок до цели, бригада встаёт в оборону. За два-три дня, пока противник сможет отреагировать, на месте из присоединённых-мобилизованных создаются тыловые подразделения и дополнительные подразделения обеспечения. Таким образом, да, боевые возможности бригады в конце маршрута будут на короткое время примерно равны мехкорпусу. И соответственно противник для уничтожения бригады будет должен снимать с фронта большие силы.
– Но по штату всё равно дивизия получается, —говорит Василевский.
– Ради такого дела можно бригаду в дивизию развернуть, – это уже Сталин.
– Только после рейда, товарищ Сталин. До рейда пусть числится бригадой и под другим номером. А то мало ли что. Немцы про нас уже знают, могут насторожиться. А простая бригада в тылу фронта – это ни о чём.
– Вы так говорите, как будто уже принято решение.
– Это размышления на случай если будет принято решение. Кроме того, товарищ Сталин, для успешного завершения операции будет необходима следующая информация. О партизанских отрядах и подпольщиках по маршруту рейда, о аэродромах и складах противника в полосе 50—100 километров от оси маршрута, о лагерях военнопленных с их примерным количеством и по возможности с пониманием их состояния, то есть какая часть из них нуждается в медицинской помощи, а какую часть можно сразу ставить в строй. И про небо и погоду. Желательно получить от метеорологов прогноз. Очень желательна низкая облачность со снегом. Тогда будет возможность большую часть рейда провести без авиаподдержки.
– О каких модернизациях вы говорите, – интересуется Верховный.
– Разрешите, – беру со стола лист бумаги и начинаю набрасывать схему, – для штурма города и последующей его зачистки от подразделений противника, бригада применяла следующую тактику штурмовых групп. По улице по одной её стороне движется танк. Его сопровождают две тройки бойцов. В тройке – два автоматчика и боец с ручным пулемётом. Танк контролирует противоположную сторону улицы и при необходимости может её обстреливать. Бойцы троек защищают танк от гранатомётчиков противника. Вторая такая же группа из танка и двух троек идёт по противоположной стороне улицы, отставая от первой на 30—50 метров. За ними отставая на 100—150 метров идёт БТР или два с крупнокалиберным пулемётом. В БТРе кроме расчёта пулемёта и водителя, командир стрелкового отделения и снайпер. У БТРа задача контролировать верхние этажи зданий. За БТРом отставая тоже на 100—150 метров движется грузовик с пушкой на прицепе, расчётом и двумя-тремя тройками. Задача артиллеристов – когда штурмовая группа дойдёт до перекрёстка – удерживать его, исключив возможность выхода противника в тыл или фланг штурмовой группы.
– Весьма интересное решение, – задумчиво произносит Василевский, – ну и как эффект от применения этих штурмовых групп?
– В Тихорецке противник подбил 4 танка, В Ростове -12, в Крыму – 11 танков, из них пятнадцать удалось восстановить. Танки бригады принимали участие в штурме Симферополя, Севастополя, Керчи, Джанкоя, Феодосии и Евпатории. Итого – восемь городов – 27 танков из ста.
– Фантастика, какая-то, – не удержался молчавший до того Лаврентий Павлович.
– На самом деле, если бы немцы нас ждали – бригада бы ещё в Тихорецке бы погибла.
– Так что с модернизацией? – напомнил Сталин.
– Да, товарищ Сталин. БТР и грузовик с пушкой на прицепе – импровизация. Вместо БТРа нужна специализированная машина. Берём лёгкий танк, снимаем с него башню, на её место устанавливаем лёгкую открытую сверху рубку. В рубке размещаем ЗПУ из двух или четырёх крупнокалиберных пулемётов или ЗУ – спарку двух автоматических авиационных пушек с возможностью кругового обстрела. Такая машина – самоходная зенитная установка – может обеспечить ПВО войсковой колонны на марше и в бою. Действуя во втором эшелоне существенно усилит огневую мощь наступающих стрелковых подразделений и очень поможет штурмовым группам при зачистке городов. Далее – грузовик, он не устойчив к огневому воздействию. Нужна лёгкая самоходная артустановка с пушкой 76—85 миллиметров и во вращающейся башне. Думаю её можно тоже сделать переделкой лёгкого танка.
– Хорошо. Товарищ Берия, помогите товарищу Брежневу встретиться с конструкторами соответствующих заводов. А, Вы товарищ Василевский вместе с товарищем Брежневым езжайте сейчас в ГенШтаб, проработайте предложение товарища генерал-майора и завтра в два часа дня жду Вас обоих с докладом о перспективах этого предложения.
Начали прощаться. В этот момент раздаётся звонок из приёмной. Сталин снимает трубку, несколько секунд слушает и произносит напряжённым голосом :– Пусть зайдёт.
В кабинет заходит Молотов.
– Коба, только что от Коллонтай (126) пришло сообщение. Послы Норвегии, Дании, Голландии, Бельгии и Франции один за другим вручили ей ноты об объявлении их странами войны СССР, Англии и США.
В кабинете повисла густая тишина. Сталин прошёлся по кабинету, неслышно ступая по ковровой дорожке.
– Подстилки, немецкие подстилки, – тихо произнёс он.
– Да, ещё Дания почему-то объявила войну Монголии и Тыве.
Я с трудом подавил рвущийся наружу смех. Сталин заметил мои потуги и вопросительно посмотрел на меня.
– Думаю, товарищ Сталин, когда мы будем входить в Западную Европу, надо будет попросить у маршала Чойбалсана (128) пару кавалерийских полков для оккупации Дании.
Сталин сделал медленную затяжку, пожевал мундштук трубки, потом покачал её в руке и с расстановкой произнёс: – Вам бы, товарищ Брежнев, всё шуточки шутить. Мудрый русский народ имеет поговорку о недопустимости разделки шкуры неубитого медведя.
– Так точно, – вытягиваюсь по стойке смирно, но не удержавшись добавляю, – Но там не говорится о запрете заранее заготовить выкройки для этой шкуры.
Все напряглись, а Сталин неожиданно улыбнулся: – То есть Вы, товарищ Брежнев уверены, что мы дойдём до Дании?
– Уверен.
– Хорошо, мы поручим товарищу Василевскому подготовить выкройки по Дании. Но сначала пусть начальник ГенШтаба пояснит, что нам ждать на фронте от этих воинственных европейцев.
– Сразу точно не скажу, товарищ Сталин, но примерно эти страны могут дать Гитлеру от 40 до 70 дивизий. До фронта первые из них доберутся недели через две-три. Более точную информацию ГенШтаб подготовит к завтрашнему полудню.
Сталин посмотрел на меня потом на Василевского и задал вопрос: – Начальник Генерального Штаба может сейчас оценить перспективность предложения товарища Брежнева?
– Да. При должном уровне подготовки, предложенная операция имеет все шансы на успех.
– Тогда, товарищ Василевский, немедленно начинайте переброску бригады товарища Брежнева. Вместе с товарищем Берией обеспечьте должный уровень подготовки. А товарищ Брежнев должен через двадцать пять дней с сего момента начать операцию. Всё. Завтра как и договаривались товарищ Василевский докладывает об операции и о немецких союзниках, а товарищ Брежнев не отвлекаясь на совещания занимается подготовкой оной операции. До свидания, товарищи, за работу.
– Извините, товарищ Сталин, ещё один момент. В Ростове я оставил склад с запасными двигателями к немецким танкам и другими запчастями. Надо что бы этот склад тоже вывезли к новому месту расположения бригады и рабочие нужны, что бы помогли обслужить технику. Лучше наверное взять тех же, что нам в Кизляре помогали готовиться к рейду. Им не придётся с нуля с чужой техникой знакомиться.
Сталин выразительно взглянул на Берию :– Обеспечьте.
– Всё сделаем, товарищ Сталин.
5 января 1943 год. г. Москва.
По дороге в ГенШтаб Василевский просветил меня на счёт обстановки на фронте. Наши вышли к Днепру на участке от Херсона до Запорожья. Соответственно с Крымом уже есть железнодорожное сообщение. Освободили Сталино, Ворошиловск, Новый Оскол. Вплотную подошли к Курску, Белгороду и Орлу. Собираются их штурмовать. Дальше на север, ситуация такая же как меня в школе учили, с боями на ржевском выступе, демянским недокотлом и блокадой Ленинграда.
Сразу по приезде в ГенШтаб, Василевский поручает оперативному дежурному подготовить приказ о срочной передислокации 9-й ОГТБр из Крыма на Валдай в резерв Ставки Верховного Главнокомандования. Озадачивает оперативное управление подготовкой справки по моб. возможностям новых немецких союзников. И потом с головой уходит в проблемы подготовки моего нового рейда.
Под утро приходит замначальника оперативного управления и докладывает ситуацию по норвежским французам и датско-голландским бельгийцам. В целом ситуация не сильно отличается от того, что Василевский сказал у Верховного. Все озадачены проблемой прибытия на фронт новых союзников Гитлера. Ни кто конечно не думает, что это супер войска. Слабая механизация и подвижность. Гитлер уже выгреб из их арсеналов большинство авто-и бронетехники. Артиллерийское и стрелковое вооружение тоже должно быть так себе. В общем, пешие пехотные дивизии с боевыми возможностями на слабую троечку. Но эти дивизии можно будет немцам посадить в уже подготовленную оборону там где мы не наступаем, а освободившиеся свои части, немцы смогут, перебросит на усиление участков где мы наступаем и на прикрытие дыры на юге.
Привлекаю к себе внимание и озвучиваю опыт проведения операции «Лесник». Почти все что-то про неё слышали, но в общих чертах без конкретики. Будем учить.
– Сто диверсионных групп по пять-шесть бойцов, основное вооружение ПТРД со снайперским прицелом. Группам нарезаются районы действия. Задача огнём из ПТРД уничтожить с большой дистанции, не вступая в бой, два двигателя у грузовиков утром и два после обеда. Планируя операцию «Лесник» штаб Закавказского фронта исходил из этих цифр. Реально в первую неделю операции средний настрел на группу составил 7—8 автодвигателей в сутки. Итого 700—800 автомобилей в день, за неделю – 5—6 тысяч выведенных из строя грузовиков. Это практически весь автотранспорт обычной немецкой полевой армии. Двигатель после попадания крупнокалиберной пули восстановлению не подлежит. Движок надо будет везти из Рейха. И на каком-то транспорте доставлять к подбитой машине. Не говоря о том, что подбитую технику надо чем-то эвакуировать. Если количество групп увеличить в 5 раз – эффект будет пропорционален. Есть интересный нюанс. Из ста групп до сих пор не вышло на связь – три. Скорее всего они погибли. В остальных группах потери составили в целом 15 убитых и 18 раненных. Это из 500 диверсантов. Немцы просто не смогли сразу организовать масштабные одновременные поиски. Для прочёсывания местности одной роты маловато. Лучше батальон. Но возьмём сто рот, по роте на одну ДРГ, для перевозки к месту диверсии необходимо 5—10 авто на роту. Итого 500—1000 автомобилей. Но мы их активно выбиваем. И через пару-тройку дней немцам не на чем перевозить свои поисковые группы. А пешком не набегаешься. Не говорю уже о том, сколько немцы должны на это снять с фронта войск. То есть действиями двух-трёх разведывательно-диверсионных батальонов можно за неделю-две парализовать всё тыловое хозяйство группы армий и серьёзно осложнить снабжение войск на передовой. Далее, про железные дороги. Партизанские отряды сформированные на базе групп осназ должны продолжать диверсионную работу по мостам и подрыву эшелонов противника, подготовка им это позволяет. А вот так сказать самодеятельные партизанские отряды из колхозников и разного рода окруженцев, не в обиду будет сказано, будут нести большие потери при проведении таких диверсий. Поэтому они должны быть ориентированы на простой подрыв рельсов. Обычная граната привязанная к рельсу. Всё равно приводит к остановке движения. Мы в Ростове нашли целый склад специальных ремонтных накладок на повреждённые рельсы для быстрого восстановления пути. Но! Остановка всё равно будет. Полчаса на установку накладки. Если выборочно места подрыва дополнительно минировать противопехотными минами, то после первых подрывов на них ремонтников, немцы будут вынуждены каждое такое место предварительно обследовать на предмет минирования. Это ещё час-полтора. Итого два часа задержки на одном перегоне. А если на следующем перегоне тоже подрыв? Вместо 15—30 минут, перегон будет преодолеваться за два с половиной часа. Интенсивность движения снизится в разы. Немцы будут вынуждены снимать дополнительные части с фронта для охраны путей. Для надёжного прикрытия железных дорог в вермахте просто не хватит солдат. Для партизан же такая тактика практически безопасна. Выбрали любой участок пути где нет немцев. 10—15 минут на минирование и в лес. Ещё одно следствие. На узловых станциях постоянно будут большие скопления обездвиженных эшелонов, что будет являться хорошей, жирной целью для авиации.
Уф. Наговорил.
Василевский поискал глазами какого-то офицера, нашёл.
– Всё слышал. Ты ответственный за претворение в жизнь. Свяжись с Тюленевым. Ему эти «Лесники» уже не нужны. Всех сюда. Пусть передают опыт. Через десять дней надо забросить в тыл групп армий «Центр» и «Север» – пятьсот ДРГ. Всё. Бегом исполнять.
Вся ночь прошла в напряжённой мозговой работе, офицеры оперативного управления летали как пчёлы. Головы у всех гудели как улей. Под утро пошли с Василевским в служебную столовку перекусить. За чашкой крепкого кофе рассказал свои мысли про боеприпасы объёмного взрыва.
– Мы когда Ростов к обороне готовили, один умелец предложил минировать местность газовыми баллонами. Провели испытания. Один 50-ти литровый баллон с пропаном взрывали накладным зарядом. Взрыв получался так себе. Как от снаряда 75—85 миллиметров. Попробовали баллон подрывать выстрелом. Баллон раскололся но не взорвался. Подрывник по запарке через несколько секунд сделал ещё один выстрел в ту сторону трассирующей пулей. Жахнуло так как будто линкор главным калибром саданул. В общем смысл следующий. Тонкостенный снаряд, раскалывающийся при попадании в препятствие, наполняется горючим газом или летучей аэрозолью под давлением, взрыватель выдаёт искру с замедлением в три-четыре секунды. Осколков такой боеприпас выдавать не будет, но фугасное действие будет отличаться чуть ли не на порядок по сравнению с обычным осколочно-фугасным снарядом того же калибра. Думаю, очень эффективно будет применение по зданиям и укрепрайонам.