– Тебе уже пора бы в дом, Адам.
– Скоро пойду. Одну минуту.
– Я могу что-то для тебя сделать?
– Нет, мама, спасибо. Попрощайся за меня с папой.
– Поди-ка сюда.
Я встаю на ноги, и она обхватывает меня обеими руками.
– Все будет хорошо, – шепчет она, крепко обнимая меня. – Все будет хорошо.
Я закрываю глаза. Я ничего не отвечаю, потому что сейчас я не в состоянии ничего сказать. Она далеко не сразу отпускает меня.
– Счастливо, Адам. – Глаза у нее блестят от слез.
Я протягиваю к ней руку, прикасаюсь к ее щеке:
– Пока, мама.
Если мама с папой уже уходят, значит, время более позднее, чем я думал. Смотрю в окно. За окном почти темно, так что, видимо, уже часов девять.
Я снова сажусь на пол, рядом с Мёрфи, беспокоясь, что его не покормили. Пытаюсь найти в себе силы, чтобы отвести его в дом, но тут заходит Нельсон.
– Адам, я уже пойду. Джесс и Клео тоже скоро уходят. А Ливия в постели. – Он делает небольшую паузу, а потом говорит: – Может, пойдешь в дом? Остались только Джош с Эми, они скоро поднимутся наверх.
– Сейчас пойду. Одну минуту, – снова говорю я.
– А хочешь, я останусь? Я могу, запросто. Никаких проблем.
– Нет-нет, все нормально, тебе же надо вернуться к Кирин. Только у меня к тебе одна просьба. Ты не мог бы дать Мёрфи что-нибудь поесть?
– Конечно.
Ему приходится ухватить Мёрфи за ошейник, чтобы оттащить его от меня.
– Давай-давай, Мёрфи, – понукаю я. – Мы с тобой еще увидимся.
– Попытайся хоть немного поспать, – говорит Нельсон, стоя в дверях сарая. – До завтра.
Что он, интересно, скажет, если я ему поведаю всю правду насчет Роба? Насчет того, что его тридцативосьмилетний братец изменял Джесс с моей девятнадцатилетней дочкой? Это сокрушит его. Разрушит его отношения с Робом. А может, и наши с ним отношения. В любом случае все уже не будет как прежде. Никогда.
Проходит еще какое-то время. Деликатный стук в дверь. Входит Джош.
– Па?..
Я прямо чувствую, как он вглядывается в темноту сарая.
– Ты где?
– Я тут.
– Свет включить?
– Не надо, спасибо.
– Идешь в дом?
– Пока нет. Скоро пойду.
Он ждет, чтобы глаза привыкли к темноте, потом подходит и садится рядом со мной, в той же позе – прислонившись спиной к стене, согнув ноги в коленях, опустив локти на эти самые колени.
– Может, на стуле тебе удобнее было бы? – спрашивает он после того, как мы несколько минут сидим так в тишине.
– Скорее всего. Но мне нравится на полу.
– Мама уже легла.
– Да, я знаю, Нельсон говорил.
– Ничего, что Эми осталась на ночь?
– Конечно. Все нормально.
Мы еще какое-то время сидим молча.
– Мы ведь… справимся с этим, правда? – спрашивает он.
– Разумеется, справимся.
– В смысле – вы с мамой…
– Все у нас с ней будет нормально.
– Я, кстати, понимаю, почему ты это сделал, па. Почему ты ей не сказал, пока праздник не кончился. Я сначала не понимал, а теперь до меня дошло. И потом… Марни тоже бы этого хотела. – Он делает паузу, прежде чем сказать: – Я тут подумал… может, мне попробовать получить права на мотоцикл? Будет классно ездить на мотике по Лондону. А когда приеду домой на выходные, мы с тобой вместе бы покатались.
Перед глазами у меня все расплывается от слез. Я же отлично знаю, что он делает. Мой сын, который никогда в жизни не проявлял ни малейшего интереса к езде на мотоцикле, уже сейчас пытается отыскать какой-то способ заполнить ту пустоту, которую – он это знает – уход Марни оставил в моей жизни.
– Было бы отлично, – отвечаю я. – Но ты сначала хорошенько устройся в Лондоне.
– Мне даже не обязательно там жить, я мог бы тут еще какое-то время покантоваться. От Виндзора до Лондона недалеко.
– Нет-нет, тебе все-таки надо жить в Лондоне. Вместе с Эми. Не надо, чтобы кто-то менял свои планы. Достаточно того, что ты не едешь в Нью-Йорк.
– Я рад, что решил не ехать, – замечает он.
– И я рад. Тебе пора в дом, Джош, я тоже скоро приду.
– Ничего страшного, я подожду.
Понимая, что без меня он не пойдет, я поднимаюсь на ноги. У меня так все затекло, что ему приходится помочь мне встать.
– Спасибо, – говорю я. – Видно, старею.
Он притягивает меня к себе, обнимает.
– Ничего ты не стареешь, – говорит он с напором. – И не постареешь.
Мы протискиваемся между сараем и шатром, проходим по саду.
– Пойду-ка я душ приму, – сообщаю я, когда мы добираемся до дома. – Спокойной ночи, Джош, до завтра.
– И тебе, па. Ты все-таки попробуй поспать хоть сколько-нибудь, ладно?
Я медленно поднимаюсь по лестнице вслед за ним. Оказавшись на верхней площадке, останавливаюсь: дверь нашей с Ливией спальни плотно закрыта, это предупреждающий знак – не входи. Я принимаю душ в общей ванной, но мне нужна чистая одежда. И потом, мне отчаянно хочется поговорить с Ливией.
Наша спальня погружена во тьму, если не считать лунного света, проникающего в окно. Ливия лежит, накрывшись лоскутным одеялом, виднеется лишь верхушка ее головы. Я знаю, что она не спит, я это отлично чувствую. По возможности бесшумно одеваюсь, потом сажусь на край кровати.
– Лив, – говорю я.
Даже не знаю, что хуже – ее теперешнее сердитое молчание или безнадежные рыдания прежних часов. Мне мучительно хочется ощутить прикосновение ее руки. Я нуждаюсь в ней как никогда. Потому что лишь она одна знает Марни так, как знаю ее я. Но для нее я словно не существую.
Ливия
Я ЛЕЖУ В ПОСТЕЛИ. Даже не знаю, как я ухитрилась прожить этот день. Посмотрев, как Адам бьет Роба в челюсть, я спустилась вниз сказать всем, что пойду отдохну, и обнаружила, что на коврике у входной двери лежит конверт. Я даже не осознавала, что пытаюсь порвать его в клочья, пока пальцы Нельсона не вынули его из моих рук.
– Ничего-ничего, Ливия, – сказал он. – Я сам разберусь.
– Я не хочу… я не хочу этого видеть, – ответила я ему, силясь подавить сердитый всхлип. Мерзко было думать, что кто-то уже подсуетился и сунул в щель нашего почтового ящика открыточку с соболезнованиями.
– Я знаю, – произнес он, беря меня под руку. – Может, попробуешь хоть немного поспать? По крайней мере, просто полежать, отдохнуть.
– Хочу сначала со всеми попрощаться.
– А хочешь, я останусь? – спросила Джесс, когда родные Адама уехали и мы поднялись в спальню. Клео была в спальне у Джоша вместе с ним и Эми. А Нельсон пошел проведать Адама, который все еще прятался у себя в сарае.
– Нет-нет, все в порядке, – заверила я ее. – Поезжай домой, у меня все будет нормально.
– Просто я не понимаю, почему Роб не стал заходить, почему он сразу же ушел. И трубку он что-то не берет. Я беспокоюсь.
Я отвернулась от нее, внутренне молясь, чтобы Роб не рассказал ей про себя и Марни. Во всяком случае, не сегодня. Я тут же сделала мысленную поправку: лучше пусть никогда не рассказывает. Потому что теперь это же ничего не изменит, правда? Теперь это вообще уже не важно.
– Скоро пойду. Одну минуту.
– Я могу что-то для тебя сделать?
– Нет, мама, спасибо. Попрощайся за меня с папой.
– Поди-ка сюда.
Я встаю на ноги, и она обхватывает меня обеими руками.
– Все будет хорошо, – шепчет она, крепко обнимая меня. – Все будет хорошо.
Я закрываю глаза. Я ничего не отвечаю, потому что сейчас я не в состоянии ничего сказать. Она далеко не сразу отпускает меня.
– Счастливо, Адам. – Глаза у нее блестят от слез.
Я протягиваю к ней руку, прикасаюсь к ее щеке:
– Пока, мама.
Если мама с папой уже уходят, значит, время более позднее, чем я думал. Смотрю в окно. За окном почти темно, так что, видимо, уже часов девять.
Я снова сажусь на пол, рядом с Мёрфи, беспокоясь, что его не покормили. Пытаюсь найти в себе силы, чтобы отвести его в дом, но тут заходит Нельсон.
– Адам, я уже пойду. Джесс и Клео тоже скоро уходят. А Ливия в постели. – Он делает небольшую паузу, а потом говорит: – Может, пойдешь в дом? Остались только Джош с Эми, они скоро поднимутся наверх.
– Сейчас пойду. Одну минуту, – снова говорю я.
– А хочешь, я останусь? Я могу, запросто. Никаких проблем.
– Нет-нет, все нормально, тебе же надо вернуться к Кирин. Только у меня к тебе одна просьба. Ты не мог бы дать Мёрфи что-нибудь поесть?
– Конечно.
Ему приходится ухватить Мёрфи за ошейник, чтобы оттащить его от меня.
– Давай-давай, Мёрфи, – понукаю я. – Мы с тобой еще увидимся.
– Попытайся хоть немного поспать, – говорит Нельсон, стоя в дверях сарая. – До завтра.
Что он, интересно, скажет, если я ему поведаю всю правду насчет Роба? Насчет того, что его тридцативосьмилетний братец изменял Джесс с моей девятнадцатилетней дочкой? Это сокрушит его. Разрушит его отношения с Робом. А может, и наши с ним отношения. В любом случае все уже не будет как прежде. Никогда.
Проходит еще какое-то время. Деликатный стук в дверь. Входит Джош.
– Па?..
Я прямо чувствую, как он вглядывается в темноту сарая.
– Ты где?
– Я тут.
– Свет включить?
– Не надо, спасибо.
– Идешь в дом?
– Пока нет. Скоро пойду.
Он ждет, чтобы глаза привыкли к темноте, потом подходит и садится рядом со мной, в той же позе – прислонившись спиной к стене, согнув ноги в коленях, опустив локти на эти самые колени.
– Может, на стуле тебе удобнее было бы? – спрашивает он после того, как мы несколько минут сидим так в тишине.
– Скорее всего. Но мне нравится на полу.
– Мама уже легла.
– Да, я знаю, Нельсон говорил.
– Ничего, что Эми осталась на ночь?
– Конечно. Все нормально.
Мы еще какое-то время сидим молча.
– Мы ведь… справимся с этим, правда? – спрашивает он.
– Разумеется, справимся.
– В смысле – вы с мамой…
– Все у нас с ней будет нормально.
– Я, кстати, понимаю, почему ты это сделал, па. Почему ты ей не сказал, пока праздник не кончился. Я сначала не понимал, а теперь до меня дошло. И потом… Марни тоже бы этого хотела. – Он делает паузу, прежде чем сказать: – Я тут подумал… может, мне попробовать получить права на мотоцикл? Будет классно ездить на мотике по Лондону. А когда приеду домой на выходные, мы с тобой вместе бы покатались.
Перед глазами у меня все расплывается от слез. Я же отлично знаю, что он делает. Мой сын, который никогда в жизни не проявлял ни малейшего интереса к езде на мотоцикле, уже сейчас пытается отыскать какой-то способ заполнить ту пустоту, которую – он это знает – уход Марни оставил в моей жизни.
– Было бы отлично, – отвечаю я. – Но ты сначала хорошенько устройся в Лондоне.
– Мне даже не обязательно там жить, я мог бы тут еще какое-то время покантоваться. От Виндзора до Лондона недалеко.
– Нет-нет, тебе все-таки надо жить в Лондоне. Вместе с Эми. Не надо, чтобы кто-то менял свои планы. Достаточно того, что ты не едешь в Нью-Йорк.
– Я рад, что решил не ехать, – замечает он.
– И я рад. Тебе пора в дом, Джош, я тоже скоро приду.
– Ничего страшного, я подожду.
Понимая, что без меня он не пойдет, я поднимаюсь на ноги. У меня так все затекло, что ему приходится помочь мне встать.
– Спасибо, – говорю я. – Видно, старею.
Он притягивает меня к себе, обнимает.
– Ничего ты не стареешь, – говорит он с напором. – И не постареешь.
Мы протискиваемся между сараем и шатром, проходим по саду.
– Пойду-ка я душ приму, – сообщаю я, когда мы добираемся до дома. – Спокойной ночи, Джош, до завтра.
– И тебе, па. Ты все-таки попробуй поспать хоть сколько-нибудь, ладно?
Я медленно поднимаюсь по лестнице вслед за ним. Оказавшись на верхней площадке, останавливаюсь: дверь нашей с Ливией спальни плотно закрыта, это предупреждающий знак – не входи. Я принимаю душ в общей ванной, но мне нужна чистая одежда. И потом, мне отчаянно хочется поговорить с Ливией.
Наша спальня погружена во тьму, если не считать лунного света, проникающего в окно. Ливия лежит, накрывшись лоскутным одеялом, виднеется лишь верхушка ее головы. Я знаю, что она не спит, я это отлично чувствую. По возможности бесшумно одеваюсь, потом сажусь на край кровати.
– Лив, – говорю я.
Даже не знаю, что хуже – ее теперешнее сердитое молчание или безнадежные рыдания прежних часов. Мне мучительно хочется ощутить прикосновение ее руки. Я нуждаюсь в ней как никогда. Потому что лишь она одна знает Марни так, как знаю ее я. Но для нее я словно не существую.
Ливия
Я ЛЕЖУ В ПОСТЕЛИ. Даже не знаю, как я ухитрилась прожить этот день. Посмотрев, как Адам бьет Роба в челюсть, я спустилась вниз сказать всем, что пойду отдохну, и обнаружила, что на коврике у входной двери лежит конверт. Я даже не осознавала, что пытаюсь порвать его в клочья, пока пальцы Нельсона не вынули его из моих рук.
– Ничего-ничего, Ливия, – сказал он. – Я сам разберусь.
– Я не хочу… я не хочу этого видеть, – ответила я ему, силясь подавить сердитый всхлип. Мерзко было думать, что кто-то уже подсуетился и сунул в щель нашего почтового ящика открыточку с соболезнованиями.
– Я знаю, – произнес он, беря меня под руку. – Может, попробуешь хоть немного поспать? По крайней мере, просто полежать, отдохнуть.
– Хочу сначала со всеми попрощаться.
– А хочешь, я останусь? – спросила Джесс, когда родные Адама уехали и мы поднялись в спальню. Клео была в спальне у Джоша вместе с ним и Эми. А Нельсон пошел проведать Адама, который все еще прятался у себя в сарае.
– Нет-нет, все в порядке, – заверила я ее. – Поезжай домой, у меня все будет нормально.
– Просто я не понимаю, почему Роб не стал заходить, почему он сразу же ушел. И трубку он что-то не берет. Я беспокоюсь.
Я отвернулась от нее, внутренне молясь, чтобы Роб не рассказал ей про себя и Марни. Во всяком случае, не сегодня. Я тут же сделала мысленную поправку: лучше пусть никогда не рассказывает. Потому что теперь это же ничего не изменит, правда? Теперь это вообще уже не важно.