Поцелуй Ноя перечеркнул для меня все, что случилось прежде, – и беседу со Скалларк о преследователе Леды Стивенсон, и драку со Згардоли и его бандой на парковочной площадке. Но теперь воспоминания навалились разом, и меня замутило.

– Что за… – Я коснулась плеча Аспена, и он, отвлекшись от своего мобильника, приблизился ко мне. Под ботинками скрипнули камешки, по кожаной куртке лениво скатывались капли холодного дождя.

– Что? – спросил он, наклонившись. Я утянула его в сторону, мы вышли из очереди. Аспен обеспокоенно обернулся, чтобы посмотреть на Скалларк – все-таки он очень хотел согреться горячим напитком и пропускать свою очередь не планировал. Скалларк о чем-то живо болтала с соседкой. – Чего? Что случилось?

– Да вот, – просто ответила я, едва уловимо кивнув в сторону Киры Джеймис-Ллойд. Аспен глянул через плечо и вздохнул:

– Я поговорю с ней.

Я открыла рот, но не сразу поняла, что лицо у меня перекошено от изумления. Аспен изогнул брови, глядя на меня выжидающе, и только тогда я сообразила сказать что-то вроде «забудь». Еще никто не предлагал мне «с кем-то поговорить» вместо меня, еще никто не предлагал решить вместо меня проблемы. Я почувствовала, как меня бросает в жар, как краснеет шея. Аспен посмотрел с упреком:

– Кая, ты не должна так поступать. Почему ты за себя не заступишься?

А, вот он о чем…

– Почему? – не сдержавшись, переспросила я саркастичным тоном. – Может быть, потому, что однажды заступилась, да так, что потом погибло два человека? – Я почувствовала удовольствие от того, что Аспен побледнел, и тут же отругала себя за это. Сморгнув, я сказала: – Ничего я не могу, Аспен, так что… есть только такой выход – просто смириться и делать то, что в моих силах. – Я поняла, что несу полную чушь, когда Аспен с недоумением поднял брови, и оборвала сама себя: – Знаешь, не хочу больше тут стоять. Лучше вернусь в университет. Давай встретимся позже.

Я махнула рукой на прощание и, втянув голову в плечи, вынырнула из-под навеса и кинулась бежать по скользкой траве к Первому медицинскому павильону. Капюшон на голове увлажнился, при каждом шаге сумка ударяла по бедру. Через несколько минут достав пропуск и проскользнув через стеклянные двери внутрь здания, я поспешила в женский туалет на первом этаже, где рассчитывала провести время в одиночестве, пока не придется идти в морг. Однако мне не удалось и двух минут просидеть в кабинке в тишине, когда дверь туалета распахнулась и раздались возбужденные женские голоса:

– Ты мне веришь, нет, она ее преследует, я это точно слышала!

– Ты думаешь? Что-то я сомневаюсь… Думаешь все, что написано, – правда?

Послышался смешок, а затем саркастический ответ.

– Считаешь, Кира стала бы лгать? – Я не поняла по тону голоса, был ли это риторический вопрос. – Не спорю, наша Сиротка довела ее до такого состояния, что можно было выдумать историю и похуже этой, но Кира относится ко всему очень ответственно. – Я услышала звук льющейся воды, затем: – Кстати, она даже расследование провела.

Затем голоса удалились, и я снова осталась одна. Сняв сумку с крючка на двери и устроив ее у себя на коленях, я достала записную книжку и сверилась с расписанием занятий. Хоть дел было и по горло, я не могла выкинуть из головы всю эту комичную и омерзительную ситуацию. Аспен, Кира, Скалларк – я по очереди вспоминала их лица, удивляясь тому, как все спуталось, сплелось. Когда-то я была одна, и мне было тихо и легко, а сейчас все иначе, хуже. Никак не могу избавиться от мысли, что мама пыталась меня защитить от Криттонского Потрошителя. Она знала, что он захочет причинить мне боль, только чтобы достать ее. В итоге он сумел ее отыскать, а значит, и меня ему найти не составит проблем. И вот снова вернулась старая задача под названием «Людям вокруг меня грозит опасность».

«Я поговорю с ней», – вспомнила я слова Аспена и то выражение лица, с которым он это произнес. Словно он обязан что-то сделать, чтобы нападки Киры прекратились. Меня отвлекло звуковое оповещение. Изловчившись, я вынула из кармана штанов телефон. Аспен. Ставит перед фактом, что вечером у него «дружеская вечеринка» и я обязана на ней присутствовать.

«Мама тоже дружила с Дэйзи Келли, – подумала я, сжимая телефон в ладони. – Когда Криттонский Потрошитель убил ее, мама очень страдала, посвятила жизнь его поимке… А если со мной что-нибудь случится? А вдруг Аспен тоже влипнет из-за меня в неприятности?»

Хоть я и попыталась держаться от Аспена подальше, скрыться от его опеки оказалось гораздо труднее, и в последнее время мы сблизились еще больше. Он возомнил себя моим старшим братом, защитником, парнем, который подаст руку и спрячет от насмешек.

Снова я вспомнила наш разговор, после которого все переменилось: «Тебе одной сложно? – спрашивал тогда Аспен с болезненным упрямством в голосе. – Я понимаю, ты многое пережила, знаешь о боли, знаешь, как страшно терять тех, кого любишь… Я тоже терял тех, кого любил… Только ты не уходи, не отнимай моего последнего друга, ты не на войне, так что прекрати бороться со всеми».

В первую очередь мне надо перестать бороться с Аспеном, решила я.





Из-за опоздания охранник отказался впускать меня в морг даже несмотря на то, что я едва не стукнула его по носу пропуском. Пришлось звонить профессору Харрингтону. Три минуты спустя Дориан вышел в коридор, вежливым тоном познакомил меня с мистером Вишенским, три раза повторив в разных вариациях, что я его племянница и больше подобных фокусов возникать не должно, затем молча провел в комнату для трупов. Тело уже лежало на металлическом столе под белой простыней. Вокруг него стояли мои однокурсники. Дориан встал во главе стола, а я шмыгнула к Скалларк. Она так пялилась на профессора, что даже не заметила моего появления.

Дориан откинул с тела накидку, и мы дружной группой шагнули ближе к столу. Девушка до тридцати лет. Синюшные губы, светлые брови, светлые волосы; лицо бледное, на лбу едва заметны морщины, ключицы выступают под пергаментной кожей, груди дряблые. На левой стороне, у сердца, рисунок пальмы размером с большой палец.

Мне стало нехорошо из-за этой татуировки; Скалларк, вдруг наклонившаяся в мою сторону, не разлепляя рта, шепнула:

– После сегодняшнего утра я воспринимаю его как-то по-другому. – Не было нужды уточнять, о ком она говорит. – Теперь все время вижу эту беспорядочную прическу, рубашку на выпуск, щетину… м-м…

Я приклеилась взглядом к мертвой девушке, но голову наклонила немного в сторону Скалларк, шепнув в ответ:

– Это не самое ужасное, что ты могла увидеть, поверь мне.

Я лишь хотела поддразнить ее, но она близко к сердцу восприняла услышанную информацию.

– Ты видела его голым?!

В комнате повисла тишина, затем послышались смешки. Дориан уставился на нас со Скалларк с таким недовольным видом, что я испугалась: вдруг он понял, о чем именно мы тут говорили. Почувствовав жар между лопатками, я отвела взгляд и смущенно прочистила горло.

– Так, внешняя травма головы говорит нам о том… – продолжил он спустя несколько секунд, наклоняясь к девушке на столе, но Скалларк снова привлекла мое внимание, шепнув:

– Почему ты так быстро ушла?

Она вжала голову в плечи и встала прямо за широкой спиной какого-то парня.

– Это из-за Киры? Я видела ее с этим ослом Згардоли, весь в синяках – ха-ха-ха – так ему и надо!.. Когда вижу его страхолюдную рожу, так и хочу рассмеяться или крикнуть что-нибудь вроде: «Ну что, получил, крутой баскетболист? Раз тебя смогла отделать девчонка, запишись лучше в балет!»

Скалларк фыркнула и тут же опустила голову, когда Дориан пронзил ее страшным взглядом. Позже, когда вскрытие закончилось и Скалларк потащила меня к выходу, он вежливым тоном попросил меня остаться. Будет беда, почувствовала я, следуя за профессором в кабинет. Дориан снял халат, повесил его в шкаф и принялся наполнять портфель бумагами, лежащими на столе. Целую минуту я терпеливо ждала, сунув руки в карманы и неловко переминаясь с ноги на ногу, затем, поняв, что Дориан хоть и пригласил меня, но говорить, похоже, не хочет, осторожно приблизилась к столу и спросила:

– О чем именно ты хотел поговорить со мной? Извини, что мы со Скалларк отвлекли тебя от занятия, этого больше не повторится…


– Я просто хочу, чтобы ты знала, что я… – Он вздохнул и тут же потерял нить разговора. Я напряглась, речь явно шла не об учебе. Дориан повернулся ко мне, наконец-то встречая мой взгляд, и я вспомнила обо всем: об ужасной игре, в которую они с Ноем меня втянули, о странных стечениях обстоятельств, о том, что Дориан был сыном полицейского, который расследовал дело Дэйзи Келли, но при этом ни разу об этом не упомянул…

Я не ждала, что он выложит все как на духу, ему тяжко давалось каждое слово. Выглядел он и без того подавленным и уставшим. Может, из-за предстоящей конференции, а возможно, из-за тусклого, какого-то зеленоватого света, льющегося в кабинет сквозь большое окно.

– Просто выскажись, Дориан. – Пожалуй, мой голос звучал чересчур резко и повелительно, так что Дориан вздрогнул и замялся.

– Все… все не так просто, Кая… – Он снова принялся возиться со своим портфелем.

– В моем мире все просто. Ты говоришь или нет. Если скрываешь что-то важное, что касается меня, я не верю тебе и не говорю с тобой.

Я пыталась смягчиться, но только рассердилась сильнее. Зачем тогда он позвал меня сюда? Чтобы посильнее надавить на рану, из которой только-только перестала идти кровь?

– Мне жаль. – Дориан ответил смиренным взглядом, и я тут же почувствовала вину.

– И мне жаль, – сказала я искренне. Казалось, тонкая нить, которая крепко связала нас, тесно соединила друг с другом, лопнула со звоном порванной гитарной струны. Мне стало больно, и я развернулась, чтобы выйти. То же самое я ощутила вчера после встречи с Ноем.

Ной…

Я обернулась.

– Ной втянул тебя в это, верно? – Дориан растерялся, явно не ожидая, что я задам такой вопрос, затем его лицо приобрело упрямое выражение, но я не дала шанса возразить, воскликнув: – Это он приказал тебе молчать!

Я вспомнила, как Ной говорил мне, что Дориан – такая же жертва, как и я. Что он сделал с ним? Что он сделал с нами?

– Пока что я не могу ответить на твой вопрос, Кая… – наконец сказал он голосом родителя. – Все действительно не так просто, как тебе кажется. Мир не такой, как ты думаешь, он не делится на черное и белое. Он гораздо разнообразнее. – Дориан с сожалением поджал губы, и в этот раз меня посетила мысль, что он жалеет меня. Закинув на плечо портфель, он добавил: – Ты доберешься до истины, но помни, что нельзя делать вывод до того, как сложишь полностью все фрагменты истории. Я просто хотел, чтобы ты знала это.





Глава IX

Вечеринка




– Ну что, идем? – спросила Скалларк, примериваясь к моему шагу, когда мы пересекли лужайку, ведущую к общежитиям, и пошли по аллее. Я уже привыкла ее провожать, так что досконально выучила маршрут, и вопрос «ну что, идем?» выбил меня из колеи.

– Куда? – Я бросила на Скалларк взгляд, с трудом отрываясь от размышлений о Дориане и его странных словах. Думая об этом вновь и вновь, я не могла отделаться от странного ощущения, будто Дориан связан и не может слова сказать о том, что происходит.

– На праздник.

– На какой праздник? – удивилась я и стала лихорадочно вспоминать ближайшие торжественные даты. Может, она говорит о «дружеской вечеринке» Аспена?..

Скалларк издала странный звук, похожий на утробное рычание, и вздох, полный досады, и сказала:

– Мы договорились встретиться на Хэллоуин.

– Когда?

Скалларк уже в открытую уставилась на меня, да так, словно я инопланетное существо, говорящее на непонятном языке.

– Тридцатого октября! – недовольно пророкотала она. – Да что с тобой такое? Где ты весь день витаешь?

– Конец месяца… – повторила я эхом.

О чем она говорит? О какой вечеринке может идти речь, когда в городе убийства и за ней следит Неизвестный?

– Даже не знаю… – пробормотала я, – к такому нужно готовиться заранее…

– Заранее – за полгода? – ядовито уточнила Скалларк и вдруг придержала меня за локоть, когда я едва не прошла мимо двери в ее общежитие. – Слушай, ты сегодня какая-то нервная… Это из-за того разговора с профессором Харрингтоном? О чем вы разговаривали? Он отругал тебя?

– Нет, просто меня раздражает, когда люди без конца спрашивают, как я себя чувствую и что со мной.

– Тогда веди себя нормально, и никто не станет о таком спрашивать.

Мы уставились друг на друга, затем лицо Скалларк смягчилось, и она выдала:

– Всему виной статья Киры.

– Я просто хочу, чтобы все оставили меня в покое, – повторила я и, чтобы завершить этот пренеприятный разговор, добавила: – Хорошо, в смысле, ладно, я подумаю над тем, что ты сказала… о празднике и все такое.

Скалларк покачала головой, смерив меня взглядом, и вошла в общежитие.