– Ну смотри, ловлю на слове, – сказала она, слезая с меня и ударяя рукой по натянутому, как барабан, комбинезону. Я согнулся пополам.

– Это за что?

– Считай местью.

Позавтракав, решили идти навстречу экспедиции пешком. Случай чего, вернемся за хабаром. А если идти сразу караваном или лететь на платформе, было откровенно страшно, как бы нас артобстрелом не накрыло. Вот дошли до гряды холмов, за которые ни разу не ходили. Обернулись на свое поле чудес. Аж слезы наворачиваются. Но ничего, мы сюда еще вернемся. Вот только порознь или вместе? Вернуться пришлось немного быстрее.

Пройдя полдня после холмов, я вдруг остановился. Забытое чувство лабиринта. Ловушка! Я, не задумываясь, дернул левой рукой Остроухую за воротник так, что она улетела назад на пару метров и явно сильно приложилась спиной о камни. Сам, одновременно приседая и выхватывая игольник, разворачивался направо. Над головой пошел зазубренный штырь толщиной в руку. Справа, куда я целился, не видя еще никого, вылетая из-под земли, появился паук, размером с небольшого бычка. Благодаря ночным тренировкам я знал, что это арахнид и что мой игольник не пробьет панцирь. И я короткими очередями отстреливал конечности в сочленениях. Три коротких очереди, три лапы повисли. Разворачиваюсь налево. Еще один. Чуть отхожу, иначе не успею. Очередь. Очередь мимо. Еще. Есть, замедлился. Теперь правого, еще одну конечность, снова левого. Вон еще один, но пока далеко. Там еще вдалеке бегут. Разворачиваюсь, хватаю Остроухую на плечо, и деру. Деру!

– Отпусти меня, я сама. Да отпусти же.

Я даже не понял, что она мне кричит. Остановился, поставил ее на ноги и придал ускорение ладонью по пятой точке, сам дал очередь по ногам первого. Тот кувыркнулся, создав кучу-малу. Еще полоснув сверху, кому что достанется, разворачиваюсь – и догонять Остроухую. Во время бега сменить обойму. Хоть не пустая, но лучше заранее. Тут Остроухая геройствовать начала, достала свой игольник и начала долго выцеливать.

– Беги, дур-ра, – заорал что есть мочи.

Оборачиваюсь. Двое отстают. Одному я лапу перебил, другому либо я когда поверх полоснул, либо все-таки аграфка попала. Осталось трое. На секунду замер, прицелился. Есть, споткнулся. Другому. Удачно попал, через голову перелетел. Почти одновременно еще один споткнулся. Ага, значит, Остроухая постаралась. Сейчас бежать нельзя, и на семи ногах догонят. Вон, задние разгоняются. Выстрел, выстрел, еще один. Аграфка очередь дала. Еще у одного лапа повисла. Все, все, бежать, а то сейчас подкрепление подтянется. Разворачиваюсь, толкаю Остроухою. Деру, деру.

На тренировках я бегал вокруг Остроухой, сейчас же я бежал за ней и не мог ее догнать. Пятки сверкали только на раз. Обернулся, двое кандыляют за нами, но отстают. Это хорошо! Вот и аграфка начала выдыхаться. А это плохо, беру ее на буксир за руку.

– Давай, давай, родная! Нельзя останавливаться.

Аграфка не могла ответить, задыхалась. По-хорошему, нужно тех двоих отстрелить, иначе за нами остальных приведут. Тут вдалеке послышалась канонада. Обернулся. Пауки остановились и захромали назад.

– Фух, – выдохнул я, останавливая аграфку, переходя на шаг. – Передохни. Эти-то здесь откуда взялись?

– Улей разбили… Остатки роя… Без матки… В спячку… – задыхаясь, начала говорить она, отстегивая флягу.

– Куда? Нельзя пить, отдышись, – перехватывая флягу, сказал я. – Пойдем-ка, лучше следы запутаем, – сказал я, сворачивая к желтой агрозоне.

– Нельзя туда… Стой!

– Да пошли уже. Мне можно, мне аборигены метку идентификации поставили.

– И ты молчал? Деда тут уже давно бы был.

– Не был, всех я бы не провел, так как большинство чужие, а не свои, вдруг меня в плен взяли. А если бы после моего посещения пара кораблей заглохли, то метка слетела бы. А они заглохли бы, иначе их из строя не вывести, как взорвать искин. Так что ты говорила про пауков-то?

– Говорю, частенько, когда корабль или матку арахноидов уничтожают, остатки роя в спячку впадают. Корабли у них из астероидов сделанные. Вот мог кусок или целый сюда упасть.

– А с чего ты взяла, что матку уничтожили?

– Так если бы не уничтожили, тут от этой планеты кусок камня бы остался. Был бы гигантский улей. А так они частенько, ну, не часто, но попадаются. Размножиться не могут и кормить им некого, вот в спячку и впадают. К новой королеве их все равно не примут, но на корм своим сородичам сгодятся. А тут либо мы ракетой фейерверк устроили, либо деда там с канонадой. Вот и проснулись. Надо деду предупредить. Уничтожаются они легко, специальную смесь газов им в норы закачивают, а потом вакуумным взрывом. Без матки они глупые, норы простые роют. Вот если бы матка живая была, просто так их из норы не выкуришь.

Тут пришло сообщение на подтверждение идентификатора, подтвердили, дал статус парламентера Остроухой. Пошли, обыскали фрегат. Я, кажется, начал их различать. Корвет от фрегата почти ничем не отличался. Ну, как правило, фрегат чуть больше, но не всегда. Корвет был охотником, у него вооружение было заточено на нападение. В основном это те или иные пушки и пара торпед. Фрегат же, наоборот, был больше защитником. У него были те же пушки, но уже были шахты с ракетами. А главное, уже было противоистребительное и противоракетное вооружение. Корвет же против истребителей был полный ноль. Фрегат же мог побороться. Кто победит, фрегат или корвет, еще неизвестно. Но вот что на караван будут нападать корветы, а конвоировать его фрегаты, это однозначно. Эсминец и крейсер – это соответственно большой фрегат и большой корвет. Только оба на борту несли малую авиацию. Также эсминец имел радиоэлектронную борьбу, а крейсер имел более мощную броню и щиты. Тут тоже паритет. Но крейсер имел преимущество в нападении, а эсминец в обороне. Ну и последние корабли-гиганты, стоящие особняком, это авианосцы и линкоры. Скорее, оба заточены под нападение. Линкор имел очень дальнобойную артиллерию. Просто издалека мог расстрелять крейсер, и толстенную броню, и щиты, чтобы перестреливаться с орбитальными крепостями. А авианосец нес на себе не только сотни истребителей, но пару фрегатов и с десяток корветов. Главным его преимуществом был выход из прыжка. Если эскадра выходила по одному и в разных местах, то этот выныривал со своей эскадрой сразу. Откуда я это знал? Не знаю. Возможно, база по самообороне насыщеннее, чем я думал.





Глава 16




В этом эсминце удалось поживиться мало чем. Да у нас и доступа толком никуда не было, кают-компания, сектор с гостевыми каютами – и все. Но система распознала меня как техника-ремонтника и открыла мне немного больший доступ. Это мастерская и склад запчастей. Да и там, и там ничего интересного не было. Инструмент похуже, чем у меня сейчас, запчасти либо крупногабаритные, либо неликвидные.

Решили переночевать здесь. Выбрали каюту почище, легли в комбинезонах. Как-то отвык я от походной жизни, тут же вырубился.

Сенсей начал разбор полетов, признал мои действия удовлетворительными, также признал недостаточность огневой мощи.

– Надо было твоим вооружением пораньше заняться, но класс планеты не подразумевал тяжелого вооружения. Пошли.

Не то во сне, не то наяву я встал и пошел в оружейную комнату вслед за сенсеем. Двери все перед ним открывались, допуск был везде. Открыл оружейный сейф.

– Выбирай, – махнул он рукой.

А выбрать было из чего: одна здоровая дурында наподобие противотанкового ружья, пара прямоугольных винтовок размером с земные автоматы, четыре явно аналога дробовика, а остальное что-то короткоствольное автоматическое, но зато больше двадцати штук.

– А можно все забрать?

– Я тебе не мародер. Еще раз такое заявление будет, гонять тебя ночами напролет буду. Я только о твоей самозащите пекусь.

– Ладно, ладно. Тогда вопрос, почему таких сейфов не было на других кораблях?


– На крейсере был, только ты его не нашел. А на остальных он не нужен. Боевые действия на планетах не предусмотрены, а в космосе не нужны. Выбрал?

– Наверное, да. Большое неудобно таскать, маленькие и дробовики только на ближней дистанции хороши, поэтому вот эту возьму, – показал я на прямоугольную винтовку.

– Почему эту, а не ту?

– Не знаю, – честно ответил я.

– Выбор правильный, не знаю, как у тебя так получается. Но у той, что ты показал, ресурс выше.

Я взял винтовку в руки. Немного маловата. Не в смысле маленькая, размер-то как раз большой. Маленькие расстояния от рукояти до приклада, и цевье, соответственно, слишком близко.

Я перевернул рукоять, там стоял зеленый маркер.

– Не… Не… – замотал я головой.

– Да. Да! – закивал головой сполот.

– Может, не надо?

– Что как маленький, не бойся, у тебя сопротивление к удару током уже прилично выросло. Не сильно больно будет.

Я вскрыл рукоять, тут сенсей заставил меня совершенно другие манипуляции делать, чем делал при разборке игольника. Но в итоге меня снова шибануло так, что я лежал и дергался, пуская слюну, из самого неприятного – напрудил в комбинезон. Хорошо, что у него самоочистка автоматическая есть на такие случаи.

– Ну, чуть-чуть не подрассчитал. И не надо так дергаться, сейчас полечим. Что-то я думал, конденсаторы куда больше севшие. Ладно, сейчас поправим, – склонился он над аптечкой.

По телу прошла волна. Но улучшения не было. Сенсей выкинул старую аптечку, достал из пирамиды новую, подключил к моему поясу. Что-то нажал. Прошла еще одна волна. Руки, ноги перестали сами дергаться. Но я по-прежнему не мог шевельнуться, по всему телу разливалась тяжесть.

– Упс… Ладно, ты до утра пока тут полежи, я тебя утром до подъема за пятнадцать минут подниму.

И растворился. Уж ты гад, выругался я про себя. Сенсей тут же материализовался:

– Я все слышу!.. Ладно, ладно, уговорил, буду почаще тебя током бить, чтоб ты таким кисейным не был.

Уснуть я не мог, тело ломило и выкручивало. Лишь ближе к утру я провалился в какую-то дрему.

– Вставай быстрее. У нас мало времени. Давай крышку закрывай и винтовку к себе привязывай.

Я трясущимися руками закрыл крышку, выполнил привязку. Все, на полигон пошли. Я оказался в здоровом ангаре, где то там то сям появлялись пауки. Я их отстреливал. Винтовка стреляла плазмой и для здешних мест солидно лягалась. На уровне 5,45. Сюрпризом было то, что, хоть пауки и прошивались насквозь, дохнуть не собирались. Приходилось по полмагазина всаживать, а он тут на девяносто выстрелов. Начал отстреливать ноги, тут-то уже знал, куда стрелять.

– Что, никак?

– Плохо.

– Вот если бы не срочность, погонял бы я тебя. Смотри.

Передо мной появилась голограмма паука. Где-то в головогруди обозначились какие-то органы.

– Мозг. Или в сочленение ног стреляй. Остальное бесполезно. Понял?

– Попробую.

Снова полезли пауки. Но сейчас было повеселее, я знал, куда целиться. Они скрючивали ножки от одного-двух выстрелов. Вот количество пауков увеличилось, вот их целое море. У меня кончаются патроны. Со спины насквозь меня пробили лапы. Вот где заточка хорошая. Комбинезон лезвие копья держал спокойно, а лапы, как будто нет ничего, прошивают. Вот и передние пауки подбежали. Мое тело просто разорвали. Я, захлебываясь криком, вскочил, ударяясь головой о сейф.

– Рота, подъем!

– Да пошел ты, дай отдышаться.

– А там уже твоя Остроухая на твой крик сюда бежит, сейчас ее турель расстреляет… – сказал сенсей голосом Матроскина, я рванул к двери.

– Тише-тише, я ее пока в каюте дверями заблокировал. Боеприпасы возьми.

Я метнулся назад, закидывая полный рюкзак боеприпасами. Закинул за спину винтовку и рванул на выход.

– Быстрее, быстрее, она двери уже выломала.

– Да чтоб тебя, – выругался я.

– Я вообще ни при чем. Зачем орать так было?

Вот гад древний, у кого все просчитано, не удивлюсь, что Остроухую у последней черты встречу. Так и оказалось, повернув в очередной коридор, столкнулся с аграфкой. Приобняв и развернув в другую сторону, на ходу успокоил.

– Все нормально, кошмар опять приснился. Я на зарядку, можешь вздремнуть полчаса. – И побежал на выход.