Он остановил машину. Настя выбралась из нее первой.
Фары машины ярко освещали песчаный пляж. Настя замерла, наблюдая свою нелепо длинную тень, распростершуюся перед ней по направлению к морю. Тень демона приблизилась, Настя почувствовала, как на плечи легли его горячие ладони. У его силуэта были огромные крылья, Настя замерла, рассматривая тени крыльев и перьев, и ей казалось, что, может быть, это ангел прикрыл ее от бед. Но он был таким огромным, что ее тень исчезла. Она испуганно вздрогнула, но мягкий тембр голоса графа Виттури успокоил ее:
— Не бойся, я не краду тени.
Фары погасли. Их силуэты исчезли во мраке ночи.
— Тебя раздеть или ты сама? — прозвучало у нее над ухом.
Настя развернулась.
— В каком смысле?
— В смысле, ты же не в одежде собралась купаться? — Его руки легли ей на талию, и он чуть приподнял край ее майки. — Не бойся, ты умрешь девственницей.
— Вот спасибо, успокоил. — Настя смело в темноте сняла майку, но не до конца, а перекинула ее на шею демону и притянула его ближе. — Я не боюсь тебя, готова поспорить, тебя этот факт очень раздражает.
Его губы чуть касались ее лица.
— Меня много чего раздражает в тебе, смертная.
Горячими ладонями он гладил ее спину, и Насте пришлось взять в кулак всю волю, чтобы оттолкнуть его, когда он попытался расстегнуть ее лифчик.
— Тебя раздеть или ты сам?
Он захохотал и отступил от нее, они раздевались молча. А потом, когда она складывала вещи, он схватил ее сзади, поднял на руки и помчался к морю.
— Сейчас, смертная, пора купаться.
Настя завизжала, когда он, вбежав в море, раскачал ее и бросил в воду. Она вынырнула и поплыла вновь к нему. Обняв руками и ногами, попыталась утопить его, но он лишь смеялся над ее попытками. Его сильные руки и плечи, блеск в глазах, полуулыбка-полунасмешка, смех, голос… Она отплыла, вдруг осознав, как его тело привлекало ее. Откинувшись на спину, она посмотрела в ночное небо, чувствуя, как сила Матери снова наполняет ее. Самаэль подплыл и тоже лег на спину.
Собственная нагота и нагота демона не смущали ее, ей казалось, они всегда были обнажены друг перед другом и душой и телом. А сейчас они словно даже не в море были, а в мировом океане без края, без границ. Две частички одного целого, две жизни, две души.
— Ты веришь в бога? — спросила Настя.
Демон засмеялся.
— Что смешного? — возмутилась она и чуть плеснула рукой на него.
— Ну, это все равно что… Настя, ты веришь в Пепе?
— В Пепе? Зачем мне верить в Пепе? Он же не бог. Я просто знаю, что он есть. Я же его вижу.
— Да, ты права. Просто смотри в небо и не задавай глупых вопросов. Смотри, как много звезд. И там, вдали, россыпь Млечного Пути.
Небо словно надвигалось на Настю, звезд становилось тем больше, чем дольше она смотрела в него. И казалось, что земля осталась далеко внизу, а она парит, взлетая все выше, к звездам.
Он обнял Настю за талию, вынуждая ее подняться с поверхности воды. Их лица оказались совсем рядом. Самаэль улыбнулся ей и крепко прижал к себе. Она несмело провела рукой по его мокрым волосам, шее, плечу. Демон ли, ангел ли, павший с неба, враг-искуситель или надежный союзник… то был мужчина, желанный и притягательный, она коснулась губами уголка его рта, где блестела капля воды. Он ответил. Они целовались сначала несмело, потом жадно, вплетая пальцы в волосы друг друга, обвивая друг друга руками, и казалось, что нет ничего слаще этих соленых поцелуев. Их нагие тела переплелись, но он оттолкнул ее от себя так же внезапно, как и привлек.
— А теперь наперегонки до буйка. — И поплыл широкими бросками. Настя зарычала от ярости и бросилась его обгонять, смеясь, подтрунивая, они доплыли до буйка и обратно. И Настя так устала, что с благодарностью завернулась в полотенце, которое он ей бросил. Казалось, она еще плывет, так ее качало. В воде ее силы обновились, энергия пришла в равновесие, буря в душе осела. От прохлады она вся покрылась гусиной кожей и пыталась растереться дрожа. Он отнял у нее полотенце и крепко обнял, растирая так, словно пытался содрать с нее кожу.
— Ну как же так, северная девушка замерзла в южную ночь. Хорошо, что у нее есть демон, всегда горячий, — мурлыкал он ей на ухо, и хотелось заняться с ним любовью. Она нежно укусила его в плечо, он засмеялся.
— Знаешь что, возьми-ка лучше плед, а то я боюсь за свою демоническую честь.
Настя улыбнулась, послушно завернулась в пушистый плед и выпила горячего чая из термоса.
В лунном свете его тело было совершенным, мягким светом вырисовывались выпуклые формы мышц, и терялись в темноте впадинки между ними. Его стопы, сильные икры, выпуклые предплечья и плечи, мокрые, блестящие, напоминали о волнах, которые выгибаются вверх и уходят вниз, он был такой же бескрайний, как ночное море, темный, мрачный, но вдруг и внезапно светлый, отражающий луну или светящийся сам по себе, как лунная дорожка. Ее взгляд путешествовал по его коже, и было странно ощущать желание, но в то же время восхищаться им отстраненно как творением гениального художника, настолько реальным, что начинаешь испытывать влечение. Капли воды ласкали его кожу, сбегая вниз, хотелось собрать их губами.
Он обернулся, посмотрел как-то странно, в темноте не разобрать было, играла ли на его губах легкая улыбка, или то была причудливая игра света луны. Он тряхнул мокрыми волосами, надел штаны и сел рядом, зарыв ступни в песок.
Они молчали, глядя на лунную дорожку и звезды, слушая шелест волн.
— Как ты? — спросил он ее через некоторое время. И она знала, что он говорит не о последнем часе.
— Мне грустно, когда я останавливаюсь, но спасибо тебе, ты умеешь отвлекать.
— Утешать. Я так это называю… — Он нахмурился. — Но, похоже, нам не дадут поговорить по душам, Настя.
Сначала она не поняла, о чем он, но вскоре блеснули фары машины, заглох мотор, хлопнули дверцы и послышались шаги по песчаной насыпи.
— Вот вы где, — прогремел голос Локи, — пора. Серж говорит, что силы Ноктурны становятся все плотнее.
— Что с эпидемией? — спросил граф Виттури, помогая Насте подняться.
— Как вы и говорили, она расползается по всем странам. Воды океанов окрасились в алый цвет, она травит все вокруг.
— Ты готова? — Самаэль пожал руку Насте.
— Как никогда, — ответила она. Благодаря ему силы снова влились в ее тело.
Ноктурна должна сдохнуть. Иначе погибнут все. Нет времени для скорби. Настало время убивать.
Она оказалась в лесу. Была осень. Красные листья устилали почву под ногами, а стволы деревьев были синими. Запрокинув голову, Настя посмотрела в кроны над головой, но все деревья были с листвой, пусть и кроваво-красной. Она шла по лесу, не совсем понимая, в каком направлении искать Древо жизни. Она не верила, что может возродить его. Она просто пошла на это, потому что так было надо. Их мало, им не победить. Демон попытался привлечь ангелов, но пока никто из них не встал на его сторону. Теперь ее очередь пробовать.
Она внезапно осознала, что вместо привычного уже боевого жакета и штанов стоит в длинном платье. Рита предупреждала, что тут все может быть иначе. А вот ноги босые. Странно. Хорошо хоть, что фляга с напитком для возвращения никуда не делась.
Настя только надеялась, что по возвращении в реальность снова обретет свою одежду: они приземлились в Москве и караваном машин доехали до озер между Муромом и Нижним Новгородом, где сделали привал, пока Серж вычислял новые координаты передвижений войск Ноктурны. Агенты со всех стран уже находились в разных городах этого региона, ожидая команды для встречи. Рита решила, что этот привал — идеальный момент, чтобы попробовать осуществить их план. Граф Виттури поначалу отверг его, но Настя настаивала, и он просто бросил:
— Пробуйте! — и ушел.
Рита сварила напиток. И вот Настя здесь.
Сухие листья приятно шуршали под ногами, Настя нагнулась, сгребла их в охапку и, как в детстве, подбросила вверх. Налюбовавшись падением, пошла дальше, взбираясь по склону наверх. Оттуда она надеялась разглядеть дерево, которое искала. Подъем был тяжелым, но она его одолела. Вниз, в долину, уходил и морем расстилался лес, весь красный, такой красивый, что дух захватывало. Но в самом центре кроны расступались, пространство было белым, словно покрыто снегом, а посреди этой белой пустоты стоял почерневший остов высоченного дерева, чей ствол уходил высоко в небо, теряясь в ватных облаках. Настя растерялась: до сих пор, если быть честной с самой собой, она не слишком верила в существование Древа жизни. Но, оказавшись прямо перед ним, всей силой своей интуиции она почувствовала, что должна добраться туда. На мгновение она обернулась и посмотрела, откуда пришла, и онемела от удивления: от подола платья по лесу тянулась зеленая дорожка, покрытая цветами.
«Должно быть, это галлюцинации от напитка», — не слишком уверенно подумала она, наблюдая, как в зеленой траве вырастают и распускаются весенние цветы.
Нас гя пошла медленно по склону и время от времени оборачивалась: дорожка по-прежнему тянулась за ней.
Она дошла до поляны, укрытой снегом. Черный ствол дерева ярко выделялся посреди белого фона. Оно было таким огромным вблизи, что его корни порой были выше нее. Как она, такая маленькая, намеревается его воскресить? Она пыталась подобраться к стволу, но перелезать через корни было все тяжелее. Наконец она села, чтобы передохнуть. Это была глупая идея. Очень глупая. Ствол сожжен, она испачкала себе руки, одежду, пока перебиралась через корни.
Вздохнув, она продолжила свой путь. Снег из крепкого и хрустящего становился ноздреватым и сырым, ноги промокли, руки замерзли.
Приложив ладонь к стволу дерева, она не почувствовала никакого движения энергии. Дерево было мертво. Запрокинув голову, она увидела лишь черные ветви, причудливо изрезающие голубое небо.
Ветви чуть качались от легкого ветерка. Настя сосредоточилась, пытаясь передать свою энергию дереву. Но все ее попытки были напрасными.
Разглядывая Древо жизни, она удивлялась, как мир выдержал столько столетий без него. Пальцы гладили кору, задумчиво путешествуя по тому, что раньше соединяло все миры. Опустив глаза, она увидела крылатку — семечко, похожее на кленовое. Оно чудом уцелело и упало на снег к подножию совсем недавно, раз его еще не успело закрыть свежим снегом.
Она подняла его и покрутила в пальцах. Потом опустилась между корней, вырыла небольшую ямку в снегу, который стремительно таял, и погрузила в него крылатку. Ей хотелось дать последнее убежище этому высохшему семени некогда величественного древа.
Больше здесь делать было нечего, она отошла снова на сухие красные листья и, поджимая от холода пальцы ног, стала откручивать крышку на фляге, чтобы отпить и вернуться.
Толчок под ногами лишил ее равновесия, земля с треском разошлась, выпуская из своих недр нечто огромное, гладкое. Оно стремительно занимало пространство вокруг, и Настя, чтобы не быть задавленной, уцепилась за какой-то выступ, взмыла вслед вверх, выронив флягу. От испуга она не сразу поняла, что висит на гигантском корне. Такие же взмывали вокруг, коверкая и кроша старые почерневшие, а ствол Древа жизни скрипел и раскачивался. Настя зажмурилась от страха: сейчас эта громадина рухнет прямо на нее!
С тоской посмотрела вниз на поблескивающую серебряным боком флягу. Если она упадет с этой высоты, то может сломать себе позвоночник, а то и вовсе разбиться насмерть. Скрип и грохот падающего Древа жизни заставил вскрикнуть от ужаса. Она прижалась к корню, боясь даже смотреть в сторону падающего ствола. Обрушение заставило содрогнуться все вокруг, она чуть было не соскочила с корня, но все же смогла удержаться. Осмелев, открыла глаза и подняла голову.
Ствол дерева упал в сторону и рассыпался в труху. А из почвы стремительно росло и поднималось, раскрывая все новые и новые ветви, молодое Древо жизни. Очень скоро Настя перестала видеть его крону, которая ушла далеко вверх.
Полежав еще на корне, пока прекратилась тряска и движение от роста, она начала искать возможности, чтобы спуститься вниз, к фляге. Миссия выполнена, Древо жизни теперь зеленеет и матереет, можно и домой.
Только как она ни пыталась, проклиная длинный подол платья и босые ноги, так и не смогла слезть. Она уже совсем отчаялась, когда чьи-то руки легко, словно пушинку, подхватили ее, но не опустили, а поставили на плоскую часть корня. Она встретилась глазами с гигантским мужчиной, от испуга качнулась назад, но бородач удержал ее. По сравнению с ним она была примерно ростом с трехлетнюю девочку, бородач гулко рассмеялся в рыжую бороду, украшенную железными кольцами. На его голове красовался железный шлем с огромными рогами, а у пояса висел молот. От смеха великана задрожала земля.
Он повернулся в сторону, заговорил на странном рычаще-округлом языке, от которого при каждом переливе по телу Насти шла странная резонансная дрожь.
Из-за вздымающихся корней выехал такой же огромный всадник. Он был старше, его седая борода была длиннее, а взгляд еще более суров. Настя нервно сглотнула. А вдруг она что-то сделала не так и вызвала не тех? Они ее раздавить могут как букашку. Несмотря на то что рыжий бородач был довольно дружелюбен, седовласый всадник созерцал ее очень сурово. Настя невольно перевела взгляд на коня и охнула от испуга: она точно что-то не то выпила, мало того что ей мерещится дорожка из цветов, новое Древо жизни и великаны, так еще у коня восемь ног!
Она зажмурилась, потом снова посмотрела: восемь! Седой всадник спешился и подошел к бородачу. Он заговорил с Настей, но она развела руками:
— Простите, я вас не понимаю.
Седовласый усмехнулся, морщинки вокруг его холодных мертвых глаз внезапно сделали взгляд более человечным. Он слегка коснулся пальцем лба Насти.
— А так, зеленоокая?
— Так понимаю. — Настя вся сжалась от страха, тоскливо думая о том, что если они наступят на флягу, то раздавят ее, и тогда она не сможет вернуться.
— Хорошо, — кивнул седовласый и свистнул так, что Настю сдуло бы, если б рыжий ее не удержал.
Она охнула, увидев, как вокруг начали собираться мужчины и женщины в доспехах и с обнаженными мечами. Их лица были суровы, и все они были высокими и красивыми.
— Мы все в сборе, зеленоокая, не хватает только Локи.
И тут до Насти начало доходить.
— Один? — спросила она нерешительно, глядя на седовласого. Тот кивнул.
Фары машины ярко освещали песчаный пляж. Настя замерла, наблюдая свою нелепо длинную тень, распростершуюся перед ней по направлению к морю. Тень демона приблизилась, Настя почувствовала, как на плечи легли его горячие ладони. У его силуэта были огромные крылья, Настя замерла, рассматривая тени крыльев и перьев, и ей казалось, что, может быть, это ангел прикрыл ее от бед. Но он был таким огромным, что ее тень исчезла. Она испуганно вздрогнула, но мягкий тембр голоса графа Виттури успокоил ее:
— Не бойся, я не краду тени.
Фары погасли. Их силуэты исчезли во мраке ночи.
— Тебя раздеть или ты сама? — прозвучало у нее над ухом.
Настя развернулась.
— В каком смысле?
— В смысле, ты же не в одежде собралась купаться? — Его руки легли ей на талию, и он чуть приподнял край ее майки. — Не бойся, ты умрешь девственницей.
— Вот спасибо, успокоил. — Настя смело в темноте сняла майку, но не до конца, а перекинула ее на шею демону и притянула его ближе. — Я не боюсь тебя, готова поспорить, тебя этот факт очень раздражает.
Его губы чуть касались ее лица.
— Меня много чего раздражает в тебе, смертная.
Горячими ладонями он гладил ее спину, и Насте пришлось взять в кулак всю волю, чтобы оттолкнуть его, когда он попытался расстегнуть ее лифчик.
— Тебя раздеть или ты сам?
Он захохотал и отступил от нее, они раздевались молча. А потом, когда она складывала вещи, он схватил ее сзади, поднял на руки и помчался к морю.
— Сейчас, смертная, пора купаться.
Настя завизжала, когда он, вбежав в море, раскачал ее и бросил в воду. Она вынырнула и поплыла вновь к нему. Обняв руками и ногами, попыталась утопить его, но он лишь смеялся над ее попытками. Его сильные руки и плечи, блеск в глазах, полуулыбка-полунасмешка, смех, голос… Она отплыла, вдруг осознав, как его тело привлекало ее. Откинувшись на спину, она посмотрела в ночное небо, чувствуя, как сила Матери снова наполняет ее. Самаэль подплыл и тоже лег на спину.
Собственная нагота и нагота демона не смущали ее, ей казалось, они всегда были обнажены друг перед другом и душой и телом. А сейчас они словно даже не в море были, а в мировом океане без края, без границ. Две частички одного целого, две жизни, две души.
— Ты веришь в бога? — спросила Настя.
Демон засмеялся.
— Что смешного? — возмутилась она и чуть плеснула рукой на него.
— Ну, это все равно что… Настя, ты веришь в Пепе?
— В Пепе? Зачем мне верить в Пепе? Он же не бог. Я просто знаю, что он есть. Я же его вижу.
— Да, ты права. Просто смотри в небо и не задавай глупых вопросов. Смотри, как много звезд. И там, вдали, россыпь Млечного Пути.
Небо словно надвигалось на Настю, звезд становилось тем больше, чем дольше она смотрела в него. И казалось, что земля осталась далеко внизу, а она парит, взлетая все выше, к звездам.
Он обнял Настю за талию, вынуждая ее подняться с поверхности воды. Их лица оказались совсем рядом. Самаэль улыбнулся ей и крепко прижал к себе. Она несмело провела рукой по его мокрым волосам, шее, плечу. Демон ли, ангел ли, павший с неба, враг-искуситель или надежный союзник… то был мужчина, желанный и притягательный, она коснулась губами уголка его рта, где блестела капля воды. Он ответил. Они целовались сначала несмело, потом жадно, вплетая пальцы в волосы друг друга, обвивая друг друга руками, и казалось, что нет ничего слаще этих соленых поцелуев. Их нагие тела переплелись, но он оттолкнул ее от себя так же внезапно, как и привлек.
— А теперь наперегонки до буйка. — И поплыл широкими бросками. Настя зарычала от ярости и бросилась его обгонять, смеясь, подтрунивая, они доплыли до буйка и обратно. И Настя так устала, что с благодарностью завернулась в полотенце, которое он ей бросил. Казалось, она еще плывет, так ее качало. В воде ее силы обновились, энергия пришла в равновесие, буря в душе осела. От прохлады она вся покрылась гусиной кожей и пыталась растереться дрожа. Он отнял у нее полотенце и крепко обнял, растирая так, словно пытался содрать с нее кожу.
— Ну как же так, северная девушка замерзла в южную ночь. Хорошо, что у нее есть демон, всегда горячий, — мурлыкал он ей на ухо, и хотелось заняться с ним любовью. Она нежно укусила его в плечо, он засмеялся.
— Знаешь что, возьми-ка лучше плед, а то я боюсь за свою демоническую честь.
Настя улыбнулась, послушно завернулась в пушистый плед и выпила горячего чая из термоса.
В лунном свете его тело было совершенным, мягким светом вырисовывались выпуклые формы мышц, и терялись в темноте впадинки между ними. Его стопы, сильные икры, выпуклые предплечья и плечи, мокрые, блестящие, напоминали о волнах, которые выгибаются вверх и уходят вниз, он был такой же бескрайний, как ночное море, темный, мрачный, но вдруг и внезапно светлый, отражающий луну или светящийся сам по себе, как лунная дорожка. Ее взгляд путешествовал по его коже, и было странно ощущать желание, но в то же время восхищаться им отстраненно как творением гениального художника, настолько реальным, что начинаешь испытывать влечение. Капли воды ласкали его кожу, сбегая вниз, хотелось собрать их губами.
Он обернулся, посмотрел как-то странно, в темноте не разобрать было, играла ли на его губах легкая улыбка, или то была причудливая игра света луны. Он тряхнул мокрыми волосами, надел штаны и сел рядом, зарыв ступни в песок.
Они молчали, глядя на лунную дорожку и звезды, слушая шелест волн.
— Как ты? — спросил он ее через некоторое время. И она знала, что он говорит не о последнем часе.
— Мне грустно, когда я останавливаюсь, но спасибо тебе, ты умеешь отвлекать.
— Утешать. Я так это называю… — Он нахмурился. — Но, похоже, нам не дадут поговорить по душам, Настя.
Сначала она не поняла, о чем он, но вскоре блеснули фары машины, заглох мотор, хлопнули дверцы и послышались шаги по песчаной насыпи.
— Вот вы где, — прогремел голос Локи, — пора. Серж говорит, что силы Ноктурны становятся все плотнее.
— Что с эпидемией? — спросил граф Виттури, помогая Насте подняться.
— Как вы и говорили, она расползается по всем странам. Воды океанов окрасились в алый цвет, она травит все вокруг.
— Ты готова? — Самаэль пожал руку Насте.
— Как никогда, — ответила она. Благодаря ему силы снова влились в ее тело.
Ноктурна должна сдохнуть. Иначе погибнут все. Нет времени для скорби. Настало время убивать.
Она оказалась в лесу. Была осень. Красные листья устилали почву под ногами, а стволы деревьев были синими. Запрокинув голову, Настя посмотрела в кроны над головой, но все деревья были с листвой, пусть и кроваво-красной. Она шла по лесу, не совсем понимая, в каком направлении искать Древо жизни. Она не верила, что может возродить его. Она просто пошла на это, потому что так было надо. Их мало, им не победить. Демон попытался привлечь ангелов, но пока никто из них не встал на его сторону. Теперь ее очередь пробовать.
Она внезапно осознала, что вместо привычного уже боевого жакета и штанов стоит в длинном платье. Рита предупреждала, что тут все может быть иначе. А вот ноги босые. Странно. Хорошо хоть, что фляга с напитком для возвращения никуда не делась.
Настя только надеялась, что по возвращении в реальность снова обретет свою одежду: они приземлились в Москве и караваном машин доехали до озер между Муромом и Нижним Новгородом, где сделали привал, пока Серж вычислял новые координаты передвижений войск Ноктурны. Агенты со всех стран уже находились в разных городах этого региона, ожидая команды для встречи. Рита решила, что этот привал — идеальный момент, чтобы попробовать осуществить их план. Граф Виттури поначалу отверг его, но Настя настаивала, и он просто бросил:
— Пробуйте! — и ушел.
Рита сварила напиток. И вот Настя здесь.
Сухие листья приятно шуршали под ногами, Настя нагнулась, сгребла их в охапку и, как в детстве, подбросила вверх. Налюбовавшись падением, пошла дальше, взбираясь по склону наверх. Оттуда она надеялась разглядеть дерево, которое искала. Подъем был тяжелым, но она его одолела. Вниз, в долину, уходил и морем расстилался лес, весь красный, такой красивый, что дух захватывало. Но в самом центре кроны расступались, пространство было белым, словно покрыто снегом, а посреди этой белой пустоты стоял почерневший остов высоченного дерева, чей ствол уходил высоко в небо, теряясь в ватных облаках. Настя растерялась: до сих пор, если быть честной с самой собой, она не слишком верила в существование Древа жизни. Но, оказавшись прямо перед ним, всей силой своей интуиции она почувствовала, что должна добраться туда. На мгновение она обернулась и посмотрела, откуда пришла, и онемела от удивления: от подола платья по лесу тянулась зеленая дорожка, покрытая цветами.
«Должно быть, это галлюцинации от напитка», — не слишком уверенно подумала она, наблюдая, как в зеленой траве вырастают и распускаются весенние цветы.
Нас гя пошла медленно по склону и время от времени оборачивалась: дорожка по-прежнему тянулась за ней.
Она дошла до поляны, укрытой снегом. Черный ствол дерева ярко выделялся посреди белого фона. Оно было таким огромным вблизи, что его корни порой были выше нее. Как она, такая маленькая, намеревается его воскресить? Она пыталась подобраться к стволу, но перелезать через корни было все тяжелее. Наконец она села, чтобы передохнуть. Это была глупая идея. Очень глупая. Ствол сожжен, она испачкала себе руки, одежду, пока перебиралась через корни.
Вздохнув, она продолжила свой путь. Снег из крепкого и хрустящего становился ноздреватым и сырым, ноги промокли, руки замерзли.
Приложив ладонь к стволу дерева, она не почувствовала никакого движения энергии. Дерево было мертво. Запрокинув голову, она увидела лишь черные ветви, причудливо изрезающие голубое небо.
Ветви чуть качались от легкого ветерка. Настя сосредоточилась, пытаясь передать свою энергию дереву. Но все ее попытки были напрасными.
Разглядывая Древо жизни, она удивлялась, как мир выдержал столько столетий без него. Пальцы гладили кору, задумчиво путешествуя по тому, что раньше соединяло все миры. Опустив глаза, она увидела крылатку — семечко, похожее на кленовое. Оно чудом уцелело и упало на снег к подножию совсем недавно, раз его еще не успело закрыть свежим снегом.
Она подняла его и покрутила в пальцах. Потом опустилась между корней, вырыла небольшую ямку в снегу, который стремительно таял, и погрузила в него крылатку. Ей хотелось дать последнее убежище этому высохшему семени некогда величественного древа.
Больше здесь делать было нечего, она отошла снова на сухие красные листья и, поджимая от холода пальцы ног, стала откручивать крышку на фляге, чтобы отпить и вернуться.
Толчок под ногами лишил ее равновесия, земля с треском разошлась, выпуская из своих недр нечто огромное, гладкое. Оно стремительно занимало пространство вокруг, и Настя, чтобы не быть задавленной, уцепилась за какой-то выступ, взмыла вслед вверх, выронив флягу. От испуга она не сразу поняла, что висит на гигантском корне. Такие же взмывали вокруг, коверкая и кроша старые почерневшие, а ствол Древа жизни скрипел и раскачивался. Настя зажмурилась от страха: сейчас эта громадина рухнет прямо на нее!
С тоской посмотрела вниз на поблескивающую серебряным боком флягу. Если она упадет с этой высоты, то может сломать себе позвоночник, а то и вовсе разбиться насмерть. Скрип и грохот падающего Древа жизни заставил вскрикнуть от ужаса. Она прижалась к корню, боясь даже смотреть в сторону падающего ствола. Обрушение заставило содрогнуться все вокруг, она чуть было не соскочила с корня, но все же смогла удержаться. Осмелев, открыла глаза и подняла голову.
Ствол дерева упал в сторону и рассыпался в труху. А из почвы стремительно росло и поднималось, раскрывая все новые и новые ветви, молодое Древо жизни. Очень скоро Настя перестала видеть его крону, которая ушла далеко вверх.
Полежав еще на корне, пока прекратилась тряска и движение от роста, она начала искать возможности, чтобы спуститься вниз, к фляге. Миссия выполнена, Древо жизни теперь зеленеет и матереет, можно и домой.
Только как она ни пыталась, проклиная длинный подол платья и босые ноги, так и не смогла слезть. Она уже совсем отчаялась, когда чьи-то руки легко, словно пушинку, подхватили ее, но не опустили, а поставили на плоскую часть корня. Она встретилась глазами с гигантским мужчиной, от испуга качнулась назад, но бородач удержал ее. По сравнению с ним она была примерно ростом с трехлетнюю девочку, бородач гулко рассмеялся в рыжую бороду, украшенную железными кольцами. На его голове красовался железный шлем с огромными рогами, а у пояса висел молот. От смеха великана задрожала земля.
Он повернулся в сторону, заговорил на странном рычаще-округлом языке, от которого при каждом переливе по телу Насти шла странная резонансная дрожь.
Из-за вздымающихся корней выехал такой же огромный всадник. Он был старше, его седая борода была длиннее, а взгляд еще более суров. Настя нервно сглотнула. А вдруг она что-то сделала не так и вызвала не тех? Они ее раздавить могут как букашку. Несмотря на то что рыжий бородач был довольно дружелюбен, седовласый всадник созерцал ее очень сурово. Настя невольно перевела взгляд на коня и охнула от испуга: она точно что-то не то выпила, мало того что ей мерещится дорожка из цветов, новое Древо жизни и великаны, так еще у коня восемь ног!
Она зажмурилась, потом снова посмотрела: восемь! Седой всадник спешился и подошел к бородачу. Он заговорил с Настей, но она развела руками:
— Простите, я вас не понимаю.
Седовласый усмехнулся, морщинки вокруг его холодных мертвых глаз внезапно сделали взгляд более человечным. Он слегка коснулся пальцем лба Насти.
— А так, зеленоокая?
— Так понимаю. — Настя вся сжалась от страха, тоскливо думая о том, что если они наступят на флягу, то раздавят ее, и тогда она не сможет вернуться.
— Хорошо, — кивнул седовласый и свистнул так, что Настю сдуло бы, если б рыжий ее не удержал.
Она охнула, увидев, как вокруг начали собираться мужчины и женщины в доспехах и с обнаженными мечами. Их лица были суровы, и все они были высокими и красивыми.
— Мы все в сборе, зеленоокая, не хватает только Локи.
И тут до Насти начало доходить.
— Один? — спросила она нерешительно, глядя на седовласого. Тот кивнул.