Потому что он тоже посвящен в заговор по сокрытию убийств?

– Чего же вам тогда нужно, мистер Райли, если не интервью? – спросил Лопез.

– Предупредить вас про старуху. По всей видимости, она считает, что именно вы и ваша семья пару дней назад убили тех девочек и подкинули ей в сад.

– Спасибо, мистер Райли, мы и так в курсе, что она нам тут не рада, – отрезал полицейский и начал поворачиваться в сторону дома.

– А еще она рассказала какую-то чудну́ю историю, будто каждый год в городе убивают по одной девочке. И среди них была ее дочь Джейн, в 1959.

Лопез медленно развернулся обратно. Райли надеялся, что от неожиданности офицер не сможет скрыть реакцию, но тот оказался не дурак.

– Вы же совсем недавно переехали из Чикаго, да? – продолжил журналист. – Так что вряд ли вы знаете о всяких таких делах.

– О каких таких делах?

– Об убийствах девочек каждый год. Звучит, как какие-то бабушкины сказки… Ежегодное жертвоприношение.

«Но ради чего это жертвоприношение?» – подумал журналист. Какого черта раз в год, вот уже более тридцати лет подряд девочки пропадают без вести и затем гибнут? Один человек не способен такое провернуть. А если это правда, то почему никто не уезжает? Живи Райли тут и будь у него дочь, он бы приложил все возможные усилия, чтобы выслать ее из города. Нет, россказни старухи и правда не более чем байка. Хотя и очень странная и зловещая, да и сама миссис Шнайдер выглядела так, будто искренне в нее верит. Но вера еще не делает это правдой. Ведь еще она верит, что ее соседи – убийцы-фанатики из Центральной Америки.

Но что-то в этой истории не давало журналисту покоя. Где-то глубоко там пряталась правда.

– Не думаю, что вам следует всерьез воспринимать слова миссис Шнайдер, мистер Райли. Кстати, шеф полиции Кристи в курсе, что вы тут берете интервью у свидетелей?

– Я не обязан запрашивать разрешение у администрации, офицер Лопез. У нас в стране свобода прессы.

Он не стал говорить: «Вам есть что скрывать?» – хотя соблазн был велик.

– Я и не утверждал обратного, – спокойно возразил Лопез. – Просто миссис Шнайдер в шоке после того… происшествия. Кристи следовало бы знать, что вы с ней беседовали. Дело не закрыто.

– Уверены, что не желаете пообщаться со мной под запись? – Райли выудил блокнот. Он отлично знал, что ему ответят.

– Думаю, вам необходимо связаться с шефом Кристи. Спасибо, что предупредили про миссис Шнайдер.

Лопез ушел, так и не сделав никакого заявления. Однако Райли это не беспокоило. Может, и правда стоит пообщаться с Кристи. Неразумно публиковать статью и не привести цитату шефа полиции.

А еще, может быть, надо заглянуть в городской архив, раз уж подвернулся повод. Несложно проверить, рождалась ли у Шнайдеров дочь по имени Джейн и если да, то когда она умерла. Или, возможно, мать по какой-то причине была вынуждена отдать ребенка. На самом деле, это больше похоже на правду, чем версия со смертью.

Ведь, если ребенок погиб рано – неожиданно и трагично, – вы превратите дом в настоящее место поклонения его памяти, по крайней мере Райли так казалось. Но у Шнайдеров не стояло ни единой ее фотографии, будто девочка никогда не существовала.

А что, если с твоим ребенком произошло бы что-то ужасное, и ты просто хотел бы забыть?

Рассуждать сейчас об этом было бесполезно. Любой факт можно проверить. Надо взглянуть на архивные записи.

Навстречу офицеру Лопезу из дома вышла женщина – Райли предположил, что это его жена, – и ровно в тот же момент в сторону тупика свернула белая «Шевроле Шевель» и запарковалась на подъезде к дому.

– Беатрис? – обратилась миссис Лопез к женщине, которая вылезла из машины вся в слезах. – Что случилось?

– Меня выгнали с работы!

– Что? – миссис Лопез поспешила к рыдающей женщине. Офицер двигался следом. – Как это произошло?

Райли не сдвинулся ни на шаг и не планировал. Журналист еще не разобрался, имеет ли увольнение какое-либо отношение к его истории, но всегда руководствовался подходом «плохой информации не существует».

– Не я одна такая. Сегодня уволили двести человек, – ответила Беа, и миссис Лопез обняла ее за плечи.

Двести человек с завода. Наверное, они имеют в виду завод чили. В этом месте полгорода работает. Такие масштабные увольнения нанесут сокрушительный удар по местной экономике.

Алехандро Лопез перевел на журналиста взгляд, в котором явно читалось, что ему не следует больше стоять у их дома и смотреть на то, как разворачивается их семейная драма, будто это телепередача.

Райли поднял руки в знак капитуляции и двинулся к своей машине. Он заметил, как заколыхались занавески на окне миссис Шнайдер. Интересно, старуха уже забыла, о чем только что ему рассказывала?

А, может, и о нем самом тоже полностью забыла.

Райли залез в машину и двинулся в офис «Вестника Смитс Холлоу». Как раз спросит у Пола, как попасть в городской архив.

И тогда-то выяснится наверняка, была ли вообще у миссис Шнайдер дочь.

А потом Райли надо к шефу полиции Кристи – разобраться, что тот скрывает.






10




Алекс стоял на лужайке, выжидая, когда Райли уедет. Полицейский хотел удостовериться, что журналист точно скрылся из виду, и только тогда последовал домой за Софией и Беатрис.

С кухни доносились женские всхлипы. На обеденном столе Алекс заметил черные пакеты, про которые по телефону ему рассказала София.

Ему отчаянно хотелось заглянуть внутрь. И еще расспросить Лорен Ди Муччи о том, где она их нашла. София практически не знала деталей. Она лишь передала мужу, что девочка нашла в лесу вещи, которые принадлежали убитым, и, чтобы мама не прознала, чем она занималась, попросила Софию взять их себе.

Но Алекс понимал, что не может себе позволить осматривать пакеты, пока его невестка рыдает на кухне. Во-первых, потому что Алекс с Софией переехали в этот город вместе с Эдом и Беатрис, они семья. И ее увольнение влияет на них всех.

И, во-вторых, если не попытаться ее утешить хотя бы для вида, София позже устроит настоящий разнос на тему того, какой Алекс бесчувственный чурбан.

Но удержаться полицейский не смог и все же приоткрыл пакеты. Любопытство было сильнее него.

В каждом мешке лежало по рюкзаку. Лорен наверняка открывала сумки, раз узнала, что они принадлежат мертвым девочкам. А значит оставила отпечатки пальцев – надо пригласить ее в участок, чтобы при анализе их можно было исключить.

Сам Алекс тоже не собирался трогать рюкзаки без перчаток. В обычных обстоятельствах правильно было бы отвезти их в участок и произвести осмотр там, желательно в присутствии шефа. Но сейчас не обычные обстоятельства. Полицейский был уверен: любые улики по делу убитых девочек сгинут в участке, как в черной дыре. И отчеты, которые он листал все утро, служили тому доказательством. По своей ли воле или по приказу сверху, Кристи не планировал расследовать это преступление.

А еще она рассказала какую-то чудну́ю историю, будто каждый год в городе убивают по одной девочке. И среди них была ее дочь Джейн, в 1959.

Неужели эта цепочка убийств и правда тянется так долго? Если это действительно так, то что, черт возьми, вообще происходит в Смитс Холлоу?

Ладно, он проверит архивы, как только вновь окажется в участке. Теперь ему известно имя предположительно существовавшей дочери миссис Шнайдер и год ее предположительной смерти. Хотя раньше Алекс даже не догадывался, что у старухи вообще имелась дочь.

Впрочем, они с соседкой не то чтобы были близкими друзьями.

Алекс знал, что София держит перчатки для уборки в шкафчике под раковиной, а значит, чтобы осмотреть рюкзаки дома, придется шагнуть прямо в логово львицы.

Полицейский аккуратно запаковал находку обратно, подоткнув края пакета под сумки. С кухни донесся свист чайника: София заваривала Беатрис крепкий чай.

– Место Эда пока в безопасности, – рассказывала Беа, когда Алекс зашел на кухню. – Мой руководитель осознает, что нельзя позволить, чтобы мы оба потеряли работу. Но не факт, что он не передумает. Уверена, профсоюз постарается оспорить это решение и не допустить, чтобы Эда предпочли кому-то, кто работает на заводе намного дольше. Не знаю, что мы будем делать, если это произойдет. Я имею в виду этот дом. Как мы будем платить за дом, если только у одного из нас останется работа?

София принесла две чашки чая и вручила одну из них Беатрис.

– Ты же не знаешь наверняка, что Эда тоже уволят, – проговорила она. – А завод чили не единственное место работы на свете. В торговом центре в Силвер Лейк много вакансий.

– Там толком не платят, – запротестовала Беа. – Да и страховки нет.

– Пока Эд работает на заводе, про это можно не переживать, – вклинился Алекс.

– Не могу поверить, что это происходит, – причитала Беа. – Мы же только переехали! Все складывалось так идеально: низкая преступность, хорошая работа, дружелюбные соседи. А сейчас все наперекосяк. Сперва эти мертвые девочки. Теперь увольнение. А эта старая сука из дома напротив с самого дня переезда глядит на нас так, будто взглядом убить хочет.

– Уж по поводу миссис Шнайдер не стоит переживать, – ответил Алекс. – Может, после того как в ее саду нашли девочек, она помрет от сердечного приступа из-за стресса.

– Алехандро! – София перекрестилась. – Ужас какой, нельзя так говорить.

– Нет, это ей нельзя говорить, что в этом доме живут убийцы-сектанты, которые и прикончили девочек, – ляпнул полицейский.

Беа была в шоке:

– Она правда так сказала? Боже, а если люди поверят? Нас же всех арестуют.

– Не арестуют, – успокоил ее Алекс. – Я один из пяти полицейских на весь город. Гарантирую: если кто-то решит, что мы убийцы, меня предупредят заранее и мы выскользнем из города под покровом ночи.

Беа издала сдавленный звук: наполовину смешок, наполовину всхлип.

– Да, то, что нас предупредят заранее, очень поможет нам избежать смертной казни.

София прожигала Алекса взглядом: он понимал, что она в бешенстве из-за его слов о подозрениях со стороны миссис Шнайдер – Беатрис и без того плохо.

– Нас не обвинят в убийствах, – София погладила невестку по руке. – Потому что Алекс обязательно найдет настоящего преступника. Правда, Алекс?

Полицейский подумал о материалах, припрятанных в его портфеле, и о словах Райли о событиях 1959 года. Сумеет ли он отыскать виновного? Это вообще возможно?

– Конечно, – солгал он.





11