– Ты не должна бояться, Айрленд, потому что кто-то из нас должен быть в трезвом уме, – сказал он без тени усмешки. Помедлив, я ответила:

– Я чувствую, как она наблюдает за нами. Наша Неизвестная. Чувствую ее взгляд на коже.

Аспен поднял голову и оглядел толпу танцующих ребят, затем склонился ко мне, собираясь что-то произнести, но тут музыка затихла, а над нашими головами прокатился гул колокола. Потом – еще один.

Бум.

Бум.

Бум.

Еще один. И еще.

Единственное, что Аспен запомнил из своего видения.

Мое сердце замерло, по телу побежали мурашки.

Мы застыли как вкопанные посреди танцпола; кроме нас никто не остановился – когда звон закончился и вновь заиграла музыка, вокруг нас снова стало шумно. Люди танцевали. Веселились.

И я как никогда резко ощутила, что все это – реальность.

Это произойдет. Сегодня.

– Это случится в двенадцать! – сообщил Аспен.

– Что?..

Я не заметила, как крепко вцепилась в его плечо, лишь почувствовала, что он ободряюще сжал мою ладонь в своей.

– Кая.

Я заметила, как неотрывно Кира смотрит в нашу сторону, с каким восторгом смеется Скалларк над шуткой Крэйга.

Словно все как обычно. Словно мир не рушится прямо в эту секунду.

Аспен взял меня за подбородок и настойчиво произнес:

– Это случится в полночь, когда зазвонят колокола.

Что нам делать?

Мой мозг судорожно обдумывал сотни тысяч неподходящих вариантов, которых с каждой секундой становилось все меньше. Сердцебиение участилось, во рту пересохло.

– Аспен.

– Кая. – Он приподнял мою фату, затем взял меня за плечи и наклонился. Его глаза еще никогда не были такими серьезными, настойчивыми. Взгляд пытался нечто внушить мне, пытался загипнотизировать. – Я знаю, тебе страшно. Тебе чертовски страшно, и я понимаю. – Вокруг нас люди продолжали веселиться, танцевать, и только наш с Аспеном мирок обрел серые краски. – После того что случилось с Джорджи, ты больше не веришь в себя, но так больше нельзя, и ты это понимаешь. Ты должна вернуться. Взять себя в руки и сделать то, чего боишься, – взять на себя ответственность. Потому что, кроме тебя, больше не справится никто. – В горле набух отвратительный комок слез, но я не шевелилась. Аспен, все еще удерживая меня за плечи, склонился ниже. – Помнишь, ты сказала, что не сможешь никого спасти, потому что и себя не смогла? Это не так. Ты ведь выжила. Каждый раз тебе удается выкарабкаться из лап смерти. Ты не никто. Ты человек, который спасет их жизни, и ты должна пойти и сделать это, потому что ты можешь. Но если ты будешь сидеть в психушке или за решеткой, ты не сможешь ничего.

Он выпрямился, провел ладонями вверх-вниз по моим рукам, пытаясь приободрить. Затем бережно опустил на мое лицо фату, и я смогла сморгнуть слезинку.

– Ты можешь больше, чем обычные люди, Кая Айрленд.

В ушах зашумело, каждая движущаяся фигура, каждое улыбающееся лицо… они все превратились в яркую кляксу на сером полотне моего мира.

Мы с Аспеном обнялись, он крепко прижал меня к себе, сдавил плечи медвежьей хваткой. Я уже не могла сдержать слезы.

– Аспен, мне придется…

– К нам идет Кира! – выпалил он, глядя на меня словно зверь, загнанный в ловушку. Он даже не услышал моих слов, а ведь я хотела сказать ему о плане, о единственном шансе на спасение. Но у нас уже не было шансов – Кира схватила меня за руку, становясь между нами. Я хотела врезать ей, хотела крепко ударить ее в загримированное лицо и даже почувствовала, как сжимается что-то внутри от решимости действовать, но вдруг Аспен улыбнулся мне, и я отшатнулась, отступила.

Я позволила Кире обнять его, позволила отравлять его кислород.

На меня никто не смотрел. Я с легкостью затерялась среди гостей вечеринки, таких же, как я сама.

Ты не никто. Ты человек, который спасет их жизни, и ты должна пойти и сделать это, потому что ты можешь.

Меня толкали из стороны в сторону, пока я не очнулась и не побрела к нашему столику у окна.

Раньше я думала, что выбор есть всегда. Ты можешь поступить правильно, а можешь не делать ничего – это выбор каждого человека. Но до сегодняшнего дня. Или, может быть, до того дня, когда я убила Стивена Роджерса, – уже не имеет значения.

Снова на меня нахлынуло дурное предчувствие, ощущение, что выбора на самом деле нет. Я со стороны наблюдала, как достаю из сумочки мобильный телефон, затем следую прочь из танцевального зала. Набрав номер полиции, я ощутила то же, что чувствовал Аспен сотню лет назад, когда ему не поверили: горячая ненависть, желание раздробить мобильник о каменный пол, желание ворваться в участок и перевернуть там все вверх дном.

– Мы уже приняли несколько звонков, и все они были от пьяных студентов, ребята. Сегодня Хэллоуин, – бескомпромиссно сказал диспетчер. – Развлекайтесь, детишки, только не буйствуйте, – добавил он весело и отключился.


Я не могла в это поверить, это просто не было реальностью. Уже готовая размозжить телефон о стену, я вспомнила о номере детектива Дина. Вот кто мне нужен, вот кто точно поможет – подозрительный, упорный и упрямый детектив Дин. Если я скажу, что здесь кто-то в опасности, он обязательно примчится.

Но он тоже был вне зоны доступа.

Я отправила ему сообщение о том, что сейчас нахожусь в Часовне на балу и что моей подруге грозит смертельная опасность. Я знала: как только он увидит, от кого это сообщение, то тут же примчится, ведь я все еще подозреваемая.

Чувствуя себя хуже, чем обычно, я вернулась в зал, и ко мне тут же подошла Скалларк с встревоженным лицом и с маской в руке. Я резко обернулась, следя за тем, кто на нас смотрит. Никто не смотрел. Никто из тех, кого видела я.

– Куда ты пропала? Я решила, Кира с тобой что-то сделала! – Скалларк осторожно приобняла меня за плечи, продолжая возмущаться: – Что это вообще было? Она могла оторвать тебе руку. Вот гадина!..

– Ничего. Она… хотела потанцевать с Аспеном. – Я глянула на Скалларк, потом посмотрела за ее плечо, но никого из знакомых, кроме Крэйга с бокалом пунша, не увидела.

– Ты это серьезно? – Скалларк продолжала бушевать, будто такая глупость стала центром ее вселенной. – Ты позволила ей танцевать с Аспеном прямо в середине песни?

– Мне все равно! – отрезала я слишком громко и агрессивно и тут же сжала зубы. Я не могу позволить себе испугаться.

Страх лишь в моей голове. Он лишь в голове. Его не существует.

– Прости, я не хотела.

– Ты все равно остаешься его подругой, он не променял тебя на эту ведьму, – успокоила меня Скалларк и даже похлопала по спине. – Не бойся. И мы все равно будем тебя любить, какой бы злой ты ни была. А вот с Кирой такой номер не пройдет. Киру никто не любит.

Скалларк счастливо улыбнулась, явно пытаясь замаскировать ненависть к Кире, и я почувствовала, что не хватает воздуха.

О боже.

Уже через мгновение здание часовни, такое устойчивое и непоколебимое, начало смыкать вокруг меня стены; в груди будто что-то всколыхнулось, ребра заходили ходуном.

Охнув, я прижала к вискам ладони и краем глаза заметила, как Крэйг поспешно поставил свой бокал на столик и направился в нашу сторону. Он придержал меня за руку, помог облокотиться на прохладную стену.

– Ты как? Все в порядке?

Я убрала с лица фату, тяжело хватая ртом воздух.

– Все хорошо, спасибо.

Приступ паники отступил, и я сосредоточилась на наблюдении за залом. Скалларк косилась на меня с опаской, будто думала, что стоит ей отвернуться, и я бахнусь на пол в истерике. Крэйг посматривал на меня с другой стороны. Они, наверное, думают, что успеют подхватить меня под руки, если я упаду в обморок.

Я скрестила руки на груди, высматривая хоть кого-нибудь подозрительного, но все были в масках, танцевали, веселились. Никто не бродил по залу в одиночестве, высматривая жертву, ни одного Чумного Доктора.

Аспен и Кира кружились в танце, но я не столько переживала за Киру, сколько за Аспена. Он взвалил на себя заботу о человеке, с которым его связывают очень и очень плохие воспоминания. Глядя на них, Скалларк тоже начинала вскипать, и, в отличие от меня, она не маскировала агрессию. Краем уха я прислушалась к их с Крэйгом разговору, глядя, как Кира прижимается к Аспену все теснее, будто хочет поглотить его.

– Не могу понять, почему Аспен ее не остановит. Крэйг, неужели парни действительно так падки на внешность?

– Э-э…

– А как же характер? Посмотри, как она вцепилась в него, будто думает, что он ей принадлежит!

– Да?..

– Ну конечно, да! Неужели ты не видишь, что ей от него нужно лишь одно!

– Мм…

– Скалларк, прекрати, – сказала я, проявляя чудеса спокойствия и терпимости. Ее брови взметнулись вверх:

– Посмотри на них, Кая, это невыносимо!

– Тогда не смотри! – отрезала я. Скалларк недовольно нахмурилась, скрестив руки на груди. Маска Золушки закачалась в ее пальцах.

– Да что с тобой?

– Аспен не маленький мальчик, он способен сам о себе позаботиться. Я уверена, что он не настолько глуп, чтобы не разгадать мотивов Киры.

– Девочки, сегодня Хэллоуин, – Крейг встрял между нами с очаровательной улыбкой. – Давайте не будем устраивать здесь разборки и портить друг другу настроение.

Я кивнула, вяло улыбнувшись, и на ватных ногах приблизилась к пуншу. Руки не дрожали, но меня начало подташнивать.

Она же наблюдает сейчас за ними, верно?

Я сделала вид, что пью пунш, потом вернулась к Крэйгу и Скалларк. Они переместились к окну, разглядывая скрывающийся во тьме лес на противоположном берегу реки, и теперь стояли ко мне спиной. Крэйг что-то сказал, бурно жестикулируя, и Скалларк рассмеялась. Если это будет ее последняя улыбка, я этого не переживу. Я просто не переживу этого. Мышцы в моем теле от волнения сократились так сильно, что стало трудно дышать. Я достала из сумочки контейнер с таблетками и проглотила одну, затем посмотрела на танцпол и увидела Аспена и Киру, приближающихся к нашему столику. Она обнимала его за талию, а он вымученно улыбался мне, при этом нервно сжимая и разжимая кулак. Не сказав ни слова, я положила контейнер с таблетками в сумочку, и Кира тут же ехидно заметила:

– Все еще сидишь на таблетках? – Аспен дернул Киру за локоть, и она раздраженно пожала плечами: – А что такого? Это же не я наркоманка.

Насмешливо фыркнув, она проплыла мимо меня к столику с пуншем, и я отодвинулась, освобождая ей место. Я пыталась взглядом передать Аспену, что со мной все в порядке, что меня не задели слова Киры, но он опередил меня, наклонившись и с улыбкой шепнув: