Лорен заметила, что бредет домой, едва волоча ноги. Обычно она бы бегом бросилась к офицеру Хендриксу (Боже, ты же реально так себя и вела. Он тебя, небось, считает таким глупым щеночком), но сегодня ей не хотелось с ним общаться.

Это как-то связано с Джейком и его признанием, осознала девочка. Лорен ощущала себя виноватой, когда представляла, что, согласившись пойти с парнем на ярмарку, станет болтать с офицером Хендриксом, хотя на самом деле в этом не было ничего неправильного. И не то чтобы полицейский сам рвался пригласить ее на свидание.

А еще ты наконец поняла, что тебе правда нравится Джейк.

«Точнее тебе нравится все, что ты пока про него знаешь», – уточнила она. Он был так добр к ней, когда Лорен была маленькой, так добр, когда ей было плохо. Еще он умный: ведь он экстерном закончил школу, а для этого надо посещать дополнительные занятия.

Он слушает музыку, про которую Лорен даже и не знала. По пути из леса он рассказывал про The Clash, The Smiths и Игги Попа. Он пообещал записать ей кассету со всеми любимыми песнями.

На первый взгляд, он совсем не похож на других парней. Но, возможно, он все равно в итоге окажется таким же, как все: будет интересоваться лишь своими увлечениями, а не ее, всегда гнуть свою линию, переводить любую беседу на себя и свой опыт, стараться залезть к ней в трусы.

Ведь именно так себя все парни и ведут.

Именно поэтому, когда в восьмом классе Миранда составляла списки сексуальных парней, Лорен к ней не присоединялась. Хотя «сексуальный» – понятие относительное: несуразные тринадцати– и четырнадцатилетки, плохо подстриженные под очередную модную знаменитость, вряд ли могли считаться «сексуальными».

Джейк был не такой. Или просто таким не выглядел.

В перспективе он может жутко ее разочаровать.

Лорен, ты не замуж за него выходишь. Ты просто идешь с ним на ярмарку. Тебе не нужно с ним всю жизнь проводить.

От этой мысли Лорен стало спокойнее. Она всегда может отказаться, если он пригласит ее на второе свидание.

Интересно, что офицер Лопез подумает про ее находку. Ей очень нравился Алекс – не в последнюю очередь потому, что он попросил называть себя Алекс, а не офицер Лопез, из-за чего Лорен чувствовала себя взрослой. А еще полицейский приехал из Чикаго – там такие преступления небось каждый день происходят. Алекс точно будет знать, как поступить, она уверена.

Жаль, его не было тут в прошлом году. Тогда бы мы, возможно, знали, кто убил папу.

Шеф Кристи, конечно, хороший и все такое, но Лорен считала, что он не умеет правильно расследовать преступления. Девочка была практически на сто процентов уверена, что тот ничего не предпринял, чтобы отыскать убийцу ее отца.

Как будто какие-то чары не позволяют шефу Кристи узнать хоть что-то.

Да, точно, проклятие трех ведьм и лесного монстра.

Лорен упрямо отказывалась верить бабушке. Это нереально, чтобы столько девочек погибло, и никто ничего не предпринял.

Лорен рассудила, что даже если проклятие и существует, люди давно бы заметили, что их дочери пропадают без вести. Все родители в Смитс Холлоу ходили бы в трауре.

Нет, Лорен не верила в бабушкину историю. Доказательств не было.

Но, пожалуй, в то, что она происходит из рода ведьм, девочка поверить готова.

В конце концов, книга действительно летала. А еще она нашла в лесу кровавый след: Джейк едва его различал, а для Лорен он светился ярко, как солнце.

А что еще я умею, если я и правда ведьма?

При мысли о своих скрытых умениях девочка ощутила прилив возбуждения.

Несмотря на то, что Лорен едва волочила ноги, она все же добралась от дома Лопезов до своего. Мама и офицер Хендрикс беседовали, расположившись посреди подъездной дорожки. Полицейский стоял к Лорен спиной, но мамино лицо она видела.

Мама сияла.

Другого слова не подобрать. Она улыбалась и заливалась смехом. Мамино лицо словно засветилось, разгладилось и помолодело. В глазах плясали искорки.

Лорен пронзила резкая боль: девочка осознала, что на отца мама так никогда не смотрела.

Наверное, когда-то они все же любили друг друга, подумала Лорен, хоть и не помнила тех времен. Она видела маму всегда только разочарованной и обозленной, а папу – пренебрежительным.

Да, он относился к ней пренебрежительно. Казалось предательством это признавать, потому что Лорен твердо верила, что это мама – настоящее чудовище, которое только и делает, что отравляет папе жизнь.

Но, может, все наоборот. Может, это папа не считался с мамой, игнорировал ее желания и потребности. И, может, чем чаще он так поступал, тем разочарованней, злее и придирчивее становилась она.

Странно, что только сейчас Лорен удалось взглянуть на ситуацию под таким углом. Может, будь отец еще жив, девочка бы никогда этого не осознала. Лорен всегда любила его больше, чем маму. А сложно видеть недостатки человека, когда твое сердце настолько преисполнено любви.

«Бедная мама», – в этой мысли было так много сожаления. Она станет лучше. Она станет любить маму так же, как любила папу.

– Лорен!

Девочка застыла на подходе к дому, не желая становиться виновницей того, что мамино лицо утратит свое сияние. Но при звуке голоса Миранды взрослые замолкли, и чары рассеялись.

Миранда шагала со стороны тупика – тем же путем, что и Лорен. За спиной она несла маленький рюкзачок. Миранда тоже была в лесу? А если и так, то что она там делала? Искала Лорен? Но, чем бы Миранда ни занималась, явно не чем-то утомительным. Волосы идеально зачесаны, на губах свежий слой блеска. Подруга одарила Лорен сердитым взглядом.


Девочка испытала очередной за день приступ вины. Она была Миранде плохой подругой, особенно в последние дни. Даже если их пути расходятся, стоило хотя бы позвонить и извиниться из-за сорвавшейся встречи.

– Миранда, – неловко проговорила Лорен, когда девушка подошла ближе. Ее обычно белоснежные кроссовки были вымазаны в свежей грязи. – Привет.

– Можем пообщаться наедине?

Черт. Грядет ссора. Лорен это чувствовала. К этому давно шло, но девочка все еще надеялась избежать конфликта.

– Конечно, – ответила она, хотя хотелось сказать: «Нет, я правда не хочу с тобой сейчас говорить».

Взрослые помахали девочкам, когда те свернули к дому.

– Привет, Миранда, – сказала мама. – Лорен, вы наверх?

– Ага, – промямлила Лорен. Бодриться перед грядущей ссорой было непросто.

– Привет, миссис Ди Муччи, – голос Миранды звучал звонко и радостно. Она умела притворяться намного лучше, чем Лорен.

– Здравствуйте, девочки, – улыбнулся офицер Хендрикс.

У Лорен екнуло в груди. Ей всегда так нравились морщинки, которые собирались в уголках глаз офицера Хендрикса, когда он улыбался.

Видимо, подавить в себе щенячий восторг сложнее, чем я ожидала. Но боли она не испытывала. Это было словно воспоминание, отмеченный горькой радостью отзвук чувства, которого больше нет.

Я вчера себя такой дурой перед ним выставила, а он так мило мне помогал, когда я упала с велика.

Лорен застенчиво помахала полицейскому, Миранда же посмотрела на него, насупившись.

– Ну же, Лорен, – Миранда схватила подругу за руку и потащила в обход дома на задний двор. Лорен успела заметить пораженные лица взрослых.

– Эй, это еще что такое? Это же невежливо.

– Мне надо с тобой поговорить, а ты от офицера Хендрикса вечно не отлипаешь.

Миранда влетела на крыльцо, будто это был ее дом, и перед входом на кухню стащила свои грязные кроссовки. На подошвах был слой жирной черной земли – такую встретить можно только в глубине леса.

Такая же была и на кроссовках Лорен.

Миранда распахнула дверь и нетерпеливо проговорила:

– Что застряла, идем.

Она зашла на кухню, а Лорен следом взбежала по ступенькам. Девочка остановилась, чтобы расшнуровать обувь, и услышала тихий голосок Дэвида: «Привет, Миранда».

Та не ответила. Лорен бросила взгляд через дверь, с трудом стягивая второй кроссовок, и увидела, как Миранда пролетела мимо Дэвида в сторону лестницы на второй этаж.

В девочке начало вскипать раздражение. Дэвиду-то зачем грубить? Ему же всего четыре, он с какой стати попал Миранде под горячую руку?

Малыш лежал на полу кухни и что-то выводил на огромном листе бумаги. Мама купила у Фрэнка из кулинарии целый рулон пергаментной бумаги, и Дэвид любил отмотать длиннющий кусок и рисовать на нем комиксы.

– Привет, Лорен.

– Что рисуешь, милый? – поинтересовалась она, опустившись на корточки.

– Рассказ, – ответил он, не поднимая взгляда. Он был максимально сконцентрирован на работе. – Вроде комикса.

Миранда потерпит минутку. Лорен не собирается нестись наверх сломя голову просто потому, что у подружки истерика. Кроме того, ей было немного грустно оттого, что Дэвид сидит на кухне совсем один, хотя его самого это никогда не беспокоило.

Обычно мальчик карябал сценки из «Хи-Мена», своего любимого мультика, и сейчас Лорен ожидала увидеть очередное переложение боя Хи-Мена со Скелетором в детских рисунках. Но сегодня там было нечто другое.

Нарисованы две девочки – грубо выведены мелком, но все равно ясно, что это именно девочки. У одной короткие светлые волосы, у другой – длинные каштановые косы. Ладони поднесены к лицу, рты распахнуты в вопле: Дэвид изобразил их как большие черные круги.

Перед ними зависла громадная темная тень – бесформенная масса с алыми глазами и четко прорисованными руками. Пальцы словно длинные серебряные кинжалы.

Перед этим рисунком много других. Интересно, Дэвид давно уже так рисует?

Мама, получается, уже какое-то время стоит с офицером Хендриксом на улице. Она бы с ума сошла, если бы увидела такое.

Лорен проползла вокруг Дэвида, чтобы оказаться у начала рулона. Малыш начал с края бумаги и разматывал все больше.

Первый рисунок: дерево, и Лорен догадалась, что это призрачное дерево. Другого быть не могло, ведь только оно рассечено молнией. Но Дэвид никогда не ходил в лес. И не видел дерева.

Второй рисунок: три женщины – старая, взрослая и юная рыжая – стоят на крыльце дома на холме.

Затем рыжая изображена гуляющей с мужчиной. Затем – с круглым животом, держит мужчину за руку. На пальце серебряное кольцо в виде переплетенных нитей. Пара улыбается.