Артур обегает взглядом вагон и поднимает на меня измученные, все еще не просохшие от слез глаза. После чего берет за руку и не отпускает ее до самого конца поездки.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
АРТУР
21 июля, суббота
— Они так и не ответили тебе на эсэмэску? — спрашивает Бен, пока я нажимаю кнопку третьего этажа. — Не хотелось бы, знаешь ли, застать твоих родителей за сексом.
— Фу. Они таким не занимаются.
— Ну, один-то раз точно занимались.
— Нет, — ужасаюсь я. — Никогда.
— Ты смешной. — Бен улыбается и берет меня за руку. — Кстати, симпатично тут у вас.
— Полагаю, это заслуга дедушки Мильтона.
На выходе из лифта я притормаживаю. Дальше — даже не коридор, а просто закуток с тремя дверями, ведущими в апартаменты A, В и С.
— Артур из квартиры А, — говорит Бен, будто это самое восхитительное совпадение в его жизни.
— Угу, мы так и планировали.
— Еще бы, — отвечает он ровно.
Однако, обернувшись, я вижу, что Бен кусает губу.
— Нервничаешь?
— А то.
Я сжимаю его ладонь.
— Это ужасно мило.
Черт, сам до конца не верю, что веду его знакомиться с родителями. Не то чтобы это было обычной практикой для второго свидания. Но ведь и мы с Беном не обычные.
Честно говоря, не знаю, зачем это предложил. Просто сегодня все пошло наперекосяк. У меня до сих не идут из головы мужчина в метро, и его плачущий сын, и лицо Бена, и те мучительные мгновения, когда мне казалось, будто на меня смотрит весь мир. В тот момент мне хотелось только остаться в одиночестве. Ни разу за всю свою чертову жизнь я не мечтал провалиться сквозь землю с такой силой.
Но Бен никуда не ушел — более того, заявил, что проводит меня до подъезда. И теперь я не хочу его отпускать. Не готов пожелать ему спокойной ночи.
Я исподтишка бросаю взгляд на Бена, пока вожусь с ключами.
Ладно, только без паники. Все будет нормально. Даже отлично. Быстрый визит вежливости, не из-за чего разводить шумиху. Подумаешь, мои родители знают о Бене больше, чем следовало бы. Подумаешь, они и при друзьях-то с трудом держат себя в руках — не говоря уж о бойфрендах. Не то чтобы Бен был моим бойфрендом, конечно. Лучше даже не думать, что случится, если я его так представлю.
Я: Познакомьтесь с моим бойфрендом Беном!
Родители: *забрасывая нас презервативами* ПРИВЕТ, БОЙФРЕНД БЕН!!!
Бен: *растворяется в лучах заката*
Хотя… Если он мне не бойфренд, то кто? Друг? Приятель? Ухажер ? Парень, с которым я хочу заниматься сексом 99% времени? То есть я буквально провожу 99% времени, думая о том, как хотел бы проводить 99% времени, занимаясь сексом с Беном.
Так, это родителям знать не нужно.
В итоге я просто распахиваю дверь, делаю глубокий вдох и…
— А ты, наверное, Бен! Как приятно наконец познакомиться. — Мама улыбается нам с дивана. Дивана, на котором сидит рядом с папой.
У меня отвисает челюсть.
Мама ставит новости на паузу и поднимается, чтобы пожать Бену руку.
— Мы столько о тебе слышали!
Папа дружелюбно кивает с подушек. Я только теперь замечаю, что оба в пижамах и очках. Что за…
В смысле это какая-то альтернативная реальность? Что за чудовища съели моих родителей и подсунули взамен эту воркующую-после-двадцати-лет-брака парочку?
— Посиди с нами, — говорит папа, пока мама предлагает Бену воды.
Его взгляд мечется по гостиной, перескакивая с одной картины на другую.
— Дедушка Мильтон любит лошадей, — поясняю я на всякий случай.
— Да, я заметил, — отвечает он.
— Что ж, расскажи нам о себе. — Мама возвращается на диван и подпирает ладонью подбородок, вперив в Бена свой фирменный адвокатский взгляд. — Как проводишь лето?
— Гм. Хорошо, спасибо.
— Видимо, Артур добавил тебе хлопот. Хотя я рада, что он наконец начал выбираться из квартиры. Я ему все время твержу: сколько можно сидеть дома, лето скоро закончится, а ты так и не увидишь Нью-Йорка. Ну правда же, нельзя целыми днями смотреть на ютьюбе…
— Бен отлично знает город, — вклиниваюсь я. — Он коренной ньюйоркец.
— Круто, — кивает папа.
— А вы всегда жили в Джорджии? — спрашивает Бен, переводя взгляд с мамы на папу и обратно.
Папа качает головой.
— Я вырос в Уэстчестере, а Мара из Нью-Хейвена.
— Янки, — хмыкаю я. Бен смотрит на меня и улыбается.
Увы, мама не намерена сдаваться так быстро.
— Так чем ты сейчас занимаешься? Подрабатываешь?
— Гм. — Кажется, Бен не прочь слиться с ковром. — Я… хожу на дополнительные занятия.
— О, чудесно. — Мама выжидательно улыбается. — Какие-нибудь подготовительные курсы при университете?
— Мам, перестань его допрашивать.
— Да ладно, мне просто любопытно. Мы с твоим папой как раз обсуждали, как изменились подработки для школьников. В наше время подростки ездили вожатыми в лагеря или разносили пиццу. А вам теперь доступны стажировки в разных модных местах. Хотя, наверное, так и должно быть в двадцать первом…
— Мам, ну хватит.
— Чего хватит?
Я кошусь на Бена, который упорно сверлит взглядом ботинки.
— Просто… хватит.
По-моему, я в жизни не чувствовал себя так неловко. Ничего не поделаешь, у мамы пунктик насчет достижений. Как и у Итана с Джесси — с их высочайшими баллами за экзамены, призами дискуссионного клуба и национальными стипендиями.
— Вообще-то я в летней школе, — говорит Бен.
У мамы расширяются глаза.
— О!
Судя по лицу, Бен в ужасе, и это приводит в ужас уже меня. Мои гребаные родители с их гребаным задвигом на академической успешности. Жаль, что нельзя отправить Бену телепатическое сообщение: «Я не как они, понял? Мне это неважно».
Что ж, возможно, некая микроскопическая часть меня и задумывается, как классно было бы заявить: «Вообще-то Бен самый молодой в мире хирург» или «Бен служит в мэрии» — вместо «Бен ходит в летнюю школу и прячется в раковину от любого ее упоминания»…
Но нет. Это действительно не имеет значения. Мне неважно, что у него с оценками, и стажируется ли он в модном офисе, и поступит ли в конце концов в Йель. Но мне важно, что он выступил против того мудака в метро. Важно, что я чувствую, когда получаю от него сообщения. Важно, как он старался сделать мой первый поцелуй идеальным.
— Бен — писатель, — говорю я. — И очень крутой.
— Нет, не крутой. — Бен качает головой, но я вижу, что он улыбается.
— Крутой. Я читал его книгу.
— Как здорово, — говорит мама. — И что ты пишешь?
Бен медлит.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
АРТУР
21 июля, суббота
— Они так и не ответили тебе на эсэмэску? — спрашивает Бен, пока я нажимаю кнопку третьего этажа. — Не хотелось бы, знаешь ли, застать твоих родителей за сексом.
— Фу. Они таким не занимаются.
— Ну, один-то раз точно занимались.
— Нет, — ужасаюсь я. — Никогда.
— Ты смешной. — Бен улыбается и берет меня за руку. — Кстати, симпатично тут у вас.
— Полагаю, это заслуга дедушки Мильтона.
На выходе из лифта я притормаживаю. Дальше — даже не коридор, а просто закуток с тремя дверями, ведущими в апартаменты A, В и С.
— Артур из квартиры А, — говорит Бен, будто это самое восхитительное совпадение в его жизни.
— Угу, мы так и планировали.
— Еще бы, — отвечает он ровно.
Однако, обернувшись, я вижу, что Бен кусает губу.
— Нервничаешь?
— А то.
Я сжимаю его ладонь.
— Это ужасно мило.
Черт, сам до конца не верю, что веду его знакомиться с родителями. Не то чтобы это было обычной практикой для второго свидания. Но ведь и мы с Беном не обычные.
Честно говоря, не знаю, зачем это предложил. Просто сегодня все пошло наперекосяк. У меня до сих не идут из головы мужчина в метро, и его плачущий сын, и лицо Бена, и те мучительные мгновения, когда мне казалось, будто на меня смотрит весь мир. В тот момент мне хотелось только остаться в одиночестве. Ни разу за всю свою чертову жизнь я не мечтал провалиться сквозь землю с такой силой.
Но Бен никуда не ушел — более того, заявил, что проводит меня до подъезда. И теперь я не хочу его отпускать. Не готов пожелать ему спокойной ночи.
Я исподтишка бросаю взгляд на Бена, пока вожусь с ключами.
Ладно, только без паники. Все будет нормально. Даже отлично. Быстрый визит вежливости, не из-за чего разводить шумиху. Подумаешь, мои родители знают о Бене больше, чем следовало бы. Подумаешь, они и при друзьях-то с трудом держат себя в руках — не говоря уж о бойфрендах. Не то чтобы Бен был моим бойфрендом, конечно. Лучше даже не думать, что случится, если я его так представлю.
Я: Познакомьтесь с моим бойфрендом Беном!
Родители: *забрасывая нас презервативами* ПРИВЕТ, БОЙФРЕНД БЕН!!!
Бен: *растворяется в лучах заката*
Хотя… Если он мне не бойфренд, то кто? Друг? Приятель? Ухажер ? Парень, с которым я хочу заниматься сексом 99% времени? То есть я буквально провожу 99% времени, думая о том, как хотел бы проводить 99% времени, занимаясь сексом с Беном.
Так, это родителям знать не нужно.
В итоге я просто распахиваю дверь, делаю глубокий вдох и…
— А ты, наверное, Бен! Как приятно наконец познакомиться. — Мама улыбается нам с дивана. Дивана, на котором сидит рядом с папой.
У меня отвисает челюсть.
Мама ставит новости на паузу и поднимается, чтобы пожать Бену руку.
— Мы столько о тебе слышали!
Папа дружелюбно кивает с подушек. Я только теперь замечаю, что оба в пижамах и очках. Что за…
В смысле это какая-то альтернативная реальность? Что за чудовища съели моих родителей и подсунули взамен эту воркующую-после-двадцати-лет-брака парочку?
— Посиди с нами, — говорит папа, пока мама предлагает Бену воды.
Его взгляд мечется по гостиной, перескакивая с одной картины на другую.
— Дедушка Мильтон любит лошадей, — поясняю я на всякий случай.
— Да, я заметил, — отвечает он.
— Что ж, расскажи нам о себе. — Мама возвращается на диван и подпирает ладонью подбородок, вперив в Бена свой фирменный адвокатский взгляд. — Как проводишь лето?
— Гм. Хорошо, спасибо.
— Видимо, Артур добавил тебе хлопот. Хотя я рада, что он наконец начал выбираться из квартиры. Я ему все время твержу: сколько можно сидеть дома, лето скоро закончится, а ты так и не увидишь Нью-Йорка. Ну правда же, нельзя целыми днями смотреть на ютьюбе…
— Бен отлично знает город, — вклиниваюсь я. — Он коренной ньюйоркец.
— Круто, — кивает папа.
— А вы всегда жили в Джорджии? — спрашивает Бен, переводя взгляд с мамы на папу и обратно.
Папа качает головой.
— Я вырос в Уэстчестере, а Мара из Нью-Хейвена.
— Янки, — хмыкаю я. Бен смотрит на меня и улыбается.
Увы, мама не намерена сдаваться так быстро.
— Так чем ты сейчас занимаешься? Подрабатываешь?
— Гм. — Кажется, Бен не прочь слиться с ковром. — Я… хожу на дополнительные занятия.
— О, чудесно. — Мама выжидательно улыбается. — Какие-нибудь подготовительные курсы при университете?
— Мам, перестань его допрашивать.
— Да ладно, мне просто любопытно. Мы с твоим папой как раз обсуждали, как изменились подработки для школьников. В наше время подростки ездили вожатыми в лагеря или разносили пиццу. А вам теперь доступны стажировки в разных модных местах. Хотя, наверное, так и должно быть в двадцать первом…
— Мам, ну хватит.
— Чего хватит?
Я кошусь на Бена, который упорно сверлит взглядом ботинки.
— Просто… хватит.
По-моему, я в жизни не чувствовал себя так неловко. Ничего не поделаешь, у мамы пунктик насчет достижений. Как и у Итана с Джесси — с их высочайшими баллами за экзамены, призами дискуссионного клуба и национальными стипендиями.
— Вообще-то я в летней школе, — говорит Бен.
У мамы расширяются глаза.
— О!
Судя по лицу, Бен в ужасе, и это приводит в ужас уже меня. Мои гребаные родители с их гребаным задвигом на академической успешности. Жаль, что нельзя отправить Бену телепатическое сообщение: «Я не как они, понял? Мне это неважно».
Что ж, возможно, некая микроскопическая часть меня и задумывается, как классно было бы заявить: «Вообще-то Бен самый молодой в мире хирург» или «Бен служит в мэрии» — вместо «Бен ходит в летнюю школу и прячется в раковину от любого ее упоминания»…
Но нет. Это действительно не имеет значения. Мне неважно, что у него с оценками, и стажируется ли он в модном офисе, и поступит ли в конце концов в Йель. Но мне важно, что он выступил против того мудака в метро. Важно, что я чувствую, когда получаю от него сообщения. Важно, как он старался сделать мой первый поцелуй идеальным.
— Бен — писатель, — говорю я. — И очень крутой.
— Нет, не крутой. — Бен качает головой, но я вижу, что он улыбается.
— Крутой. Я читал его книгу.
— Как здорово, — говорит мама. — И что ты пишешь?
Бен медлит.