— Не будьте дурочкой, Оля! Быстро! Если прождем здесь хоть одну лишнюю минуту, некромант поднимет еще и доктора. Быстро!
Грубость маркиза отрезвляла.
Я позволила ему взять себя за руку, плотно прижать — и уже в следующее мгновение вокруг нас взъярился столб пламени. Каменные плиты пола перестали существовать, сменившись ужасающим чувством свободного падения. И, не до конца осознавая, что делаю, я крепко вжалась в сильное тело маркиза, с запозданием понимая: тот создал портал.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой высокие роды империи объединяются общей тайной, а маркиз Левшин ощущает первый порыв любопытства к древней науке алхимии
…лучше иметь в груди кусочек человеческого сердца вместо холодного камня…
В. Г. Короленко. Дети подземелья
Огненная стихия схлынула так же скоро, как и поднялась. Но даже тогда я не посмела разжать руки, обвившиеся вокруг шеи маркиза. Стыдно? Пусть так, только портал…
Пространственные переходы ввиду необузданности стихии могли быть очень опасными — это знал каждый житель империи, и потому такие перемещения для большинства магов были под запретом. Так могла ли я подумать, что окажусь в нем дважды за ночь?
— Вы можете отпустить меня. — Тон Николая Георгиевича вновь стал насмешливым, что привело меня в чувство гораздо быстрее травяного отвара. Я мгновенно отпрянула. — Располагайтесь со всеми удобствами, комнату вам подготовят немедленно: на втором этаже, в крыле для гостей. Дворецкий уже получил все распоряжения — портал очень удобен, если, конечно, маг уверен в своих силах.
Я обернулась. Мы стояли посреди богато обставленного зала, залитого мерцающим светом десятков свечей. Золоченые канделябры и многоуровневая хрустальная люстра освещали комнату довольно ярко, позволяя как следует оглядеться.
Нет, зал не был похож на казенную квартиру.
В самом центре покоев стоял массивный гарнитур, состоящий из широкого дивана и двух довольно изящных кресел. Красное дерево, облаченное в бардовую парчу, изгибалось затейливыми завитками у широких подлокотников. Возле каждого из них заботливыми руками оставлены объемные подушки с золочеными кистями, радушно приглашающие отдохнуть, — конечно, немного громоздко, но в целом очень уютно.
Тонкий шелк цвета слоновой кости обрамлял периметр стен с причудливым порядком старинных картин. В дальнем углу виднелась тяжелая решетка камина с едва занимающимся пламенем, и когда я зябко поежилась от ночной прохлады, взгляд маркиза вспыхнул, заставив пламя взметнуться к самому своду. В ярком всполохе заискрилась позолота, повсюду украшавшая зал, но блеск дорогих вещей не резал глаз, а лишь указывал на статус дома.
Богатое убранство комнаты удивляло.
Заметив мое замешательство, маркиз, усмехнувшись, прошел к невысокому столику, на котором в граненых графинах дожидались драгоценные напитки.
— Бренди?
Разливая напиток по бокалам, Николай Георгиевич отвернулся от меня, и лишь тогда ужасающая догадка накрыла волной унижения…
— Это ведь не казенная квартира! — Совладать с собой было нелегко, и голос постыдно дрожал. — Вы открыли портал в свой родовой дом! Ночью! Без единого сопровождающего!
Негодование заставляло пальцы подрагивать от напряжения, и мне стоило огромных усилий, чтобы не вцепиться в волосы господину Левшину. О чем он только думал?! Моя репутация не просто под ударом — она безвозвратно утеряна после произошедшего, и я совершенно явственно осознала: при любом исходе дела общество мне этого не простит.
Не прерывая своего занятия, маркиз безразлично бросил через плечо:
— Вы же хотели узнать, какое освещение в моем доме. Смотрите сами. Как говорится, лучше один раз увидеть…
Его сиятельство откровенно смеялся, и после всего случившегося терпеть издевки оказалось выше моих сил.
— Не смейте так говорить со мной! — Напряжение и страх, пережитые за прошедший день, развязали язык, и каждое слово переполняла злость. А господин Левшин только подогревал ненависть, нарочито сосредоточенно занимаясь напитками. — Я вам не какая-то… девица! Моя вина все еще не доказана, и лишь суд сможет отнять графский титул. Немедленно доставьте меня на квартиру, перепоручив в руки дуэнье, иначе…
— Иначе — что? — Хрустальная пробка с силой вошла в узкое горлышко бутылки, расколов его пополам, и этим жестом Николай Георгиевич сообщил гораздо больше, чем при помощи слов. Маркиз снова был в бешенстве и, похоже, едва контролировал себя. — Что, Ольга?
Он резко обернулся, молниеносно сократив расстояние между нами. И, держа в руке оба бокала, мигом осушил один из них. Сузил глаза, вперив в меня суровый взгляд, а потом подошел ко мне так близко, что я на миг забыла, как дышать.
— Никогда, слышите? Никогда не бросайте угрозы тому, кто сильнее вас! Особенно в момент, когда вы находитесь в его власти. А теперь выпейте!
Он поднес бокал к моему рту и, наслаждаясь безысходностью, с нажимом настоял:
— До дна, Ольга. Ночь была сложной. Поверьте, после нескольких глотков вам станет легче.
Пить совсем не хотелось, но именно сейчас я понимала: лучше покориться маркизу, чем вызвать еще один приступ ярости. И потому сделала несколько обжигающих глотков.
Я ведь никогда раньше не пробовала бренди — этот напиток не для юных дам. Жидкий огонь опалил горло, вызвав приступ кашля, а я от неожиданности широко распахнула глаза.
Левшин улыбнулся:
— Хорошая девочка. Сейчас станет легче. А теперь послушайте меня.
Я ощущала, как в груди постепенно разгорается тепло, а министр уже спокойнее пояснил:
— Впервые за всю мою службу на меня напали дважды за вечер. — Он залпом допил содержимое моего бокала, видимо понимая, что мне одной будет много. — И оба раза вместе со мной были вы.
Его сиятельство сделал многозначительную паузу, после чего продолжил:
— И если учесть, что второй раз случился прямо в министерстве, где уровень внешней защиты почти такой же, как в императорском дворце, произошедшее выглядит совсем дурно. Выходит, либо ваш враг настолько силен, чтобы проникнуть внутрь здания вслед за нами, либо… вы и есть тот самый враг. — И, не позволив возразить, спросил: — Не находите, что в обоих случаях будет лучше, если вы окажетесь рядом со мной?
Не понимая, что можно ответить в такой ситуации, и просто задыхаясь от возмущения, я все же с трудом произнесла:
— Вы, очевидно, страдаете временной потерей памяти, ваше сиятельство. В таком случае позвольте напомнить: меня тоже два раза чуть не убили.
Голова начинала кружиться от выпитого, и мысли с трудом вязались друг с другом. Комната слегка покачивалась, плывя вправо, и при очередном движении мне пришлось крепко ухватиться за подлокотник, чтобы не упасть.
Глядя на созданные им же затруднения, маркиз, усмехнувшись, подхватил меня под локоть:
— Будет лучше, если я сам проведу вас в вашу комнату. И сделаем мы это прямо сейчас.
Попытавшись вырваться из рук господина Левшина, я лишь запуталась в юбке, уже в следующее мгновение почти упав к его ногам. Но маркиз был ловок и с легкостью успел поймать меня в объятия.
Его руки крепко обвили мою талию, позволив найти опору. Но даже тогда, когда я уже прочно стояла на ногах, его сиятельство отпустил меня не сразу. Пришлось снова упереться ладонями в широкую грудь, резко запрокинув голову. Надо же, а ведь маркиз очень высокий — гораздо выше, чем я.
Странно глядя мне в глаза, он ненадолго замер. А вот взгляд почему-то на этот раз не отвел.
— Вижу, слухи о вашем обмане беспочвенны, кровь отца в вас в разы сильнее материнской, — еще одно напоминание о моей беспомощности. — Я сам доставлю ужин через портал прямо в вашу комнату: что-то подсказывает мне, что до голубой гостиной мы так и не доберемся.
Не ослабляя объятий, маркиз провел меня через широкий холл. На лестнице я спотыкалась дважды, и оба раза могла бы свернуть себе шею, если бы не помощь господина Левшина. И все же я по-прежнему злилась на него. В конце концов, не заставь он меня выпить тот бренди, никакого неудобства не возникло бы.
Отведенные мне покои оказались почти в самом конце слабо освещенного коридора, увешанного портретами почивших представителей огненной династии. Кажется, с отцом маркиза я когда-то встречалась, но остальных узнать не могла.
— Мне было бы проще вести вас, если бы вы не были так любопытны и не вертелись по сторонам, — с легкой издевкой заметил Николай Георгиевич.
— Вам было бы проще сопровождать меня, если бы не опоили перед этим бренди, — постаралась как можно четче ответить я.
— Что ж, радует только, что острота вашего язычка нисколько не пострадала, — отпарировал маркиз. Остановившись у самого порога комнаты, его сиятельство предупредил: — Из покоев не выходите. Ни под каким предлогом и ни по чьему приказу, кроме моего. В этом доме хозяин лишь я.
Господин Левшин нажал на изогнутую серебряную ручку, приподняв меня на руках, и тут же опустил с другой стороны порога.
Миновав невидимую границу между покоями и коридором, я явно ощутила напряжение, будто бы пришлось пройти через неосязаемый заслон. Удивленно запрокинув голову, получила незамедлительный ответ:
— На покоях — защита. Она не впустит никого ни внутрь, ни наружу. Только вас и меня. — Господин Левшин с подозрением вгляделся в мое лицо, словно убеждаясь, все ли понятно. — Ни дворецкого, ни камеристку, — добавил он на всякий случай, — так что одеваться придется самой. Еда будет доставляться на подносе через пламенный портал.
Увидев мою настороженность, продолжил:
— В комнате сможете найти все необходимое для удобного пребывания. Гардероб доставлю сегодня же сам, забрав из пансиона вместе с письмами графа Никитина. Ясно?
Пройдя вглубь комнаты, я поняла, что новые покои тоже кружатся, только на этот раз сильнее, чем внизу. Осознавая, что едва держусь на ногах, попросила:
— Если позволите, сегодня я бы не стала есть.
— Не позволю. — Его сиятельство был непреклонен. — Со вчерашнего дня за вас отвечаю я, и мне бы не хотелось оправдываться перед судом за то, что вашему здоровью нанесен урон.
Развернувшись на носках туфель, маркиз сделал несколько шагов вдоль коридора, еще раз обернувшись напоследок:
— Комнаты не покидать, Ольга! Что бы ни случилось.
И, вспыхнув в волне пламени, Николай Георгиевич исчез.
Едва маркиз доставил обещанный ужин юной графине, золотая императорская звезда на его груди настойчиво завибрировала, призывая в кабинет цесаревича. И министру не осталось ничего иного, как, забыв про отдых, заложить новые координаты для переноса: все же использовать императорский переход не хотелось.
Пламенный портал открылся мгновенно, только выпускать маркиза не желал еще с минуту. Неукротимый огонь на сей раз подчинялся с трудом: поначалу лишь ластясь к Левшину, вскоре он уже настойчиво лизал ладони, подбираясь острыми зубами к самой коже, пока впервые не обжег хозяина. Едко запахло паленой тканью, и последний огненный маг империи явился в личный кабинет цесаревича, когда от его одежды шел сизоватый дым.
— Еще немного, ваше императорское высочество, и кожа стала бы плавиться, — пожурил правителя Николай Георгиевич. — Что такое? К чему проверки?
Как всегда, наследник ожидал министра в зеленом кабинете — единственном помещении петергофского дворца, защиту которого проверял сам огненный маг. И остался ею доволен не с первого раза, нажив себе немало врагов среди высоких родов.
Павел Алексеевич смотрел в окно. Широкое лицо его было по-прежнему молодым, хотя на русых висках уже проступила первая седина. Ярко-синие глаза под низкими бровями глядели на министра выжидающе, а в голосе сквозили торопливые нотки:
— Ни к чему эти условности, Коля. Оставь их для двора. Что узнал?
Позволив себе не ответить на прямой вопрос, цесаревич был сосредоточен на другом. Крепкими пальцами, чуть полноватыми для его ладоней, он откупорил высокий графин с широким горлышком, до краев наполненный прозрачной жидкостью. Опустив в него фамильный перстень, обождал с полминуты. Аквамарин остался изначального морского цвета, и лишь после этого цесаревич подал бокал другу: