Женщина с опаской дотронулась до обложки.

– Он требовал, чтобы я его нашла, я в отцовском архиве все до одной бумажки перебрала… – Женщина снова задумалась, а Аделия тайком взяла капитана за руку, чтобы тот не вмешался, не испортил. Но Макс, кажется, лучше гадалки знал, как помочь Татьяне Архиповне выговориться. Посмотрев на гостей, женщина продолжила: – Знаете, он ведь не просто так искал этот портрет. Он хотел его куда-то отнести…

– Куда?

Дочь архитектора понизила голос до заговорщицкого шепота:

– Прежней хозяйке дома. Того, что разобрали. Хотел, чтобы та опознала, чья это девочка. Где ее искать… – Женщина округлила глаза: – Беспокоила она его.

– Беспокоила? То есть она к нему часто приходила?

Татьяна Архиповна порывисто встала, отложила в сторону льняную салфетку.

– Ну, не знаю. Но говорил он о ней постоянно, особенно в последние годы. Пытался нарисовать по памяти, да все не получалось похоже, говорил.

Макс сочувственно покачал головой:

– А у вас, случайно, не сохранились эти наброски?

Женщина насторожилась:

– Зачем вам?

Аделия потянула за угол портрет призрака, найденный в альбоме, достала его и положила перед хозяйкой.

– Хотим понять, может быть, он искал этот рисунок?

Татьяна Архиповна ахнула, опустилась на стул.

– Боже мой, – всплеснула руками, приложила пальцы к губам. – Этого не может быть.

– Так у вас остались поздние наброски отца? – Макс в одно мгновение перехватил инициативу, подкупающая заинтересованность сменилась профессиональной цепкостью. Он уже не вел светскую беседу с дочерью местной знаменитости, он опрашивал свидетеля.

Татьяна Архиповна встала, ушла в комнату, и вернулась через пару минут, держа в руках объемную папку бумаги для акварели. Раскрыла ее.

– Вот.

Один за другим на стол легли несколько рисунков. Тот же ракурс, те же пропорции, то же мгновение, которое пытался изобразить архитектор. Желание прорисовать детали, но портрет, найденный на чердаке, был, безусловно выполнен наспех, на эмоциях, оттого выглядел живым, отличался воздушностью черт и легкостью линий.

Аделия поняла – учитывая, что художник много раз рисовал один и тот ж портрет, то, получается, что девочку-призрака он видел единожды. Он знал, что она жила раньше, поэтому хотел найти прежнюю хозяйку.

«Знал или предполагал?» – в голове все смешалось. Девушка терялась в догадках.

Макс придвинул к себе наброски как раз в тот момент, когда в дверь позвонили. Хозяйка заторопилась открывать. Макс и Аделия тоже поднялись, подхватили альбом.

– Скажите, Татьяна Архиповна. Мы бы хотели выполнить просьбу вашего отца и найти девочку, ее могилу. Можем мы пока оставить у себя эти рисунки? – девушка кивнула на портрет из альбома и еще несколько рисунков, выполненных акварелью.

Татьяна Архиповна направилась к двери, молодые люди следовали за ней.

– Да, конечно. Но я вас прошу – когда вы завершите свои поиски, верните мне альбом папы. – Она достала из сумочки визитницу, протянула желтоватый картон с мелко набранными буквами. – Свяжитесь со мной.

Макс кивнул, подхватил Аделию под руку.

Татьяна Архиповна распахнула дверь, выпуская гостей в коридор. Махнула на прощание, принимая на руки уснувшего во время прогулки внука.





⁂


Макс и Аделия выскочили во двор.

– Что ты об этом думаешь? – Макс достал из кармана сигареты, затянулся.

Аделия убрала альбом в сумку.

– Все упирается в старый дом, который был на месте нового. Значит, девочка связана с ним. – Рассуждала гадалка. – Раз она появилась сейчас, когда Светлана и Дмитрий что-то делали на участке, показывалась архитектору в конце 50-х вол время ремонта погреба, значит, ее потревожили строительством.

– Хочешь сказать, она похоронена где-то на участке? – Макс нахмурился.

– Или она умерла в старом доме, и не успокоится, пока не получит то, зачем пришла.


Макс помолчал, сделала несколько затяжек:

– А что это может быть?

С момента первой встречи с призраком Аделия сама об этом думала постоянно.

– Она ничего не просит. – девушка задумчиво брела к машине, прислушивалась к хрусту снега под ногами – такой белый, в Москве такого почти никогда не бывает. Ну, может, только рано утром, если мело́ всю ночь. – Она не заговаривает. Ни со мной, ни с архитектором, как я поняла из разговора с его дочерью. Витраж – незабудка, букетик в альбоме архитектора. – Девушка решительно обернулась к Максу: – Ты знаешь, я думаю, суть в этом букетике, в незабудках – forget-me-not. Понимаешь?

Макс не понимал. Прищурился и покачал головой.

– Ну же. Подумай сам. Это символ чистой любви и вечной памяти.

– Хм… Вечной памяти?

– Считается, что она растет на безымянных могилах… Ее приносят детям, умершим в младенчестве, понимаешь?

Макс прикинул услышанное:

– Это объясняет то, что призрак девочки не говорит. Допустим. Но что ей нужно?

– Имя, – Аделия смотрела на него так же ясно как тогда, в день их первой встречи. – Нам нужно понять, чья она.

Капитан шумно выдохнул:

– Неизвестная безымянная могила младенца на участке моей тетки… Н-да. Весело.

Он затушил сигарету о заснеженный парапет, отбросил окурок в урну. Распахнул перед Аделией пассажирскую дверь. Девушка не торопилась сесть в машину, смотрела на него изучающе, исподлобья. От этого взгляда у Макса зачесалось между лопатками. Он смахнул с плеч раздражение, обернулся.

– Надо искать там, где старый дом, – проговорила девушка и опустила глаза.

– Чего? – Капитан снова захлопнул дверцу, сунул руки в карманы куртки. – Ты о чем?

– Когда я подняла снег с землей, я видела… Видела этот участок до того, как на нем появился ваш дом. Видела в точности таким, как архитектор нарисовал. Ночь, огни из квадратного оконца, забор с перевернутыми глиняными крынками. Ранняя весна – земля сырая, жирная от талого снега. И визг.

– Как тот, о котором говорила мать Татьяны Архиповны? – Макс пытался абстрагироваться от того, что речь идет о поиске призрака, пытался вести расследование так, будто они искали нечто материальное, понятное.

Он не верил в мистику и чертовщину. Не верил в призраков и гадания. Вот это все, что происходила на его глазах, больше всего напоминало фокусничество. Он с сомнением уставился на девушку, решая – сейчас ей сказать, что не верит ни одному ее слову или не обострять?

Аделия смотрела на него с надеждой.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – прошептала исступленно. – Знаю, что не веришь. Я сама себе не верю. Но таких совпадений не бывает, Макс.

Он нахмурился:

– Допустим. Но что ты предлагаешь? Перекопать весь участок тебе никто не даст, какой гадалкой ты не представляйся. – Отметил резонно. – Да и земля промерзла – зима.

– Значит, придется ждать до весны. Призрак ждал десятки лет. Подождет и до весны.





Глава 14. Сюрприз под бой Курантов




Как это часто бывает в канун Нового года, стоило только офисным зданиям закрыться, как начался снегопад. Будто выметая последние тревоги уходящего года, он крался за горожанами, заметал их торопливые следы, приглушал звуки. Огни светофоров скользили по лобовым стеклам проезжавших автомобилей, праздничная иллюминация рассыпались на капотах ледяным крошевом, догорала в глазах прохожих.

– Еще осталось в пробке застрять, – проворчал Макс, перестраиваясь в крайний левый ряд на развязку.

Аделия смотрела в окно на уплывающий город, на потемневшие заснеженные равнины, бесконечные, ледяные. И молчала. Предстоящий новый год – первый в ее жизни с чужими людьми. Обычно они встречали его дома. С родителями. А сегодня рядом с ней никого. Родителей не стало. Сестра налаживала свою жизнь и «вне зоны доступа». Близнецы… Они так увлечены новой компанией, новыми заботами, что их практически не видно весь день. Иногда слышно. Из детских комнат. Лото, пантомимы, украшение дома – у них как раз тот возраст, когда им взрослые в тягость.

Макс заметил ее настроение.

– Ты помрачнела. Что-то случилось? – Девушка молчала в ответ. Машина замерла на списке с развязки, «дворники» работали, методично сметая пушистый снег с лобового стекла. – Хочешь, никуда не поедем?

– Это как?

– А вот так. Вернемся в горд, забуримся куда-нибудь и встретим этот год вдвоем.

– Сейчас все уже расписано, – отозвалась девушка, не оборачиваясь.

Макс прикинул, что – да, наверняка так и есть. Пытался сообразить, как решить проблему, к кому обратиться, у кого может быть свободная квартира. Плохо то, что все они в Москве. А до Москвы они – он взглянул на часы – не доберутся.