— Пожалуй, — сказал Кении. — За эти годы у меня были сотни учеников.
Снова уставившись в блокнот, детектив произнесла:
— Рэнди Джефферсон поступил в Саут-Хиллз в 2013 году. У вас он учился в третьем семестре, вы вели у него занятия по письменной практике.
— Ну если вы утверждаете, — проговорил Кенни с растущим беспокойством.
— Мы проверили школьные записи.
— Хорошо, вы проверили школьные записи, — ответил он, раздражаясь. — Может быть, перейдете к сути? У меня урок через десять минут.
— Родители Рэнди развелись в 2010-м. Отец нигде не фигурировал, поэтому вы с ним вряд ли пересекались.
Кенни подождал, пока она продолжит.
— А с матерью, Рамоной Джефферсон, вы несколько раз виделись в Саут-Хиллз. На родительских собраниях.
— Допустим.
— Она, кстати, очень хорошо отозвалась о ваших педагогических способностях.
— Рад слышать.
— У Рамоны Джефферсон есть младшая сестра. — Детектив сделала паузу для усиления эффекта. — Ее зовут Кэтрин Моррис.
Кенни почувствовал, будто его ударили в живот.
— Вы шутите?
— И, как и отчим, она не общалась с Кэтрин несколько лет.
Кенни стал лихорадочно соображать.
— В свете этой информации, не хотели бы вы заново подумать над моим предыдущим вопросом?
— Каким вопросом? — спросил Кенни в замешательстве.
Детектив Дженкинс пристально на него посмотрела.
— Вы когда-либо встречались с Кэтрин Моррис?
— Нет, — ответил Кенни, решительно качая головой. — Я никогда с ней не встречался.
— Значит, это совпадение, что Кэтрин оказалась у вас на крыльце в полчетвертого утра, да?
— Она сначала оказалась на крыльце моих соседей, — сказал Кенни, понимая, как неубедительно это звучит, но ему было все равно. — Это должно что-то значить.
Детектив посмотрела на него, но ничего не произнесла.
В этот момент прозвенел звонок.
— Ты бы его видел. Он был так признателен, — сказала Сара, садясь за обеденный стол. Натали была у подруги, готовилась к контрольной по математике, поэтому они остались вдвоем. — Как будто я принесла не тарелку шоколадного печенья, а целую индейку.
— Пол любит сладкое, — ответил Кенни слегка отрешенно.
Он опять рассказал мне про сверхсекретный рецепт печенья с корицей и изюмом, которое готовила его жена.
Кенни рассмеялся:
— Который уже раз? Десятый?
— О, больше, — ответила она, смеясь вместе с ним.
— Теперь тебе лучше?
Она кивнула.
— Лучше. Это так глупо, что я думала про него всякое.
— Не ругай себя так, милая. В последнее время творится много странного.
— Уж мне ли не знать, — ответила она. — Я только сейчас начинаю чувствовать, что все возвращается в нормальное русло.
Кенни посмотрел на жену.
— Ну, пока не совсем.
— Что это значит?
— Сегодня в школу заходила детектив Дженкинс.
— Что? — поразилась Сара. — И ты только сейчас мне об этом говоришь?
— Я пришел всего двадцать минут назад, — ответил Кенни.
— Мог бы и позвонить. Должен был позвонить.
— Ты права, — согласился он. — Должен был.
— И что она сказала?
Он рассказал ей.
Кенни сидел один в темноте.
«Ночной футбол по четвергам» — показывали дерби «Ковбоев» и «Гигантов» — уже перетек в середину последней четверти, но он почти не следил за матчем.
Сара была наверху в спальне — скорее всего, спала. Ее реакция на последнее известие оказалась еще хуже, чем он ожидал. Сначала она насторожилась и стала его расспрашивать («Тогда как ты можешь быть уверен, что никогда ее не видел?»), но, когда Кенни углубился в историю, она рассердилась и перешла к прямым обвинениям («Я так и знала, что тут что-то нечисто!»).
По телевизору началась реклама «Будвайзера». Кенни проследил за тем, как обворожительная девушка в бикини бросила бутылку «Бада» привлекательному парню с шестью кубиками пресса и квадратным подбородком.
«Если бы меня тянуло выпить, то сейчас был бы идеальный момент, — подумал он, откидываясь на спинку дивана. — Какая же чушь!»
Но его не тянуло.
Нисколечко.
В этом и суть. Он стал другим человеком. Благодаря Саре.
Кенни не пил вот уже двадцать лет и почти семь месяцев. Последний раз, когда он оказался в реабилитационном центре — после третьей аварии за несколько месяцев, — стал решающим. Уверовав в пользу программы и благодаря неизменной поддержке Сары, Кенни взял и сделал это.
Первые полгода приходилось тяжело — это был сущий ад, — но потом стало лучше. А потом еще лучше. До такой степени, что вся тяга рассеялась и остались лишь редко всплывающие воспоминания на задворках разума — воспоминания о другом человеке и о другой жизни.
Следующие несколько лет стали для него словно продолжением медового месяца. Он устроился на утреннюю работу в магазин хозтоваров, а по вечерам стал снова учиться и наконец получил педагогическое образование. Сара работала в больнице и, будучи терапевтом, получала хорошую зарплату. Они сняли квартиру неподалеку от ее родителей и наполнили тем, что было им дорого: книгами, фильмами, картинами. Стали выращивать на балконе помидоры и перец и перекрашивать стены спальни раз в год, будто по расписанию.
Потом он получил первую полноценную работу учителем, и они собрались переехать в квартиру в доме у реки.
Полгода спустя Кенни дал слабину.
Но дело на этот раз было не в алкоголе.
А в нештатной учительнице по имени Скарлетт Уэбстер. Только из колледжа, она была всем, чем не была Сара: замкнутой, нуждающейся и потерянной. И Кенни пал жертвой старейшей истории — о храбром рыцаре на величавом коне, спасающем несчастную бродяжку.
Он не позволил их отношениям перейти на интимный уровень, но это не имело особого значения. У них была переписка, тайные рандеву за кофе и вечерние прогулки в парке.
Когда Сара узнала, это ее опустошило.
За неделю она забрала из квартиры все вещи и уехала к родителям. Целый месяц она отказывалась даже разговаривать с Кенни, отправляя лишь редкие гневные сообщения.
Кенни без нее просто плыл но течению. Все старые воспоминания и желания разом обрушились на него — вместе с будто выпущенным из двустволки чувством вины и ненависти к себе, — но он ни разу не сорвался и не сделал ни глотка. Напротив, стал вдвое чаще посещать собрания анонимных алкоголиков и дважды в неделю ходить к психотерапевту.
Первым делом психотерапевт помог ему понять, почему он сбился с пути. Дело было не в любви. И определенно не в похоти. Как это случается со многими зависимыми, ему просто стало чересчур комфортно в его новой жизни, он почувствовал себя слишком счастливым и удовлетворенным, и что-то в его мозгу испугалось, запаниковало и попыталось подорвать тот здоровый фундамент, что он для себя построил.
Почему? Потому что где-то глубоко в подполье своего сознания он до сих пор не верил, что заслуживает быть счастливым.
Со временем, благодаря поддержке психотерапевта и поразительному рывку веры, Кенни сумел убедиться в обратном и начал создавать инструменты, необходимые ему, чтобы совладать с негативными чувствами.
Вскоре он решил рискнуть и вернуться к страсти всей своей жизни. Он заступил на должность помощника тренера футбольной команды соседней средней школы.
А потом попросил Сару начать ходить к психотерапевту вместе с ним.
Она согласилась, и спустя некоторое время они начали устранять тот ущерб, который он нанес их отношениям. Кенни воспринимал это как начало очередного непредсказуемого пути в своей жизни и был преисполнен благодарности за то, что ему не приходилось совершать такое трудное путешествие в одиночку. Изо дня в день он поражался участливости и чуткости, что проявляла Сара, а также ее способности прощать и желанию снова доверять ему.
Через четыре месяца она переехала обратно в их квартиру.
Снова уставившись в блокнот, детектив произнесла:
— Рэнди Джефферсон поступил в Саут-Хиллз в 2013 году. У вас он учился в третьем семестре, вы вели у него занятия по письменной практике.
— Ну если вы утверждаете, — проговорил Кенни с растущим беспокойством.
— Мы проверили школьные записи.
— Хорошо, вы проверили школьные записи, — ответил он, раздражаясь. — Может быть, перейдете к сути? У меня урок через десять минут.
— Родители Рэнди развелись в 2010-м. Отец нигде не фигурировал, поэтому вы с ним вряд ли пересекались.
Кенни подождал, пока она продолжит.
— А с матерью, Рамоной Джефферсон, вы несколько раз виделись в Саут-Хиллз. На родительских собраниях.
— Допустим.
— Она, кстати, очень хорошо отозвалась о ваших педагогических способностях.
— Рад слышать.
— У Рамоны Джефферсон есть младшая сестра. — Детектив сделала паузу для усиления эффекта. — Ее зовут Кэтрин Моррис.
Кенни почувствовал, будто его ударили в живот.
— Вы шутите?
— И, как и отчим, она не общалась с Кэтрин несколько лет.
Кенни стал лихорадочно соображать.
— В свете этой информации, не хотели бы вы заново подумать над моим предыдущим вопросом?
— Каким вопросом? — спросил Кенни в замешательстве.
Детектив Дженкинс пристально на него посмотрела.
— Вы когда-либо встречались с Кэтрин Моррис?
— Нет, — ответил Кенни, решительно качая головой. — Я никогда с ней не встречался.
— Значит, это совпадение, что Кэтрин оказалась у вас на крыльце в полчетвертого утра, да?
— Она сначала оказалась на крыльце моих соседей, — сказал Кенни, понимая, как неубедительно это звучит, но ему было все равно. — Это должно что-то значить.
Детектив посмотрела на него, но ничего не произнесла.
В этот момент прозвенел звонок.
— Ты бы его видел. Он был так признателен, — сказала Сара, садясь за обеденный стол. Натали была у подруги, готовилась к контрольной по математике, поэтому они остались вдвоем. — Как будто я принесла не тарелку шоколадного печенья, а целую индейку.
— Пол любит сладкое, — ответил Кенни слегка отрешенно.
Он опять рассказал мне про сверхсекретный рецепт печенья с корицей и изюмом, которое готовила его жена.
Кенни рассмеялся:
— Который уже раз? Десятый?
— О, больше, — ответила она, смеясь вместе с ним.
— Теперь тебе лучше?
Она кивнула.
— Лучше. Это так глупо, что я думала про него всякое.
— Не ругай себя так, милая. В последнее время творится много странного.
— Уж мне ли не знать, — ответила она. — Я только сейчас начинаю чувствовать, что все возвращается в нормальное русло.
Кенни посмотрел на жену.
— Ну, пока не совсем.
— Что это значит?
— Сегодня в школу заходила детектив Дженкинс.
— Что? — поразилась Сара. — И ты только сейчас мне об этом говоришь?
— Я пришел всего двадцать минут назад, — ответил Кенни.
— Мог бы и позвонить. Должен был позвонить.
— Ты права, — согласился он. — Должен был.
— И что она сказала?
Он рассказал ей.
Кенни сидел один в темноте.
«Ночной футбол по четвергам» — показывали дерби «Ковбоев» и «Гигантов» — уже перетек в середину последней четверти, но он почти не следил за матчем.
Сара была наверху в спальне — скорее всего, спала. Ее реакция на последнее известие оказалась еще хуже, чем он ожидал. Сначала она насторожилась и стала его расспрашивать («Тогда как ты можешь быть уверен, что никогда ее не видел?»), но, когда Кенни углубился в историю, она рассердилась и перешла к прямым обвинениям («Я так и знала, что тут что-то нечисто!»).
По телевизору началась реклама «Будвайзера». Кенни проследил за тем, как обворожительная девушка в бикини бросила бутылку «Бада» привлекательному парню с шестью кубиками пресса и квадратным подбородком.
«Если бы меня тянуло выпить, то сейчас был бы идеальный момент, — подумал он, откидываясь на спинку дивана. — Какая же чушь!»
Но его не тянуло.
Нисколечко.
В этом и суть. Он стал другим человеком. Благодаря Саре.
Кенни не пил вот уже двадцать лет и почти семь месяцев. Последний раз, когда он оказался в реабилитационном центре — после третьей аварии за несколько месяцев, — стал решающим. Уверовав в пользу программы и благодаря неизменной поддержке Сары, Кенни взял и сделал это.
Первые полгода приходилось тяжело — это был сущий ад, — но потом стало лучше. А потом еще лучше. До такой степени, что вся тяга рассеялась и остались лишь редко всплывающие воспоминания на задворках разума — воспоминания о другом человеке и о другой жизни.
Следующие несколько лет стали для него словно продолжением медового месяца. Он устроился на утреннюю работу в магазин хозтоваров, а по вечерам стал снова учиться и наконец получил педагогическое образование. Сара работала в больнице и, будучи терапевтом, получала хорошую зарплату. Они сняли квартиру неподалеку от ее родителей и наполнили тем, что было им дорого: книгами, фильмами, картинами. Стали выращивать на балконе помидоры и перец и перекрашивать стены спальни раз в год, будто по расписанию.
Потом он получил первую полноценную работу учителем, и они собрались переехать в квартиру в доме у реки.
Полгода спустя Кенни дал слабину.
Но дело на этот раз было не в алкоголе.
А в нештатной учительнице по имени Скарлетт Уэбстер. Только из колледжа, она была всем, чем не была Сара: замкнутой, нуждающейся и потерянной. И Кенни пал жертвой старейшей истории — о храбром рыцаре на величавом коне, спасающем несчастную бродяжку.
Он не позволил их отношениям перейти на интимный уровень, но это не имело особого значения. У них была переписка, тайные рандеву за кофе и вечерние прогулки в парке.
Когда Сара узнала, это ее опустошило.
За неделю она забрала из квартиры все вещи и уехала к родителям. Целый месяц она отказывалась даже разговаривать с Кенни, отправляя лишь редкие гневные сообщения.
Кенни без нее просто плыл но течению. Все старые воспоминания и желания разом обрушились на него — вместе с будто выпущенным из двустволки чувством вины и ненависти к себе, — но он ни разу не сорвался и не сделал ни глотка. Напротив, стал вдвое чаще посещать собрания анонимных алкоголиков и дважды в неделю ходить к психотерапевту.
Первым делом психотерапевт помог ему понять, почему он сбился с пути. Дело было не в любви. И определенно не в похоти. Как это случается со многими зависимыми, ему просто стало чересчур комфортно в его новой жизни, он почувствовал себя слишком счастливым и удовлетворенным, и что-то в его мозгу испугалось, запаниковало и попыталось подорвать тот здоровый фундамент, что он для себя построил.
Почему? Потому что где-то глубоко в подполье своего сознания он до сих пор не верил, что заслуживает быть счастливым.
Со временем, благодаря поддержке психотерапевта и поразительному рывку веры, Кенни сумел убедиться в обратном и начал создавать инструменты, необходимые ему, чтобы совладать с негативными чувствами.
Вскоре он решил рискнуть и вернуться к страсти всей своей жизни. Он заступил на должность помощника тренера футбольной команды соседней средней школы.
А потом попросил Сару начать ходить к психотерапевту вместе с ним.
Она согласилась, и спустя некоторое время они начали устранять тот ущерб, который он нанес их отношениям. Кенни воспринимал это как начало очередного непредсказуемого пути в своей жизни и был преисполнен благодарности за то, что ему не приходилось совершать такое трудное путешествие в одиночку. Изо дня в день он поражался участливости и чуткости, что проявляла Сара, а также ее способности прощать и желанию снова доверять ему.
Через четыре месяца она переехала обратно в их квартиру.