– Тут я. В кустах. – раздался зычный голос шера.
– А чего ты не вылезаешь?
– А может, еще ничего не кончилось. С этими рассветными никогда до конца быть уверенным нельзя.
– Ну, тогда сиди в кустах, – усмехнулся Антон и с хитрым прищуром посмотрел на гладиатора.
– А у тебя какой дар, Сильтак? Не зря ты до старости дожил.
– Внутреннее зрение.
– Внутреннее зрение, – повторил за Сильтаком Антон, катая на языке эти два слова, словно по ощущениям хотел понять, что они значат. – Ты в себя, что ли, смотришь?
– В противника. И вижу его слабые места, куда нужно ударить.
– Хм. Слабые места. И какое слабое место у Орлика?
– Он сам по себе сплошное слабое место, как кисель, но у него защита Света. Я ничего с этим поделать не мог. Его ни баллиста Торвала не пробила, ни стрелы Эрзая, ни мои дротики. Конечно, если бы мы долго с ним бились, защита бы иссякла, но к тому времени он или сбежал бы, или вызвал помощь…
– Он и так почти удрал – произнесла Франси, – да вы, милорд, его не отпустили. Телепорт был рассчитан на одного, а вы попали в него вдвоем… Я даже удивляюсь, что вы вернулись…
– Амулет… Ну – ка, давайте поищем этот амулет… – предложил Антон.
– Он одноразовый. – ответила Франси и вытащила из мертвой руки Орлика амулет в серебряной оправе с перламутровым камнем на простом кожаном ремешке.
– Неважно, – ответил Антон, забирая амулет, – он рунный, и его можно продать… – Сильтак, а какие слабые места у меня?
– У вас, господин, я не вижу слабых мест, вы закрыты, но у вас проблемы с реакцией, много думаете. Не доверяете своим рефлексам. Вы зажаты. Я пока не знаю, как это преодолеть, хотя, может, и не надо… Я ищу способ использовать ваши недостатки, чтобы сделать их преимуществом. Мастером боя вы не станете, поздно уже, а думать бывает полезно. Такое можно сделать. И я уже делал.
– Ну, флаг тебе в руки, Сильтак, старайся, только не калечь меня, – усмехнулся Антон, правда, без особой радости в сердце. Орлик оказался неимоверно живучим гадом. Но кое-что он теперь понял. Рассветные сильны против всех носителей дара, но беззащитны против простого кулака, а если в кулаке будет меч или топор, то против топора тоже. Вот поэтому они набирают для походов простых рыцарей.
Он поднялся.
– Надо у хижины поставить крест, – пояснил он. – Тогда больше тварей в этом болоте не будет. Он не знал, откуда взялась эта уверенность, но никто не отнимал у него способности думать и анализировать. Серый туман, поглотивший Свет, шел от креста и никак иначе, а значит, если крест тут будет стоять, то Светлым это место будет заказано.
«Только какие они, Светлые? – с грустной усмешкой подумал он. – Рассветные и только». Он подхватил крест и не спеша направился вверх по холму. По пути его нагнали Сильтак и Франси. Сильтак держал в руках золотой обруч.
– Вот, нашел обруч Орлика, – показал он.
– Терновый? Мне как раз не хватает, – пошутил Антон.
– Да нет, золотой… Может, помочь с крестом? Дотащить?
– Не надо, сам справлюсь. Крест каждый сам должен нести. Ты помоги под него яму вырыть.
На вершине холма Антон осмотрелся.
– Может, в хижине его установим? – предложил Сильтак. – Там и яма готовая есть. И вещи Орлика…
– Пойдем глянем, – согласился Антон. Ему понравилась идея спрятать крест от глаз подальше. Он зашел в хижину, а Франси, стоя за его спиной, вытащила кристалл. Холодный, почти лунный свет озарил простое убранство маленького домика, сложенного из необработанных камней. Кому понадобилось строить тут дом, понять было трудно. Но, по-видимому, это могло быть убежище какого-то бедняги отшельника, которого разыскивали за его дар.
«Все может быть, – подумал Антон. – Жить тут можно. Вода есть. Можно охотиться и ловить рыбу». В углу был старый топчан, на котором лежал плащ. У топчана – мешок. В другом углу – очаг, сложенный из камней, и в нем еще давали жар угли. Над очагом висел закопченный котел, а у потолка – тушка зайца. Посредине была вырыта непонятно для чего яма. Антон заглянул в нее и воткнул в яму крест. Сильтак выложил вокруг креста камни, насыпал земли и, прыгая, утрамбовывал землю.
– Ну, вот теперь это наша земля, – проговорил довольный Антон. – Ни Темные, ни Светлые здесь уже не обоснуются… – Его взгляд упал на тощий мешок Орлика. – Франси, посмотри, что там у Орлика в мешке.
Женщина поколебалась, но затем осторожно подошла к топчану, подняла плащ. Под ним была сухая трава.
– Орлик прямо аскетом был – произнес Антон. – Спал на траве, укрывался плащом. Минимум комфорта и удобств. Что за жизнь? Ради чего такие лишения? Не понимаю. Только ради власти? Так она ему не достанется. Ею будут пользоваться те, кто стоит гораздо выше… Ну, что там у нашего призывателя? – спросил Антон, когда Франси вытряхнула содержимое мешка на расстеленный плащ.
– Чистое исподнее, сало, сухари… и кошель, – стала перечислять Франси. – В кошеле серебро. Десять таланов и меди полтора талана. Все.
– Бедно живут призыватели, – покачал головой Антон. – Мог бы взять с собой золота и серебра побольше. Ну, как говорят, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Забираем трофеи, и пошли утопим тело Орлика в болоте. Как говорят на моей родине – нету тела – нету дела. По дороге надо будет еще его посох прихватить, может, тоже на что-нибудь сгодится.
– Только вы сами эту палку берите, милорд, – попросила Антона Франси, – или лучше ее тоже утопить. Привязать к ней камень и утопить.
– Не-ет, Франси, – не согласился Антон, – топить посох не будем. Мало ли когда пригодится – темных тварей уничтожать. Такими вещами разбрасываться нельзя. У нас еще обруч есть. Ну-ка, Сильтак, дай его сюда. – Антон протянул руку и взял золотой обруч, который еще недавно удерживал длинные волосы Орлика. Повертел в руках. – Что скажете? – спросил он. – Обруч магический?
– Да нет, – отмахнулась Франси, – простой, но сделан из золота.
– Ну, вот его тоже можно будет использовать, – решил Антон и надел обруч себе на голову. – Ну как? – спросил он. – Мне идет? – Но, увидев, как открылись рты Сильтака и Франси, как удивленно и молча они уставились на его голову, несколько заволновался. – Что вы так смотрите? Не идет, что ли?
– Он… Он у вас пропал, милорд – шепотом произнесла Франси.
– Как пропал? Кто пропал?
– Обруч, милорд. Вот был, а потом словно втянулся в голову…
Антон схватился руками за голову и стал ее ощупывать.
– Точно, пропал, – пробормотал он. – А куда пропал? Может, упал куда? – Антон наклонился и стал искать обруч.
– Он не упал, господин – произнес Сильтак. – Он растворился в вашей голове.
– Растворился? Да этого быть не может… Он… он просто незаметно соскользнул и где-то тут валяется. – Антон низко пригнулся к земле и стал искать обруч на полу хижины. – Не вижу. Поищите со мной. Не мог он раствориться… Я ничего не почувствовал. – Он разогнулся, вновь ощупал голову. – А может, он просто исчез, и все? Может, он волшебный и… и вернулся к своему хозяину? – растерянно предположил Антон. – Точно! Он вернулся к Орлику. Пойдем посмотрим. – И первым стремительно покинул хижину.
Над лесом поднималась алая заря. Светлело. Птицы, перекрикивая лягушек, завели свои звонкие песни. Где-то рядом послышалось «Ку-ку», и раздался дробный стук дятла: «Тук, тук…» Природа просыпалась.
Антон в предрассветных сумерках быстро спустился вниз. Подхватил посох Орлика и пошевелил им голову призывателя, плавающую в вымытой водой ложбинке. Обруча не было.
– Нет его, – сообщая эту новость подошедшим Сильтаку и Франси, Антон криво улыбнулся. – Да и шут с ним! Пропал, так пропал. Как говорится, бог дал, бог взял.
– А какой бог вам дал? – поинтересовался Сильтак.
– Какой? – задумался Антон. – У нас священники говорили, что бог один. Тот, что все это сотворил свой силой. – Антон показал руками на окружающую их местность.
– Понятно, – хмуро произнесла Франси. – Вас, значит, воспитывали еретики монотеисты. Среди греков их много. Поэтому ваша матушка, веруя в Закат, тайно вас ему посвятила. Вы не больно-то о едином боге распространяйтесь, эта тема запрещенная, милорд….
– Франси, – перебил ее Сильтак и шепотом добавил: – А если этот бог помогает сэру Антею, и все эти его странности связаны с именем неназываемого?..
– Даже если это так… – так же шепотом ответила Франси, – то об этом лучше помалкивать. Стать врагом Рассветным, Закатным и Темным – это очень плохое начинание. – Она посмотрела на Антона. – Милорд, не говорите вслух о едином боге. Умоляю вас.
– Да без проблем, Франси, это просто такая поговорка, и все.
– Остерегайтесь таких поговорок, милорд.
– Ты меня убедила, Франси, – спокойно улыбнулся Антон. – Буду остерегаться.
«Тем более, – подумал он, – что я не особо верующий». – Он положил посох на землю у ключа.
– А теперь, Сильтак, берем тело без головы и отдаем его на корм ракам. Он первым схватил тело Орлика за ногу. За вторую ухватился гладиатор, и они потащили его к воде. Зашли по пояс и оттолкнули тело от себя. Труп Орлика покачался на поднятых ими волнах и, проплыв пару метров, погрузился в воду.
Антон подобрал свой молот, положил рядом с посохом и, встав на колени, вымыл руки в ключе. Отстраненно поглядел на голову Орлика и толкнул ее ногой. Голова поплыла по руслу ручья к болоту.
– Ну что, Франси, можно вкусить твои пирожки? – смеясь, предложил он.
– Ой! Я сейчас принесу корзину! – спохватилась та.
Франси вернулась с Торвалом и Эрзаем и принесла корзину со снедью. Расстелила на траве льняное полотенце и принялась выкладывать прихваченную с собой снедь.
Торвал сглотнул слюну. Антон тем временем рассеянно оглядывал остров. Неожиданно он заметил, как кусты, откуда пришли его товарищи, необычно зашевелились.
«Видимо, звери проснулись, – вспомнив висящего в хижине зайца, подумал он. Но кусты закачались сильнее, словно кто-то большой и сильный, не разбирая дороги, продирался сквозь них. – Кабан, что ли?»
А затем кусок пирога застрял у Антона во рту. Он некоторое время пялился в сторону кустов, а затем выплюнул недожеванный пирог.
– Ну это ж надо! – всплеснул он руками. – Еще одна кикимора объявилась! Что им тут, медом намазано, что ли?
Все разом обернулись и посмотрели в ту сторону, куда глядел Антон. А поверх кустов на них смотрела и скалилась морда кикиморы. А дальше произошло нечто вообще невообразимое. Кикимора закричала:
– Голова! Моя голова! – и из кустов, пошатываясь, словно пьяный, вышел Орлик. Антона от увиденного охватило неописуемое удивление, переходящее в ужас. И не только его одного. Когда облепленный ряской призыватель, который должен быть мертвым и покоиться на дне болота, показался из кустов во всей своей красе и с головой кикиморы на плечах, все вскрикнули.
– Да когда же он сдохнет! – не выдержал и воскликнул Эрзай. А местный Франкенштейн[22], ужасающий своим видом, протягивал руки и вопил во все горло:
– Моя голова! Моя голова! – На сидящих у подножия холма людей он не обращал внимания. И Антон, непроизвольно проследив за его взглядом, понял. Тот тянулся к голове Орлика, которая медленно, с небольшими остановками, цепляясь за каменистое дно, плыла в болото.
«Нельзя отдавать ему голову!» – эта мысль, словно пружина, пробросила Антона. Он вскочил. Не помня, как ухватил молот, и пугая сидящих в ступоре товарищей, перекрикивая кикимору, заорал:
– Голова! Ему нельзя дать добраться до головы! – Он бросился вперед, стараясь опередить поднявшегося из небытия мертвеца, и большими скачками помчался вдоль ручья. Тело Орлика с головой кикиморы было в двух шагах от отрубленной головы. Антон понимал, что они будут рядом с головой одновременно и, стараясь опередить странное чудище, прибавил скорость. Стараясь перепрыгнуть через ручей, поскользнулся и упал, растянувшись в воде в шаге от головы. А воскресший Орлик радостно заклокотал и протянул руки к своей голове. Антон вытянул руку, пытаясь ухватить голову и понимая, что не успевает, заорал так, словно рушилась его жизнь, с которой он не хотел расставаться, а до спасения ему не хватило пары секунд, и внутри него взвыла сирена, возвещающая о смертельной опасности:
– Не-е-е-т! – загремело над островом, и в этот крик вмешался громкий щелчок. Рука Орлика, уже почти схватившая голову, отлетела, его самого развернуло и отбросило на несколько метров дальше по ручью. Антон вскочил и, сделав последний шаг, обрушил молот на голову Орлика. Он бил не глядя. Несколько раз промахивался, бил еще, но превратил отрубленную голову в кровавую лепешку.
Затем подошел к ворочавшемуся телу и опустил кувалду на голову кикиморы. Яркая ослепительная вспышка, как разряд молнии, на мгновение осветила тело, и голова исчезла. Тело Орлика перестало биться и расслабленно лежало у его ног. Антон стоял рядом и тяжело дышал.
– Ну вот, теперь тебе точно конец! – злорадно проговорил он. Немного постоял и собрался уходить. Он уже отвернулся, как услышал за спиной нарастающий хруст. Оглянулся и отпрыгнул от тела. Грудная клетка Орлика вздулась бугром, туго натянув мокрый балахон. Затем ткань треснула, и сквозь прореху показалась маленькая уродливая голова. Антон не раздумывал. Молот опустился на эту голову, и она брызнула синими ошметками в разные стороны. А то, что находилось ниже, конвульсивно дернулось, и к ногам Антона вывалилось нечто похожее на перезрелого головастика.
К Антону подбежали Эрзай и Сильтак. Они так же, как и он, со страхом и ужасом смотрели на существо, вылезшее из Орлика.
– Ну прямо чудеса в решете, да и только! – пробормотал Антон. – Кто-нибудь знает, что это такое? – Он обернулся и крикнул: – Франси! Подойди сюда! Ты посмотри, что было внутри у Орлика.
– А чего ты не вылезаешь?
– А может, еще ничего не кончилось. С этими рассветными никогда до конца быть уверенным нельзя.
– Ну, тогда сиди в кустах, – усмехнулся Антон и с хитрым прищуром посмотрел на гладиатора.
– А у тебя какой дар, Сильтак? Не зря ты до старости дожил.
– Внутреннее зрение.
– Внутреннее зрение, – повторил за Сильтаком Антон, катая на языке эти два слова, словно по ощущениям хотел понять, что они значат. – Ты в себя, что ли, смотришь?
– В противника. И вижу его слабые места, куда нужно ударить.
– Хм. Слабые места. И какое слабое место у Орлика?
– Он сам по себе сплошное слабое место, как кисель, но у него защита Света. Я ничего с этим поделать не мог. Его ни баллиста Торвала не пробила, ни стрелы Эрзая, ни мои дротики. Конечно, если бы мы долго с ним бились, защита бы иссякла, но к тому времени он или сбежал бы, или вызвал помощь…
– Он и так почти удрал – произнесла Франси, – да вы, милорд, его не отпустили. Телепорт был рассчитан на одного, а вы попали в него вдвоем… Я даже удивляюсь, что вы вернулись…
– Амулет… Ну – ка, давайте поищем этот амулет… – предложил Антон.
– Он одноразовый. – ответила Франси и вытащила из мертвой руки Орлика амулет в серебряной оправе с перламутровым камнем на простом кожаном ремешке.
– Неважно, – ответил Антон, забирая амулет, – он рунный, и его можно продать… – Сильтак, а какие слабые места у меня?
– У вас, господин, я не вижу слабых мест, вы закрыты, но у вас проблемы с реакцией, много думаете. Не доверяете своим рефлексам. Вы зажаты. Я пока не знаю, как это преодолеть, хотя, может, и не надо… Я ищу способ использовать ваши недостатки, чтобы сделать их преимуществом. Мастером боя вы не станете, поздно уже, а думать бывает полезно. Такое можно сделать. И я уже делал.
– Ну, флаг тебе в руки, Сильтак, старайся, только не калечь меня, – усмехнулся Антон, правда, без особой радости в сердце. Орлик оказался неимоверно живучим гадом. Но кое-что он теперь понял. Рассветные сильны против всех носителей дара, но беззащитны против простого кулака, а если в кулаке будет меч или топор, то против топора тоже. Вот поэтому они набирают для походов простых рыцарей.
Он поднялся.
– Надо у хижины поставить крест, – пояснил он. – Тогда больше тварей в этом болоте не будет. Он не знал, откуда взялась эта уверенность, но никто не отнимал у него способности думать и анализировать. Серый туман, поглотивший Свет, шел от креста и никак иначе, а значит, если крест тут будет стоять, то Светлым это место будет заказано.
«Только какие они, Светлые? – с грустной усмешкой подумал он. – Рассветные и только». Он подхватил крест и не спеша направился вверх по холму. По пути его нагнали Сильтак и Франси. Сильтак держал в руках золотой обруч.
– Вот, нашел обруч Орлика, – показал он.
– Терновый? Мне как раз не хватает, – пошутил Антон.
– Да нет, золотой… Может, помочь с крестом? Дотащить?
– Не надо, сам справлюсь. Крест каждый сам должен нести. Ты помоги под него яму вырыть.
На вершине холма Антон осмотрелся.
– Может, в хижине его установим? – предложил Сильтак. – Там и яма готовая есть. И вещи Орлика…
– Пойдем глянем, – согласился Антон. Ему понравилась идея спрятать крест от глаз подальше. Он зашел в хижину, а Франси, стоя за его спиной, вытащила кристалл. Холодный, почти лунный свет озарил простое убранство маленького домика, сложенного из необработанных камней. Кому понадобилось строить тут дом, понять было трудно. Но, по-видимому, это могло быть убежище какого-то бедняги отшельника, которого разыскивали за его дар.
«Все может быть, – подумал Антон. – Жить тут можно. Вода есть. Можно охотиться и ловить рыбу». В углу был старый топчан, на котором лежал плащ. У топчана – мешок. В другом углу – очаг, сложенный из камней, и в нем еще давали жар угли. Над очагом висел закопченный котел, а у потолка – тушка зайца. Посредине была вырыта непонятно для чего яма. Антон заглянул в нее и воткнул в яму крест. Сильтак выложил вокруг креста камни, насыпал земли и, прыгая, утрамбовывал землю.
– Ну, вот теперь это наша земля, – проговорил довольный Антон. – Ни Темные, ни Светлые здесь уже не обоснуются… – Его взгляд упал на тощий мешок Орлика. – Франси, посмотри, что там у Орлика в мешке.
Женщина поколебалась, но затем осторожно подошла к топчану, подняла плащ. Под ним была сухая трава.
– Орлик прямо аскетом был – произнес Антон. – Спал на траве, укрывался плащом. Минимум комфорта и удобств. Что за жизнь? Ради чего такие лишения? Не понимаю. Только ради власти? Так она ему не достанется. Ею будут пользоваться те, кто стоит гораздо выше… Ну, что там у нашего призывателя? – спросил Антон, когда Франси вытряхнула содержимое мешка на расстеленный плащ.
– Чистое исподнее, сало, сухари… и кошель, – стала перечислять Франси. – В кошеле серебро. Десять таланов и меди полтора талана. Все.
– Бедно живут призыватели, – покачал головой Антон. – Мог бы взять с собой золота и серебра побольше. Ну, как говорят, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Забираем трофеи, и пошли утопим тело Орлика в болоте. Как говорят на моей родине – нету тела – нету дела. По дороге надо будет еще его посох прихватить, может, тоже на что-нибудь сгодится.
– Только вы сами эту палку берите, милорд, – попросила Антона Франси, – или лучше ее тоже утопить. Привязать к ней камень и утопить.
– Не-ет, Франси, – не согласился Антон, – топить посох не будем. Мало ли когда пригодится – темных тварей уничтожать. Такими вещами разбрасываться нельзя. У нас еще обруч есть. Ну-ка, Сильтак, дай его сюда. – Антон протянул руку и взял золотой обруч, который еще недавно удерживал длинные волосы Орлика. Повертел в руках. – Что скажете? – спросил он. – Обруч магический?
– Да нет, – отмахнулась Франси, – простой, но сделан из золота.
– Ну, вот его тоже можно будет использовать, – решил Антон и надел обруч себе на голову. – Ну как? – спросил он. – Мне идет? – Но, увидев, как открылись рты Сильтака и Франси, как удивленно и молча они уставились на его голову, несколько заволновался. – Что вы так смотрите? Не идет, что ли?
– Он… Он у вас пропал, милорд – шепотом произнесла Франси.
– Как пропал? Кто пропал?
– Обруч, милорд. Вот был, а потом словно втянулся в голову…
Антон схватился руками за голову и стал ее ощупывать.
– Точно, пропал, – пробормотал он. – А куда пропал? Может, упал куда? – Антон наклонился и стал искать обруч.
– Он не упал, господин – произнес Сильтак. – Он растворился в вашей голове.
– Растворился? Да этого быть не может… Он… он просто незаметно соскользнул и где-то тут валяется. – Антон низко пригнулся к земле и стал искать обруч на полу хижины. – Не вижу. Поищите со мной. Не мог он раствориться… Я ничего не почувствовал. – Он разогнулся, вновь ощупал голову. – А может, он просто исчез, и все? Может, он волшебный и… и вернулся к своему хозяину? – растерянно предположил Антон. – Точно! Он вернулся к Орлику. Пойдем посмотрим. – И первым стремительно покинул хижину.
Над лесом поднималась алая заря. Светлело. Птицы, перекрикивая лягушек, завели свои звонкие песни. Где-то рядом послышалось «Ку-ку», и раздался дробный стук дятла: «Тук, тук…» Природа просыпалась.
Антон в предрассветных сумерках быстро спустился вниз. Подхватил посох Орлика и пошевелил им голову призывателя, плавающую в вымытой водой ложбинке. Обруча не было.
– Нет его, – сообщая эту новость подошедшим Сильтаку и Франси, Антон криво улыбнулся. – Да и шут с ним! Пропал, так пропал. Как говорится, бог дал, бог взял.
– А какой бог вам дал? – поинтересовался Сильтак.
– Какой? – задумался Антон. – У нас священники говорили, что бог один. Тот, что все это сотворил свой силой. – Антон показал руками на окружающую их местность.
– Понятно, – хмуро произнесла Франси. – Вас, значит, воспитывали еретики монотеисты. Среди греков их много. Поэтому ваша матушка, веруя в Закат, тайно вас ему посвятила. Вы не больно-то о едином боге распространяйтесь, эта тема запрещенная, милорд….
– Франси, – перебил ее Сильтак и шепотом добавил: – А если этот бог помогает сэру Антею, и все эти его странности связаны с именем неназываемого?..
– Даже если это так… – так же шепотом ответила Франси, – то об этом лучше помалкивать. Стать врагом Рассветным, Закатным и Темным – это очень плохое начинание. – Она посмотрела на Антона. – Милорд, не говорите вслух о едином боге. Умоляю вас.
– Да без проблем, Франси, это просто такая поговорка, и все.
– Остерегайтесь таких поговорок, милорд.
– Ты меня убедила, Франси, – спокойно улыбнулся Антон. – Буду остерегаться.
«Тем более, – подумал он, – что я не особо верующий». – Он положил посох на землю у ключа.
– А теперь, Сильтак, берем тело без головы и отдаем его на корм ракам. Он первым схватил тело Орлика за ногу. За вторую ухватился гладиатор, и они потащили его к воде. Зашли по пояс и оттолкнули тело от себя. Труп Орлика покачался на поднятых ими волнах и, проплыв пару метров, погрузился в воду.
Антон подобрал свой молот, положил рядом с посохом и, встав на колени, вымыл руки в ключе. Отстраненно поглядел на голову Орлика и толкнул ее ногой. Голова поплыла по руслу ручья к болоту.
– Ну что, Франси, можно вкусить твои пирожки? – смеясь, предложил он.
– Ой! Я сейчас принесу корзину! – спохватилась та.
Франси вернулась с Торвалом и Эрзаем и принесла корзину со снедью. Расстелила на траве льняное полотенце и принялась выкладывать прихваченную с собой снедь.
Торвал сглотнул слюну. Антон тем временем рассеянно оглядывал остров. Неожиданно он заметил, как кусты, откуда пришли его товарищи, необычно зашевелились.
«Видимо, звери проснулись, – вспомнив висящего в хижине зайца, подумал он. Но кусты закачались сильнее, словно кто-то большой и сильный, не разбирая дороги, продирался сквозь них. – Кабан, что ли?»
А затем кусок пирога застрял у Антона во рту. Он некоторое время пялился в сторону кустов, а затем выплюнул недожеванный пирог.
– Ну это ж надо! – всплеснул он руками. – Еще одна кикимора объявилась! Что им тут, медом намазано, что ли?
Все разом обернулись и посмотрели в ту сторону, куда глядел Антон. А поверх кустов на них смотрела и скалилась морда кикиморы. А дальше произошло нечто вообще невообразимое. Кикимора закричала:
– Голова! Моя голова! – и из кустов, пошатываясь, словно пьяный, вышел Орлик. Антона от увиденного охватило неописуемое удивление, переходящее в ужас. И не только его одного. Когда облепленный ряской призыватель, который должен быть мертвым и покоиться на дне болота, показался из кустов во всей своей красе и с головой кикиморы на плечах, все вскрикнули.
– Да когда же он сдохнет! – не выдержал и воскликнул Эрзай. А местный Франкенштейн[22], ужасающий своим видом, протягивал руки и вопил во все горло:
– Моя голова! Моя голова! – На сидящих у подножия холма людей он не обращал внимания. И Антон, непроизвольно проследив за его взглядом, понял. Тот тянулся к голове Орлика, которая медленно, с небольшими остановками, цепляясь за каменистое дно, плыла в болото.
«Нельзя отдавать ему голову!» – эта мысль, словно пружина, пробросила Антона. Он вскочил. Не помня, как ухватил молот, и пугая сидящих в ступоре товарищей, перекрикивая кикимору, заорал:
– Голова! Ему нельзя дать добраться до головы! – Он бросился вперед, стараясь опередить поднявшегося из небытия мертвеца, и большими скачками помчался вдоль ручья. Тело Орлика с головой кикиморы было в двух шагах от отрубленной головы. Антон понимал, что они будут рядом с головой одновременно и, стараясь опередить странное чудище, прибавил скорость. Стараясь перепрыгнуть через ручей, поскользнулся и упал, растянувшись в воде в шаге от головы. А воскресший Орлик радостно заклокотал и протянул руки к своей голове. Антон вытянул руку, пытаясь ухватить голову и понимая, что не успевает, заорал так, словно рушилась его жизнь, с которой он не хотел расставаться, а до спасения ему не хватило пары секунд, и внутри него взвыла сирена, возвещающая о смертельной опасности:
– Не-е-е-т! – загремело над островом, и в этот крик вмешался громкий щелчок. Рука Орлика, уже почти схватившая голову, отлетела, его самого развернуло и отбросило на несколько метров дальше по ручью. Антон вскочил и, сделав последний шаг, обрушил молот на голову Орлика. Он бил не глядя. Несколько раз промахивался, бил еще, но превратил отрубленную голову в кровавую лепешку.
Затем подошел к ворочавшемуся телу и опустил кувалду на голову кикиморы. Яркая ослепительная вспышка, как разряд молнии, на мгновение осветила тело, и голова исчезла. Тело Орлика перестало биться и расслабленно лежало у его ног. Антон стоял рядом и тяжело дышал.
– Ну вот, теперь тебе точно конец! – злорадно проговорил он. Немного постоял и собрался уходить. Он уже отвернулся, как услышал за спиной нарастающий хруст. Оглянулся и отпрыгнул от тела. Грудная клетка Орлика вздулась бугром, туго натянув мокрый балахон. Затем ткань треснула, и сквозь прореху показалась маленькая уродливая голова. Антон не раздумывал. Молот опустился на эту голову, и она брызнула синими ошметками в разные стороны. А то, что находилось ниже, конвульсивно дернулось, и к ногам Антона вывалилось нечто похожее на перезрелого головастика.
К Антону подбежали Эрзай и Сильтак. Они так же, как и он, со страхом и ужасом смотрели на существо, вылезшее из Орлика.
– Ну прямо чудеса в решете, да и только! – пробормотал Антон. – Кто-нибудь знает, что это такое? – Он обернулся и крикнул: – Франси! Подойди сюда! Ты посмотри, что было внутри у Орлика.