Впервые за долгое время мне приходилось спать не в своей постели, но, несмотря на это, уснула я мгновенно, крепко проспав остаток ночи. И просыпаться не хотелось, если бы не голос:
— Доброе утро, Ольга… Савельевна. — Маркиз, вальяжно расположившись в кресле у стола, разливал чай. — Поднимайтесь, у нас много дел.
Села на кровати так резко, что почувствовала головокружение. Схватилась за край бирюзового покрывала, запоздало вспомнив, что не раздевалась перед сном, и гневно взглянула на министра:
— Вы не можете проникать в мою комнату без позволения, ваше сиятельство.
— Правда? — Министр сделал удивленное лицо, чем, впрочем, не смог меня обмануть. — А мне всегда казалось, что это мой дом.
Язвительный тон вместе с уставшим выражением лица сообщили, что ночь у его сиятельства выдалась нелегкая. Наверняка и поспать ему удалось меньше, чем мне, если Николай Георгиевич, конечно, вообще ложился. А потому спорить не стала.
Маркиз бросил оценивающий взгляд на мои растрепавшиеся волосы и, кивнув своим мыслям, продолжил:
— Ну же, Ольга. Условности ни к чему. Мне понадобится ваша помощь, пока еще не рассвело. Часть вещей, которые мы забрали с собой, уже здесь, в чемодане у двери. Вы можете сменить одежду, но придется поторопиться: мне хотелось бы навестить факультет алхимии еще до его открытия. Поможете?
Любопытство мгновенно перекрыло все остальные мысли. Пришлось простить маркизу его бестактность. Ведь если вчера на опознании я видела тело не моего отца, это означало лишь одно: быть может, сейчас четвертый граф Ершов по-прежнему жив, и любое промедление с моей стороны будет стоить ему жизни.
Я встала с кровати, попросив:
— Если вы не против, я бы хотела остаться ненадолго одна. Нужно время, чтобы привести себя в порядок.
— Его у нас нет, Ольга, — не терпящим возражений тоном заявил огненный маг. — Спустя полчаса мы уже должны посетить кафедру вашего отца, чтобы успеть до начала работы института, иначе визит придется отложить до завтра. А это может оказаться фатальным в сложившихся обстоятельствах.
Я провела целый день в обществе его сиятельства, чтобы понять: споры с этим упрямым человеком стоили дороже, чем простое согласие даже с самыми безумными идеями, и потому просто прошла в умывальню, постаравшись как можно скорее закончить с утренним туалетом.
Найдя на ванном столике расческу, быстро причесала волосы, на ощупь уложив их в низкий пучок при помощи уцелевших шпилек. Благо в пансионе эту прическу мы делали ежедневно, и отработанный годами навык не подвел. Оглядев в большом круглом зеркале вчерашнюю одежду, расправила влажной рукой легкие складки, собравшиеся за ночь, и лишь затем ополоснула лицо. Если не учитывать легкой усталости, я выглядела вполне обычно, что позволило незамедлительно выйти к маркизу.
В свете занимающейся зари бирюзовая спальня, отданная мне его сиятельством, смотрелась особенно хорошо. Убранство ее нисколько не походило на салон, в котором вчера открылся портал, и это обрадовало. Несмотря на то что родовой дом Левшиных оформляли со вкусом, гостиная давила на меня непривычно массивной мебелью с обилием позолоты, здесь же все было легким и светлым, как в моих покоях в старом поместье деда.
Кровать и гарнитур цвета слоновой кости оттенялись цветочным рисунком на зеленоватой ткани покрывала и обивки. Подобранный в тон им светлый шелк стен с рамами картин радовал глаз, а в украшении использовалось много горного хрусталя.
Эта спальня определенно предназначалась женщине. Вот только какой? Вспомнив о светловолосой девушке-секретаре, с такой теплотой глядевшей на маркиза, я подавила в себе неприятное чувство, что заняла чье-то место. Но все же задать вопрос побоялась: в конце концов, мне придется задержаться здесь ненадолго.
Бросив взгляд на господина Левшина, заметила, что он уже почти покончил с завтраком, сервированным на двоих, и теперь жестом приглашал меня к столу:
— Не знал, что вы любите, поэтому принес овсяную кашу с черным чаем, свежую выпечку и конфитюр. Надеюсь, что-то из этого подойдет.
Кивнув, позволила ему помочь мне устроиться в кресле и тут же с ужасом вспомнила:
— Вы не отдали мне вчера пилюлю! Ваше сиятельство, забывать о приеме лекарства нельзя, потому что…
— Что?
— Головокружения вернутся. Так сказали целители.
Я выжидающе смотрела на Николая Георгиевича, но он оставался неподвижен:
— К сожалению, лекарство утерялось накануне при нападении некроманта. Я привезу еще, как только смогу, но пока вам придется обходиться без него. Если станет хуже, мы немедленно перенесемся в пансион. Сможете справиться?
Я оторопело глядела на маркиза, отказываясь думать, что впервые за последние восемь лет останусь без серых пилюль. Слишком живо во мне было воспоминание отцовского испуга, чтобы просто так отказаться от лекарства.
— Ваше сиятельство, отец…
— Его нет, — закончил он. — И сейчас я несу за вас ответственность. Обещаю, вы не пострадаете. Доверьтесь мне!
В очередной раз отринув мысль даже о попытке спора, приступила к завтраку. Быстро расправившись с небольшой порцией каши, запила ее несколькими глотками чая, после чего встала:
— Я готова, господин министр.
Огненный маг оглядел меня с ног до головы:
— Нет, Ольга. Может случиться так, что обстоятельства выйдут из-под контроля. Вам нужно сменить одежду. Ничто не должно бросить тень на вашу репутацию.
Румянец опалил щеки. На сей раз я была полностью согласна с маркизом, но осознание того, что во всех моих блузах присутствовал длинный ряд пуговиц на спине, приводило в растерянность. И не оставалось ничего иного, как спросить:
— Я могу воспользоваться помощью камеристки?
— Моя прислуга распущена со вчерашнего вечера на неопределенный срок с достойной выплатой выходного пособия. Все, кроме кухарки и дворецкого. Слухи о вашем пребывании в этом доме не должны поползти по городу, иначе доброму имени придет конец. Вы здесь инкогнито.
Растерянно оглядевшись по сторонам, я виновато подняла глаза на Николая Георгиевича, неуверенно произнеся:
— Но мне самой не справиться с длинным рядом пуговиц… Я могу провозиться больше часа — и все равно результат окажется плачевным, их слишком много.
Похоже, маркиз не думал, что с моим появлением в его доме возникнет столько проблем, но любое затруднение требовало решения, и я расслышала:
— Я помогу вам.
Задохнувшись от возмущения, до боли сжала кулаки, стараясь отрешиться от мысли, что предложение Николая Георгиевича было не просто запретным, но глубоко интимным, — такое позволялось мужчинам лишь после…
Госпожа Полякова всегда говорила, что в любой затруднительной ситуации на помощь девушке придет ее воспитание, а потому я произнесла с достоинством:
— Нет! — понимая, что только за прошедшие сутки этикет нарушался мною не менее десятка раз, все же осознавала: это уже слишком. Даже для гой ситуации, в которую меня поставил министр. — Вы не посмеете заставить меня!
Впервые Николай Георгиевич в замешательстве задумался, словно решая, как поступить. Однако потом все же позволил выбрать:
— Решайте сами, Ольга. Я приглашу кухарку, если пожелаете. Она, конечно, предана моему роду, но преданность в наши дни можно купить. Или отнять угрозой жизни. Вашего отца не спасло ни древнее имя, ни значительное богатство. Так готовы ли вы рискнуть всем из-за дурацких пуговиц и не менее глупых предрассудков света?
Видимо, маркиз все-таки понимал, перед каким выбором поставил меня, потому что не выказал ни малейшего удивления, получив тихий ответ:
— Хорошо, пусть будет по-вашему. Я сейчас вернусь.
Захватив с собой небольшой чемодан, ожидавший у двери, я торопливо ушла в ванную комнату, чтобы укрыться от испытующего взгляда. Прижавшись лбом к холодному камню стены, постаралась, как всегда, сосредоточиться на дыхании.
Вдох — выдох.
Вдох — выдох.
Вдох — выдох…
«Господи, Ольга, что происходит? Неужели это все — на самом деле?»
Стараясь больше не думать о происходящем, опустилась перед чемоданом, достав самое необходимое: тонкую нательную сорочку, глубокого синего цвета юбку и белую блузку. Немного подумав, заглянула внутрь, найдя в особом отсеке сменное белье и чулки. А вот украшений здесь не было. Но это и к лучшему, пусть на мне будет лишь тонкий ободок браслета из пансиона и родовой перстень.
Быстро сменив белье, расправила складки новой юбки. И только заправив в нее полы блузки, предупредительно застегнув те пуговицы, до которых могла дотянуться сама, приоткрыла дверь.
Маркиз ждал меня на том же месте, где я оставила его, когда ушла переодеваться. Обернувшись на скрип двери, он поторопил:
— Прошу вас, Ольга. Сейчас не время для ложной скромности.
Гордо расправив плечи и приподняв подбородок, я вышла навстречу Николаю Георгиевичу и, развернувшись к нему спиной, сообщила ледяным голосом:
— Во мне нет ничего ложного, ваше сиятельство.
Маркиз непривычно резко дернул за крошечную петельку, парировав:
— У меня есть неделя, чтобы разобраться в этом, графиня! — Он быстро пробежал пальцами по нижнему ярусу жемчужинок, остановившись у основания шеи.
Пальцы ненадолго замерли над полоской кожи, оставленной без прикрытия сорочки, и я сначала расслышала, как сбилось дыхание министра, а потом уже ощутила огонь, колко рассыпающийся от каждого движения.
Прикосновение опалило, пустив по телу волну мурашек и заставив вздрогнуть от неожиданности, что не укрылось от его сиятельства. Всего секунда раздумий, и он, закончив с застежкой, едко бросил:
— Ну же, Ольга. Незачем так дрожать от невинного касания. Знаете, почему двуличность всегда порицалась мною превыше остального? — Он положил ладони мне на плечи, рывком развернув к себе. — Потому что больше всего бед натворили именно волки в овечьих шкурах!
Злые глаза огненного мага сверху вниз взирали на меня: он ждал ответа, а я никак не могла собраться с мыслями. Никогда еще мне не доводилось быть так близко к мужчине, и никому до этого момента не позволялось касаться меня так…
Ладонь стремительно взлетела к лицу Николая Георгиевича — еще до того, как я успела отдать себе отчет в происходящем. А вот господин Левшин, похоже, не просто понял, но и сумел отреагировать.
Прочно перехватив руку, он завел ее мне за спину, невольно прижав меня к своему торсу. У самых губ выдохнул:
— Что вы себе позволяете?!
Уже понимая, что ярость министра, так или иначе, обрушится мне на голову, я вспомнила о второй руке — и в следующую секунду с хлестким звуком опустила ее на щеку маркиза.
Испуганно отпрянула, наблюдая за тем, как по его коже расползается алое пятно. И почти сразу же с ужасом осознала, что лицо Николая Георгиевича быстро приближается к моему.
— Вы сами напросились!
Поцелуй ощутился одновременно со свободным падением. Только на этот раз я не цеплялась за сильное тело маркиза, потому что его руки слишком яростно обнимали меня за талию, безжалостно сминая ткань нового наряда.
Быстро прокладывая координаты в кабинет главы алхимического факультета, маркиз Левшин снова был вне себя от ярости. В последний раз он терял контроль над собой в подростковом возрасте, но только за прошедшие сутки это случилось как минимум дважды. И каждый раз — с этой графиней.
Вот и сейчас…
Что на него нашло? Неужели не смог придумать иного способа наказать зарвавшуюся девицу, кроме как поцеловать ее? Или же все это — назревшая к радикальному разрешению ситуация с любовницей из рода Щукиных? Нужно будет сегодня же навестить ее, чтобы раз и навсегда оставить лишенную перспектив связь в прошлом.
Тяжело дыша от гнева, он отстранился от Ольги Савельевны, когда ноги ощутили твердость каменных плит кабинета ее отца. Но руки не разжал.