– Я знаю, кто вы.

Якссон принужденно рассмеялся.

– А я знаю, кто вы, герцог Лето Атрейдес! Я прибыл сюда, потому что нам есть что обсудить.

– Вы убийца. Сколько невинных людей погибли на Оторио! Я сам едва избежал гибели… но многие не смогли уйти.

Эта отповедь нисколько не смутила террориста.

– Я рад, что вы уцелели, и вы должны знать, что не вы были моей целью. Вы не являетесь частью коррумпированной сети Коррино, которая, безусловно, подлежит уничтожению. Дом Атрейдесов известен своей честью. Именно поэтому я обратил на вас особое внимание. – Якссон говорил громко, чтобы перекрыть шум прибоя, голоса людей на набережной, детский смех. – Думаю, вы могли бы стать выдающимся членом Содружества благородных. Нам нужны планетарные лидеры вашего масштаба.

Разгневанный и потрясенный Лето отступил на шаг. Ветер закрутил его накидку.

– Я никогда на это не соглашусь. Я видел, что вы сделали!

Якссона нимало не тревожило чувство вины.

– Это была необходимость, часть процесса очищения.

Лето сжал рукоятку кинжала. Этого мятежника нельзя отпустить, нельзя позволить ему ускользнуть, избегнуть ответственности за свое злодеяние. Лето заметил, что на Якссоне нет даже силового щита. Надо вызвать гвардейцев, сотрудников службы безопасности и предать этого человека имперскому правосудию.

Якссон, заметив эти движения, вскинул брови.

– Лето, я прилетел сюда, чтобы поговорить. Даже не пытайтесь напасть на меня или арестовать. Я принял меры предосторожности. – Он задумчиво посмотрел на величественные статуи, на семьи, беззаботно веселившиеся на пикниках, на рыбаков с удочками, на носившихся по берегу детей. Он был так уверен в себе, так спокоен!

– Какие меры предосторожности?

– Прежде чем подойти к вам, я провел здесь довольно много времени, заложив взрывчатку в статуях и во многих местах вокруг Кала-Сити. Я могу взорвать все или некоторые из этих зарядов, как мне будет угодно. – Он помолчал, стараясь усилить впечатление от своих слов. – Вы хотите увидеть гибель этих людей, точно так же как видели гибель ничтожных аристократов на Оторио? Я прошу всего о нескольких минутах разговора.

Лето почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Он неподвижно стоял, не в силах двинуться с места.

– Вы таким способом хотите привлечь меня к своему движению? Угрожая устроить здесь массовую бойню?

Он пытался оценить, сколько бомб мог заложить этот человек, не привлекая внимания охраны и патрулей. Сафир Хават не допустил бы такого промаха. Может быть, террорист блефует?

Глаза Якссона сверкнули.

– Слушайте меня внимательно, поймите правильно и в полной мере нашу цель. Каладан – идеальный кандидат, чтобы стать оплотом выступления против застойной Империи, угнетающей своих подданных. У вас может быть своя планетарная оборона, ваша собственная торговля, ваша независимость, в конце концов. Почему вы должны платить грабительский добавочный налог на специю только из-за того, что Шаддам воспылал ненавистью ко мне? Почему вы, собственно говоря, должны платить за это позорное бельмо на глазу – за этот смехотворный комплекс на Оторио?

Взгляд Лето стал еще жестче. Он и в самом деле не мог не чувствовать дополнительного давления на каладанское казначейство, проявившегося после того, как Коррино начал строить свой музей на Оторио.

Якссон сдвинул густые брови.

– Вы знаете, чего хочет добиться Содружество благородных, и в душе вы сознаете, что мы правы. Дом Атрейдесов не раз становился пешкой в хитроумных схемах Коррино. Да, здесь, на Каладане, вы можете сделать вид, что вам безразличны имперская политика и имперские махинации, но вы при этом прекрасно понимаете, насколько продажным, ничтожным и манипулятивным является режим Шаддама Коррино.

– Я понимаю, что вы убили тысячи людей просто для того, чтобы привлечь к себе внимание.

Лето заметил двух стражей порядка, но они были довольно далеко и разговаривали с парой, которая, вероятно, хотела получить какую-то информацию. Можно было помахать им, подать сигнал, чтобы они бежали к нему…

Якссон отмахнулся от этого обвинения.

– Все они были подлые льстецы. И даже вы, Лето, отправились на Оторио, чтобы поклониться Шаддаму IV, человеку, руки которого испачканы в крови миллионов жертв. – Он криво усмехнулся. – Аристократы, конечно, могут воображать себя невинными овечками, но каждый из них соучастник, поддерживающий преступную систему, существующую уже десять тысяч лет.

Полицейские до сих пор не заметили Лето или, если и заметили, решили не мешать ему и не обращать на него внимания. Помня об угрозе Якссона, Лето не решился позвать на помощь. Носит ли Якссон детонатор в кармане? Этот безумец уже доказал, что способен на самое экстравагантное насилие.

Подойдя ближе к герцогу – они выглядели сейчас как два беседующих о погоде приятеля, – Якссон взволнованно произнес явно не отрепетированную фразу:

– Вспомните обо всех этих феодальных войнах между Домами, длящихся веками и приводящих к бесчисленным смертям. Дом Атрейдесов против Дома Харконненов, Дом Икацев против Дома Моритани. Известно вам и об уничтожении Дома Колона, когда вы были еще молоды, но ваш родной отец принимал участие в этом заговоре. – Он понизил голос. – Я восхищаюсь вашей попыткой исправить эту несправедливость после того, как вы стали герцогом. Это показывает, что́ вы за человек на самом деле. Я впечатлен вашей принципиальностью.

Лето сохранял бдительность. Он хорошо помнил тот скандал и связанные с ним беспорядки, помнил свержение Дома Колона, уничтожение этой семьи. Герцог Паулус всю жизнь сожалел, что его тайком использовали в столь постыдном и кровавом спектакле. После смерти отца Лето, узнав, что это подлое преступление задумал Император Элруд IX, вернул украденные планетарные владения родственникам Колона по женской линии, смыв позорное пятно с чести Дома Атрейдесов.

– Содружество благородных – это фантастическая и вздорная идея, которую скучающие аристократы обсуждают в своих гостиных, – сказал Лето. Он вспомнил Арманда Икаца и нескольких других, обсуждавших Содружество благородных в Императорском Монолите. Лорд Атикк тоже был в этой группке. – Но то, что вы сотворили на Оторио, доказывает, что это жестокое и бесчестное движение. Почему я должен присоединяться к тому, за что оно выступает?

Якссон рассмеялся.

– Значит, вы просто не знаете, за что оно выступает.

Странно, но в этом человеке чувствовалось что-то привлекательное, несомненно харизматичное. Он был почти убедителен, хотя Лето все равно продолжал считать его опасным, как гадюка.

– Даже герцог не может просто взять и провозгласить независимость Каладана. Императорские сардаукары убьют здесь всех, – сказал Лето.

Лето было неприятно слушать самого себя, но, по крайней мере, это помогало отвлекать мятежника от мыслей о взрыве заложенных бомб. Герцог старался выиграть время.


Якссон пожал плечами:

– Да, Шаддам действительно способен на это, но, если Каладан провозгласит свою независимость вместе с тысячью других планет и если Космическая Гильдия будет сотрудничать с нами и не станет спешить с высадкой имперских войск, то Император никогда не сможет выжечь мятежные планеты. Империя развалится, прежде чем он сможет что-то с этим сделать. – Глаза мятежника горели фанатичным огнем. – Но мы сами должны выжечь скверну! Вы нужны Содружеству благородных, герцог Лето Атрейдес!

Лето в этот момент мог думать только о безвинно убиенных на Оторио, об этом неразборчивом массовом убийстве. Однако, прежде чем он смог что-то сказать, собеседник опередил его:

– Не бывает мирной и бескровной гражданской войны.

– Я не хочу никакой гражданской войны.

Якссон недовольно поморщился.

– Вы и сами не знаете, чего вы хотите! Обдумайте мое предложение, герцог Лето. Разве надежда на истинную свободу и экономическую независимость не стоит малого усилия, не стоит незначительной боли?

Лето вложил в ответ всю возможную твердость.

– Я гражданин Империи и член Ландсраада. Я не присоединюсь к вашему движению. Мой долг – предать вас в руки правосудия.

Якссон презрительно фыркнул и отвернулся, взглянув на белые буруны прибоя, накатывавшегося на основание мыса.

– Ну хорошо, Лето. Я узнал то, что хотел. Вы не тот человек, который любой ценой стремится к богатству и готов лизать сапоги Императору. Вы уважаемый, независимый человек. Именно поэтому я обратился к вам с моим предложением. Я знаю, что вы – совестливый человек и с должным вниманием его обдумаете.

Лето пришел сюда, чтобы побыть в одиночестве, посмотреть на мемориал, воздвигнутый в честь отца и погибшего сына, и, очевидно, Якссон знал, что он будет один. Он тщательно выбрал себе цель. Тревожные мысли роились в голове Лето.

– Вы вне закона. Вас разыскивают по всей Империи. Если бы Император Шаддам знал, что вы здесь, сюда бы уже высадился легион сардаукаров.

Якссона явно развлекла эта мысль.

– Но Император не знает. Он не имеет ни малейшего представления о моих передвижениях и о моем местонахождении, а вы ему не скажете. Вы действительно хотите, чтобы спецвойска Императора высадились на вашей прекрасной планете?

– Этого требует справедливость, – сказал Лето.

– Я прибыл сюда не для того, чтобы причинять вам вред. – Мятежник пожал плечами. – Я прибыл для того, чтобы поговорить.

– Поговорить? И при этом угрожаете моему народу бомбами?

Якссон досадливо надул губы.

– Только для того, чтобы завладеть вашим вниманием. Мой визит я не считаю напрасным, потому что мне удалось вступить с вами в диалог. Я дал вам пищу для размышлений. Возможно, вы этого не знаете, но я нахожусь здесь по делу. Мы можем поговорить позже, после того как вы возьмете на себя труд подумать.

– После того, что вы сделали, вы должны предстать перед судом.

– Да, и я ищу именно суда – честного и беспристрастного. Просто помните, что я вам сказал.

Лето ощетинился, но Якссон запахнул рыбацкий плащ и собрался уйти.

– Вам предстоит сделать выбор – нелегкий выбор. – Он непринужденно засмеялся на прощание. – Если вы предпочитаете простые выборы, то вам лучше быть рыбаком, а не герцогом.

Якссон зашагал прочь и скоро затерялся в толпе.





* * *


Нередко мы работаем в обход имперских правил и законов. В этой теневой, незаметной области между крахом и успехом мы делаем больше всего денег.

Энгер Ристос, банкир Гильдии



Шаддаму Коррино IV поступало множество донесений из самых разнообразных источников, но в то утро он прочитал настолько тревожное сообщение, что пропустил завтрак с любимой Императрицей Арикатой.

Первый же доклад о доходах, полученных в результате нового добавочного налога на специю, оказался обескураживающим. Шаддам ввел налог для того, чтобы заполнить финансовую брешь, образовавшуюся после строительства гигантского и баснословно дорогого, а теперь бесследно уничтоженного музейного комплекса Коррино, но поступления были далеко не так велики, как он рассчитывал.

Император был недоволен своими финансовыми экспертами и их оказавшимися бесполезными проектами. Хасимир Фенринг недаром предупреждал его о недостатках столь высокого дополнительного налога. Цена меланжа сделала его практически запретным товаром вследствие сумасшедшей себестоимости. Суровая природа Арракиса приводила к постоянным поломкам комбайнов и разрушала предприятия по переработке специи. Только за прошлый месяц барон Харконнен сообщил о пяти пришедших в негодность из-за нападений песчаных червей и необычайно сильных песчаных бурь комбайнах.

Добавочный налог сделал меланж настолько дорогим, что позволить его себе могли теперь только очень состоятельные люди, а это привело к резкому снижению потребления специи. Хуже того, начались недовольства среди аристократов, торговцев и бизнесменов, которые привыкли потреблять специю, но теперь были лишены этой возможности. Они находили некачественную замену меланжу – альтернативные нелегальные наркотики, вызывавшие эйфорию.

В результате всех этих стеснений и неудобств многие аристократы принялись открыто критиковать политику Дома Коррино, что было на руку Содружеству благородных, которое деловито сеяло в Империи семена недовольства и мятежа. Такие отъявленные негодяи, как Якссон Ару, должно быть, радостно потирали руки, видя, в какое затруднительное положение попал Император.

Шаддам решил побыть один в своих покоях, чтобы обдумать полученное донесение. Его юные дочери Джосифа и Руга пришли к нему, одетые в праздничные яркие платья. Они просили разрешения устроить небольшой праздник в дворцовом саду, который только-только расцвел, но отец отослал их прочь, приказав посоветоваться с Арикатой. Он знал, что в таких делах Императрица понимает гораздо больше, чем он сам.