Лорен вздыхает и отворачивается. Она спускается с небольшого склона, поросшего папоротником, и садится на мокрый холмик. Положив руки на колени, она срывает камыш. Ногтем вскрывает его посередине и выковыривает губчатые белые внутренности, похожие на набивку крошечной подушки.

– Лорен! Я ведь просто пошутил. – Голос Билли доносится из деревьев.

Джеймсон тыкается в нее носом, протискиваясь между ее руками. Она дает ему еще один кусочек собачьего печенья и спускается ниже, чтобы набрать побольше веток. Ботинки хлюпают по грязи.

Она слышит, как Билли бродит где-то рядом, среди высоких папоротников, и возвращается, чтобы починить хижину. Взяв ножницы и бечевку, которые принес Билли, она начинает связывать кривые ветки вместе. В этот момент Билли выскакивает из-за деревьев, хватает ветку, словно винтовку, и имитирует хлопок выстрела.

– У меня обязательно будет собственная винтовка. Как-то попросил папу дать подержать, но он не разрешил.

Они слышат, как Джеймсон рычит, засунув голову в кроличью нору.

– Лорен, ты сегодня явно не в духе.

– Это ты ведешь себя странно.

Лорен представляет, будто та женщина бродит рядом среди деревьев, но в лесу по-прежнему тихо.

– То есть?

– Ну, ты все время что-то забываешь.

– Например?

– Того человека… девушку.

– Лорен, клянусь тебе, я ничего не видел. Прости.

– Ничего ты не понимаешь.

Ей очень хотелось бы жить и относиться ко всему вокруг как Билли: плыть как утка по пруду, не задумываясь о том, что творится там, внизу, под водой…

– Хорошо, что я захватил их с собой.

Он достает из рюкзака пару портативных радиостанций, похожих на гигантских черных насекомых. Два месяца назад Лорен умоляла отца тоже подарить ей такую штуку, но он сказал, что в этом нет никакого смысла, раз она может воспользоваться рацией Билли. Она пыталась его убедить, что телефон редко работает в деревне и никогда не ловит в лесу, но он лишь покачал головой и пробормотал что-то про зарядку.

Лорен хватает увесистую рацию и бежит дальше в лес. Когда она включает ее, в воздухе раздается статический треск. Она крадется к большому дереву и садится на корточки, прислонившись спиной к коре.

– Мне кажется, за нами кто-то наблюдает, – тихо говорит она.

– У меня идея, – раздается в динамике голос Билли. Лорен гадает, говорит ли Билли серьезно или продолжает играть. – Нужно отправить тебя в разведку.

– Что нужно делать?

– Пойди-ка отыщи Стюарта и Мэйзи.

– Ладно, хорошо. – Лорен выглядывает между стволами деревьев и хижиной, но Билли не видно. В кустах слева от нее мелькает белый хвост Джеймсона.

Она уходит все дальше в лес, спускаясь вниз по мшистому склону и попадая в заросли шуршащего папоротника. Лес потихоньку сгущается. Единственные тропинки здесь, в подлеске, – узкие, проделанные оленями. Ей нужны большие палки, такие можно найти в стороне, там, где растут большие березы и дубы, ближе к опушке. Она гладит шелковистую кору березы. В ее представлении так береза защищает себя; у рябины же защита иная, более яркая, агрессивная. Она проводит большим пальцем по сухой коре и осторожно отламывает ее; она берет пару маленьких березовых веток, упавших на землю, и разламывает на мелкие кусочки. Потом срывает листья линнеи и примулы.

В рации вновь слышится трескучий голос Билли:

– Видишь что-нибудь?

– Нет. Но зато нашла еще несколько хороших веток.

Она проходит вдоль ряда серых, глубоко усаженных в землю камней. Это остатки фундамента старого коттеджа или флигеля. Раньше лес принадлежал местному землевладельцу, а в Викторианскую эпоху здесь охотились на дичь. Но с годами деревья так разрослись, что для охоты эти угодья стали непригодны и пришли в запустение.

Лорен слышит какой-то шелест за спиной и останавливается. Она выключает рацию и оборачивается, но позади одни только деревья. Даже слышно, как они скрипят. Она думает о покрытом морщинами лице своего отца и о том, солгал он ей все-таки или нет. Может, он просто что-то делает и тут же забывает об этом? Она подходит к толстому стволу. Конечно, забывает. Иногда он словно отключается и так глубоко уходит в себя, что почти напрочь забывает о ее существовании. И, конечно, он врет. Она наблюдала, как он нес околесицу соседям, когда те донимали его расспросами. Он не пускает ее ни в дровяной сарай, ни в роскошную гостиную. Часть своего внутреннего мира и своей жизни он держит на замке и в тайне. Но обиднее всего, что ей лгать не разрешается. А он ведь даже не знает, что иногда в ванной она красит губы маминой помадой.

В этот момент она наступает на пропитанный влагой мох, выдавливая из него воду, как из губки, и та бьет струями вверх, затекая в ботинки. Она представляет себе сильные отцовские руки, которые волочат тяжелые бревна к кузову пикапа. Найл все еще запросто усаживает ее к себе на плечо, и она висит на нем как мешок. После дождя прохладная сырость пропитала все вокруг. Однажды она подслушала его разговор с Кирсти. Отец рассказывал, как нужно душить курицу.

Поморщившись, Лорен спускается через заросли папоротника к упавшему дубу и снова слышит тот странный звук. Она протягивает руку к стволу и замечает наросты черной эксидии возле корней. Среди деревьев расплывается большое пятно. Олень! Он замер на месте, опустив шею, и не сводит с нее глаз. Некоторое время они стоят лицом друг к другу, пока зверь наконец не исчезает в густом папоротнике…

Когда Лорен возвращается в свое логово, Билли там уже нет. Она начинает вплетать в стены новые ветки. На земле она видит то, чего раньше здесь не замечала. Кто-то аккуратно разложил вокруг хижины крупные камни. Она считает их: всего двенадцать. Все камни примерно одинаковы по размеру и расположены на равном расстоянии друг от друга.

Лорен выходит из круга и подносит к губам рацию. В динамиках слышно потрескивание.

– Билли? – зовет она.

Из рации раздается пронзительный скрип и треск. Зажмурив глаза, Лорен роняет аппарат на землю. Убедившись, что звуки стихли, она хватает радио за антенну, словно дохлую рыбу за хвост.

– Джеймсон? Джеймсон, пора домой!


Но вместо собаки из-за деревьев выскакивает Билли. И улыбается.

– Куда ты ходил? – спрашивает она.

– Только что был там, чуть дальше, – отвечает он, запыхавшись, и Лорен пытается понять, искал он ее или нет.

– Ты слышал, как я зову тебя по рации? Она сломалась, наверное.

– Нет, а что?

– Но я ведь так громко кричала! Хорошо, что ты появился. Я уже собиралась домой.

– Эй, хижина ведь еще не закончена, давай еще немного поработаем!

Она смотрит на него снизу вверх, разглядывая веснушки и голубые глаза. В последнее время она часто смотрит на них. И не только. Билли заметно подрос и теперь немного выше ее ростом. Она снова опускает глаза вниз.

– Видел эти камни?

– Видел, – отвечает Билли. – Ну и что?

Она бросает на него быстрый взгляд.

– Я их туда не приносила.

– Ну хорошо. Не ты, так кто-нибудь другой принес.

Начинается дождь. Сначала – несколько тяжелых редких капель, потом их становится все больше и больше. Дождь усиливается. Билли пожимает плечами.

– Ладно. Может, и правда пора…

Они натягивают капюшоны и отправляются обратно к дому Билли, а Джеймсон, весь в грязи, плетется следом.

– Может, раздобыть брезент для крыши? Сейчас там внутри все опять промокнет, – говорит Билли.

Лорен молчит, с тревогой озираясь вокруг. Для полудня слишком темно. Дождь опускается на землю плотной стеной, все шумит, и даже Билли перестает разговаривать. Далеко, за полями, раздаются слабые раскаты грома.

Когда они добираются до дома Билли, их джинсы уже мокрые по колено. Мэттисоны живут в старом доме с шиферной крышей. Рядом растет несколько неухоженных кустов ежевики. В саду, окаймленном сухой каменной кладкой, натянута футбольная сетка. На дальнем конце соседнего поля мать Билли, Кирсти, ведет коня Пеппера в конюшню…

Дети входят в дом через черный ход и начинают истерично визжать, когда Джеймсон энергично отряхивается в коридоре. На кухне пахнет свежей выпечкой. Они снимают обувь, помогая себе то одной, то другой ногой, и прислоняются к радиатору. От Джеймсона пахнет псиной. Лорен пытается встряхнуть волосы, но те липнут к голове. Ей давно кажется, что дом, в котором живет Билли, во многих мелочах ярче, светлее, чем ее собственный. Они греются, глядя на тарелку с яблочными сконами, стоящую на столе. В центре для украшения положены несколько бребурнов.

– Можно мне одно? – спрашивает Лорен, забирая себе яблоко.

Билли делает паузу.

– Надо только сказать маме.

Мальчик наливает в стаканы апельсиновый напиток, Лорен тем временем кладет яблоко в карман и говорит:

– Мне кажется, у тебя голубая аура.

– У меня – что?

– Аура.

– Надо же… А это еще что такое?

– Ну, такой цвет, который исходит от тебя.

– Типа… как кровь?

– Не будь идиотом. Аура.

Через черный ход к ним заходит мать Билли. Сняв свою полосатую куртку, она садится за стол и потирает руки.

– Ну и как продвигается ваша хижина?

– Прекрасно. Лорен говорит, что видит мою ауру и она у меня голубая.

– Это правда? – смеется мама Билли.

Лорен отворачивается.

– Билли, – говорит Кирсти, – ты уже собрал вещи?

– Скоро соберу.