Она сказала Згардоли искать Айрленд в тот вечер.

Сжал кулаки.

Проколотые шины. Убийца. Сиротка. Убийца. Она убила Сьюзен. Аспен, она убила Сьюзен. Сьюзен.

Аспен зажмурился до боли и подумал: Нам придется сделать это. Мне придется. Придется вечно быть рядом с ней, наблюдать, следить за тем, чтобы она не умерла, следить, чтобы никто не убил ее и…

Аспен открыл глаза.

Все это нереально. Это просто не может происходить на самом деле.

Но это происходит. Он согласился с Айрленд, что за Кирой нужен присмотр. И даже если бы Айрленд не заставила его, он бы заставил себя сам, потому что винить себя еще в одной смерти – невыносимо.

Время словно замедлилось, пока он принимал решение.

Это хорошо, убеждал себя Аспен, когда надевал куртку, обувался и брал ключи от мотоцикла.

Это хорошо, убеждал он себя, когда выходил из квартиры и запирал дверь, думая, что Кира будет сидеть здесь на площадке на корточках, зная, что он так или иначе сдастся и придет за ней.

Это хорошо.

Он покинул дом и погрузился в сумрачный вечер Эттон-Крик, накрытый пеленой дождя, такой тяжелой, словно занавес в театре. Машины, стоящие вдоль аллеи, были черными и влажными и напоминали камни. Аспен двинулся вдоль них, думая, что Кира будет где-то рядом. Может быть, сидит здесь же, в сквере на мокрой скамейке, давится слезами.

Но ее не было.

А что, если это произойдет сейчас?

Он вспомнил видение. Оно не было четким. Кира звала его, звала Аспена. Возможно, потому что он был рядом?

Аспен бросился бежать в сторону остановки. Дождь был повсюду, заливался в рот, за шиворот, штанины прилипли к ногам; проглатывал все звуки, оставляя только стук капель об асфальт.

Аллея, отделенная от дороги высокими деревьями, была пустынна и темна; слева высилось заброшенное здание завода, справа, позади высоких елей, круглосуточный магазин и заправка. Аспен решительно двинулся в сторону ярких вывесок, поднялся по холмику с пожухлой, скользкой травой на тротуар и остановился у остановки.

Вот и она. Стоит под навесом в компании какого-то парня. Аспен сделал только два шага, а уже насчитал пять прикосновений незнакомца к локтю Киры.

По дороге неслись потоки машин. Свет их фар метался в разные стороны, пронзая дымку от стрел дождя и выдавая на лице Киры лютую неприязнь к чужим касаниям.

– Идем домой. – Аспен остановился рядом, проглатывая плохое предчувствие. Кира бросила на него удивленный взгляд, и парень, стоящий рядом, резко обернулся. Аспен решил, что тот пьян, судя по рассредоточенному взгляду.

– Никуда я с тобой не пойду, – заявила Кира, придвигаясь к незнакомцу, от которого минуту назад хотела отделаться.

Аспен сжал зубы, понимая, что Кира вновь пытается манипулировать, но не отреагировал. Главное сейчас – забрать ее отсюда, посадить под замок. Следить каждую минуту, каждую секунду, пока Неизвестный не будет пойман.

Аспен взял ее за локоть и поволок за собой.

– Пошли домой, Кира.

Про наблюдателя этой драмы он позабыл, пока тот не схватил его за куртку, дернув на себя и едва не сбив с ног. Аспен нанес незнакомцу сокрушительный удар, и тот осел на землю. Кира испуганно вскрикнула, едва на выскочив на проезжую часть, но Аспен вовремя схватил ее за запястье и потащил к дому.

– Я хочу уйти с тем парнем. – Он слышал ее голос сквозь шум дождя, но предпочитал не останавливаться. Злился на себя за то, что поддался, и злился, потому что иначе не смог бы. Кира способна на что угодно, лишь бы досадить ему. Она даже может подвергнуть свою жизнь опасности, и все ради того, чтобы обвинить его, заставить почувствовать вину.

– Отпусти меня, и я уйду с ним.

– Никуда ты не пойдешь, – отрезал Аспен, крепче сжимая ее влажную ладонь.

Он держит ее руку. Касается ее ненавистной кожи. Он ненавидит ее. Он ненавидит, что она с ним сделала. Она все разрушила, она…

«Не важно, – Аспен остановил поток безумных мыслей. – Больше никто не умрет».





Глава XIII

Противостояние




Аспен заблокировал свое сознание от Киры. Абстрагировался. И когда они вошли в подъезд, где шум дождя звучал громче, он уже не слушал раздраженные, истерические вопли.

Он втащил Киру в прихожую, хлопнул дверью, повернул ключ в замке и демонстративно спрятал его в карман штанов. Кира наблюдала за каждым движением с отвисшей челюстью. Не имеет значения. Он просто хочет вернуться в свою комнату. Забыться сном. Принять таблетку или сразу несколько и просто… проспать этот проклятый день.


– Что это было? – Кира наконец-то заговорила человеческим голосом. От взгляда олененка Бэмби ничего не осталось, глаза стали презрительными, ехидными. – Все же переживаешь за меня, верно?

– Думаешь, я не сделал бы этого для другого человека? – Аспен вскинул брови, затем, воспользовавшись секундным замешательством на ее лице, стянул кроссовки и отправил куртку на вешалку. – Раздевайся, если не хочешь простудиться, – равнодушно добавил он и прошел на кухню, чтобы поставить чайник.

Чайник. Кухня. Еда. Это то нормальное, что еще осталось в его жизни, что-то, что не покрылось налетом безумия, в который превратился остальной мир. Кира медленно пошла за ним. Шаги были неуверенные, невесомые. Аспен и сам засомневался в происходящем. Она действительно в его квартире? Прямо здесь? На его кухне? Стоит сзади?

Минуты тянулись вечно, пока он ставил чайник на плиту, доставал кружки, сахарницу и прочее. Молчание длилось так долго, что Кира начала что-то говорить нелепым, заикающимся голосом. Кажется, пыталась как-то объяснить то, зачем вообще пришла сюда с самого начала. Но Аспен не слушал. Он просто сдался.

Когда она устроилась на диване в гостиной, все еще выдавая в движениях напряжение и злобу, за которыми скрывалось смущение, он подал ей чашку с горячим чаем, уселся в кресло напротив и уперся локтями во влажные на коленях штаны, наблюдая за тем, как Кира делает осторожные глотки. Она держала кружку в обеих руках, словно та была спасательным кругом.

Аспен провел руками по лицу, чтобы избавиться от чувства безысходности.

Почему он чувствует себя скотиной после того, во что Кира превратила его жизнь? После того, что она сделала с самой собой? Долго искать ответ не пришлось: выражение лица Киры было таким, будто она в любой момент ждала удара. Ее взгляд принадлежал загнанному животному, бродячему котенку, которого притащили в теплый дом, а затем, передумав, вышвырнули на улицу.

Молчание длилось вечно. Кира, казалось, собралась растянуть эту несчастную кружку чая на многие часы – что угодно, лишь бы не говорить. И вот ее губы задрожали.

Аспен не двигался, наблюдая за тем, как Кира кривится и начинает беззвучно плакать, сжимая кружку в побелевших от напряжения пальцах. Прекрати, – мысленно упрашивал он, – пожалуйста, не надо.

Аспен отключился, стал действовать на автомате. Пересев на диван рядом с Кирой, он легонько коснулся ее плеча. Прикосновение, казалось, привело ее в чувство; она судорожно втянула воздух в легкие, дыхание стало прерывистым, слезы прекратились.

– Я не могу… – прошептала она.

Аспен с трудом отнял у нее кружку и поставил на столик.

– Давай, Кира. Это уже в прошлом. Просто расскажи.

Она повернулась к нему корпусом, и их колени на мгновение столкнулись.

– Аспен, я не… – Она зажмурилась, и он, понимая, что приблизился вплотную к собственным границам, дотронулся до ее шеи ладонями, наклонил голову назад и коснулся ее лба своим. Кира по-прежнему не открывала глаз. – Он заставил меня… смотреть. – Аспен едва расслышал эти слова. Губы Киры были влажными от слез, ресницы подрагивали в такт дыханию. Испытывая невыносимую физическую боль, он прижал Киру к себе, и тогда она мгновенно успокоилась. Грудь перестала содрогаться, руки безвольно опали, словно у тряпичной куклы.

– Т-ш-ш…

– Он заставил меня смотреть, как он делал это с моей мамой… – Кира сильно содрогнулась и заплакала громче. Аспен прижал ее голову к груди, обнял за плечи.

Все наконец-то встало на свои места: Кира отправилась вместе с родителями в центральную Европу. «Это будут лучшие каникулы в моей жизни», – сказала она ему напоследок. Вот только вернулись они уже без мамы. «Она сбежала с любовником, бросила нас ради бывшего однокурсника». Аспен поверил. Кира заставила его поверить.

Переваривая услышанное, Аспен не заметил, как ее дыхание замедлилось – она уснула. Не придумав ничего лучше, он отнес ее в свою комнату, где всегда было темно, уложил на постель и накрыл пледом. Замешкавшись, убрал с заплаканного лица влажные волосы и только потом ушел.

Что с нами стало?





Осень 2012-го

В этот день жуткий ливень ничего не испортил, хоть Эттон-Крик и дышал на своих жителей ледяными порывами ветра. Аспен ликовал; он чувствовал себя вновь ожившим. Внезапно судьба преподнесла ему подарок, и много лет спустя он встретил Сьюзен – девочку из детства, человека, который не считал его сумасшедшим. Но вот они разделались с пиццей, и Сьюзен внезапно сказала:

– Мы должны вернуться назад в университет. Я обещала отдать своей подруге одну важную вещь, но, когда увидела тебя, обо всем забыла. Давай вернемся, и затем я провожу тебя домой?

Он не смог ей отказать, продолжая извлекать из памяти отрывки их встречи. Он все еще видел перед собой девочку-Сьюзен с косичками.

В глубоком детстве, так давно, что он бы и не вспомнил, соседские мальчишки швырнули в него булыжник, и камень рассек бровь. Сьюзен с остервенением трясла Аспена за голову и плечи, умоляла, чтобы он держался и не умирал, ведь он ее герой и она обязательно должна выйти за него замуж как «Карлотта-Мария за Лукаса!».

– Ты не удивляйся, – сказала Сьюзен, возвращая Аспена в реальность, – но тут кое-кто с причудами.

Пока они шли к университетскому бассейну, Аспен боялся, что ей вновь в голову взбредет какая-нибудь глупая идея, кроме той, что его видения – подарок смерти, но Сьюзен только рассказывала о том, как планирует после школы поступить в УЭК в школу актерского мастерства.

– А Скалларк хочет податься в медицину, – добавила она. Аспен понятия не имел, кто такой этот Скалларк, но не стал спрашивать и правильно сделал. – Это моя лучшая подруга, мы как раз к ней и направляемся. Сегодня должны состояться соревнования по плаванию, и она намерена победить. Я сделала для нее талисман. Только не смейся.

– Я не смеюсь, – сказал Аспен без особого энтузиазма.

– Да шучу я, – Сьюзен пихнула его в бок. – Никаких талисманов. Вообще-то я просто иду ее поддержать. Тебе тоже не помешает засветиться среди людей.

– Гм.

– Расслабься, Аспен.

– Прекрати доставать меня, – не выдержал он, – или я иду домой.

– Ладно, все, буду молчать, – пообещала она, хватая его под локоть. Явно солгала, судя по тому, как вцепилась, чтобы он не сбежал. Аспену по какой-то причине было приятно и неприятно одновременно. Возможно, потому, что, даже зная, кто он, она не шарахается, но в то же время ее присутствие странным образом обременяло его.

Аспен решил, что социофобия – следствие его длительного заключения в белой палате и с этой проблемой нужно бороться, поэтому направился в сторону бассейна, который находился в спортивном зале в четвертом корпусе. Сьюзен заметно расслабилась и приободрилась. Придерживая в пальцах подол длинной юбки, она хлюпала ботинками по влажной траве. Кроссовки Аспена, к счастью, пока не промокли, но все шло именно к этому.